Золотой тупик II – III

– А лодка пращура гондольера затонула вместе с ним, потому что он перевозил сварочный аппарат, – рассмеялся попутчик.

Рассмеялся и Эдди.

– Интересно, что подобный же случай, но уже с другим сварщиком, привёл к не менее поразительным последствиям: сварщик напрочь забыл родную русскую речь, он без устали повторял только два слова: «Япона мать». Читателю не оставили права на домыслы, хотя ответ был в воздухе – аппарат-то был японский. Но автор заметки писал, что предки сварщика были японцами. Паранормальные явления панонормальными, но, в конце-концов пора уже соблюдать технику безопасности на работе, чтобы страна не осталась без сварщиков, не так ли?

– О, да, – рассмеялся попутчик, – не оградку на могилке сварить, не дом построить, не корабли на металлолом разрезать.

– Или вот ещё. Один человек, выживший в авиакатастрофе, стал понимать язык животных.

– Если он произошёл от обезьяны, то это возможно, – вставил попутчик

– Редкий случай, – продолжал Эдди. – Одну женщину надула строительная кампания. Итог? Она стала читать мысли людей. Теперь её, конечно, никто никогда не обманет. Почему-то фигуранты таких уникальных газетных заметок кочуют из газеты в газету, и они сплошь сварщики, слесари, бухгалтеры, водители, с простыми русскими фамилиями – Петров, Иванов, Никифоров, Сидоров. Никакой фантазии у журналюг. Неужели ничего сверхъестественного не случается с грузинами, армянами и евреями и им остаётся горькая доля вечно скрашивать газеты только анекдотами о них? Чёрт побери, это какая-то дискриминация по отношению к другим народам! – задавал тон беседе Эдди.

– Именно, – принял ироничный его посыл попутчик и глаза его хитро блеснули, – Нужно разнообразить национальный состав свидетелей полтергейстов и телепортаций. Да и понаехавших Сидоровых подвинуть, у нас столько прекрасных фамилий. Знавал я банщика Голомудько, вирусолога с фамилией Чума, женщин со звучными фамилиями Шмаровоз и Бочечка, провизора Мышьякова. У нас в больнице работал монтёром армянин Газон Засея́н. Это же чистая телепортация человека в табличку на цветочном газоне с армянским акцентом! И он абсолютно не страдал, как Фердыщенко в «Идиоте» Достоевского от своей фамилии. Один мой знакомый рассказывал, что в дореволюционном журнале «Нива» нашёл объявление, вызвавшее в нём неподдельное сострадание к человеку, разместившего оное. Я извиняюсь, приведу это объявление, из песни слов не выкинешь: «Моя фамилия Распи…вместо следующей буквы царские цензоры поставили многоточие и продолжили…дякин, меняю её на любую пристойную за солидное вознаграждение». Вот ведь, как грамотно и элегантно царская цензура обходила неэстетические проблемы! Бедолаге, м-мм, здякину, пришлось всю жизнь страдать, от того, что барин дал такую звонкую фамилию его крепостному папаше или деду.

Эдди от души расхохотался.

– Отлично! Подходящая тема разговора. Хорошо коротать время с образованным ироничным человеком. Вы до Махачкалы или раньше сойдёте? Бакинец?

– Он самый. Добираюсь до Минвод. После ещё до станицы Лысогорской нужно доехать, это в двадцати девяти верстах от Минеральных Вод. Выговор выдаёт?

– У меня такой же. Не стереть, говорят. Из-за этого выговора одного моего талантливого друга-актёра забраковали в московском классическом театре и посоветовали для перековки годик-другой пожить в Вологде или Архангельске

– Это жестокое наказание для бакинца. Хотя … нас всех перестройщики решили перековать, не спросив, хотим ли мы покидать родные края в места с другими выговорами. Меня Николай зовут.

– Эдуард, – доставая из портфеля бутылку коньяка, представился Эдди, – у меня есть коньяк с шикарным лейблом VSOP. Звучит, как ОПРСТ и должно означать, что перед вами очень старый коньяк, с выдержкой не менее четырёх лет. Но это не контрабанда, а наш коньяк, разлитый в подпольном цеху. Этикетка обязана была увеличивать цену и уважение покупателя. Пить можно, сегодня пил с другом, пока жив. У одной моей знакомой вкусовые ощущения абсолютно зависели от надписи на продукте. Как-то я был в гостях у моего друга армянина. Хозяин стола угощал нас прекрасным армянским коньяком. У него в баре хранились по тогдашней советской моде пустые бутылки из-под импортных напитков и пустые пачки заморских сигарет. Коньяк был выпит, не хватило. Мой друг незаметно перелил в бутылку из-под греческой «Метаксы» наш коньяк за семь рублей пятьдесят две копейки, знакомая была в восторге. Налила себе и мужу по полному стакану, заявив: «Вот это коньяк! Не то, что эта ереванская наливочка!»

Сосед расхохотался.

– Надеюсь она осталась жива. Встречаются врачи, которые лечат по справочнику. Мы шутим по этому поводу: «Больной может умереть от опечатки». А у меня есть прекрасный каспийский копчёный балык из осетрины и лаваш.

Он выложил на стол пластиковый бокс с рыбой и ещё тёплый лаваш, завёрнутый в полотенце.

Эдди пробежал к проводнику за стаканами. Усатый ненавистник читающей публики клевал носом у столика с початой бутылкой водки. Просьба Эдди его невыразимо восхитила, он весело оскалился, сверкнув золотыми зубами:

– Пиплиотек закрыл? Делом занялся? Мужчина!

Когда с удовольствием выпили и закусили, Эдди продолжил начатую тему:

– Если бы этот древний субъект с нехорошей фамилией, которая ярко говорит о недюжинных способностях пофигистского отношения человека к любому делу, дожил бы до светлых дней построения социализма, ему не пришлось бы тратиться на смену фамилии и подавать объявления. В книженции этой, – Эдди тронул рукой книгу, – описан замечательный набор имён, хотя некоторые, по мне, звучат как ругательство. О тайнах имени въедливыми исследователями написаны тома. Любознательный читатель может сейчас спокойно взять с библиотечной полки толстенный том и узнать, как возникла его фамилия и имя, но он будет неприятно удивлён, узнав, например, что его прекрасная фамилия Золотарь, которая ему нравилась и сияла золотом, могла произойти от профессии его предков и пахнет довольно специфично. Порывшись в словарях, составленных учёными ономастиками, индивид найдёт удивительные сведения о своём имени и фамилии, а копнув поглубже, даже сделать вывод о всемирном братстве народов. Потомственный металлист Козьма Кузнецов откроет, что в славянском мире у него есть братья Ковачи, Ковальские, Ковали́, и даже его такое русское имя Козьма берёт истоки в Древней Греции, ведь Космас и значит «кузнец» или «мир».

– Кузнец Кузнецов – всемирный Коваль, – рассмеялся Николай.

– Полнейший кузнец, – улыбнулся Эдди. – На берегах Темзы наш Кузнецов отыщет Смита, в Берлине Шмидта, правда, перед его европейскими собратьями Смитами и Шмидтами встанет непосильная задача, если они попытаются понять значение некоторых наших имён из ранней советской истории. Задача потрудней теоремы Ферма. Перед европейцами встанут трудности перевода многих русских выражений. Предложите европейцу перевести культовую утреннюю похмельную фразу русского человека: «Мы вчера хорошо выпили». Бесхитростный галл и англосакс представят себе, конечно, прекрасно сервированный стол, дорогие напитки, непременные кусочки льда. Но аббревиатурная фамильная революция страны Советов, по счастью, их не постигла. Я имею в виду бум аббревиатурного безумия в молодой России. В самом деле, как осмыслить, что Варлен не фамилия французского революционера Эжена Варлена, а имя из слогов означающее – Великая армия революции Ленина? Вил и Виль, задача полегче – аббревиатуры фамилии, имени и отчества Владимира Ильича Ленина, а Вилор – Владимир Ильич Ленин великий организатор революции, Видлен – великие идеи Ленина. С женскими именами тоже есть сложности. Звездопад Энгельси́н, Звездоли́н, Энгельси́н, Феврали́н, Октябри́н, Индустри́н, Истали́н, Правди́н, Электри́н, Тайги́н, Стали́н и Алгебри́н обрушился тогда на советские словари и ЗАГСы. За говорящим и звучным Владилена, к слову, тоже незримо стоит тень Ильича. Солнцем засияла среди трудолюбивых русских женщин Гертруда, не в честь Шекспировской королевы – имя прозаически переводилось Герой Труда. Брали всё, что плохо лежало. Например, таинственное Ворс, что в природе пушок или волокнистый покров (никогда не отгадаете!) – Ворошиловский стрелок! Неисчерпаемым кладезем имён подвернулась периодическая таблица элементов Менделеева. На свет появились люди Гелий, Вольфрам, Радий, сгодились имена корифеев науки. Появились двойники Амперов, Вольтов, Эдисонов и нелепые Автодор, Агитпроп и Большедор – «Большая железная дорога».

– Если бы тогда были ГИБДД, ДПС или МРЕО, они вполне сгодилось, – вставил Николай, разливая коньяк.

– Или СОВНАРКОМ и ДОСААФ, – рассмеялся Эдди.

– Не падайте, – хохотнул Николай, – как вам ЧУСОСНАБАРМ?

– Звучит, как имя знатного индийского раджи. Никогда не слышал.

– Звучит, – хитро усмехнулся Николай, – ЧУСОСНАБАРМ – Чрезвычайный уполномоченный Совета Рабочей и Крестьянской Обороны по снабжению Красной Армии и Флота.

Эдди зашёлся в смехе, прокашлявшись, сказал:

– Давайте выпьем за то, чтобы никогда какого-нибудь Чусоснабарма не назначили руководить ГИБДД. Кстати, «чёрт побери» тоже вошло в сокровищницу советских имён, слегка демократично трансформировшись, – проговорил Эдди, закусывая балыком. – Как вам страшное для верующих граждан Дэвил? Ха-ха, красиво: «Дитя эпохи В. И. Ленина». И на десерт имена Догнат и Перегнат, от которых так и веет берёзовой Русью. Не тут-то было! Они от глаголов «догнать» и «перегнать». Были такие близнецы у одного советского труженика, читавшего за обедом «Правду» с лозунгами «Догнать и перегнать Америку».

Сосед расхохотался, разлил коньяк и озорно подмигнул Эдди.

– Давайте и мы догоним, ваше здоровье, Эдуард. Хорошо резвимся.

– Представляю Догната и Перегната на школьных соревнованиях по бегу, – сказал он, выпив. – Вот где было раздолье для подколок несчастных близнецов! А каково же будет детям близнецов Догнатовичам и Перегнатовичам, или Догнатовнам и Перегнатовнам? Как жить детям с отчеством Болшедоровна, Агитпроповна, Вольфрамович, Автодорович, Радиевна, родившихся от автодорог, агитпропа, вольфрама и радия? Фердыщенко точно звучит, как благозвучная украинская фамилия. Куда ни шло человека назвать именами гномов-озорунов Никеля и Кобальта, как назвали двадцать седьмой и двадцать восьмой элемент периодической системы Менделеева, но назвать человека Агитпропом и Большедором – перебор. Загадкой для меня осталось имя терапевта нашей районной поликлиники. Представьте, доктор Шершагого! Доктор оказался совсем не шершавым – гладенький, как помидор, ласковый, из тех врачей, кто старикам говорят: нужно закапать ушко, горлышко у вас красное. Я думал опечатка на двери. Получил рецепт с печатью, на ней фамилия – Шершагого Ш.Ш. Шершагого Шалва Шамильевич! Ого-го, нет – чего-кого? Ого-го, Шершагого Шалвы Шамильевича. В конце концов, Живаго – тоже не склоняется, но звучит приятней, по крайней мере гастрономичней.

Эдди удовлетворённо потёр руки, подморгнул соседу:

– Это вы присочинили. Хотя… у нас в оркестре работал флейтист Мокрово-Коровин. Он, в самом деле, страшно потел и мычал, как корова с переполненным выменем. Гораздо приятней, конечно, было бы работать с Сухово-Кобылиным. Чёрт! У меня каламбурчик родился: баба с воза – Сухово-Кобылину легче. Да, мне говорил один товарищ, много лет проведший в местах не столь отдалённых, что с ним томился человек с обычной украинской фамилией Сало. Он совершил некие нарушения тамошнего братства и получил к фамилии почётную приставку Зашквареный. Чудная фамилия вышла – Сало-Зашквареный.

– Ха! Национальный колорит создали. Наливайте… наливай, Эдик. Выпьем за великий русский язык и, кстати, за команду КВН «Парни из Баку» выигравшую четвертьфинал. Смотрели вчера телевизор?

С нежностью глядя на спутника, Эдди поднял стакан.

– За бакинцев и за триумф в юморе бакинского акцента!

Коньяк и ирония теплили, убивали время, стремительно скрепляли дружбу и взаимопонимание, но коньяк заканчивался. Дружба требовала поддержки градуса общения. У проводника коньяка не было, водка после коньяка, – рассудил Эдди, – обещает рождение нежеланного мулата с пробуждением мутных древних инстинктов.

Выбор между кислым белым вином и шампанским был в пользу шампанского. Шампанское – лучшая «полироль» для коньяка, – решил он, и взял две бутылки полусладкого.

После третьего стакана шампанского друзья прилегли. Эдди долго не спалось. Он лежал на боку глядя на Николая, тот похрапывал, причмокивая губами, сонно бормотал:

– Люсенька … я еду, еду, еду… милая…

«Ему есть куда ехать», – вздохнул Эдди и закрыл глаза, проваливаясь в дрёму.

Разбудил друзей проводник, сипло бросив в рифму:

– Махачкала, закрывай пиплиотек, ала.

Друзья приподняли головы, глянули друг на друга и рассмеялись.

– Гляжусь в тебя, как в зеркало и думаю о ней, – сказал Николай и разлил по стаканам выдохшееся шампанское.

Друзей так развезло, что по перрону Станции Махачкала они шли обнявшись. В переполненном плацкартном вагоне они заснули, Эдди спал на плече Николая. Разбудил их на подъезде к Минеральным Водам мужичок-с ноготок с рюкзаком, охапкой журналов и красочных газет. Выйдя из тамбура, он зажал большим пальцем одну ноздрю, трубно высморкался и крепко выматерился. Медленно продвигаясь по вагону, он развязно вскрикивал:

– «Павел Глоба обещает конец света в этом году», «Депутат Ленинградского городского совета Марина Салье заявила: полковник КГБ пустил Питер по миру», «Ливия напала на Российское посольство», «Алан Чумак излечивает рак заряженной водой, большие урожаи картошки при добавлении небольшого количества заряженной воды в полив», «Королева Англии скрывает беременность», «Сокровища «Титаника», «Барабашка угнал электричку», «Кашпировский излечил 10 миллионов человек всего за шесть часов», «Дети-экстрасенсы», «Верховный Совет против Ельцина», «Русский Дом Селенга – гарантия стабильного дохода», «Кисловодчанин выиграл 50 миллионов в лотерею», призраки, телепортации, НЛО, колдуны, вуду, прорицатели, маги… этот, как его… полтергейст.

В этом месте он прервался, остановился у скамьи, на которой сидели Эдди с Николаем, и, закончил:

– 300 километров в час не… пер…дел,

Пассажиры, делавшие вид, что не видят ходока с прессой, схватились за животы. Дичайший хохот пассажиров перекрыл на время стук колёс.

Приятели переглянулись

– Метеоризм – ни есть падение метеоритов. Надеюсь, на триста первом километре бедолага не взорвался, – сказал Эдди продавцу.

– Ёклмн, здесь так написано, перд… предел…покраснел разносчик прессы, глянув в газету.

Он почесал затылок, пытаясь понять причину хохота, и с видом прицелившегося охотника собрался было ещё раз выстрелить ноздрёй известным ему способом. Эдди придержал его за руку и протянул две сотни.

– Отбой, дружище. Купите платок, или лучше примите граммов сто поллитргейтса и телепортируйтесь в другой вагон.

Мужичок деньги охотно принял, пробормотав сконфуженно:

– Я это… сквозняки, день на ногах, полтергейст плохо берут.

Минеральные Воды встретили друзей моросью, мрачным небом, толпами хмурых людей и зацветающими клумбами. Бронзовый орёл у входа в вокзал, – символ Минеральных Вод, – крепко держал мощной лапой забронзовевшую мокрую и продрогшую змею.

Не сговариваясь, приятели совершили два синхронных телодвижения: рванули к павильону, жадно выпили по бутылке пива и рысью пробежали в туалет, где на стене за писсуарами висела табличка, развеселившая их: «Господа, не льстите себе, сделайте шаг вперёд».

– Это прекрасное начинание нужно распространить на все общественные туалеты России, – сказал Эдди.

Николаю нужно было дойти до Пригородного автовокзала. Приспело время расставания, и тут только Эдди подумал, что ничего не знает о попутчике, кроме того, что он как-то связан с медициной.

– Дружище, почему ты сел в поезд в Хачмасе? – спросил он.

Рассказ Николая был короток. Его жизнь, как и жизнь многих бакинцев, была изломана перестроечным тайфуном. После кровавых событий в Баку 90-того года неумолимо встал вопрос о переезде. Пришлось бросить работу врача в Железнодорожной больнице Баку, за бесценок продать квартиру. Сейчас он снимал с семьёй угол в станице, от которой до больницы, где он работает врачом, тридцать километров. Из Хачмаса он пытался вывести мать, дом которой никак не продаётся и его, очевидно, придётся просто бросить.

– Рассказы людей о бедах всегда коротки, а о тех, кто благоденствует, пишут целые романы. Разноязычную Вавилонскую башню разнесло ветром демократических перемен, – сказал он, глядя на Николая повлажневшими глазами.

Земляки крепко обнялись. Эдди записал телефон Николая. Отстранившись, он неожиданно заявил:

– Коля, если у меня всё пойдёт, как надо, я куплю тебе квартиру и машину.

– Приятно слышать, но не слишком ли самоуверенно, Эдик? Ждёшь смерти бабушки-миллионерши? – рассмеялся тот.

– Я словами не бросаюсь. Сказал – сделал.

Николай внимательно глянул на его посерьёзневшее лицо, протянул руку.

– Я с удовольствием подожду. Мне только это и остаётся. Удачи, земеля, не хворай.

Он прошёл несколько шагов, остановился, обернулся и рассмеялся:

– И чего я в тебя такой влюблённый, Эдик джан?!

Глава II. Всё устроилось

В который раз перечитав жизнеописание «святого семейства», Эдди закрыл папку Безуглова и нервно заходил по квартире. Думы были невесёлые, думалось: «Безуглов прав. Он реалист с железной логикой, дела давно минувших дней сейчас никому не интересны. Ну, воровал фавн в проклятом СССР – молодец, смог, деловой человек! Расследовать прошлое воровство при ненавистном режиме, когда новая власть дала отмашку на демократию, свободу, рыночную экономику, а всё советское теперь чёрное, дело не благодарное. Воровство – дело строителей капитализма, менты кинулись конвертировать звёздочки на погонах в «зелень». Совсем скоро уже их погоны «позеленеют», как у пограничников, а стричь «зелень» становится проще – свобода торговли. В стране вал беспредела, бардак, жульё всех мастей вылезло из нор, потирая потные ручки, возможность урвать кусок пирога в такие времена соблазнительно велика и то ли ещё будет. Шантажировать Оковитого за прошлые аферы с его тылами, себе может выйти дороже. Невероятное же предположение Жоры о двойной биографии патриарха похоже на сценарии остросюжетных фильмов, которых в советские времена наклепали немерено. Но, чёрт возьми, не могу ему не верить, я чувствую к нему безграничное уважение! Он мне напоминает Шерлока Холмса, который уцепившись за пустячок, мог раскрыть хитроумное преступление. У Жоры бульдожья хватка и нюх, как у немецкой овчарки. Так, что? Ждать его расследования? Он говорил, что в июле во время отпуска всё узнает… до июля далеко. Придётся ждать, заказывать сорокоусты за здравие патриарха, вживаться в провинциальную жизнь, быть ближе к телу. А как снискать хлеб насущный? Вторая часть денег за проданную квартиру с нынешней пляской цен разлетится быстро. Жить всё это время в квартире Виктора не в жилу, сидение в четырёх стенах вынудит приход тревеломании. Он, конечно, никогда не выгонит меня, но он, как бы женат и какие-то неудобства я создаю. Сниму квартиру, а дальше? Глотать пыль на складе цыганского торгового табора не моё. Ничего в голову не идёт».

Он нервно походил по квартире, глянул в окно, за которым сиял солнечный день, и не приняв никакого решения, вышел на улицу. На такси доехал до центра города с намерением развеяться, может быть сходить в кино, если дают хороший фильм.

К билетным кассам выстроилась очередь, встал и он.

– Что будут крутить? – спросил он у впереди стоящего парня.

– «Гений». Классный фильм с Абдуловым. Второй раз смотрю.

Но на фильм он не попал. Его хлопнул по плечу патлатый парень в джинсовом костюме.

– Привет, чувак. Не помнишь меня? Кабак, день рождения Виконта? Ты такой шухер устроил на его дне рождения, классно пел. Я тебе предлагал поработать с нами, помнишь? Серёга, – протянул он руку.

Эдди замялся.

– Чувак, чего, в натуре, тормозишь? – напирал Сергей. – Видел же какие бабки мы в тот вечер подняли. У нас такие денежные вечера постоянно, ещё свадьбы лабаем у крутых цеховиков, там вообще накидывают нам бабла, на брата выходит не хило. Мы уже все машины купили.

– Чувак, я в кино собрался, – вздохнул Эдди, наблюдая, как толпа входит в кинотеатр.

– Ладно тебе, в духоте сидеть? Купишь видеокассету, дома на диване с пивком посмотришь. Давай перетрём, Эдик, дело стоящее. Тут рядом хинкальная грузинская классная, я угощаю.

Эдди с сожалением посмотрел на близкое окно кассы и пошёл, он ещё не завтракал. В хинкальной выпили за знакомство. Слушая красочную рекламу Сергея, он прикидывал на себя новый план своего жизнеустройства на ближайшее время. После горячих хинкалей и пары кружек холодного пива он согласился, но выдвинул свои условия: работать будет без оформления, приходящей звездой по вызову на крупных гульбищах и свадьбах. Он объяснил, что собирается заняться кое-каким бизнесом и ему не обойтись без свободы перемещения, мол, бизнес-дело хлопотное. Сергея это вполне устраивало. Скрепив договор рукопожатием, расстались, договорившись о репетиции в ближайшее время.

Эдди решил пройтись по рынку, хотелось увидеть Юргена, но его остановил Яков Оковитый. Он быстро протянул маленькую для его габаритов потную ручку и так же быстро её выдернул с брезгливым лицом:

– Ну, чё, певун, шляешься без дела? Деньги нужно делать деньги, а не гулять. Ты чего здесь пасёшься на наших Елисейских Полях?

– Был на Монмартре, решил прогуляться. А ты чего тут? Торгуешь? Яша, это же не твой масштаб, наслышан, как ты быстро поднимаешься.

Якову такая открытая лесть понравилась, он довольно улыбнулся.

– Мелочи жизни. Присматриваю за реализаторами. Деньги к деньгам липнут, кое-какой товар поставляю голодранцам, работают за малый процент, навар мой…

Он не закончил. Увидев солидного усатого прохожего, не попрощавшись оставил Эдди и рванул за ним с криком:

– Вахтанг, Вахтанг, тормози, дело есть на миллион.

– Голодранцы… напыщенный индюк, новый русский, – цыкнул зубом Эдди, наблюдая как Яков, взял усатого под руку и что-то стал ему быстро говорить на ухо.

Рынок сильно изменился с того момента, как он оказался на нём по вине Его Величества Случая. Народа было не протолкнуться, торговля кипела, появились новенькие одинаковые брезентовые торговые палатки. Некоторые торгаши из тех, кто уже успел его заметить на эстраде ресторана в вечер дня рождения Виконта, здоровались с ним. «Как в деревне, все всех знают», – отмечал Эдди, здороваясь.

Путь ему преградила шумная очередь у грузовика, с которого шла бойкая торговля картофелем в сетках. Люди шумели. Как всегда в таких очередях возникало брожение умов. Эдди остановился. Пожилых людей волновало стремительное удорожание хлеба. Одна по-боевому настроенная бабулька громко возмущалась:

– Гнать этих демократов вместе с Ельциным поганою метлой! Вчера по радио сказали, что хлеб к концу года будет стоить 50 рублёв. Пятьдесят, с ума сойти! Ну, гады!

Другая старушка, вытирая слезящиеся глаза, охала и подпевала революционерке старческим фальцетом:

– К стенке их. А что ужо по пятьдесят-то? Пущай по тыще ставят сразу, оглоеды бессовестные. Проверят пусть, выдержим али загнёмся.

Эдди тронул её за плечо и успокоил надёжным антидепрессантом пожилых людей:

– Бог с ней тыщей-то, войны бы не было, так ведь, мать?

Проверенный седативный тезис мгновенно успокоил старушек. Революционерки быстро закивали головами:

– И то правда, сынок. Не дай Бог нам ещё и войны!

Очередь была и за сахаром с автолавки. Здесь возникали более радикальные суждения в связи высокой ценой, включая пожелания сажать на кол ельцинскую клику, расстрелять, как Чаушеску двух стигматных могильщиков страны: Горбачёва с отметиной на лысине и беспалого уральского алкаша.

«Чем длиннее очередь и выше цены, тем крамольней лозунги рождаются в ней. Но до ленинского: «Вчера было рано, завтра будет поздно, власть надо брать сегодня», далеко – плод ещё не созрел, – пробормотал Эдди, останавливаясь рядом с рыжим гитаристом. Тот играл сложнейшую мелодию Пако Де Люсии «Entre dos aguas», у него неплохо выходило. Эдди бросил в футляр крупную купюру, восхищённо хлопнул гитариста по плечу: «Откуда у хлопца испанская грусть?»

В самой гуще рынка свечой торчала долговязая фигура Юрия Шнайдера. Он стоял со скорбным выражением на лице с блоком сигарет «Магна» в руке, с ненавистью поглядывая на соседей, весёлых парней, торгующих из машины пахучим товаром: дезодорантами, парфюмерией и косметикой. У них шла бойкая торговля. Женщин, однако, в шумной очереди не было, – к продавцам теснилась толпа мужчин.

Эдди заинтересованно подошёл ближе. Взмыленные продавцы не успевали открывать новые коробки, товар рвали из рук и это был одеколон «Тройной». Народ затаривал сумки, рюкзаки. Один мужичок, вырвавшись из толпы, тут же скрутил крышку бутылька и заглотил пахучее содержимое.