Переплетение. Начало клубка

– Плакала? – тихо спросил он.

У девушки бешено заколотилось сердце, но внутреннее успокоение пришло, когда она поняла, что мистер Уайт ничего больше не предпримет. Такая маленькая и пугливая. Страхи в ситуации, в какой она оказалась, неудивительны. Мужчина и сам старался держать безопасную дистанцию, чтобы не вторгаться в зону комфорта гостьи. Она поджала губы, растерянно кивнув.

– Воспоминания… – еле слышно проговорила она, надеясь, что её не будет слышно.

– Я понял. – Он повернулся к ней спиной, размеренным шагом достигнув лестницы. – Если тебя что-то мучает, ты можешь поделиться со мной. Я не враг, даже несмотря на факт, что вывез тебя в лес и запер в доме.

Но и её глаза привыкли к темноте в достаточной степени, чтобы она вновь смогла заметить рассекающий его спину шрам, начинающийся от правого плеча и заходящий на бедро, явно тянувшийся ниже пояса. Этот шрам не был похож ни на что из того, что ей приходилось когда-либо видеть. Словно по его спине ударило металлическим листом внушительного размера, глубоко травмировав кожу. Из-за неправильно сросшихся тканей шрам казался устрашающим. И если её кровь похолодела от увиденного в темноте, то какова была бы реакция при дневном свете?

– Откуда у вас этот шрам, мистер Уайт? – невольно вырвался вопрос. Она прикрыла рот рукой, боясь рассердить его.

Он остановился, так и не ступив на лестницу, и через плечо посмотрел на неё. История этого шрама была последним событием, когда он так легко подставился и был предан теми, кому, как он думал, может доверять.

– Их у меня достаточно, но этот перекрыл все. Ты думала, бандиты легко живут? – произнеся это, он стал спускаться вниз.

Девушка пошла следом, но не продолжила его путь на первый этаж, а вернулась в свою комнату. Она корила себя за излишнее любопытство. Вероятно, она даже дёрнула за ту самую струну, которую не следовало трогать. Сев на подоконник и скинув обувь, она подобрала ноги и устремила взгляд в непроглядную тьму заднего двора. Чтобы её жизнь стала прежней, нужно сначала вырваться отсюда. А чтобы это случилось, ей нужно получить доверие человека, в обители которого она оказалась. Все внутренние уговоры о том, что это место нужно воспринимать как её новый дом, не действовали. Это место было тюрьмой с возможностью свободного передвижения в стенах дома. Она вновь прикрыла глаза, стараясь успокоить напрашивающиеся слёзы. Уткнувшись лбом в колени, девушка молилась, чтобы всё то, что сейчас происходит, было просто дурным сном. Вот сейчас прозвенит настырный будильник и выдернет из этого кошмара.

Едва она дала волю чувствам, как послышался стук в дверь. Судя по всему, стучали ногой. Утерев слёзы и опустив ноги на пол, она взглянула на дверь.

– Да? – откликнулась она на стук.

Открыв дверь локтем, Абелл Уайт прошёл вглубь комнаты. В его руках был большой поднос, на котором уместились две кружки, заварочный чайник и несколько тарелок с пирожными и печеньем, которые явно не могли себе позволить люди его сословия. Он покупал их, потому что воровал. А воровал, чтобы жить. Он подошёл к постели и, накинув сверху покрывало, сел, взглядом показав девушке, чтобы она присоединилась к нему.

– Сегодня не хочу пить чай в одиночестве. Выпей со мной, – попросил он, жестом приглашая её присоединиться на постели.

Сам он уже наполнял кружки напитком, краем глаза наблюдая за тем, как она приближается. Стоило ей сесть напротив него, как Абелл сразу же протянул ей кружку и взял в руки свою, вооружившись печеньем, от которого тут же откусил кусочек. Крошки от печенья упали на брюки и покрывало. Сделав небольшой глоток, чтобы немного смочить горло, он заговорил будто не своим голосом. Словно смотрел в книгу и зачитывал оттуда неприятный отрывок, который бросал его в дрожь.

– Мой отец – зажравшийся барон, привыкший получать всё, что желает. Когда их роман только начинался, он клялся, что женится на ней. Но она была молода и наивна. Шло время, и матушка поняла, что беременна. Баронишка сразу же сбежал, когда узнал, что она носит под сердцем его ребёнка. Так получился я, – он сделал глоток и посмотрел на девушку, которая внимательно слушала. – На любые аргументы о его отцовстве у него была своя правда. Матушка не сдавалась. И он сделал всё возможное, чтобы очернить её. Мы пережили те моменты, что, стоило нам появиться, нас сразу же гнали. Камни, яйца, помидоры. Кажется, помню до сих пор, как она прикрывала меня собой, подставляя под удар свои плечи. Он постарался сделать её жизнь невыносимой. После она оставляла меня на деда и убегала добиваться правды. Только чтобы она молчала, мы получили этот участок, дом и достаточную сумму денег, на которые можно было прожить лет десять. Но, к счастью, я уже вкусил жизнь, и этих денег нам хватило немного дольше. Меня вполне устраивали вырезанные дедом игрушки.

– И как так вышло, что теперь вы живёте так?..

– Не перебивай, – слабо улыбнулся он, и его взгляд устремился в дальний угол комнаты. – Я работал на шахте, когда познакомился со своей женой. Мы рано поженились, но это не сильно повлияло на наши отношения. Мы были молоды и беззаботны, но любили без памяти, просто наслаждаясь каждым моментом жизни. Я понимал, что жизнь бастарда мне уготована уже давно, а потому не стремился к чему-то большему. Я мог бы работать, а она бы меня просто любила. Этого было бы достаточно. Но вот я узнал, что она беременна. Всё получилось настолько быстро и так неожиданно. В девятнадцать лет я уже был отцом. Волею судьбы я узнал, что новый владелец шахты – мой отец. Я начал донимать его, хотел своему ребёнку лучшей жизни, потому начал погоню за титулом. Я отыскал брошенный своей матерью военный флаг и поднял его, направившись прямиком к нему, чтобы встретиться лицом к лицу с выродком, что загубил жизнь матери и всё детство купал меня в помоях. О, я был непреклонен. Маргарет уже держала на руках нашего сына, а я после каждой смены ловил экипаж барона. Я доезжал с ним до его дома, всячески давя на него. И вот, когда Джастину было около семи месяцев, я добился желаемого. Я так думал. Липовая бумажка о титуле, подаренное поместье. Два года мы жили с Маргарет, растили Джастина и не знали горя. Я справлялся с возложенной на меня задачей управления шахтой. У Маргарет было всё, только ей это было не нужно. Она привыкла жить в простоте и всё рвалась помогать прислуге, – он улыбнулся сам себе, вспоминая покойную жену. – Когда я приходил, она жаловалась, что никто не хочет делиться с ней работой. Даже Джастин, будучи ещё малышом, уже был самостоятельным, и за ним не требовалось особой слежки. Редкая подстраховка. О да! Я был такой глупец, что вдруг подумал, что он признал во мне сына, – он поджал губы и заглянул в глаза девушки. – «Вы с твоей шлюхой-матерью отравили мне жизнь, теперь я отравлю вашу», – говорил он. Он поджёг поместье тогда, когда мы этого не ждали. Стоял со своей свитой и смотрел. И меня заставили тоже смотреть, а главное, слышать, как Маргарет зовёт на помощь, а Джастин громко плачет, зовя меня. Я нашёл в себе силы вырваться, побежал в дом, чтобы вытащить их из огня, но там всё было спланировано… всё, до деталей. Прогоревшая заранее подпиленная балка упала ровно в тот момент, когда я ступил на порог. Языки пламени обжигали меня, и я уже не мог выбраться и спасти тех, что мне дороги. Я слышал их крики, я слышал плач сына. Они умерли страшной смертью, а меня, достав из-под горящего бруса без сил к сопротивлению, заставляли слушать… слушать. Я молил отца прекратить, спасти их. Но он лишь сидел на коне и с насмешкой глядел на меня. Крики стихли, и он оставил меня наедине с горящим домом. Ожог для меня был не страшен. Я просил их о прощении за свою слабость. И только обрадовался, когда отключился. Последнее, чего я желал, это больше не открыть глаза. Но я сейчас перед тобой, пью чай и рассказываю это тебе, словно прочитал выдержку из утренней газеты. Вот история этого шрама. А теперь скажи: ты боишься меня?

Девушка слушала его, не перебивая, как он и просил. По её щекам бежали слёзы, и ей было уже не до чая. От представления о том, что сейчас в этом доме могла жить молодая семья, а не кучка разбойников, её душу терзала невыносимая боль. Однако она могла представить, что сейчас чувствует человек, сидящий перед ней.

– Мой дом также сгорел вместе с родителями, – утирая слёзы, проговорила она. – Меня вынесла сестра, а потом после похорон мы больше с ней не общались, – её голос дрожал от слёз. – Я не могу сама ответить на вопрос о том, испытываю ли я к вам страх, – честно призналась она. – Вроде грабёж, да… вроде заложница, да. Но… Вы добры ко мне. Если не брать в расчёт первую встречу, то вы относитесь ко мне добрее, чем все, кто меня окружал до этого.

– Я хочу извиниться за первую встречу. Местами я бываю груб, замечаю это. Но без жёсткой руки не будет дисциплины. – Он взял в руки печенье, надкусил его. – Надеюсь, ты привыкнешь ко мне. Считай меня своим работодателем, вот и всё. – Он вновь стал убирать свои волосы, зажав концы между пальцами и посмотрев на них. – Стричь умеешь?

– Я не парикмахер, но, пожалуй, смогу укоротить, – неуверенно произнесла девушка.

Абелл испытующе посмотрел на неё, сделав небольшой глоток уже остывшего чая и надкусив печенье. Как ни странно, во всей той суматохе, когда он так бессовестно погрузил её в экипаж, он не удосужился узнать её имя. И сама девушка перепугалась до такой степени, что несла несуразицу. Мимолётно промелькнула шальная мысль повторить поездку чисто из интереса, что она может наговорить ещё. Конечно, будь ему всё равно на людей, за которых взял ответственность, то он с радостью воспользовался бы моментом. Однако это было не в его правилах. Она непонимающе посмотрела на него и невольно сглотнула, когда поняла, что он не отводит от неё взгляда. В голове снова начали появляться странные мысли о том, что этот малознакомый ей человек может сделать. Но его голос прервал тишину:

– Твоё имя…

– Я думала, что вы и не спросите меня об этом. – Она облегчённо поставила чашку на поднос. – Я Карен. Карен Джонсон.

Несколько лет назад газеты пестрили заголовками, что предприятие Джонсонов близко к банкротству. А также было очень много пересудов после заголовка о том, что их поместье сгорело. Кто-то грешил на поджог, а немногие утверждали, что кто-то в семье съехал с катушек и сам поджёг дом. Абелл оставался в стороне от всех споров. Его мало волновала судьба других людей, он пёкся о благополучии матери, ребят и себя самого. Он легко провёл линию от фразы, сказанной ею о пожаре, доме и заголовками газет.

– Значит, ты тоже не такая простая, Карен Джонсон, – улыбнулся он.

– У меня нет ни титула, ни имени, ни приданого, ни денег вообще. Самая простая… – она посмотрела на него. – Моей сестре повезло больше. Её выдали замуж до всех этих событий за знатного человека, который в скором времени получил титул. Поэтому она и перестала со мной поддерживать связь. Наверное, чтобы оставить прошлое позади.

– Мы похожи с тобой, только я не веду спокойную жизнь.

– У каждого своя жизнь, мистер Уайт, – тихо произнесла она, смахнув со щеки слезу.

Эта ночь оказалась для девушки слишком печальной. Сколько слёз было пролито с тех пор, как она оказалась в этой комнате? Абелл не смог бы ответить на этот вопрос. Когда она оказалась с ним в одном экипаже, первоначально он думал лишь о спасении своей шкуры, а только потом задался вопросом о её чувствах. Он протянул руку к щеке девушки и легко смахнул слезу.

– Будь рядом, и я не дам тебя в обиду. Даже самому себе, – пообещал он.

Девушка прильнула к его груди, стараясь не разрыдаться ещё сильнее. Но плечи предательски дрожали, а слёзы бежали по её щекам. Уайт уткнулся носом в её макушку, прижимая к груди. Он прикрыл глаза, пытаясь представить, что она сейчас чувствует, но ничего не понимал. Жизнь приучила его думать о себе, потому только и оставалось сидеть рядом в готовности принять её печаль.

– Почему вы так добры ко мне? – сквозь слёзы спросила она, хватаясь за его руку, как за спасательный круг. – Я же вам никто, просто человек с улицы. Вы мне ничем не обязаны.

– Вряд ли я смогу ответить тебе на этот вопрос. – Он осторожно уложил её на постель и одной рукой взял поднос. – Отдыхай, Карен. Завтра новый день.

Он покинул её так же внезапно, как и пришёл. В комнате наступила тишина. Его слова как-то странно подействовали на неё. Может, всё дело в том, что он просто немного побыл рядом, когда ей было плохо? Вероятно, это и подействовало. Карен накинула на себя одеяло и посмотрела в окно, за которым уже светало, и первые птицы немного развеяли ночную тоску. С пением пришло и внутреннее умиротворение. Она вытерла слёзы пододеяльником и, свернувшись клубком, попыталась уснуть. В её голове возникли воспоминания о пожаре, а на них наложился рассказ Абелла. Жалость вновь вспыхнула в ней ровно так же, как когда он буквально пару десятков минут назад рассказывал о своём шраме.

«Завтра новый день…» – повторила она себе.

Глава 7. Немного волшебства

24 октября 1851 года

Раннее утро. Дион открыл глаза, посмотрев на первые лучи солнца, проглядывающие через открытое окно. Его снова прошиб холодный пот. День обещал быть насыщенным, однако не было никакого желания начинать его. Переведя взгляд на потолок, он почувствовал щемящую пустоту в груди. Прошло уже много времени с той самой ночи. Разумеется, после произошедшего Диону пришлось с глазу на глаз поговорить с мистером Чендлером и объяснить ему причины, по которым им пришлось прибегнуть ко лжи. Но, к его удивлению, разговор прошёл легче, чем ожидалось, и он даже получил благодарность от мистера Чендлера за оказанную его дочери помощь. Правда, только словесную, от денежной Дион отказался. Выходя из поместья, он украдкой взглянул в сторону окон комнаты Вивьен. В этот момент она прошла мимо окна в ночной рубашке и с распущенными локонами, держа пару книг на голове. Он грустно улыбнулся. Несмотря на благодарность, герцог запретил ему приближаться к ней без его ведома, поэтому Диону ничего не оставалось, как отпустить ситуацию и попытаться всё забыть.

Вместе с герцогом они искали Келвина. Парень словно сквозь землю провалился. Только вот если герцог действовал легально, то Дион – подпольно. Нужно было завершить начатое, чтобы потом ни о чём не сожалеть. Очередным вечером он вновь посетил мужской клуб, где подкинул пару монет невзрачному официанту, узнав о череде преступлений, которые заслуживали большего внимания, ведь виновника так и не нашли. Может, Келвину сорвало крышу, и он пустился во все тяжкие? Выпив виски, он услышал разговоры. Все только и говорили о предстоящем бале и о солидном куше, который сорвёт счастливчик вместе с симпатичной дочуркой старика Чендлера. Эти разговоры раздражали. Прикрыв глаза, он видел огромные полные страха глаза цвета родного озера. Крики и выстрелы с тех пор часто посещали его кошмары. Он мучился от неизвестности. Хоть он и позволил Вивьен навещать коня в его поместье, пока тот не придёт в себя, чтобы вернуться в родное стойло, но у него не было возможности днём быть дома, поэтому он не знал о том, как она. Как её рана? Пережила ли она тот стресс? Улыбается ли сейчас? Расспрашивать Аврору он не решался, эта ехидна, как обычно, начнёт потешаться над ним и изображать сваху, однако он понимал, что всё это будет лишним. Вивьен Чендлер никогда не сможет быть с ним, нет даже шанса. Герцог не позволит. Раздался громкий смех от очередной пошлой шутки, что и вырвало Диона из раздумий. Это стало последней каплей. Здесь делать нечего. Дион поднялся из-за стола и, оставив деньги, удалился.

Сев в нанятый экипаж, он уставился в окно. Его голову посетили шальные мысли: он хотел увидеть её, услышать голос и, если бы она позволила, коснуться нежной руки. Достав карманные часы, он посмотрел время. Нет, слишком поздно, леди Чендлер уже видит очередной прекрасный сон, лишнее беспокойство ей ни к чему. С тяжёлым вздохом он отринул сумасшедшую идею, горько ухмыльнувшись. Поведение влюблённого юнца, которому ни в коем случае нельзя нарушать правила приличия.

Вернувшись домой, он заглянул в конюшню, где одно из стойл занимал Абелард. Достав пару овощей из корзины, он подошёл к коню и, скормив ему морковку, аккуратно запуская руки в загривок, стал подбираться к его бедру, чтобы осмотреть рану.

– Ну что ж, парень… Давай оставим твоей хозяйке прощальный подарок.

Он прошёлся рукой по ране, вокруг которой заклубился тёмный дым, словно проникая под его кожу. Он знал, что сейчас играет с огнём, но это было его желанием. Он и так редко позволял себе делать то, что хотел. Убрав руку от бедра коня, он тихо поблагодарил силы, что помогли вылечить того. То, что он проделал, отнимало много жизненной энергии.

– И она тебя зацепила, – с насмешкой сказала Аврора, заходя в конюшню, поправляя полы домашнего халата. – Иначе зачем трогать демона?

Она частенько встречала брата, если не была занята. Дион мотнул головой, опустив глаза. Он уж было повернулся к сестре, но что-то привлекло его внимание. Маленький бумажный конверт лежал на столе рядом со стойлом. Он осмотрелся, поймав на себе непонимающий взгляд сестры, которая всё-таки подошла ближе с немым вопросом во взгляде: что там? Раскрыв конверт, он достал из него небольшую открытку, которые чаще использовали для приглашений на приёмы. Раскрыв её, он посмотрел на аккуратный женский почерк. Он понял, что это приглашение. Сначала, не поверив своим глазам, взглянул на сестру.

– Это приглашение? – растерянно спросил Дион

– Вы очень догадливы, мистер Прескотт, – сразу уловила его тон Аврора.

Она уже знала, как он поступит. Каким бы правильным он ни казался, они сделаны из одного теста и ещё в утробе матери были связаны друг с другом. Хоть и не намеревался присутствовать на торжестве, Дион всё равно найдёт причину появиться там. А она в этом поможет. Это всего лишь вопрос времени. Но всё же, какой бы своевольной она ни была, последнее слово всё равно оставалось за ним. Брат снова прочитал содержимое. В голове сразу завертелся водоворот мыслей. Может, это все подстроила Аврора? Ей нравится блистать в высшем свете, а тут такой шанс. Но хоть она и была хитра, вряд ли смогла бы подделать написанное, уж слишком долго приходилось бы исправлять её почерк мальчишки-дошкольника. Да и это отличная возможность предупредить Вивьен о возможной опасности. Он не сомневался, что старик Чендлер ничего ей не сказал, так как был уверен в том, что она постоянно находится под присмотром матушки и слуг. Да вот только эта проныра уже однажды обвела всех вокруг пальца. Он улыбнулся своим мыслям. Оправдание собственным эгоистичным, как он считал, желаниям было найдено. Аврора ждала его ответа как приговора, незаметно скрестив пальцы за спиной и выжидающе глядя на него.

– Решено! – твёрдо решил Дион, посмотрев на сестру, которая чуть не подпрыгнула от такой резкости. – Готовь своё лучшее платье, я за подарком!

– Наконец-то! – звонко рассмеялась Аврора и поспешила покинуть конюшню, чтобы избежать лишних вопросов. – Люблю тебя!

Вивьен Чендлер стояла у окна своей комнаты, из которого был виден сад. Ей больше нравился этот вид, чем серая дорога с другой стороны. Садовник вместе со своими помощниками прикладывали все усилия, чтобы всё к вечеру выглядело идеально. По дому сновали слуги и то и дело судачили о сегодняшнем вечере. Они были уже заранее в восторге от того, что их ждало. Несмотря на то, что прислуга на приёмах работала, они были счастливы поприсутствовать на одном из них. А этот приём обещал быть прекрасным! Но не для дочери герцога Чендлера. Она смотрела на голубое небо и радовалась, что в этом году в её день рождения солнце согревало своими лучами землю. Можно было бы устроить приём на улице, однако эта идея пошла прахом из-за страха герцогини перед внезапным дождём. К сожалению, погода – это единственное, что радовало Вивьен. Она с небольшой грустью смотрела на происходящее в саду, повторяя пальцем по стеклу прямой линии остриженных белых кустовых роз вдоль садовых дорожек, перебегая на арки, которые были украшены плетистыми розами. Даже высокий лабиринт из туи был аккуратно подстрижен. Чтобы пробраться через него, Вивьен раньше требовались сутки, но теперь она знала там каждый тупик. Знала, где можно укрыться от солнца, знала каждую скамейку. Особенно ей нравился фонтан в центре лабиринта. Девушка часто задавалась вопросом, зачем отцу такая увеселительная роскошь, но они с герцогиней лишь переводили друг на друга стрелки. Только главный садовник знал, как без проблем пройти это адское испытание. А если только он, значит, работа в саду началась уже на рассвете. Герцог не скупился на дополнительные жалования, потому на него с радостью работали и были готовы работать ещё. Герцогиня Чендлер безумно любила цветы, потому она наравне с садоводами занималась люпинами. Вокруг беседок кто-то придирчиво разглядывал низкие лаванды, которые придавали атмосферу успокоения. А вдоль ограды огромного поместья подстригали кусты красных роз. У одной из беседок чистили пруд, через берег которого был устроен деревянный мост. Вивьен усмехнулась. Этот сад можно было сравнить с королевским. Здесь было всё. Чего не сделаешь ради комфортной и красивой жизни? Да только её душа требовала простоты.

– Вивьен? – позвала девушку молодая служанка.

Она посмотрела на девушку, стоявшую в дверях с несколькими выглаженными платьями. Девушка отошла от окна и медленным шагом, зажав ладонью правую ногу, чтобы немного успокоить тупую боль, подошла к зеркалу. Встав перед ним, она придирчиво оглядела себя. Мертвенно бледная кожа навевала тоску. Ей куда больше нравилось наблюдать за румяной Эшли, которая могла провести целый день в саду за уборкой веранды. Из-за недосыпания, лишних мыслей и вдобавок ноющей ноги она к своей бледности приобрела круги под глазами, которые её далеко не красили.

– Эш, я бы так хотела сегодня уехать куда-нибудь… Чтобы никто не искал, чтобы никто-никто даже не знал, где меня искать, – с тоской произнесла Вивьен.

Служанка повесила принесённые платья по обе стороны зеркала так, чтобы Вивьен могла их рассмотреть, и пододвинула позади неё стул. Взяв расчёску с туалетного столика, она аккуратно стала расчёсывать локоны Вивьен, как только та села. Зная, что с ней наедине она может не биться челом в пол, посмотрела ей в глаза через зеркало.

– Если бы я могла тебе помочь, Вив, – добродушно произнесла девушка. – А там, кто знает, может, твой отец уже подобрал для тебя удачную партию?

– Ты же знаешь, Эш, никто мне не нужен…

– О да. Красавец Дион Прескотт завладел твоим сердцем, – хихикнула Эшли, разделяя волосы своей титулованной подруги на тонкие пряди.

Вивьен вдруг покраснела до самых ушей и слегка опустила голову, что заставило Эшли склониться над плечом девушки и слегка приподнять её подбородок. Она всю неделю слушала рассказы и мечты, которые лелеяла леди Чендлер. Она замолкала о своей влюблённости, только когда рядом были герцог и герцогиня. И, к большому счастью для всех, больше не стремилась к общению с Шарлоттой Уильямс, с которой была долгое время в дружеских отношениях. Изредка к ним приезжала Аврора Прескотт с новостями о Абеларде и несколько раз за неделю забирала Вивьен с собой, чтобы она могла навестить коня. Эшли слегка наклонилась к плечу девушки и, обняв её сзади за шею, устремила взгляд к её тонкому лицу, отражающемуся в серебристой глади зеркала:

– Я не из знатного рода, Вивьен. Я всего лишь служанка, которая научилась играть на фортепиано и грамотно писать только благодаря своей великодушной госпоже. Я не имею права осуждать тебя за твою любовь к добившемуся высот простолюдину. С моим положением я могу выбрать для себя мужа самостоятельно. Никто не будет смотреть на то, сколько мужчин у меня было и какого они были сословия. Только любовь имеет значение, Вивьен. И если ты не сможешь быть с возлюбленным так, после брака ты сможешь быть с ним тайно и быть счастлива.

Чендлер смотрела на лицо подруги и брала из всего того, что она сказала, только те вещи, которые были ей ближе по духу. Она прикрыла глаза, откинулась на спинку стула, подставляя голову Эшли. Она не хотела никакой тайной любви, не хотела никого обманывать. Да, конечно, в варианте, предложенном её служанкой, был смысл. И многие замужние женщины так жили. Но такая жизнь не для неё. Вивьен проматывала фразу, сказанную подругой, до того момента, пока последняя шпилька не вошла в волосы. Она открыла глаза и посмотрела на себя по-новому, чётко решив, что если играть по знатным обычаям, то пора начинать сейчас. Эшли отошла к зеркалу, показывая на платья, которые с утра уже подготовила к сегодняшнему балу, и Вивьен, ткнув пальцем в изумрудное, встала со стула, направившись к шкафу.

– Вив, платья здесь, между прочим…

– Я сомневаюсь, что отец пригласил Диона и Аврору Прескотт на этот праздник. Я не хочу сейчас надевать платье, в котором буду вечером. Хочу узнать, есть ли на них приглашение. Если нет, то мне нужно надеть что-то дорожное. Ты сама знаешь, Эш, что многие хотят моей руки только из-за приданого, которое может дать мой отец. И, может быть, Дион Прескотт не является исключением. Но даже если и так, то лучше я буду с человеком, который близок моему сердцу, но не любима, чем не любима и с чужим.