Расцвет Рагнарёка

– Эм… Ай… здрасьте… забор покрасьте… Всё в порядке, – нежно картавя звук «р», попыталась унять полуорка танцовщица, свободной рукой коснувшись того в районе грудных мышц, как бы пытаясь тоненькой ручонкой усадить обратно за столик. – Отпустите, пожалуйста, – пыталась отдёрнуться она от стражника. – Мы путешествуем вместе. Втроём.

– Втроём? А это ещё что за диковинка белобрысая? – глянул стражник на место справа от полуорка, где в тени в капюшоне сидела ещё одна девушка, чьи светлые, почти белые пряди свисали из-под накидки. – Фоморка, что ль? Только у них волосы таких оттенков бывают.

Самым странным в её облике была вовсе не тряпичная простенькая одежда с накидкой на волчьем меху, не бледная кожа на худощавых ручках, вообще ничего из напрямую с ней связанного, а то, что она с невероятным аппетитом сейчас догрызала лимон вместе с кожурой. Ела с таким остервенением и удовольствием, словно это самое вкусное, что когда-либо ей встречалось. И вытянутое голубоглазое личико не дрогнуло от кислоты цитруса ни одной мышцей. А прикончив этот лимон, она влажными пальцами тут же схватила следующий, также продолжив вгрызаться сквозь кожуру.

– Чё сказал? И вовсе она не фоморка, – заявил полуорк.

– Во даёт, – раскрыв рот, лысый стражник у окна выглядел крайне потрясённым. – С голодного края прям.

– Худощавая, бледная, не некромантка ли, случаем? – сощурился усатый.

– Мы её по дороге подобрали, у неё дом сгорел, – пояснила слепая танцовщица.

– Собралась компания… – выпустил наконец её руку кудрявый мужчина из своей хватки. – Орк, тёмный эльф и низкорослик… Ты не слишком большой-то для них? А то был здесь один учитель верховой езды, любитель девочек, – развернулся он опять к полуорку.

– Разве стража не должна защищать? – повернулась Баст в их сторону.

– Кошке слова не давали, – проворчал всё тот же стражник. – Мы как раз и защищаем горожан от всякого пришлого сброда вроде эльфов и минотавров.

– Вот-вот! – поддакивал ему и священник через один стол, допивая молоко из глиняного кувшина. – Наша стража нас бережёт!

– Иногда я жалею, что я богиня веселья и домашнего очага, – произнесла Баст уже Мельхиору. – Была бы как Ра, уже б прожгла этому небритому всю физиономию насквозь.

– У тебя есть когти, – хмыкнул некромант, качнув головой. – Давай начистоту, если б ты захотела, ты бы перерезала глотки здесь всем. Вообще всем, Баст. И посетителям справа, и этим картёжникам-стражникам по левую руку, увиливающим от работы. Всем, кто за нами, у входа, всем, кто вдали. И трактирщику, и орку этому с его спутницами. Но тебе просто лень. Как и любая кошка, ты хочешь греться у очага. Плодородие тебе нужно, чтобы полёвок вдоволь водилось и ваш кошачий народ мог забавляться, играясь с пойманными грызунами. А веселье – чтоб на праздниках сметанкой кормили. Твоя кошачья сущность всегда довлела над человеческой. И ты абсолютно такая же, как и твои четвероногие и хвостатые твари, которым ты покровительствуешь.

– Не тронулся ли ты умом? – строго взглянула на него собеседница.

– О, не надо делать такие глаза: мол, «ты как с богиней разговариваешь?!». Мы же теперь партнёры, а значит, равны, – проговорил Мельхиор.

– Понаприходит в столицу клоунов и танцовщиц, – всё бурчал по левую руку через несколько столиков от их беседы кудрявый стражник.

– Карту клади давай, – не унимался усатый, которому партия была куда важнее всего вокруг.

– Хочет козырной туз вытянуть всякой швалью, – посмеивался лысый, переглядываясь с темноволосым соседом справа, что сидел в полосатой атласной рубахе, на плечи которой спадали его длинные патлы.

– Да нет у него туза, – не верил тот, отпив пива из кружки и доедая остывшую колбаску с вилки. – Что там про бутылки по цене двух кружек-то?

– Гонит он. Одну кружку уже продал, в бутылке три с половиной. Значит там две осталось, с хвостиком. А он её по цене двух и пытается втюхать, – сипловато произнёс тот, что в полосатой рубахе.

– Ну, так выгода ж, ещё полкружечки сверху! – вскинув брови, улыбался трактирщик.

– Иди вон пришлый сброд дурачь, к приличным людям со своей ерундой не подкатывай, – кивнул на полуорка кудрявый, начав отбиваться картами с пиками от бубнов усача.

– Не видел среди вас приличных людей, – пробурчал полуорк.

– Ась? – вскочил вновь из-за стола кудрявый. – Я не понял…

– Потому что ты глухой и непонятливый, – оборвал его зеленокожий крепыш. – Всё «Ась?» да «Ась?», как дед глухой. Всё, снимай наплечники, эмблему с лентой, в отставку подавай, дядя, раз так плохи дела.

– Я не понял, это он меня сейчас тупым и старым назвал? – обернулся возмущённый стражник к своей компании.

– Говорю ж – непонятливый, – усмехнулся полуорк, допив свой напиток из кружки.

– Оружие, оружие… тебе надо оружие… – забормотала девица в накидке, выкладывая ловко на стол всякие разности. – Это рыба, это щипцы, это ключ от тайника в пеньке, где я хранила сушёных бабочек и банку с морошкой… где-то ж был у меня кинжал, – лезла она куда-то за спину, как если бы там был походный рюкзак, и быстрым жестом клала и убирала обратно вещицы. – Вилка, бутылка с корабликом, кухонный нож. Не боги весть что, но тоже сгодится.

– Да у меня секира своя, – потянулся полуорк за спинку стула, где находилось его крупное орудие.

– А налог на ширину топора уплачен? – интересовался кудрявый. – Выглядит вдвое больше дозволенного!

– Он и ростом вдвое больше дозволенного, – посмеивался сиплый стражник.

– А за оскорбление стражи знаешь что причитается? – всё не унимался кудрявый.

– А ты попробуй, взыщи, – схватил полуорк его резко за горло, поднимаясь с места и заодно задирая своего оппонента в воздухе, так что у того с рукавов карты посыпались.

– Эй… это что? Это откуда всё?! – дивился, глядя на пол, усатый, в отличие от двух других не торопясь помогать сослуживцу.

Те же вскочили сразу, даже лысый протиснулся с уголка, снимая с пояса топорик. Подошёл и возмущённый священник, причитая, как надоели ему уже гости без манер, приезжающие в столицу и устраивающие потасовки. Кричал, что надо запретить въезд всем оркам и эльфам хотя бы в Селестию.

– Милок… – изобразив старческий голос, проковылял к полуорку Мельхиор, выдававший себя за старуху. – У меня кошечка одна забралась на макушку дерева со скворечником, а спуститься не может. А ты во-он какой высокий!

– Ага, иди, достань воробушка, – прохохотал лысый.

– Так вон она, у вас на плече, бабуль, – посмеялся длинноволосый сипловатым голоском. – Моя старая мама вечно очки на лоб подымет, а потом ищет везде. А они-то под носом! Ну, в смысле, над носом, точнее.

– У неё этих кошек штук сорок, небось, – проговорил усач, закончивший подбирать с пола карты.

– Идём-идём, – потянул Мельхиор полуорка, поставившего стражника на место.

Тот так и рвался сказать что-то грубое, резкое и обидное. Поправил свой воротник, раскраснелся от гнева и от унижения. Но понимал, что один удар кулаком такого крепыша ему может и череп пробить. Пока лезть не стал, но было видно, что лишь искал повод как-то спровоцировать полуорка напасть первым, пользуясь потом полномочиями стражи, да в голову с перепугу как-то ничего не пришло.

– Ну, шагай уже, – сверкнул Мельхиор глазами, давая полуорку понять, что он чародей.

– Кая! Анника! Идёмте, – махнул им зеленокожий крепыш, повесив не пригодившуюся секиру в особый каркас держателя за спиной.

– Так, где-то были у меня деньги… – запричитала светленькая. – Так, это шишки, жуки, листва, чай, пучок сушёной сирени… Вот, вот медяки! Нашла же! – потрясла она мешком. – Вам за лимоны, картофель, ягнятину и пиво.

– Возьмите с собой, юная леди, – швырнул ей в руки ещё один лимон весьма потрясённый её вкусами трактирщик. – За счёт заведения.

– О, спасибо! – низко поклонилась девчонка и помчалась догонять своих.

– Ты ж смотри, они в немалую цену осенью из Таскарии, а он раздаривает, – цокнул языком кудрявый стражник. – Можно ему приписать содействие недоброжелательным личностям?

– Сдавай давай карты, – вручил ему колоду усач. – Хватит ерундой страдать. Скоро капитан хватится, пару кружков – и на посты.

– Так мы ему и скажем, полуорка задерживали… Эх, ушёл, сволочь, – с досады, глядя тому в спину у дверей, взмахнул кудрявый рукой, да ударился костяшками пальцев о край стола. – Уй-ауч!

Старуха с кошкой выходила первой, таща за собой полуорка. Постукивая палочкой по дощатому полу, следом шла Анника, а меж рядов выставленных в трактире столиков к ним помчалась и спутница в простецкой накидке. Никакого походного рюкзака, правда, у неё за спиной не оказалось.

– Чего надо-то? – тихо спросил полуорк у «старушки» снаружи на выходе. – Не кошаков же ведёшь с дерева собирать.

– Что? У кого-то кошечка на дерево забралась? Бедненькая! – сжала руки в замочек в районе шеи расстроенная танцовщица, воскликнув тоненьким, картавым и почти детским голоском.

– Да нет, это старуха эта решила спасти парочку недоумков от моей секиры, – накинул полуорк ей шубку на плечи.

– Тебя, бугая полоумного, от верной смерти на гильотине, – хмыкнул Мельхиор своим громовым грубым голосом.

– Чё сказал?! – возмутился тот сразу от таких эпитетов.

– Ой, а это кто? – не поняла, услышав мужской тембр, танцовщица.

– Всё та же старуха… или старух… – опешил и полуорк.

– «Старик» правильно говорить, – картавила Анника.

– Вот скажи-ка мне по секрету, кому поклоняются орки? – поинтересовался у них Мельхиор.

– Огуну и разным духам огня, – ответил зеленокожий крепыш.

– А полурослики? Вы ведь из Дунейра? – уточнил он, глядя на танцовщицу, но та его, разумеется, не видела.

– Ваагну, Мехру, Анаит, вишапам… – ответила слепая девушка. – Аждахаку.

– А ты, серый волчонок? – развернулся он к гостье в капюшоне из серого меха.

– Цернунносу, Хольде, Маре-Моревне… – нехотя ответила та. – Сильванам… Волки – дети леса и я – дитя леса.

– Маре, даже так, – удивился и явно усмехнулся некромант. – Интересная девчонка-волчонка. Думаю, мы поладим. Такие, как мы, здесь должны держаться вместе, – шагал он вперёд вместе с остальной компанией на окраину города.

– Так чего нужно-то? Секира понадобилась? – интересовался полуорк.

– Я Анника, – представилась танцовщица.

– Кая, – кратко проговорила девушка в капюшоне, разглядывая всё вокруг с таким любопытством, словно впервые оказалась в большом городе.

– Лургар Божья Кара, – назвал себя, наконец, и зеленокожий крепыш.

– Вот так прозвище! – воскликнул Мельхиор.

– Всё ломал, к чему ни прикасался, – пояснил тот. – Кирпичи, брёвна, бутылки всё те же, работая у стеклодува. Полуорк в Урде – само по себе уже наказание семьи. Если отец и мать – орки, значит, жена изменила, да ещё с человеком. Изгой с рождения, можно сказать.

– Ну, я, знаешь ли, тоже своего рода изгой, – выходя за городские ворота, произнёс чернокнижник, убрав морок старухи и представ в тёмном камзоле с наплечниками из волчьих черепов, на одном из которых продолжала налёживать чёрная кошка. – Мельхиор Шорье, монсеньор, чернокнижник, глава Гончих Псов Симаргла.

– Опять некромант? Везёт нам с тобой на них, – положил Лургар легонько Аннике руку на плечо.

– Вот уж действительно… – кивнула картавая слепая танцовщица. – Ну, здрасьте, забор покрасьте. Чего нам от вас нужно-то?

– Вам от нас, – поправил шёпотом её полуорк.

– Я так и сказала! – недовольно воскликнула девушка-полурослик.

– О Гончих Псах Симаргла что-нибудь слышали? – поинтересовался Мельхиор.

– Ой, я слышала, – отозвалась Кая. – Они тоже чтят Мару. Не только Симаргла.

– Я же говорил, мы поладим. Так кто вы? – поинтересовался некромант у неё. – Он вон – полуорк, она – полурослик, – кивал он головой в широкой кардинальской шляпе на Лургара и Аннику. – А вы, видимо, полу-… кто? – уточнял чернокнижник у Каи.

– Никто, – хмыкнула та, смутившись и отвернувшись.

– Имперцы недавно сожгли её дом, а мы подобрали с собой. Я танцую, Лургар охраняет, а она… – начала было Анника.

– Стало быть, и в нелюбви к имперцам сойдёмся. Вот у меня чуйка на хороших ребят, – с самодовольной улыбкой повернулся Мельхиор к Баст у себя на плече и сверкнул полуприкрытыми в надменном взоре глазами.

– Лимоны трескает. Жить без кислого не может. Муравьёв жрёт, заячью капустку, щи… – восклицал полуорк, сетуя на спутницу в капюшоне.

– Да пусть кушает, нам не жалко, – взаимно оборвала его танцовщица.

– Лимоны? Надо было спросить в трактире, нет ли у них апельсинов. А это вот Баст, – выставил вперёд Мельхиор плечо вместе с кошкой, и та, спрыгнув, обратилась в форму женщины-фелина с чёрной шерстью, ростом повыше обеих спутниц полуорка, но не доставая тому и до плеч даже кончиками заострённых ушей.

– Ого, – удивился Лургар. – Да она из оборотней, что ль?

– Кто из оборотней? – перепугано вздрогнула Анника.

– Какой миленький у неё говор, мне нравится, как девчушка картавит, – улыбалась Баст.

– Хе, мурлыкает так же, как ты, – отметил и её своеобразный говор буквы «р» вслух Лургар своей спутнице.

– Баст? В честь богини? – пробубнила где-то позади всех Кая, шагая немного сгорбленной.

– Я и есть та богиня, – мягким и в то же время довольно властным голоском ответила женщина-кошка.

– Вот те раз… Простите за такую бестактность… Так это ваш культ богов воскрешал, – припомнила бледная девушка в капюшоне.

– Хочу вас нанять, – произнёс Мельхиор новым знакомым. – По крайней мере, тебя, – оглядел он снизу вверх полуорка.

– А что требуется-то? – поинтересовался тот.

– Да всё просто. Одну девицу спасти из темницы. Седую, правда, уже, старушку, – пояснил некромант, не вдаваясь в детали. – В пригороде, как до дома одного доковыляем, там всё поймёте.

– Давайте лучше муравейник поищем, – поглядывала Кая себе под ноги и по обе стороны от них в поисках колонии насекомых. – У них жопки кисленькие.

– А у огурцов – горькие, – поделилась вслух Анника.

– Подругу, что ль? – поинтересовался у некроманта Лургар, похоже, имея в виду предыдущее его обличье, решив, что обе бабульки дружили и общались.

– Нарушать закон? А удрать-то мы сможем потом? Ну и ветер здесь, – выковыривала Анника из длинных рыжих волос застрявшие в них сухие листья.

– И не говори, – сделал то же самое и полуорк, коснувшись хвоста жёстких длиннющих волос. – Стоп! – встал он на месте. – Моя шляпа! Шляпа моя, брыть-колотить! – помчался он спешно обратно в город.

– О нет! – громко воскликнула, снова сжав в замок ладошки, Анника.

– Что? Ценная вещь? Памятная реликвия? Или чей-то подарок? – поинтересовался у неё Мельхиор.

– Самый частый повод для драки в таверне… – с сожалением в голосе проговорила танцовщица.

– Ну, вот теперь уж точно начнётся, – вздохнула Баст, глядя вслед полуорку.

Бальтазар I

Лорд Бальтазар Кроненгард взирал из окна замка, стоявшего посреди красно-чёрной Преисподней, на веселящихся демонов. Даже через закрытые окна было слышно громкую музыку дворфа-барда Коркоснека, вокруг которого плясали всякие бесы, почти синхронно двигаясь в каких-то неистовых ритуальных танцах, подпевая: «Это грех!», «Это грех!». Словно свой новый гимн искушения.

– Я вспоминаю свою жизнь, что я прожил с таким стыдом, – напевал журчащим, с лёгонькой хрипотцой мощным голосом гном, – Ведь виноват был я кругом… Во всём!

– Хей-хей! – перебирали ногами и рукоплескали ему черти, создавая барабанный ритм от постукивания перепончатых лап, копыт и ладоней друг о друга.

– Что бы я не делал, чего бы не желал… О чём бы не мечтал… Всё это… – наращивал бой по струнам своего ситара толстыми пальцами дворф под поддерживающий его хор голосов местных бесов: – Это… Это… Это… Это грех! – Принимались ещё взбалмошней резвиться на концерте демоны, подпевая и подхватывая: – Это грех!

– Привёл, милорд, – в дверях комнаты Бальтазара объявился смуглый чародей в бурой накидке, с посохом из красного дерева и сверкающим рубином, охваченным спиралевидными рогами.

С ним была Анфиса, которую тёмный лорд и повелел к нему привести. Пленнице с недовольным, насупившимся личиком ничего здесь не нравилось. Во-первых, бесы чаще всего притаскивали в замок именно мясо, которое она не ела.

Ильдару, не без помощи всегда готовой услужить Лады, приходилось активнее заставлять чертей выращивать овощи. Благо те тоже любили хорошо поработать, вот только в подземелье без солнечного света урожай всё равно получался небольшим. Зато поспевали теплолюбивые культуры, которые в родном Яротруске сам Ильдар-чародей встречал нечасто. Благо хоть сыром её угощал, хоть какая-то маленькая радость была тут для пленницы.

Во-вторых, Анфису удручало всё окружение. Лорд-некромант и его сподручные, гостящие боги, некоторые из которых едва походили на людей. Вид из окон на бурлящие озёра, растрескавшуюся землю и реки лавы с огненными гейзерами девочке казался чудовищным. Сам горячий воздух воспринимался каким-то дымным, отравленным и неприятным. Хотелось домой, в Империю, не важно, в какой сезон, – сейчас там должна быть поздняя осень или начало зимы. А сколько она ещё пробудет здесь, для пленницы оставалось совсем не понятным.

– Что-то черти совсем расшалились, – хмуро отметил своим низким баритоном лорд Бальтазар.

– Так ведь веселятся, гуляют, хорошо поработали. Насос смастерили, теперь из горячих источников в замок поступает вода. Мутновата, конечно, ещё фильтры из угля с ними сделаем, – мечтательно пояснял густым, мягким и в то же время немного трескучим тембром смуглый чародей.

– Мы сейчас прогуляемся, – повернувшись, сверкнул некромант фиалковым взором на Анфису. – А потом будет ужин. Надеюсь, Догман с его пассией успеют вернуться.

– Как раз баклажаны тушёные будут, Лукреция любит их, – проговорил Ильдар.

– Вестей так и нет? – поинтересовался у него чернокнижник.

– Чертей отправлял на разведку, говорят: стоит гарнизон, что снести вы просили. Не продвинулась инфернальная армия.

– Лучше б за сыром их отправлял, – пробубнила Анфиса себе под нос.

– Церковники и белые маги всех разгромили, мне думается, – предположил ильдар. – Так что если Сетт и Лукреция до сих пор не вернулись… – замолчал чародей, не желая представлять самое страшное.

– Вероятно, в плену, – слегка обнадёжил его лорд-некромант.

Он был прав: далеко от их подземной обители, средь джунглей Лонгшира егерь Догман – демонолог, мужчина за тридцать довольно крепкого телосложения с топорщащимися щетинистыми бакенбардами – и демонесса-суккуб Лукреция с розоватой кожей и вздыбленной короткой стрижкой огненных волос были наполовину вмурованы в стену. Будто застряли в узеньком лазе сквозь оную: лишь торс торчал внутрь комнаты, а ноги болтались в соседней или же в каком-нибудь коридоре.

Каменная кладка сдавливала талию. Так обычно ванары пытали своих заключённых. Хлестали по заду или щекотали пятки, прижигали кожу, в общем, допрашивали с пристрастием. Пленники так и выглядели – избитыми, измотанными, явно обезвоженными и, вероятно, голодными.

Было слышно визгливых ванаров, что объявились по ту сторону, позади, ожидая дальнейших приказаний да следя, чтобы схваченная парочка не сбежала. В комнате перед ними тоже по краям стояли вооружённые копьями и дубинами люди-обезьяны. А прямо перед пленниками находился их лидер в багряно-золотистых шароварах в полоску, красной жилетке и такого же цвета феске на голове с чёрной бархатной кисточкой.

– Опять обезьяны… – первым пришёл в себя Сетт, оглядывая темноватое пространство вокруг заплывшими от побоев глазами.

– Все имперцы – обезьяны, – пробубнила, не открывая глаз и жмурясь, демонесса, простирая перепончатые крылья по эту сторону стены.

– Да не, это всё те же, рыжие, – покусывал растрескавшиеся губы егерь Догман.

В голове всё гудело, комната перед глазами плыла, искажалась, вид стражников-ванаров сливался в чудищ с кучей рук и обезьяньих голов, а потом расходился на их отдельно стоящие фигуры. Сильно болел левый висок. Именно туда пришёлся удар дубины, от которого Сетт потерял сознание.

– Так-так-так. Уже очнулись? В этот раз как-то быстро, – хмыкнул лидер ванаров. – Что ж, надеюсь, теперь вы будете более сговорчивыми.

– Чёрта с два, – пробурчал Сетт, подняв на ванара свои жёлтые глаза.

– Чертей ваших уже разложили в пыль, – напомнил тот. – Остался только ты и странная дамочка, которую ты зачем-то закрыл собой от церковных лучей.

– Закрыл? – кое-как истерзанная Лукреция повернулась на Сетта.

– Да не закрывал я… – проворчал демонолог. – Ничего подобного! Даже близко! Так, мимо пробегал. И вообще, как потом оправдываться, если все сдохнут? Ты и будешь потом за весь провал шишки на себя принимать.

– Шишек мне и тут хватает, твоя была идея ждать темноты и полуночи, – огрызнулась суккуба. – За это время имперцы хорошо подготовились.

– У-у-ха! Забавные же вы. Но я за вас, пленников, щедро заплатил людской страже, – напоминал главный ванар. – И я добьюсь от вас информации, чтобы средства народа Сунь не были растрачены даром.

– Я тебе, дурья пустая башка, уже сколько раз повторял, что не мы открываем порталы в подземный мир! Ты глухой или тупой? Или всё сразу? По-моему, вот как раз последнее, – прорычал Сетт, за что получил по лицу удар золотистым посохом.

– Хамства и оскорблений к своей персоне я не потерплю, – высокомерно звучал глава людей-обезьян.

– Но он прав! – вступилась Лукреция, скрипя зубами. – Порталы открываем не мы. Ты хочешь знать, где некромант? Он не здесь, не на поверхности. Сам знаешь, что его замок исчез с холма! Он перенёс его.

– И вы покажете мне туда дорогу, – наклонился к ней лидер ванаров.

– Этот доходяга скорее сдохнет под пытками, – кивнула демонесса на Сетта.

– Сама-то! – нахмурился тот и от боли задействованных мышц лица скривился сильнее.

– Со мной чего только не вытворяли всякие садисты, дело привычное. И в пище я не нуждаюсь, в отличие от смертного человека, – отметила та.

– Ваши демоны уничтожены, – напомнил рыжий ванар. – Помощи ждать не откуда. Показывайте дорогу к своему некроманту. Наш отважный герой Хануман пленил вражеских генералов, долго пытал их нещадно с целью заполучения информации…

– Да ему чихать, сколько демонов ты уничтожил. Он на тебя пошлёт и нежить, и армии орков, – хмыкнул Сетт. – И тебя самого пошлёт к чёртовой матери, будь ты трижды сожран бесами! Думаешь, ваши пытки дадут плоды? Да некромант твой только порадуется, если ты убьёшь меня здесь. Ха! Нашёл, кого в плен забирать, рыжий выродок.

– Орков? Так у него союз с Урдом, как интересно. У-у-ха! Пожалуй, стоит их навестить, – ухмыльнулся главарь ванаров. – Ценная информация. Пожалуй, я убью тебя последним.

– Вечно ты язык за зубами держать не умеешь, бесхвостый! – процедила Лукреция Сетту, оскалившись, и задёргалась так, словно пыталась ткнуть его своим лбом.

– Змея-змея! – вбежал, расталкивая остальных, со стороны лишённого всякой двери прохода в комнату ещё один ванар с кольцами серег в ушах и наплечниках из панцирей черепахи. – У водопада, где дети играют. Ребятня прибежала, кричат, что змею в воде видели. Женщины в ужасе. Сказали, срочно звать Ханумана!

– Да я что вам тут, по каждой мелочи разбираться должен? – обернулся глава ванаров к вбежавшему. – У вас оружие есть, крюком её выловили бы…

– Так змея же! – подпрыгнул тот, а в панике другие стражники тоже начали переглядываться и заголосили: – Змея! Змея! Змея!

– У меня других дел, по-вашему, что ли, нет? Только что из Мимира вернулся, а вы меня опять в горы к снегам посылаете, – всплеснул Хануман руками.

– Славься! Славься! – хором скандировали люди-обезьяны – Ук-ук-ук-укун!

– Приглядывайте за этими, сейчас поднимусь к горному озеру змей ловить. А вы закажите у Анкаши побольше противоядия на всякий случай, – сказал он, направляясь прочь и оставляя охрану у пленников.

– Эй, безрогий, силы остались ещё? – тихо поинтересовалась у Сетта Лукреция. – Надеюсь, ты выспался.

– Издеваешься? Да я как бык, меня какими-то пощёчинами не вымотаешь, – хорохорился тот.

– Ага, два пинка – и в отрубе. Пока ждала, что в себя придёшь, сама уснула. Проснулась потом от твоего медвежьего ворчания, – закатила демонесса глаза.

– Ну, так с добрым утром, красавица, – саркастично воскликнул ей Сетт.

– До кнута дотянуться способен? – поинтересовалась она.

– Может быть, ты видишь, их тут сколько? Одного за шею я притяну… – ворчал егерь Догман.

– Да тихо ты. Спросишь вопрос на «да»-«нет», он всю историю своей жизни перескажет, а потом ещё переспросит, какой был вопрос. Говорливый демонолог… – прервала его демонесса.

– Так работа такая, заговаривать демонов, – хмыкнул тот.

– Хануману вон ты не особо зубы заговорил, мог бы что-то придумать, – подметила Лукреция.