Государыня всегда онлайн

Машеньке, конечно, было трудновато – всё же русский для неё не родной. Невзрачный Антон Антонович, на удивление, помог мне угадать рекордные пятнадцать слов за минуту. А потом я увидела, как Сергей Владимирович играет с Соней.

Он шутил со мной, флиртовал, сверкал глазами, но ей улыбался совсем не так, как мне. Проникновенно, восхищённо и слегка смущённо.

Я свернула партию побыстрее под предлогом головной боли, осталась одна и забралась под одеяло. Глупо ведь! Мне, конечно, показалось. Только никак из головы не шёл Сонин нежный румянец и то, как Сергей Владимирович коснулся её руки.

В совершенной растерянности, запутавшаяся и сбитая с толку, я была вынуждена принимать Юсупова с утра, перед прибытием в Москву. Вместо того что, как обычно, расписывать мне наскучивший регламент встречи, князь сказал:

– Только что я говорил с графом Зубовым, вам передали большую просьбу от Его Величества.

– Просьбу?

– У Его Величества через неделю запланирована поездка в Новгород, но он плохо себя чувствует. Поэтому граф обращается к вам с просьбой заменить Его Величество. Отдельно граф подчеркнул, что состояние здоровья вашего отца не вызывает опасений, но врач настойчиво рекомендовал ему провести несколько дней в постели. Если вы согласитесь нанести этот визит вместо него, добавив таким образом ещё один город в маршрут путешествия…

Милославский-Керн и любовные терзания тут же отошли на второй план.

– Если это позволит папе отдохнуть, конечно, мы поедем в Новгород, – без тени сомнения ответила я.

– Я мало сомневался в вашем решении. Свяжусь с графом Зубовым и получу все распоряжения касательно этого визита.

Он замолчал, но не торопился откланяться. Я ждала. Пальцы подрагивали, от волнения хотелось начать стискивать их или ковырять кутикулу, но я сдерживалась.

– Я бы хотел, Ольга Константиновна, предупредить вас насчёт Новгорода. Город непростой, нам специально не включали его в план поездки, потому что это не тот регион, где представителей царской семьи будут встречать хлебом и солью. В своё время им дали очень много вольностей, и сейчас они всё больше демонстрируют независимость. Речь не идёт о нарушении территориальной целостности, но они старательно показывают, что не нуждаются в руководстве сверху. Предприятия минимум наполовину финансируются из Европы, и это даёт местной элите право считать себя самостоятельными.

– Почему их до сих пор не?.. – не найдя подходящего слова, я просто оставила вопрос незавершённым, но, конечно, князь понял. Дёрнул уголками губ.

– Известен ли вам термин «итальянская забастовка»? Или, как иначе её называют, «работа по правилам»?

Я покачала головой.

– Суть в том, что бастующие начинают действовать строго по регламентам, без капли заинтересованности. В итоге качество работы существенно падает вместе со скоростью. Новгород в таких акциях очень хорош. К сожалению, это центр русской микроэлектроники. Если их предприятия бастуют, начинаются перебои на всех остальных этапах производства. Ваш отец шесть лет назад пробовал создать конкуренцию Новгороду в Поморье, но ничего не вышло: у них слишком сильные компетенции и слишком много узкопрофильных специалистов. В общем, пока мы вынуждены держать лицо и делать вид, что всё в порядке.

– И нам там будут не рады?

– Однозначно нет. Там были бы не рады даже Его Величеству. Вам предстоят очень непростые два дня, если вы согласитесь.

– Уже согласилась, – ответила я. Какой у меня был выбор? Неприятные встречи против здоровья отца?

– Если пожелаете, я подготовлю вам некоторые документы – они позволят заранее войти в курс дела.

Конечно, я была готова прочесть всё, что необходимо. До сих пор Юсупов смотрел на меня, но не прямо в глаза. Тут наши взгляды встретились, и мне стало очень неуютно. Показалось, что он вскрыл мне черепную коробку, изучил содержимое и признал его заурядным. До чего же неприятные, жуткие светлые глаза!

И всё-таки этот человек был очень полезен, не только мне, а всему государству.

Князь смотрел довольно долго, и я начала гадать, где именно допустила промашку? Что вызвало его неудовольствие. Но, к моему огромному удивлению, услышала:

– Я сейчас говорил также и с Его Величеством, он просил передать, что гордится вами. Не сомневаюсь, что он скажет вам то же самое при встрече.

Не понимаю, как это вышло, однако от простых и, в сущности, довольно сухих слов у меня начало жечь в глазах. Но ведь не могла же я позволить себе расплакаться! И с чего? С похвалы? С похвалы, которая мне даже не была нужна, о которой я не думала и которую не просила?

Я схватила воздух ртом, выпрямилась, отвернулась к окну. Может, князь ничего не заметит? Это всё солнце!

– Прошу, – Он протянул мне тончайший батистовый платок с монограммой.

Я промокнула глаза. Было до мучительного неловко.

– Прошу прощения. Не знаю, что…

– Вам выпала очень тяжёлая ноша, Ольга Константиновна, – спокойно перебил князь, – и никто в мире не может с вами её разделить. Но мы в силах поддерживать вас на этом пути.

Сквозь всё ещё щиплющие слёзы я улыбнулась.

– Звучит довольно пафосно и, я бы сказала, торжественно. Но спасибо, Николай Александрович. За эти слова и за платок.

– Мы будем в Москве через два часа, – без капли теплоты сообщил он.

Я погрузилась в изучение документов про Новгород. Но увы, стыдно признаться, они не заняли меня полностью. Пока мы пользовались гостеприимством дяди Фёдора Петровича, посещали достопримечательности, обедали и слушали музыку, я наблюдала и сравнивала.

Как и прежде, Сергей Владимирович был моим спутником и кавалером. Он старался предложить мне руку везде, где это было уместно, фотографировал меня, рассказывал байки и шуточки. Но когда я отворачивалась или была занята, его взгляд соскальзывал на Соню. Я не была даже уверена, что он это замечает. Вместо него замечала я и ощущала прилив острой злости.

Или, может быть, ревности.

– Вы в порядке, Ольга Константиновна? – уточнил у меня Юсупов в конце прощального приёма в Москве, и это стало последней каплей. Не хватало ещё, чтобы моё взвинченное состояние начали замечать!

– Переживаю из-за Новгорода, – соврала я.

– Ещё есть немного времени, два дня в Смоленске и дорога.

Пришлось сделать вид, что меня это успокоило. Проворочалась всю ночь, исписала десять страниц дневника и решилась. С утра позвала к себе Соню, попросила запереть дверь и спросила в лоб:

– Тебе нравится Милославский-Керн?

Глаза подруги широко распахнулись.

– Я серьёзно.

– Оля… Ты чего? Он же за тобой ухаживает!

Я закатила глаза. В эту минуту Соня показалась мне не старшей подругой, а школьницей.

– Мало ли кто за кем ухаживает. Тебе он нравится?

Она быстро кивнула. Я прикусила губу. Хотелось бы сказать, что решение пришло моментально, но на деле я молчала минут пять. Боролась с обидой, раздражением, всё той же ревностью и возмущением. Мелькало в голове недостойное: «Как же так?!» И даже: «Почему она, а не я?! Я же…»

Это уже было совсем мерзко, поэтому я резко оборвала мысленный поток и спросила:

– Где там эта благотворительная больница, которую никак не построят?

Сбитая с толку сменой темы, Соня ответила:

– В Саратове…

– Съездишь в Саратов, когда закончится путешествие. А его я отошлю сегодня.

– Но Оля!..

– Я же вижу, как он на тебя смотрит.

С Милославским-Керном пришлось говорить уже в Смоленске. Но он не был мне другом или близким человеком, и он обидел меня. Я не собиралась щадить его чувства. Зачем, чёрт возьми, он вообще ухаживал за мной, если ему нравилась Соня?!

Ответ лежал на поверхности. Потому что ему посоветовали это сделать. Предан короне, многим обязан своим покровителям, не станет болтать – не идеальная ли кандидатура на роль первой любви цесаревны?

Делалось тошно.

– В Саратове? – переспросил Милославский-Керн изумлённо, когда я озвучила своё решение.

– Именно в Саратове. Там сейчас удивительно приятная погода.

«Давай, – думала я, – спроси, в чём дело, возмутись, сделай что-нибудь!»

Он смотрел внимательно, с капелькой грусти.

– Могу я спросить, почему? – произнёс он совсем тихо.

– А вы сами как думаете? – парировала я.

Про себя повторяла: «Покажи, что ничего не понимаешь! Выйди из себя. Скажи, что…».

– У меня никогда не было цели задеть вас, Ваше Высочество, ни у кого не было.

– Рада это слышать. Всего доброго, Сергей Владимирович. За фотографии не беспокойтесь, Софья Александровна их сделает.

Про то, что через десять дней она приедет к нему, мелочно упоминать не стала. Пусть помучается.

Хотелось высказать всё, что думаю, и Юсупову, и Волконской. Очевидно же, что это их креатура. Слов не нашла. Ждала вопроса, что это Сергея Владимировича в Саратов так спешно услали? Не спросили. Только Волконская уже в поезде сказала негромко:

– Надеюсь, выходка моего племянника не повлияет на нашу с вами работу, Ольга Константиновна.

– Выходка?

– Я не стану спрашивать, что он сделал и, тем более, не подумаю оспаривать ваше решение.

– Нет, не повлияет, – сказала я искренне. Арина Витальевна почти извинилась.

Юсупов извиняться не собирался, только заметил равнодушно:

– Это ваше дело, Ольга Константиновна, как распоряжаться своей свитой.

Нужно было найти верные слова и объяснить раз и навсегда, что со мной так нельзя. Может, Павлушка и прощал князю подставных друзей и любовниц-доносчиц – не знаю! Но я не желала мириться с подобным. Только не понимала, как об этом заявить.

– Я думаю, Сергею Владимировичу и самому будет полезна эта поездка, – вдруг заметил Юсупов. – Благотворительность всегда его привлекала. Если позволите, Ольга Константиновна, я займусь подготовкой к встрече в Новгородке.

У меня не было иного выхода, кроме как отпустить его. Когда дверь закрылась, я забралась в кресло с ногами, обняла себя за колени и замерла.

Из Сети

«НеГраф», блог:

«Считаем своим долгом прокомментировать путешествие наследницы. Если почитать официальные отчёты, складывается ощущение, что её всюду приветствуют с восторгом и едва ли не заваливают дороги лепестками роз. Однако если обратить внимание на выбранные для путешествия локации, становится интереснее. Ни одного региона, в котором уровень доверия к власти ниже 85%, ни одного шахтёрского города на Урале. Делайте выводы, дамы и господа». Картинка отсутствует.

Глава 7, негостеприимная губерния

Великий Новгород, резиденция губернатора, инновационно-технологический производственный комплекс «Дельта», Царский театр оперы и балета, «Царский поезд», 19–20 мая 2009 года.

Ох, кусать губы и расковыривать кутикулу – две мои кошмарные детские привычки. Соня уже потратила полвечера, чтобы хоть как-то привести мои руки в порядок, и искреннее пообещала в следующий раз замотать их бинтами. Радовало только, что, по Протоколу, мне следовало быть в перчатках. Они всё скрывали. С губами труднее. Я могла начать их жевать, даже не замечая, и очнуться только от укола острой боли или от привкуса крови.

Новгородом меня запугали.

Несмотря на хорошую память (а у кого из Романовых она плохая?), документы, досье и данные для анализа укладывались в голове со скрипом. А главное, бетонной плитой на плечи давило осознание: мне здесь не рады.

«Микропроцессорами мы называем устройства, которые отвечают за выполнение закодированных логических операций, созданные в виде одной микросхемы установленного типа или нескольких соединённых между собой микросхем. По сути, это чипы, которые обеспечивают интеллектуальные возможности всех наших „умных“ устройств», – всплыло внезапно. Эта справка располагалась среди подробных описаний производства на «Дельте», главном технологическом комплексе Новгорода.

Или ещё: «Губернатор – Виктор Петрович Тищенко, 54 года Происходит из семьи рабочих, мать – оператор станка, отец – сотрудник цеха тяжёлого машинного производства. Родился и вырос в Новгороде, ещё в школе проявил выдающиеся организационные способности, с 6-го класса ежегодно до выпуска назначался старшим учеником потока. Поступил в Новгородский государственный университет на факультет социологии». И далее по тексту, там много всего было. На фотографии Тищенко выглядел добродушным дядькой – такой моложавый, подтянутый, современный.

Пока девочки присёчывали меня перед прибытием, я в который раз рассматривала панорамные снимки «Дельты». Не фабрика, а целый город. Дома, ангары, заводские помещения, шоссе, парковки, гостиница, даже собственная железная дорога. И всё это как минимум наполовину принадлежит иностранным инвесторам, а доля короны – меньше десяти процентов. Конечно, новгородцы считали себя вправе диктовать свои условия. Захотят – и закроют продажи на внутреннем рынке. А у нас не самодержавие, стукнуть кулаком по столу и потребовать не получится.

Я понимала в микропроцессорах едва ли не меньше, чем в технологиях машинного зрения, про которые рассказывали в Петрозаводске. Но мне хватало знаний о российской экономической системе, чтобы понимать, насколько Новгород благодаря этой «Дельте» независим.

– Слушай, – произнесла Соня, возвращая в папку биографию Тищенко, – ну вряд ли они будут прямо грубить. Ты всё же наследница престола, и это просто официальный визит. В их же интересах не ссориться с тобой.

Звучало, конечно, логично. Но под ложечкой сосало от неприятных предчувствий. А ещё думалось – Юсупов, несмотря на его отвратительный фортель с Милославским-Керном, человек разумный. И раз он считал, что поездка будет тяжёлой…

Волконская, кстати, придерживалась того же мнения. Финальный инструктаж она закончила словами:

– Вам нужно показать им силу, Ольга Константиновна. Не давайте слабины. Меньше улыбок – больше стали. Поверьте, если они увидят способ вас задеть, они это сделают.

Юсупов выразился немного иначе, но примерно в том же ключе: у нас нет задачи их очаровывать. Нам надо продемонстрировать, что власть в России сильна и едина. И да, Его Величество справился бы куда лучше, у него один взгляд такой, что все по струнке вытягиваются. Но и мне надо постараться.

Я постояла перед зеркалом несколько минут. Увы, взгляд совершенно не впечатлял.

– Я могу быть угрожающей? – спросила я у девочек.

– Ещё как можешь, – не глядя на меня ответила Соня. – Помнишь, как ты Егорку осадила?

«Егоркой» звали нашего преподавателя танцев в школе, и раздражал он нас всех немыслимо. Однажды, действительно, его придирки к девочкам (конечно, не ко мне, но сам факт!) вывели меня из себя, и я отчитала его при всём классе. Но это воспоминание совершенно не помогало. То Егорка, а то – вся правящая верхушка богатейшей губернии.

И снова оркестр играл «Москву». Делегация ждала у входа в вокзал. Я пригляделась и с изумлением поняла, что возглавляет встречающих вовсе не Тищенко, а его заместитель, губернский советник Дмитрий Леопольдович Богорад.

Это был круглый лысый мужчина. Официальный чёрный мундир с зелёными обшлагами едва сходился у него на животе. Лицо его было красным из-за частого бритья, а щёки – младенчески пухлыми. Богорад выкатился вперёд, кланяясь после каждого шага, и расплылся в улыбке.

– Добро пожаловать в Новгород, Ваше Высочество! – сообщил он высоким голоском, едва оркестр умолк. – К вашим услугам, Ваше Высочество. Наш губернатор, такая жалость, слёг с простудой в своём загородном имении! Мы вот подумали – нечего заражать вирусами высочайшую особу. Автомобиль ожидает. Вот тут аккуратнее, немного неровный асфальт.

Он едва доставал мне макушкой до подбородка, а среди своих коллег выглядел по-гоголевски комично. И не замолкал ни на секунду, болтая про погоду, дороги, страшные ветра («Мы боялись, как бы урагана не было!») и оказанную честь.

У кортежа вышла заминка. Один из помощников Богорада вдруг открыл дверь второго автомобиля прямо перед Волконской и принялся, с поклонами и улыбками, приглашать её садиться. А ведь мы всегда ездили вместе!

– Душновато сегодня, – подхватил Богорад, – мы решили, не стоит толпой набиваться, не так ли? Прошу вас, Ваше Высочество.

Тут бы и надо было вмешаться, что-то сказать, но я растерялась и промолчала. Богорад сел в представительскую «Волгу» спиной вперёд, а мы с Юсуповым заняли места напротив.

И правда, просто не будет. Богорад! Меня, наследницу престола, встречает нелепый Богорад, заместитель губернатора! Простуда, конечно, дело неприятное, но ради высочайшего визита Тищенко мог бы выпить парацетамола, промыть нос и надеть в крайнем случае медицинскую маску. Именно этого требовал Протокол.

То, что они выставили заместителя, было завуалированным оскорблением, намёком: «Не так-то нам и важны ваши визиты».

– Вы, конечно, устали с дороги, Ваше Высочество, – пропел Богорад тем временем, – обед уже накрыт. А после, надеюсь, вы не откажетесь посетить нашу балетную постановку? Ах, как у нас танцуют Чайковского! Даже в столице нет таких балерин, как у нас. После – прошу на конный завод. Одно из самых заметных предприятий города, наш Огонёк в прошлом году, как вы, возможно, помните, победил на царских скачках. А в следующем году мы планируем выставить его сына. До чего хорош!

И вот это уже было форменным издевательством. Программа визита была утверждена – пусть не для меня, а для папы, но всё-таки. И уж точно там не было ни балета, ни конного завода. Разве что на второй день, после основных дел.

Понимая, что любое нервное движение будет замечено, я соединила кончики пальцев и просто надавила ими друг на друга.

– Благодарю вас, Дмитрий Леонидович, – сказала я, надеясь, что голос не дрогнет, – за гостеприимство. Только давайте всё же начнём с «Дельты», а балет и конный завод могут подождать.

На лице Богорада отразилось искреннее изумление.

– Как, Ваше Высочество желает посетить «Дельту»? Но, Боже правый, зачем вам эта скука? Шумно, оборудование работает. Не говоря уже о режиме чистоты. Вам придётся переодеваться в защитный костюм, как бы не попортить вашу причёску и платье. Ваше Высочество, а ведь недавно мы на кондитерской фабрике поставили линию производства тульских пряников! Но доработали рецепт, поэтому теперь это пряники новгородские…

Сердце билось в ушах, от волнения меня подташнивало, но я всё же произнесла:

– Мы начнём с «Дельты», Дмитрий Леонидович. А потом я с радостью пообедаю, посмотрю ваш балет, коней и пряники. Уверена, времени хватит на всё.

Достаточно твёрдо? Больше стали, как сказала Волконская.

– Ваше слово – закон для нас, Ваше Высочество. Только, может, всё же сначала пообедаете? Повара в губернаторской резиденции замечательные! Я слышал, – Богорад лукаво улыбнулся, – нашего Петра Францевича пытались перекупить и Воронцовы, и Шуйские. И даже… – Он кинул на Юсупова очень выразительный взгляд. – Впрочем, это всё сплетни. Но Пётр Францевич – патриот своей малой родины. Ни за что не покинет Новгород.

– Похвально, – холодно заметил Юсупов, и Богорад счёл за благо немедленно сменить тему.

Но продавил меня. С улыбочками, сидячими нелепыми поклонами, комплиментами, он вынудил меня пожалеть несчастного повара, который так старался и готовил к приезду делегации особенную новгородскую уху. Она ведь остынет! А после, если Её Высочество так желает, конечно, поедем на «Дельту».

Я чувствовала себя так, словно вляпалась во что-то мерзкое. Ещё и Юсупов молчал, как воды в рот набрал! Нет бы сказать хоть что-нибудь! Но нет, молчал, давал мне шанс, который я стремительно упускала.

Автомобиль остановился возле дворца губернатора. Очевидно, господин Тищенко не бедствовал. Зданию в стиле модерн-классицизма не исполнилось и десяти лет. Оно было выполнено из светлого камня, с колоннами и портиком, но от второго этажа выше крыльями расходились дорогие безвкусные остеклённые галереи. Купол тоже был из стекла, только тёмного. В солнечную погоду он, должно быть, сиял ослепительно, сейчас же в нём отражались низкие тучи. В общем и целом, выглядело это китчево и не сказать, чтобы достойно, но богато.

Богорад пытался первым выскочить и подать мне руку, но тут Юсупов его опередил, за что я была ему признательна. Дотрагиваться до господина губернского советника мне не хотелось.

– Надеюсь, Дмитрий Леонидович, – произнёс Юсупов, когда мы все покинули автомобиль, – что повар, которого вы нам так рекламировали, не слёг в последний момент с насморком. Или, скажем, с вывихом мизинца. Это было бы досадно.

Тоном его голоса, пожалуй, можно было остужать вино к обеду. Я прикусила язык, чтобы не фыркнуть вслух. Богорада проняло. Во всяком случае, он подобрался и даже попытался втянуть живот, прежде чем ответить:

– Что вы, Ваша Светлость, наш повар в полном здравии.

Ещё и титульное обращение зачем-то ввернул.

– Отрадно это слышать, – процедил князь, окинул резиденцию пристальным взглядом, слегка щурясь, и добавил: – Какой любопытный образец современной французской архитектуры, да ещё и в Новгороде. Не ожидал. Кого приглашали для работы над проектом?

В этот момент я простила ему если не Милославского-Керна, то молчание в дороге точно. Возможно, он всё это время просто копил яд. Набрал достаточно и начал сцеживать. С учётом отношений, которые нас связывали с французами последние лет пятнадцать, прозвучали его слова очень уж недобро. А если вспомнить, что французская компания владела семнадцатью процентами акций «Дельты», то и двусмысленно.

Богорад начал краснеть, причём занятным образом: снизу вверх, как лакмусовая бумажка. Спасать я его не собиралась. Но, к сожалению, даже покраснев до макушки, господин губернский советник дара речи не лишился.

– Боже упаси, Ваша Светлость, это же наши архитекторы создавали. В Новгороде одно из лучших в стране архитектурных училищ, стали бы мы звать французиков!

– Как неловко с моей стороны.

Мне было очевидно, что неловко здесь только Богораду. И поделом!

В полном составе прошли внутрь, миновав небольшой французский парк. Высаженные по линеечке деревья были тщательно подстрижены и уже во всю пушились первой зеленью. Между деревьями чётко и геометрично стояли мраморные статуи на постаментах. Судя по всему, их только закончили очищать после зимы: они сияли белизной.

– Удивительное ностальгическое чувство! – сообщил Юсупов, обращаясь вроде бы ко мне, но так, что слышно было всей делегации. – Нечто подобное было у меня в Архангельском ещё лет двадцать пять назад. Но отец распорядился заменить классический скульптурный парк рощей. Оказалось, что мрамору идёт тень. Впрочем, владельцу виднее. Как вы считаете, Ваше Высочество?

Я решила, что прощу и Милославского-Керна, если он даст мне несколько уроков, как говорить людям гадости под видом комплиментов. А ведь парк был хорош. Полагаю летом особенно, когда всё зелено и живо. Увы, я совсем не знала, к чему бы придраться, и была вынуждена ограничиться блёклым:

– Классические решения безопаснее: они проверены временем и отработаны до мелочей.

– Подозреваю, инженеры «Дельты» придерживаются иного подхода, – добавил Юсупов. – В чём у нас будет возможность вскоре убедиться, не так ли, господин Богорад?

Дом многое говорил о заболевшем губернаторе. Судя по всему, человек это был любящий роскошь, причём новомодную. В просторном холле на стенах висели работы поздних авангардистов в строгих пластмассовых рамах. Освещение давала многоярусная люстра, сооружённая, однако, из плоских панелей.

Если не весь, то как минимум половина штата губернатора выстроилась по обеим сторонам от двери, все улыбчивые и приветливые. Чиновники – в мундирах, прочие – в чёрных гражданских сюртуках и белых рубашках. В зал уже распахнули двери. Ведь не придерёшься даже, что плохо встречают.

Вообще, формально всё было хорошо. Я заняла место во главе стола, с одной стороны сел Богорад, с другой – граф Бобринский, самый знатный человек Новгородских земель. Именно к нему я и обратилась с вопросом, почему до сих пор я не видела его при дворе. Граф – мужчина за шестьдесят, седой, чуть скособоченный, откровенно некрасивый, с мясистыми губами и нависающими бровями – криво улыбнулся и ответил:

– Да что ж мне делать в Петербурге, Ваше Высочество? У нас в Новгороде и воздух почище, и общество не уступает столице. А какой балет танцуют!

Я покивала, внутренне содрогнувшись. Вроде бы ответ звучал вполне допустимо, но мне в каждом слове чудился подвох. Ещё и Юсупова, как князя и высокого чиновника, усадили на почётное место – аккурат на другом конце стола от меня. Волконскую отправили к нему. Всё по Протоколу.

– Приятно слышать про любовь к малой родине, граф. Я вижу, что у вас это общее, не так ли, Дмитрий Леонидович?

Богорад покивал как китайский болванчик и принялся разливаться соловьём про красоты Новгорода. И вода у них тут чистейшая, и земля плодородная, а люди – вообще золото.