Полная версия
Дети теней. Торт или ботинки
Она смотрела на Эрику. Та сидела с прямой спиной, идеальная, как манекен. Но Далия знала: если ткнуть Эрику иголкой, из неё потечет не кровь, а лайки.
«Скучно, – вдруг поняла Далия. – Боже, как же здесь скучно».
Раньше она жила этим. Она дышала этими играми. Кто на кого посмотрел, у кого какой рейтинг, кто что запостил. Это казалось ей жизнью.
Но теперь, после подвала, после горячего шоколада на скамейке, после взгляда Леи… всё это выглядело как плохой спектакль в кукольном театре.
Они были не людьми. Они были NPC (неигровыми персонажами). Они говорили заученными фразами. Они чувствовали по расписанию.
Далия вспомнила Миру. «Я устранила переменную». Мира говорила о спасении жизней как о математической задаче.
Далия вспомнила Лею. «Меня никто не слышит». Но Лея кричала громче всех, просто молча.
Далии захотелось встать и выйти. Спуститься вниз, в этот вонючий, сырой подвал, где пахло плесенью, а не лавандой. Потому что там, внизу, была жизнь. А здесь, наверху, был морг, просто очень хорошо освещенный.
– Далия? – голос учительницы вырвал её из мыслей. – Ты с нами? Твой рейтинг сегодня нестабилен. Может, предложишь свой вариант кризис-менеджмента?
Все повернулись к ней. Тридцать пар оценивающих глаз.
Раньше Далия бы испугалась. Раньше она бы вскочила и выдала идеальный, блестящий ответ, чтобы вернуть себе баллы.
Но сейчас она коснулась браслета под рукавом. Шерсть кольнула кожу. Якорь.
Далия медленно подняла глаза.
– Мой вариант? – переспросила она. – Я бы просто сказала: «Мне больно. Я упала. И мне плевать, как это выглядит».
В классе повисла тишина. Такая плотная, что её можно было резать ножом.
Эрика округлила глаза. Марк открыл рот. Госпожа Вейл замерла, и её идеальная улыбка на секунду сползла, обнажив хищный оскал растерянности.
Это был ответ не по сценарию. Это был ответ живого человека.
– Садись, Вейн, – холодно сказала учительница. – Два балла. Ты не усвоила материал. Искренность без фильтра не продается.
Далия села.
Её рейтинг дзынькнул, упав еще на 10 пунктов.
Но внутри неё, там, где раньше был страх не понравиться, разливалось горячее, злое, веселое тепло.
Она посмотрела в окно. Где-то там, внизу, под землей, сидели её настоящие друзья.
«Завидуйте мне, – подумала Далия, глядя на идеальные затылки одноклассников. – У меня двойка. У меня минус рейтинг. Но я, кажется, единственная здесь, кто проснулся».
ТЕАТР ТЕНЕЙ
После уроков они встретились за школой, у мусорных баков. Это было единственное место, где камеры не работали (потому что мусор не приносит рейтинг).
Далия выглядела как сбежавшая принцесса. Она сняла пиджак, закатала рукава блузки и распустила волосы, чтобы скрыть отсутствие идеальной укладки.
– Я хочу есть, – заявила она. – И я не хочу есть в школьной столовой, где подают «Энергетическую Пасту», похожую на клей.
– У нас нет баллов, – напомнила Мира. – Твой счет заблокирован. Мой – в минусе. У Леи… ну, ты знаешь.
Далия хищно улыбнулась. Она полезла в потайной карман рюкзака.
– Папа думает, что он умный. Он заблокировал карты. Но он забыл, что я – Вейн. Я всегда держу резерв.
Она вытащила маленькую бархатную сумочку. Внутри лежали не баллы. Там лежали Настоящие Деньги. Старые монеты и купюры, которые ходили на Черном рынке. В мире рейтингов они считались мусором, но в правильных местах за них можно было купить баллы.
– Поехали, – сказала Далия. – Я знаю место. «Lumos Café». Туда ходят туристы и те, кто хочет повыпендриваться. Но там есть задняя комната. Для нас.
LUMOS CAFÉ (ТЕНЕВАЯ ЗОНА)
Они сидели в глубокой, мягкой нише, обитой темным бархатом. Здесь было полутемно. Свечи на столе горели настоящим огнем, а не диодами.
Стена, отделяющая их от основного зала, была зеркальной.
Но это было одностороннее зеркало.
Они видели всё, что происходит в «Яркой Зоне».
Там, в слепящем белом свете, сидели Блестящие. Это был зоопарк тщеславия. Девушки с идеально нарисованными лицами позировали с десертами. Парни в костюмах громко смеялись, поглядывая на свои отражения.
– Смотрите, – Далия ткнула вилкой в сторону стекла. – Вон та, в розовом. Видите, как она держит чашку? Мизинец отставлен. Это поза «Утонченная Натура». Я учила её три месяца.
Лея посмотрела. Девушка за стеклом сделала глоток, поморщилась (кофе, видимо, остыл, пока она фоткалась), но тут же натянула улыбку для следующего кадра.
Лея прищурилась. Над головой девушки висело Серое Облако Скуки. Она ненавидела этот кофе. Она ненавидела это платье. Она хотела домой, снять туфли и съесть бутерброд.
Но она продолжала улыбаться.
– Они как рыбки в аквариуме, – сказала Мира, откусывая кусок пирога. – Плавают, пускают пузыри, думают, что это океан.
На столе перед девочками стояла еда.
Не «Золотое Сияние». Не молекулярная пена.
Это был Вишневый Пирог. Горячий, с хрустящей корочкой, из которой вытекал густой, рубиновый сок. И чайник с черным чаем, пахнущим чабрецом. Еда для Теней.
Далия посмотрела через стекло в «Яркую Зону». Там, на столике, официант только что поставил то самое «Золотое Сияние». Торт сиял. Далия знала его вкус. Нежнейшее маскарпоне, хрустящая меренга, свежие ягоды, которые взрываются на языке. Это было совершенство. Это было то, ради чего люди продавали душу.
Она перевела взгляд на Лею и Миру. Они ели свой пирог, стараясь не ронять крошки. Они выглядели счастливыми, но Далия видела, как Лея косится на золотой торт за стеклом. С тоской.
Далия взяла вилку. Она отломила кусок вишневого пирога.
– Знаете, – громко сказала она, чтобы перекрыть звон посуды. – Я ела этот золотой торт на прошлой неделе.
Лея замерла с куском пирога у рта.
– И как? – спросила она.
Далия скривилась. Она сделала это мастерски – сморщила нос, закатила глаза.
– Ужасно, – соврала она. – Сладкий картон. Там нет вкуса, один сахар и пищевое золото, которое потом скрипит на зубах. Чистый понт.
Она отправила в рот кусок простого вишневого пирога и зажмурилась.
– М-м-м! – промычала она. – А вот это… это божественно. Девочки, вы выиграли. Вишня круче золота.
Лея улыбнулась. Её плечи расслабились. Она поверила. Или захотела поверить.
– Правда? – переспросила она.
– Клянусь своим рейтингом, – усмехнулась Далия. – Которого у меня больше нет.
Она врала. Золотой торт был вкусным. Но сейчас, глядя на улыбку Леи, Далия поняла, что этот дешевый пирог в подвале, разделенный на троих, действительно вкуснее. Потому что в нем не было привкуса одиночества.
В этот момент к их столику подошла официантка (V4, Тень).
– С вас… – она замялась, глядя на заблокированный телефон Далии.
– Я знаю, – Далия вытащила бархатный мешочек. – У меня нет баллов. Но у меня есть Старая Валюта.
Она высыпала на стол несколько тяжелых, потертых монет. На них были выбиты профили давно забытых королей.
Официантка быстро оглянулась и накрыла монеты ладонью.
– Этого хватит, – шепнула она. – На Черном рынке за них дадут 500 баллов. Вы переплачиваете.
– Сдачи не надо, – сказала Далия. – Купи себе выходной.
Официантка улыбнулась. Не дежурной улыбкой для клиентов. А настоящей.
– Спасибо. Приходите еще. Здесь спокойнее, правда?
Она кивнула на стекло, за которым девушка в модном платье делала двадцать пятое селфи с тортом, который даже не начала есть.
– Правда, – сказала Лея.
Они допили чай. За стеклом группа девочек громко смеялась, но их глаза бегали по сторонам, проверяя реакцию зала.
А в кармане у Леи, завернутая в носовой платок, лежала Стеклянная Сфера. Улика, которая могла разрушить этот аквариум.
Но это будет завтра. А сегодня у них был пирог, который был вкуснее золота.
Потому что он был общим.
Вдруг в «аквариуме» началось движение.
Вошла Эрика.
Она была не одна. С ней был Марк и еще пара ребят из их класса. Они заняли центральный столик. Эрика громко смеялась.
– А я ей говорю: «У тебя рейтинг ниже плинтуса, зачем ты вообще дышишь?» – голос Эрики (глухо, через стекло) долетал до них.
Компания захихикала.
Далия напряглась. Её плечи окаменели.
– Они говорят про меня, – шепнула она. – Я знаю этот тон.
Лея положила руку на руку Далии.
– Посмотри на неё, – сказала Лея. – Не глазами. Посмотри… сердцем.
Далия посмотрела.
Она не видела монстров, как Лея. Но она видела, как Эрика нервно поправляет волосы каждые три секунды. Как она проверяет телефон после каждой шутки – заценили ли?
– Она боится, – сказала Далия. – Она боится, что если перестанет шутить, все увидят, что она пустая.
– Именно, – кивнула Мира. – Она работает на публику. А у нас… у нас выходной.
Далия выдохнула. Она взяла еще кусок пирога.
– Знаете, – сказала она, глядя на Эрику за стеклом. – Я всегда хотела сидеть там. За тем столом. Быть королевой. А теперь я смотрю отсюда… и мне их жалко. Они голодные. А мы едим пирог.
Лея улыбнулась.
Впервые за день, впервые за годы, она чувствовала не просто сытость. Она чувствовала Принадлежность.
Они сидели в темноте, за стеклом. Три девочки, которых система выплюнула. Одна – потому что слишком чувствовала. Вторая – потому что слишком думала. Третья – потому что захотела быть настоящей.
Они были в тени. Но здесь, в тени, было теплее, чем на солнце.
– За нас, – сказала Мира, поднимая чашку с чаем. – За Ошибку в Коде.
– За настоящую еду, – добавила Далия, чокаясь чашкой.
– За то, что нас видят, – закончила Лея.
Они выпили чай. За стеклом Эрика делала селфи с золотым тортом, который она даже не собиралась есть.
А в кармане у Леи, завернутая в носовой платок, лежала Стеклянная Сфера. Улика, которая могла разрушить этот аквариум.
Но это будет завтра. А сегодня у них был пирог.
ТРИ КРОВАТИ, ОДНА МЫСЛЬ
1. ЛЕЯ (НИЖНИЙ ГОРОД)
Лея вернулась домой, когда в коридоре уже пахло жареной картошкой соседей. Она проскользнула в свою комнату, стараясь не скрипнуть половицей. Мамы еще не было – она была на второй работе, отрабатывала штраф.
Лея забралась на кровать, не раздеваясь. В комнате было темно, но не пусто.
В углу, там, где тени от шкафа сгущались в плотный клубок, сидела Тень.
Она была похожа на Лею, только сотканную из серого дыма. Тень сидела, подтянув колени к подбородку – в защитной позе.
– Это опасно, – прошелестела Тень. – Ты нарушила три протокола. Ты сломала камень. Ты ела сахар. Ты говорила с Блестящей. И с Умной.
– Было вкусно, – прошептала Лея.
Тень наклонила голову.
– Тебе должно быть больно, – констатировала она. – Ты должна бояться. Я приготовила нам кокон из страха, чтобы спрятаться. Почему ты не лезешь в кокон?
– Потому что мне тепло, – сказала Лея.
Она подняла руку. На запястье краснел дешевый плетеный браслет, который подарила Далия. Он кололся. Он был грубым. Но он грел, как маленькая печка.
Тень потянулась к браслету дымчатым пальцем, но не коснулась. Отступила.
– Это… якорь, – прошептала Тень. – Он держит нас здесь.
– Да, – улыбнулась Лея. – Он держит нас здесь.
2. МИРА (СРЕДНИЙ ГОРОД)
В типовой квартире Среднего Города было тихо. Слишком тихо.
Мира сидела за своим столом. Книги были расставлены по высоте. Карандаши заточены. Порядок.
За стеной слышались приглушенные голоса родителей. Мама плакала (тихо, в подушку). Папа молчал (громко, у телевизора).
Мира открыла свою тетрадь. Ту самую, с двумя колонками.
Она посмотрела на график, который нарисовала в подвале. График перегрузки камня.
Потом она перевернула страницу.
Она написала: «Переменная Х: Дружба».
Мира взяла калькулятор. Она привыкла всё просчитывать. Риски. Выгоды. Вероятность провала.
«Риск наказания: 99%». «Вероятность исключения из системы: 85%». «Коэффициент полезного действия: …»
Она замерла.
Она вспомнила, как Далия солгала про торт, чтобы не обидеть их. Она вспомнила, как Лея показала ей Сферу, доверив свою жизнь.
Мира отложила калькулятор.
Впервые в её уравнении появилась переменная, которая не подчинялась математике. Иррациональная величина.
Она сняла очки и потерла переносицу. Мир расплылся, стал мягким и нечетким.
«Я больше не одна в этой лаборатории, – подумала она. – У меня есть команда».
3. ДАЛИЯ (ВЕРХНИЙ ГОРОД)
В пяти километрах оттуда, на седьмом этаже элитного дома, Далия лежала на огромной кровати с балдахином.
Её комната была похожа на музей: белая мебель, пушистые ковры, стеллаж с кубками. Но воздух здесь был стерильным, как в операционной.
Далия сняла с себя «броню». Золотые браслеты, тяжелые серьги – всё это полетело на туалетный столик с глухим стуком.
На руке осталась только красная нитка.
Телефон на тумбочке (она украла его из кабинета отца, пока тот орал на юриста) завибрировал. Агрессивно.
Далия взяла его. На экране мигало красное уведомление от Службы Социальной Гармонии:
«ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНА СОЦИАЛЬНОЙ ГИГИЕНЫ. Вы провели 45 минут в непосредственной близости с объектами категории "Тень" и "Бесцветный". Ваш рейтинг снижен на 15 баллов. Рекомендуется пройти процедуру очистки ауры».
Далия фыркнула.
– Обойдетесь, – сказала она экрану.
Она свайпнула уведомление влево. Удалить.
Она прижала дешевый браслет к губам. Он пах пылью, вишневым пирогом и… правдой.
Впервые за день ей не нужно было втягивать живот. Не нужно было «работать лицом». Она была «дефектной», с заблокированной картой и красной ниткой на руке. Но она чувствовала себя богаче, чем её отец.
В разных концах города, в разной темноте – одной бедной, другой богатой, третьей тихой – три девочки закрыли глаза.
Они были разными. Огонь, Зеркало и Линза.
Но последняя мысль перед сном у них была одна и та же. Слово в слово.
Она прозвучала в тишине ночи, как первый удар колокола новой эры.
«Меня увидели».
Конец первой части.
ЧАСТЬ II. ТРЕСК ИЛЛЮЗИИ
ИНТЕРЛЮДИЯ. АКСИОМА ПЕСКАМире снился кошмар перфекциониста.
Она стояла посреди бесконечной белой пустыни. Но песок под ногами был не хаотичным. Он был расчерчен в идеальную клетку, как тетрадь по математике.
В руках у Миры была огромная линейка.
– Порядок, – сказала она громко. – Нам нужен порядок.
Она попыталась начертить прямую линию от горизонта до горизонта. Линия должна была отделить «Безопасное» от «Опасного».
Но песок вел себя ненаучно.
Стоило ей провести черту, как песчинки начинали хихикать. Да, у них были крошечные рты, и они хихикали голосом Далии.
– Ску-у-учно! – пищали песчинки и разбегались в стороны, превращая прямую линию в синусоиду.
– Прекратите! – скомандовала Мира. – Это нарушение геометрии Евклида! Вы должны лежать смирно!
Она схватила калькулятор. Ей нужно было высчитать Коэффициент Хаоса.
Она нажала на кнопки. Но вместо цифр на экране высветилось: «ТОРТ ИЛИ БОТИНКИ?»
– Это некорректное уравнение! – возмутилась Мира во сне. – Торт – это углеводы. Ботинки – это защита стопы. Их нельзя сравнивать!
Вдруг небо над пустыней треснуло. Из трещины посыпались не камни, а Красные Нитки. Они падали, как дождь, запутываясь в идеальной сетке координат.
Одна нитка обмоталась вокруг линейки Миры. Линейка тут же стала мягкой, как желе.
– Переменная Х, – прошептала Мира. – Дружба. Она размягчает константы.
Перед ней из песка начала расти фигура.
Это был огромный, песчаный Директор. Но вместо головы у него был гигантский лайк.
– Коваль! – прогремел он. – Ты удалила данные! Ты нарушила закон сохранения энергии! Теперь ты должна решить задачу.
Перед Мирой возникла доска. На ней было написано:
ДАНО: 1 девочка-призрак (Лея). 1 девочка-фейерверк (Далия). 1 девочка-калькулятор (Мира).
НАЙТИ: Как выжить, если сумма углов треугольника больше 180 градусов?
Мира схватилась за голову.
– Это невозможно! – закричала она. – В евклидовой геометрии сумма углов всегда 180!
Песчаный Директор рассыпался, превращаясь в вихрь. Из вихря вышла Лея. Она была сделана из стекла.
– А мы не в евклидовой геометрии, Мира, – сказала стеклянная Лея. – Мы в геометрии Лобачевского. Здесь параллельные прямые пересекаются. Здесь боль имеет массу. Здесь любовь – это гравитация.
Лея протянула ей руку.
– Брось линейку.
Мира посмотрела на свою линейку. Это была её защита. Её логика. Её способ не сойти с ума.
– Если я брошу линейку, я не смогу измерить расстояние до обрыва, – сказала Мира. – Я упаду.
– Ты уже падаешь, – улыбнулась Лея. – Просто ты падаешь вверх.
Мира разжала пальцы. Линейка упала на песок и тут же превратилась в змею, которая уползла, шипя формулы сокращенного умножения.
Мира осталась с пустыми руками.
И вдруг пустыня исчезла. Песок взмыл вверх, закручиваясь в спираль, и превратился в Огромный Стеклянный Шар.
Внутри шара сидела маленькая девочка. Сама Мира. Ей было пять лет. Она сидела в углу и пела. Тихо, чтобы мама не услышала.
Мира-взрослая посмотрела на Миру-ребенка.
– Почему ты поешь шепотом? – спросила она.
– Потому что громкость – это ошибка, – ответила девочка. – Если я буду громкой, папа устанет. Мама испугается. Я должна быть тихой переменной.
Мира почувствовала, как в горле встал ком. Не математический. Настоящий.
Она подошла к шару и ударила по стеклу кулаком.
– Нет! – крикнула она. – Ошибка – это тишина! Пой! Пой так, чтобы стекла лопнули!
Девочка внутри открыла рот…
Мира проснулась.
Она резко села в кровати. Сердце колотилось, отбивая ритм, не подчиняющийся никаким графикам.
В комнате было темно и тихо. Царил идеальный порядок: даже книги на полке стояли по росту. Мира поправила очки, в которых спала (старая привычка – быть наготове). Она посмотрела на свои руки: они дрожали.
Сон был абсурдным. Смешным. Но в нём была логика, которую она боялась признать.
Терапевтический вывод: Её мозг, её великолепный аналитический мозг, всю жизнь строил стены (линейки, графики), чтобы защитить ту маленькую девочку внутри. Но теперь стены мешали.
Мира встала. Она подошла к столу, где лежала её тетрадь «Две колонки».
Она открыла новую страницу.
Написала: «Гипотеза: Хаос – это не отсутствие порядка. Это порядок более высокого уровня сложности».
Она подумала о Лее и Далии.
«Мы – треугольник Лобачевского. Мы нарушаем правила, чтобы создать пространство для жизни».
Она посмотрела на часы. 6:00.
Пора было собираться. Сегодня у неё была отработка в Архиве. И у неё был план. Если система – это уравнение, то она найдет в нем баг.
Она достала из шкафа блузку. Не бежевую. Она достала светло-голубую. Цвет неба, которое не боится быть увиденным.
Это был микро-бунт. Но с микро-сдвигов начинаются лавины.
– Ну что, Евклид, – шепнула она своему отражению. – Подвинься.
АЛГОРИТМ БЕЗУПРЕЧНОГО СЧАСТЬЯ
Солнце в Лонглайне не требовало подписки.
Оно было единственным в этом городе, что не спрашивало твой ID, не сканировало сетчатку и не проверяло баланс баллов. Когда оно вставало – редкое, бледное ноябрьское солнце – оно щедро заливало светом и золотые шпили Дворца Стражей, и грязные лужи в промзоне Нижнего города.
Природа была демократична. Но архитектура – нет.
В 6:00 утра город проснулся не от пения птиц, а от единой вибрации.
Миллионы смартфонов, умных часов и браслетов подали сигнал. Это был не будильник. Это был Импульс Синхронизации от «Яркой Жизни».
«Доброе утро, Гражданин! Солнце уже сияет. А ты?»
УРОВЕНЬ 1: ВЫСОТА (ИЛЛЮЗИЯ)
На 45-м этаже жилого комплекса «Зенит» Артур (V1, Блестящий) открыл глаза.
Первое, что он увидел – это небо. Огромное, чистое окно во всю стену позволяло ему парить над городом. Артур потянулся.
Он прошел на кухню, где уже сидела его идеальная жена Изольда. На столе стоял завтрак: тосты с авокадо и смузи. Никто не ел. Все ждали света.
– Пап, свет уходит, – предупредил сын. – Алгоритм срежет охваты.
– Спокойно, – Артур поднял телефон. – Три, два, один… Жизнь прекрасна!
Щелк.
Артур тут же опустил телефон и уткнулся в экран.
– Что пишешь? – спросила Изольда.
– Классику, – бормотал Артур. – «Многие спрашивают меня, как я всё успеваю. Секрет прост: я просто люблю свою жизнь! #Легкость #УспехЭтоПросто».
Он нажал «Опубликовать». Внутри него кольнуло – вчерашний микроинсульт давал о себе знать, но цифры лайков уже летели вверх.
– Людям нравится легкость, – сказал он. – Никто не хочет знать, как делается колбаса. Все хотят видеть только бутерброд.
УРОВЕНЬ 2: СРЕДНИЙ ЭТАЖ (ГОНКА)
Елена, (V2, Тёплая) , которая жила на 5-м этаже, ехала в трамвае.
Она видела пост Артура. И чувствовала укол стыда. «Почему у них это так легко? Он просто проснулся и уже успешный. А я встала в пять утра, чтобы погладить рубашку мужу, и всё равно мы теряем рейтинг».
С экрана телефона на неё смотрели счастливые люди. – «Ты беден, потому что у тебя бедное мышление!» – «Грусть – это выбор неудачника»
Елена поставила лайк Артуру. Внутри неё заворочался тяжелый ком Зависти. Но она прикрыла его мыслью: «Я просто вдохновляюсь».
Она не знала, что её зависть – это тоже товар. Алгоритм «V-Life» уже зафиксировал её взгляд и отправил порцию энергии в хранилище Стражей.
УРОВЕНЬ 3: ЗЕМЛЯ (ФУНДАМЕНТ)
А внизу, где тени от высоток ложились на асфальт, кипела настоящая работа.
Группа рабочих (V4, Теневые) перекладывала брусчатку. Один из них, старик, пошатнулся и упал. Камень ударился о землю.
– Вставай! – рявкнул надсмотрщик. – Мы выбиваемся из графика! Если Блестящие увидят грязь, я аннулирую твои баллы за неделю!
Старик поднял голову. Прямо над ним, высоко-высоко, сияло огромное окно 45-го этажа.
Там, за стеклом, стоял Артур. Он пил кофе и поморщился.
– Фу, – сказала Изольда, подходя к окну. – Кто-то упал. Это портит вид.
Она нажала кнопку. Вжжж. Тяжелые бархатные шторы поползли, закрывая обзор. Грязь, старик, боль – всё исчезло.
– Так лучше, – улыбнулась она. – Давай сделаем селфи на фоне штор?
Щелк.
Пост улетел в сеть: «Благодарность за каждый момент! Важно фокусироваться на главном! ��✨»
Внизу, у старика пискнул телефон: «Пользователь Артур опубликовал новое фото. Вдохновитесь!»
УРОВЕНЬ 4: КОРОЛЬ РАЗВЯЗАННЫХ ШНУРКОВ
В зеркальном лифте Департамента Видимости стоял Юлиан Подр. Отец Эрики.
Зеркало было безжалостным, но Юлиан знал, как с ним договориться. Главное – не смотреть в глаза. Нужно смотреть на детали. На запонки. На лацканы. Он резко втянул живот. Мышцы заныли.
«Я в форме, – сказал он себе. – Просто кость узкая. А этот животик – это солидность. Нервы».
Он провел ладонью по голове. Три длинные пряди с левого виска были аккуратно уложены поперек лысеющей макушки и залакированы в пластиковый шлем. Никакой лысины нет. Есть высокий лоб мыслителя.
На его пальце горело Кольцо. Хорошая копия с микро-диодом. На Черном рынке за него пришлось отдать три месячных зарплаты, но оно того стоило. Охранники кланялись.
Лифт дзынькнул. Юлиан шагнул вперед, расправив узкие плечи, и… споткнулся.
Он посмотрел вниз. На правом ботинке – итальянская кожа, куплены в кредит – развязался шнурок. Черная змейка лежала на стерильно чистом полу.
Юлиан замер. Вокруг сновали люди. Он стоял и смотрел на шнурок. Внутри поднялась горячая, липкая волна раздражения.
«Почему никто не видит? Почему никто не исправит это? Где они все, когда нужны?»
Внезапно стены офиса исчезли.
…Ему шестнадцать. Прихожая. Отец орет на кухне. Мать плачет, убирая осколки. Юлиан мог бы помочь. Но он выбрал другое. Он выбрал – стоять. И она пришла. Утерла слезы, опустилась перед ним на колени. Завязала бантик. – Ты у меня самый лучший, Юлик. Ты достигнешь высот. Ты только стой смирно. Не пачкайся.
В тот момент он мог почувствовать жалость. Но жалость – это больно. А быть идолом – приятно. Он выбрал не чувствовать. Он принял её жертву как должное.
– Господин Подр? У вас всё в порядке?
Голос секретарши (молоденькая Теневая, мечтающая стать Теплой) вернул его в реальность. Юлиан моргнул. Шнурок всё еще лежал на полу. Мамы здесь не было. Марии тоже не было. Он сам выгнал её. Потому что она слишком много знала. Она видела его ничтожество.
Новая жена? О, она бы рассмеялась: «У тебя что, живот мешает наклониться, дорогой?»
