Дети теней. Торт или ботинки

Паника. Ему нужно наклониться. Ему нужно сделать это самому. Но если он наклонится, пиджак натянется на спине и покажет, что «атлет» – это фикция. Лакированные пряди могут отклеиться. Весь фасад рухнет.

Он посмотрел на секретаршу. В её глазах он искал то самое, что было у матери. Готовность служить сильному.

– Лина, – сказал он, понизив голос до бархатного баритона. – У меня… спину прихватило. Спортивная травма. Становая тяга, понимаешь? Перетренировался утром.

Это была ложь. Спина болела от дешевого кресла и ночи в игре «Битва за Свет». Но ложь была комфортнее правды. Он не врал – он редактировал реальность.

Секретарша зарделась. Рейтинг господина Подра (хоть и фальшивый) давил на неё. – Ой, конечно, господин Подр… Вам помочь?

Она опустилась перед ним на колени. Прямо здесь, в коридоре.

Юлиан выпрямился, втягивая живот до боли в ребрах. Он посмотрел поверх её головы на свое отражение в стеклянной двери. Он видел мужчину, перед которым стоят на коленях. Властного. Могущественного. Он отказывался видеть мужчину, который беспомощен, как младенец, и пуст, как барабан.

Его Кольцо-подделка мигнуло и стабилизировалось. Он впитал энергию унижения этой девочки, как вампир. Тепло разлилось по венам, вытесняя страх старости.

– Спасибо, деточка, – бросил он небрежно, когда она встала. – Зайди ко мне, подпишу твой отгул.

Он пошел в свой кабинет, не оглядываясь. Он шел походкой победителя. Он победил шнурок. Он победил реальность. «Все женщины передо мной на коленях. Все так, как и должно быть».

УРОВЕНЬ 5: КАНАЛИЗАЦИЯ (ТЕНЕВЫЕ ГРАНИ)

Юлиан упал в кожаное кресло, с наслаждением расслабив живот.

Он достал телефон. Палец привычно свайпнул вправо, вводя код. Экран залило чернотой с кислотно-красным шрифтом.

«ТЕНЕВЫЕ ГРАНИ».

Его территория. Здесь не нужно было втягивать живот. Здесь он был Альфой.

Он зашел в закрытый канал «Мужское Государство / Правда». Там обсуждали его любимую тему: почему мужчины правят миром, даже если работают в офисе. Кто-то жаловался на бывшую жену, которая требует алименты.

Юлиан почувствовал прилив желчи и вдохновения. Пальцы застучали по экрану.

Пост от @Alpha_Truth: «Бабы стареют быстрее. Это биология, пацаны. После 30 они уже неликвид. Особенно РСП (Разведенки с прицепом) – это вообще дно рынка. Говорите им то, что они хотят слышать, они слишком тупые, чтобы понять разницу. Не церемоньтесь. Мужчина же всегда самец и выбирает любую, его ценность растет с годами. А молодые девочки любят мужчин постарше, у которых есть статус».

Он нажал «Отправить». Сообщение вспыхнуло красным. Тут же посыпались лайки и одобрительные смайлы-черепа.

Юлиан откинулся в кресле. Он перечитал свой текст. «Мужчина всегда самец».

Он посмотрел на свое отражение в темном экране. Там отражался усталый мужчина с зачесом на лысине, который боялся собственной тени и жил в кредит.

Но Юлиан этого не видел. Он видел слова. Слова были правдой.

– Я в расцвете сил, – сказал он вслух пустой комнате.

Кольцо-подделка на его пальце мигнуло и погасло. Батарейка села. Но Юлиан даже не заметил. Ему было тепло от чужой злобы.

НЕВИДИМАЯ СРЕДИ СИЯЩИХ.

В этот момент, в 9:00 утра, миллионы людей в городе сделали то же самое.

Кто-то закрыл шторы, чтобы не видеть нищих. Кто-то натянул улыбку, чтобы получить скидку на кофе. Кто-то зашел в ТГ, чтобы написать гадость анонимно и почувствовать себя сильным.

Город дышал. Вдох – ложь в «Яркой Жизни». Выдох – яд в «Теневых Гранях».

А где-то посередине, в узкой щели между этими мирами, проснулась девочка по имени Лея. Она открыла глаза и посмотрела на рюкзак, в котором лежал украденный голос.

Она знала, что солнце – единственное, что здесь не врет. И сегодня она собиралась заставить этот город посмотреть на солнце, не щурясь.

ШЕПОТ СТЕКЛА И ВКУС КАРТОНА

Квартира была пустой и тихой, если не считать капающего крана.

Лея сидела на кухне. Мама ушла час назад – у учителей с низким рейтингом рабочий день начинался раньше, чтобы они успели подготовить классы для «элиты». На столе не было завтрака, только записка: «Поешь в школе. Люблю».

Лея знала, что это значит. Это значило, что дома еды нет.

Она достала из рюкзака Сферу.

В утреннем сумраке кухни (солнце уже скрылось за плотной вуалью ноябрьского тумана) шар казался мертвым. Просто кусок мутного стекла. Но Лея чувствовала: внутри него что-то билось. Как пульс.

Она приложила палец к холодной поверхности.

«…мама…» – прошелестело в голове.

Лея отдернула руку.

– Оставь это, – прошелестел голос из угла, где сгустилась тень от холодильника.

Это была её Тень. Внутренний голос. Совесть. Или просто страх, обретший голос.

– Это улика, – сказала Тень. – Если нас поймают с этим, нас сотрут. Ты видела, что сделали с Мартой. Ты хочешь, чтобы маме пришел счет за твою утилизацию?

– Я хочу знать правду, – упрямо сказала Лея, заворачивая сферу в старый шерстяной носок. – И я голодная. Пошли.

УЛИЦА

Улица встретила её сыростью. Той самой, невероятной,мистической сыростью, которая пробирает до костей и пахнет речной водой и веками.

Солнце, которое еще час назад дразнило город, исчезло. Туман сполз с черепичных крыш, закутывая шпили и горгулий в серое одеяло.

Лея шла, опустив голову.

Вокруг кричали вывески: «СИЯЙ ЯРЧЕ!» «ТВОЙ РЕЙТИНГ – ТВОЁ БУДУЩЕЕ!» «ГРУСТЬ СТАРИТ КОЖУ!»

Она старалась не смотреть на них. Потому что, если присмотреться, за буквами проступала гниль. Лея видела, как плакаты покрываются Серой Плесенью Лжи.

Её мутило. Голова кружилась. Это было странное чувство – как будто гравитация стала сильнее. Тело наливалось тяжестью, как перед гриппом.

– Мы «фоним», – прошептала Тень у неё в голове. – Ты слишком близко к Изнанке. Тебе нужно заземлиться.

– Мне нужно поесть, – буркнула Лея.

ШКОЛА: КОРИДОР

В школе пахло дорогим парфюмом и лицемерием.

В холле было оживленно. Ученики жались к стенам, пропуская процессию.

По коридору шел Директор. Он сиял, как начищенный самовар. Рядом с ним шли двое мужчин в дорогих костюмах (V1, Спонсоры). За ними семенили помощники с коробками.

– А это наш новый медиа-центр! – заливался соловьем Директор. – Мы учим детей быть лидерами мнений с пеленок!

Лея видела, как один из помощников передал Директору конверт. Плотный, пухлый.

Директор ловко, движением фокусника, сунул конверт во внутренний карман. Над его головой вспыхнуло Золотое Облако Жадности.

– А это кто? – один из спонсоров ткнул пальцем в сторону Доски Почета. Там висело фото Эмилии. – Учитель года? Но у неё рейтинг… кхм… ниже плинтуса.

– О, это наш… волонтер, – быстро сказал Директор, уводя гостей. – Талантливая, но… не вписывается в корпоративную культуру. Мы держим её из милосердия.

Лея сжала кулаки в карманах. Осколок зеркала впился в ладонь.

Мама была лучшим учителем в этой школе. Она знала литературу так, как эти спонсоры знали курсы валют. Но она не умела «сиять». Она не умела брать взятки. Поэтому она была «неудобной».

А Директор, который воровал баллы из школьного фонда, был «эффективным менеджером».

– Спокойно, – сказала Тень. – Если ты сейчас взорвешься, маму уволят. Терпи.

СТОЛОВАЯ: ВКУС БЕДНОСТИ

Очередь в столовую была моделью мира в миниатюре.

Слева – стойка «Премиум». Там давали салаты с рукколой, стейки из лосося и смузи. Оплата: 15 баллов. Там стояли Эрика, Марк и их свита.

Справа – стойка «База».

Лея приложила свой браслет к терминалу. Он пискнул грустным, умирающим звуком.

«Баланс: социальная дотация».

Повариха, даже не глядя на Лею, шлепнула на тарелку половник серой массы.

Это было «Пюре Энергетическое». На вкус оно напоминало картон, размоченный в соленой воде. Рядом лег кусок хлеба и стакан компота, в котором плавала одинокая, печальная изюминка.

Лея села за дальний стол.

За столом в противоположной стороне Эрика громко смеялась, ковыряя вилкой пирожное.

– Фу, крем слишком жирный, – сказала она и брезгливо отодвинула тарелку. – Я на детоксе.

Она выбросила почти нетронутое пирожное в мусорку.

Лея почувствовала, как голодный желудок скрутило спазмом.

«Они выбрасывают то, о чем мы мечтаем, – подумала она. – Просто чтобы показать, что могут».

ТУАЛЕТ: УРОК ОТРАЖЕНИЯ

После обеда Лее стало хуже. Тошнота подступила к горлу. Ей нужно было умыться.

Она зашла в туалет. Здесь было тихо, только гудели сушилки для рук.

Лея открыла кран. Ледяная вода немного привела её в чувство. Она посмотрела в зеркало. Бледная. Прозрачная.

Дверь распахнулась.

В зеркале отразилась Эрика. И две её «фрейлины».

Эрика была великолепна. Идеальная форма, кольцо на пальце (то самое, подарок отца, Юлиана), волосы блестят.

Она заблокировала дверь шваброй.

– Ну привет, – сказала Эрика.

Она подошла ближе. Свита хихикнула.

– Ты ведь знаешь, почему ты здесь, Бесцветная? – Эрика нависла над Леей. Она была выше на голову. – Ты портишь нам статистику класса. Из-за таких, как ты, наш средний рейтинг падает. Мой папа говорит, что вас нужно изолировать, как вирус.

Лея выпрямилась. Ей было страшно, но Тень внутри вдруг стала твердой и холодной, как сталь.

– Твой рейтинг падает не из-за меня, – тихо сказала Лея. – А из-за того, что ты врешь.

В туалете повисла тишина. Даже вода, казалось, перестала капать.

Лицо Эрики дернулось. Красивая маска сползла.

Она посмотрела на свое кольцо. Камень в нем на секунду потемнел, став мутно-черным. Детектор лжи сработал.

Эрика взвизгнула. Она схватила Лею за воротник свитера. Её руки были ухоженными, с дорогим маникюром, но хватка была железной.

– Заткнись! – прошипела она. Брызги слюны полетели Лее в лицо. – Ты думаешь, ты умная? Я здесь дольше тебя. Я знаю правила. Если ты исчезнешь, никто не заплачет. Даже твоя мамаша-неудачница. Она тебя стыдится!

Лея посмотрела ей в глаза.

И тут её дар сработал на полную мощность.

Стены туалета исчезли.

Лея увидела не Эрику-Королеву.

Она увидела маленькую девочку, которая сидит в огромной, богатой гостиной. Девочка держит в руках телефон. На экране – фото отца с новой семьей. Отец улыбается чужому ребенку.

А рядом с девочкой стоит её мать (Мария). Уставшая, сломленная.

Девочка кричит на мать: «Это ты виновата! Ты скучная! Поэтому он ушел!»

Лея увидела Механизм.

Эрика ненавидела себя. Эрика ненавидела то, что её бросили. Но она не могла ударить отца – он был сильным, он давал деньги. И она не могла ударить себя.

Поэтому она била мать. И Лею.

Она проецировала свою боль на тех, кто не мог ответить.

[ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ УРОК №1: ПРОЕКЦИЯ] Когда человек не может справиться со своей грязью, он пытается вымазать ею другого.

Лея моргнула. Видение исчезло.

– Тебе больно, – сказала Лея. Не с вопросом. С утверждением.

Эрика замерла. Её зрачки расширились.

– Что ты сказала?

– Тебе больно, – повторила Лея. – Твой папа… он ведь не просто уехал в командировку, да?

Эрика отшатнулась, как от огня. Она выпустила воротник Леи.

На секунду в её глазах мелькнула паника – та самая, детская, настоящая.

– Ты… ты ведьма! – визгнула она. – Ненормальная!

Она толкнула Лею. Лея ударилась плечом о сушилку, но устояла.

– Пошли отсюда! – крикнула Эрика своей свите. – От неё воняет подвалом!

Они выбежали. Дверь хлопнула.

Лея осталась одна.

Она потерла шею. Там остались красные следы от пальцев Эрики.

– Ты видела? – спросила Тень.

– Да, – сказала Лея. – Она не злая. Она… раненая.

– Раненый зверь кусает сильнее, – заметила Тень. – Будь осторожна. Ты только что показала ей, что видишь её насквозь. Теперь она не остановится, пока не уничтожит тебя.

Лея посмотрела в зеркало.

– Пусть попробует, – сказала она.

Она достала из рюкзака Сферу. Стекло нагрелось от её рук. Внутри него серый туман начал рассеиваться, и Лея увидела…

Карту.

Это была не просто запись голоса. Это был Ключ.

ТЕОРИЯ ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ ИСТИН

Класс Спецпотока гудел, но не так, как наверху. Здесь не было визга и фальшивого смеха. Здесь был гул работающего улья.

Мистер Штольц (V3, Тусклый) вошел в класс. Он не улыбался. У него вообще не было «социального лица». Он выглядел как человек, который три дня не спал, решая кроссворд вселенской сложности.

– Уберите телефоны, – сказал он, бросая на стол стопку старых газет. – Сегодня мы не будем учиться «сиять». Сегодня мы будем учиться не быть идиотами.

Класс затих. Саша, который пытался балансировать стулом на одной ножке, с грохотом упал, но тут же вскочил, делая вид, что это был тактический маневр.

– Тема урока: «Критическое Мышление: Поиск Источника», – Штольц написал это мелом на доске. Мел крошился. – В мире, где каждый второй врет, чтобы получить баллы, правда – это самый дефицитный ресурс.

Он раздал газеты. Это были официальные вестники «V-Life».

– Задание: Найдите в передовице логическую ошибку. Кто найдет первым – получит мое уважение. Баллов не дам, у меня их нет.

Лея и Мира сидели за последней партой. Их «штаб».

Мира выглядела бледной. Она поправила очки (жест защиты).

– Мне снился сон, – шепнула она, не глядя на газету. – Про песок. И линейку. Я пыталась измерить хаос, но он смеялся надо мной.

– Это не хаос, – сказала Лея. – Это жизнь.

Мира подвинула к Лее листок бумаги, исписанный мелким, бисерным почерком.

– Я была в Архиве, – зашептала она. – Пока отрабатывала штраф. Я нашла старые записи. До «Эпохи Света». Там говорится про… – она запнулась, оглядываясь. – Про Два Слоя.

Лея напряглась.

– Что там написано?

– Что наш мир – это только половина, – Мира говорила быстро, как пулемет. – Есть легенды о Теневой Изнанке. Место, куда уходит всё, что мы забыли. Архивариус назвал это «Сказкой для дураков», но…

Она ткнула пальцем в уравнение на полях газеты.

– Энергия не исчезает, Лея. Физика, 7 класс. Если мы подавляем эмоцию, она должна куда-то деться. Она не может просто испариться. Значит, есть резервуар.

– Это не легенда, – тихо сказала Лея.

Мира посмотрела на неё. За толстыми линзами её глаза были полны скепсиса и надежды одновременно.

– Ты хочешь сказать, что веришь в параллельные миры? Это ненаучно.

– Я не верю, Мира. Я вижу.

Лея решилась. Она оглянулась на Штольца (тот спорил с девочкой с первой парты о природе фактов) и положила руку на стол. Ладонью вверх.

– Я вижу эмоции, – прошептала она. – Как вещи.

Мира замерла.

– В смысле? Метафорически?

– Нет. Физически. – Лея кивнула на Сашу.

Саша в этот момент пытался произвести впечатление на девочку с черными ногтями. Он надул жвачку в огромный пузырь, принял позу «крутого парня» (которую подсмотрел у Марка), но пузырь лопнул, залепив ему нос.

Класс хихикнул. Но это был добрый смех. Здесь, внизу, провалы не осуждали.

– Посмотри на него, – сказала Лея. – Ты видишь рыжего мальчика, который ведет себя глупо. А я вижу, что у него над головой висит Оранжевый Мячик. Он прыгает. Это – желание понравиться. А внутри у него – Маленькая Серая Мышь. Страх, что его засмеют.

Мира перевела взгляд на Сашу, потом на Лею. Её мозг – великолепный компьютер – обрабатывал данные.

– Синестезия? – предположила она. – Или… визуализация квантового поля?

– А у меня, – Лея прижала руку к груди, – есть Тень. Она разговаривает со мной. Она живет вот здесь, в углу зрения.

Мира молчала минуту. Потом она медленно сняла очки, протерла их краем блузки и надела обратно.

– Значит, моя гипотеза верна, – сказала она спокойно. – Мы не дефектные. Мы – эволюция. Ты – сенсор. Я – процессор.

В этот момент к их парте «подкатил» Саша. Буквально. Он придвинулся вместе со стулом, издав противный скрип.

– Эй, дамы, – он подмигнул (обоими глазами сразу, нервный тик). – О чем шепчемся? Обсуждаете мой рейтинг? Спойлер: он отрицательный, как температура в космосе. Но зато я горячий парень.

Он попытался опереться локтем о парту, но локоть соскользнул, и Саша чуть не клюнул носом в учебник.

– Саша, – Мира посмотрела на него поверх очков. – Твой коэффициент крутости стремится к нулю, но харизма – величина постоянная.

– Это типа комплимент? – Саша почесал нос, отдирая остатки жвачки.

– Это констатация факта, – улыбнулась Лея.

Она видела, как Оранжевый Мячик над головой Саши засветился ярче. Ему было неважно, что над ним шутят. Ему было важно, что его видят.

– Нордстрем! Коваль! – голос мистера Штольца прервал их. – Хватит строить заговоры. Скажите мне, что не так с этой статьей.

Он ткнул пальцем в заголовок: «ИССЛЕДОВАНИЕ: ЛЮДИ, КОТОРЫЕ МНОГО УЛЫБАЮТСЯ, ЖИВУТ НА 20 ЛЕТ ДОЛЬШЕ».

Лея встала.

– Здесь подмена причины и следствия, – сказала она.

– Поясни, – кивнул Штольц.

– Они пишут, что улыбка продлевает жизнь. Но, возможно, те, у кого легкая жизнь, просто чаще улыбаются. А те, кому тяжело, умирают раньше не потому, что не улыбались, а потому что у них не было ресурсов.

В классе повисла тишина.

Мистер Штольц посмотрел на неё долгим, внимательным взглядом. В его тусклых глазах на секунду вспыхнуло что-то похожее на гордость.

– Садись, Лея. – Он повернулся к классу. – Запомните это. Корреляция не означает каузальность. Если петух прокукарекал, и солнце встало – это не значит, что солнце встало из-за петуха.

Он понизил голос.

– Система хочет, чтобы вы были петухами, которые верят, что управляют солнцем. Но ваша задача – понимать, как вращается планета.

Мира толкнула Лею локтем и показала большой палец.

Лея села. Она чувствовала тепло Сферы в рюкзаке.

В этом подвале, среди облупленных стен и старых газет, их учили самому опасному искусству в мире: видеть ложь.

– А про Сферу, – шепнула Мира, когда звонок (здесь он звучал как хриплый гудок) возвестил конец урока. – Если это жесткий диск… нам нужно устройство для чтения.

– У меня есть идея, – сказала Лея. – Но нам понадобится Далия. И её «доступ» к роскоши.

– В смысле? – не поняла Мира.

– Сфера реагирует на тепло, – объяснила Лея. – Но чтобы увидеть всё… нам нужно много света. Очень много настоящего света. А где в этом городе больше всего света, который не от экранов?

Мира задумалась.

– В оранжереях Верхнего Города?

– Нет, – улыбнулась Лея. – В старых люстрах театра. Там, где часто репетирует Далия.

БУНТ В ЗОЛОТОЙ КЛЕТКЕ

В классе 303 («Элитный поток») воздух был кондиционированным, мертвым и пах лавандой.

Здесь не было старых парт. Ученики сидели в эргономичных креслах, расставленных полукругом, как на ток-шоу. Свет был выставлен идеально – «кольцевые лампы» под потолком убирали любые тени с лиц.

Далия сидела у окна.

Она крутила на запястье дешевый плетеный браслет, который подарила Лея. Шерсть колола кожу, и это было единственное настоящее ощущение в этой комнате.

Урок вела Мадам Зора.

Это была женщина лет сорока, которая сражалась со своим возрастом и проигрывала. Её лицо было так туго натянуто уколами красоты, что она с трудом моргала. На ней был костюм из последней коллекции, но он сидел слишком плотно, выдавая то, что она поправилась на размер.

Зора была «Кандидатом в Блестящие» уже пять лет. И это сводило её с ума.

– Итак, мои маленькие звезды! – голос Зоры звенел фальшивым энтузиазмом. – Тема урока: «Фрейминг Реальности».

Она щелкнула кликером. На огромном экране появилась надпись: ПРОБЛЕМА = ВОЗМОЖНОСТЬ ДЛЯ КОНТЕНТА.

– Запомните, – Зора хищно улыбнулась (её аура была мутно-бордовой, цвета скисшего вина). – Если вы опоздали на самолет, вы не плачете. Вы делаете селфи на фоне улетающего лайнера и пишете: «Вселенная бережет меня от чего-то! Спасибо за этот знак! #Благодарность #Поток».

Класс послушно застрочил в планшетах. Эрика, сидевшая в первом ряду, кивала так усердно, что её идеальные локоны пружинили.

– А если у вас умер хомяк? – спросила Зора. – Марк?

Марк вскочил: – Я напишу пост о цикличности жизни! И сделаю рекламу корма для животных, который он любил. Хэштег #ВечнаяПамять.