Выстрел в спину

– Куда прикажете, шеф?

– К Наташка… – махнул он небрежно рукой. – Наташка мой будем любить. Русский баба топтать. Кхе, кхе…

Надо ему развеяться. Дома все порядком надоело. Хотя ему по статусу было и не положено, но у него была жена. Новые «воры» на воровские законы смотрели сквозь пальцы, нарушали заветы на каждом шагу, начиная с самого главного: не иметь дома и не жить в кричащей роскоши…

Чего греха таить, жена у него была. Были и дети. Три девчонки. Это был настоящий кошмар, сущий ад, когда его бабы вчетвером начинали визжать и орать, ссориться между собой и отчаянно ругаться. Хоть убегай из дома. Но хуже всего было, когда они сплачивались, все вместе накидывались на него. Плевала его жена на то, что он был всеми уважаемым человеком. Там, на улице. А дома бабы его держали, как за помойного кота. А все оттого, что дал волю женщине, не показал ей с первого же дня на ее место…

– Наташка мой не так! – облизнулся Казик котом.

Там ему рады. Там его ждут. Там накормят, обласкают. Там уют и покой. Там его ждут одни улыбки и одни лишь ласковые слова. Там он одним глазом моргнет, и девка стоит возле него, готовая по первому же слову раздеться.

– Какой баба, какая товар! – разгорячился Казик, вживую представил себе ее стройное тело, и тягучая слюна потекла из полуоткрывшегося рта, капая на воротник. – Ах…

Пыхтя, он забрался в просторную ванну. Тело его было настолько огромным, что вода с шумом выплеснулась через края, побежала по полу, стекая к специально проделанной воронке, откуда с журчаньем утекала в канализацию.

– Карошо! – зажмурил Казик глаза, пару минут пройдет, и появится улыбающаяся Наташка, потрет ему спинку.

На свое несчастье, Казарян не знал, что квартиру напротив неделю назад сняли какие-то серьезные люди. А всего пару дней назад, когда Наташка возвращалась домой, дверь у соседей раскрылась, и баба не заметила, как после хорошего толчка в спину с разбегу залетела в чужую квартиру.

– Ой! – пискнула она, и от молчаливого спокойствия двух поигрывающих мышцами крепышей, посматривающих в ее сторону с нехорошими усмешками, ей стало плохо, ничем не прикрытой угрозой веяло от их внешнего вида.

– Ну, каково оно, – начал один из них, медленно двигая стальными челюстями, – жить-то с черножопым?

– Сучья ты подстилка… – вторил ему второй.

Наташка замерла. Мелко задрожала коленка, как это было еще когда-то в детстве, когда ее вызывали к доске, а урок она не выучила и потому не знала, что ей ответить.

– Грохнуть тебя вместе с ним, что ли? – сверлил второй парень взглядом, не торопясь, двумя пальчиками расстегивал пуговицы на куртке, наводя на нее ледяной ужас своими пронизывающими глазами. – Положить рядом с хозяином рынка. Будет у вас любовь до гроба.

– Н-не… – выдавила бабенка с трудом.

Явная близость гробовой доски, накрывающей ее молодое тело, привела женщину в панический ужас.

– Жить она хочет! – раздался дикий хохот, и Наташка всем телом вздрогнула. – Хочешь?

– Хочу… – закивала головой воровская подстилка.

Ложиться в могилу рядом с жирным, противным, вонючим боровом ей не хотелось, сама мысль об этом заставляла замирать бедное сердечко.

– Ты слышал? Гадина! Вот и жила бы, как все. Своих, что ли, не хватает? – обхватили ее горло жесткие пальцы.

– Н-не надо! – взмолилась Наташка. – Я… я все…

Она и не заметила, как парни быстро переглянулись. Они достигли нужного им эффекта, непрерывно запугивая ее. Как бы не перестараться, иначе все пойдет насмарку…

– Поможешь нам?

– П-помогу. Он… он и сам надоел мне до чертиков, – содрогнулись сами по себе сведенные от страха женские плечи, и вышло это очень похоже на жест тошнотворного отвращения. – Жирный, похотливый скот…

– Вот, это другое дело. Чего ж ты спала с ним? Ну да ладно. И так, и без слов все ясно. Деньги, деньги. Сделаешь все, как мы тебе скажем, останешься жива…

– Я сделаю, сделаю…

Казик блаженствовал и предвкушал появление ласковой бабенки. Сейчас Наташка начнет тереть его мочалкой, а потом покрывать поцелуями хрустящую от чистоты кожу. И наступит миг нарастающего блаженства…

– Наташка, ты гиде, а? – пропел он похотливо.

Дверь, отпертая Наташкой, приоткрылась, и в хату проскользнули двое. Немой вопрос застыл на их суровых лицах. Женщина кивнула головой, показала пальцем на дверь ванной комнаты. Переглянулись гости, усмехнулись.

Услышав возле себя тихие шаги, Казик подумал, что это пришла к нему его Наташка, открыл глаза и от неожиданности ушел под воду. Вынырнул он, но страшный мираж не пропал. Поднимающаяся из воды голова сама залезла в широкую, но постепенно затягивающуюся петлю. Остекленевшие глаза от напряжения вылезли из орбит. Пытался, хрипя, заговорить. Последнее, что услышал, радости ему не добавило:

– Привет тебе от Хромого…

Это был тот бугор, с которым он расправился. Вот когда, через столько лет, аукнулось, зачлось вместе с остальными его грехами. А их, если посчитать, набралось столько, что хватило бы на несколько человек. По делам и расплата…

– Готов, спекся! – ухмыльнулись гости.

Жирное тело вытащили из ванны, засунули в специально подготовленный мешок. Дождались условленного сигнала и потащили его вниз по лестнице. У подъезда стояла машина Казика. А водитель его лежал в багажнике. Верный хозяйский пес так и не понял, зачем открыл дверь и вышел из машины, когда два бомжа кинули на его багажник вонючий и грязный узел, поставили бутылку, и попытался их отогнать.

– Эй, твоя чего? – заорал он на всю улицу.

– А того! – пальнули в него из ПМ с глушителем.

Черный «Мерседес» выехал за город. Там тело Казика аккуратно подвесили на толстом суку, старательно подстроив все под самоубийство. Возле дерева оставили его машину с раскрытыми дверцами. Водитель лежал рядом с небольшой и аккуратной дырочкой во лбу. Пистолет валялся на земле с отпечатками на нем пальчиков Казаряна. Хозяин, видать, в порыве гнева убил слугу. Не выдержал душевных терзаний и накинул себе на шею петлю. Или что-то в этом роде. Следствие потом само придумает подходящую версию. Если оно изъявит к тому горячее желание…

– Пора навестить Айзика…

Младший брат Казика гулял в небольшом пригородном ресторанчике. Там он обычно и проводил все свое свободное время, которого у него было больше, чем предостаточно. Старший брат его до своих дел никогда не допускал. Кто же позволит делать дела наркоману со стажем.

Вот Айзик и отводил там свою душу день за днем. Горько и надоедливо жаловался всем подряд на свою неудавшуюся судьбу. Ближе к вечеру один из служащих заведения заглянул в отдельную комнату и попросил ему помочь. Однако парень уже не дышал. Передозировка…

– Туда ему, уроду, и дорога…

К шести утра к территории рынка подтянулись крепкие ребята из молодежной организации «ПОРА». Всей сути предстоящего дела им не объяснили, сказали кратко, что ведут их освобождать часть их свободного города от невыносимого засилья черномазых, нагло оккупировавших весь рынок, как свою собственность. Справедливое негодование светилось на их довольно решительно настроенных лицах.

– Выгнать их! Пусть убираются к себе…

– Пусть там сами жрут свой урюк!

– Да у нас своих абрикосов хватает…

– Понаехали со всего света…

Старшие бригадиры с усмешкой наблюдали за тем, как закипает в их молодых и горячих, еще ничем не развращенных душах справедливый гнев, и умело подогревали его.

Охрана рынка забаррикадировала ворота, приготовились к обороне. Подъедет хозяин, вызовет помощь.

– Такое случалось, – пожимала охрана плечами. – Со всем быстро разобрались. И все стало на свои места…

Прибывшие на свои рабочие места торговцы проникнуть на территорию и усилить ряды охранников сквозь живой заслон так и не смогли. Пугливо озираясь, жались у стенок зданий на прилегающих к рынку улицах. Подошел ОМОН и «Беркут». Небольшое совещание, и штурм начался.

– Бей их! – ворвалась толпа внутрь и растеклась по рядам, круша и переворачивая все на своем пути.

Громили для устрашения тех, кто попытается оказать им хоть малейшее сопротивление. Но в тот день, как оказалось, организовывать оборону рынка было некому. Насмерть перепуганный заместитель генерального директора своей дрожащей рукой подписал все подсунутые ему бумаги. С этой минуты рынок приобрел нового хозяина. Через неделю он заработал. И изумленные посетители и покупатели заметили, что поменяли шило на мыло. Вместо одних кавказцев повесили на шею других. А хрен редьки не слаще. Вместо Казика в директорском кресле важно восседал Алик…

Так Алик получил кресло директора, а молодой Ющ получил ключи от «Bentley».

– Больше отвечать на ваши вопросы я не буду. Пусть мне вернут мой мобильный. Я имею право на один звонок.

– Имеешь-имеешь… – хмыкнул ехидно дежурный. – Насмотрелись американских комиксов. Звони…

Хоть их президенту, хоть американскому…

8

Тит опустил руку с телефоном и с усмешкой посмотрел на сидящую перед ним женщину.

– Парня забрали в 17-ое отделение. Сидит, как миленький! Сбили с него спесь, опустили с небес на землю.

– Все, – сверкнули ярко глаза у женщины в неприкрытой радости, – как мы и договаривались?

– Да… – отпивая из округлого бокала, Тит рассмотрел его содержимое на свет. – Думаю, что завтра половина столичных бульварных газет и журналов выйдут в свет с кричащими заголовками о том, что молодого Юща забрали в участок за езду не по правилам. Настоящая бомба, правда, пока лишь информационная, но всему свое время…

– Если добавить к этому езду без прав и в нетрезвом состоянии, то мало ему не покажется. Я имею в виду его отца, – появилась на лице у женщины хищная улыбка.

– Да, мало ему не покажется. Тебе не жалко его? Как мне помнится, когда-то вместе начинали, шли рука об руку.

– В нашем деле, Тит, друзей не бывает. Но это еще не все, – взяла женщина в руки свой телефон и поднесла его к уху. – Алло, Сюзанна, ты сделала то, о чем я тебя просила? Хорошо. Я буду ждать твоего звонка…

Марго не успела еще войти в свою квартиру, подталкивая перед собой сильно смущающуюся девушку, как в сумке вдруг завибрировала, загудела ее стильная «раскладушка». Она посмотрела на дисплей и, извиняясь, улыбнулась, зашла в комнату и плотно прикрыла за собой дверь.

– Слушаю вас, Сюзанна Андроновна, – прищурив один глаз, ответила журналистка.

– Ты дома? – донеслось до нее.

– Да-да, я дома… все получилось просто класс… супер кадры… да, обалдеть… да, все, как вы велели… с ним была девчонка… да, и ее он затащил… ага, сняла… отвезти все в редакцию… все ясно… выезжаю.

Даша слышала обрывки фраз, но толком так ничего и не поняла. Ей даже и в голову не могло прийти, что тот разговор шел именно о них, именно о том их посещении ресторана. А пока она с большим интересом рассматривала гостиную. Чего-то подобного ей видеть пока еще не приходилось.

– Извини, девочка, – появилась Марго и, прищурившись, смотрела на нее. – Мне надо срочно отъехать. Ты, конечно, можешь остаться у меня. Если хочешь, я тебя подвезу, если это не на другом конце города. Тогда уж извини…

– Отвези меня к нему на квартиру. Мне обязательно надо вернуться на то место.

– Как скажешь, – пожала Марго плечами. – Захочет ли он видеть тебя после всего этого? Свидетеля его позора…

– Там остались все мои вещи, документы.

– Тогда, конечно…

Доставив Дашу, Марго понеслась к редакции. Работы предстояло много. Если она хотела хотя бы немного поспать в эту ночь, то следовало бы ей поторопиться. Помощник Костик ждал ее. И его сорвали с постели, если того не хуже.

– Марго! – поднимался парнишка с угрожающим видом ей навстречу. – Снова твои выходки! Я тебя придушу! Такой кайф, блин, обломала! Я тебя, наша радость, поставлю на счетчик. Попробуй только не отработать…

– Зуб даю, Костик, что это не я. Меня саму Сюзанна подняла! – неопределенно пожимая заранее извиняющимися плечами, поспешила журналистка отвести от себя все подозрения в ее личной причастности.

– Ой, свистишь, подруга, свистишь! – сидел уже верный помощник перед аппаратурой. – Давай, будем смотреть твой материал. Только прошу тебя, по-быстрому! Шевелись же, подруга, шевелись. Редактор сказала, чтобы через час материал лежал у нее на столе. А эта дама шутить не любит, примчится сама, налетит ураганом, сорвется и накричит. Короче сама все и застопорит.

– Она тоже тут? – сверкнула глазками Марго.

– А ты что, радость наша, не знала, что выпуск номера задержали? Ждут твоей статьи. Ну, что жутко интересного, подруга, ты там нарыла? Ну, ничего себе, блин! Ради такого материала можно ночку и не поспать, ощущая причастность к тому, что начнется после этакой публикации…

В рядовом отделении милиции появился молодой человек, представился и быстренько все уладил. Дежурный выдал по списку изъятые вещи, дал юноше расписаться в журнале и пожелал освобожденному узнику счастливого пути.

– Сергей, они что, совсем уже припухли? – произнес горячо юноша с обидой в подрагивающем голосе, усевшись на переднем правом сиденье. – Нюх потеряли? Ищут себе на одно место неприятности? Так они их получат и непременно. Я без последствий это дело не оставлю.

– Понимаешь, Юрок, – усмехнулся спаситель, поймав в зеркале его возмущенное лицо, – у каждого своя работа. Одни люди в погонах рутинно выполняли свою. Помнишь, я тебе говорил, что езда без прав не доведет тебя до добра?

– Но у меня есть права! – заявил упрямо молодой Ющ. – Чего же еще хотели от меня эти уроды…

– Они, Юра, действительны только тогда, когда ты возишь их с собой. В любом другом случае – никчемная бумажка. Тебе специально дали охранника, который выполнял бы роль водителя. Где он? Почему я его с тобой не вижу?

– Я его прогнал. Он совал свой нос во все дырки. Начал указывать, что мне можно делать, а что нельзя.

– Вот видишь, у тебя по кругу виноваты все остальные, но только не ты. Так что, Юрок, извиняй. Я, Юрок, не удивлюсь, если завтра в нашей прессе поднимается вой, и на тебя начнут вешать всех собак и кошек…

– Зачем и кому это надо? – насупился юноша.

– Зачем это надо? – задумался Сергей на минуту. – Затем, чтобы насолить твоему отцу. А сделать это, Юрок, может кто угодно. У твоего отца столько сейчас врагов. Тайных и явных. Кого только в этом списке нет…

Нахмурившийся парень недовольно заерзал:

– Ты говоришь про людей Яна?

– И про них тоже. Но опаснее всего враги внутренние, которые выдают себя за друзей, а сами в это время роют яму и точат нож за спиной.

– Ты знаешь этих подлых людей?

– Нет, Юрок, – пожал плечами Сергей и замолчал.

Есть вещи, о которых говорить вслух не принято.

– Я тебе не верю. Ты знаешь, но не хочешь мне об этом говорить. Думаешь, что я твои слова могу передать другим? Короче, я тебе не верю…

Не поворачивая головы, Сергей произнес:

– А ты поверь. Ты же прекрасно знаешь, что я политикой не занимаюсь и в этом не разбираюсь.

– Ну да, – хмыкнул юноша. – Ты же у нас спец по другим делам. По решению спорных вопросов. Кажется, кто-то назвал тебя Чистильщиком. На слух похоже на мусорщика.

– Каждому в жизни свое, – усмехнулся водитель. – Кто-то должен же сметать всякую грязь с наших улиц…

Не договорив до конца, Сергей замолчал. Не каждому дано это понять. То, что ему выпала нелегкая доля по очистке их общества от всякой нечисти, присосавшейся к простым людям и тянущей из них последнюю кровь.

Да, он понимает, что это не панацея от той общей беды, охватившей буквально все их общество. Но он сделает столько, сколько сможет. Один так один. Но он хорошо знает, что не одинок. Он борется на своем месте. Другие воюют на иных участках. Вместе они делают общее дело.

Может быть, каждый это делает и понимает по-своему. Может быть, его действия не всегда совпадают с мнением их закона. Но если их закон сам не в силах бороться со злом, оказался слаб и неэффективен. Если у истоков законов стоят люди, сами их ни во что не ставящие. Если закон им нужен лишь для того, чтобы держать в подчинении всех остальных. А они, избранные, сами себе закон. Сами его устанавливают, а при необходимости подправляют под себя. Так, как им на этот момент удобно и выгодно. Надо будет, они переступят и через закон, и через саму Конституцию…

Сузив глаза, Тит внимательно наблюдал за женщиной, разговаривавшей по телефону. Подмечал он, как живо у нее менялось лицо, мстительно сжимались губы, расслабляясь, кривились в презрительной усмешке. Она вся в движении, импульсивна и экспрессивна. Она – воин и несгибаемый боец. Таких воинов, как она, мало. К ее железному характеру так подходит поистине нечеловеческая изворотливость.

Как у дикой кошки. Откуда ее ни сбросили бы, она все равно приземлится на все четыре лапы. Отряхнется и пойдет дальше. Надо будет очень, сдаст любого, предаст, невзирая на предыдущие отношения, на всю предшествующую дружбу. Впрочем, есть ли у нее друзья, вот это еще вопрос, да и еще какой. Людьми она ловко пользуется до поры до времени, пока это представляется возможным. А потом переступает через них, как через что-то ненужное, отработанный материл, старый хлам. Придет время, переступит и через него. Не стоит тешить себя иллюзорной мыслью, что он является в этом списке редким исключением.

– Ну, что тебе хорошего сказали?

– Утром все сам узнаешь! – покрылись женские глаза пеленой непроницаемости.

И больше ничего она ему не сказала. Ничего не поделать, раз не хочет, не скажет. Тит поменял тему:

– Я думаю, что наступила пора решить с заводиком.

– Каким заводиком? – появилось на ее застывшем лице непонимающее выражение, будто услышала об этом в первый раз эта еще та хитрющая лиса.

– Ладно, – поморщился он, – не делай вид, что ты не в курсе. – Я говорю про нефтеперегонный.

Женское плечо живо развернулось в его сторону:

– Ты же знаешь, в чью сферу интересов он входит. Просто так на драной козе к ним не подступиться. Тут не мешало бы все хорошенько обдумать и обмозговать, прежде чем ринуться в бой. Как бы не получить по зубам от Пашки…

Желчно усмехнувшись, Тит махнул вялой рукой:

– С завтрашнего дня нашему Пашке будет не до этого! Все начнут и будут отмывать фасад президентского имиджа, вывалянного в дерьме, кстати, твоими стараниями.

– Ты думаешь, Тит, – кольнула женщина его своим пристальным взглядом, – что успеешь управиться?

– Успею. Я направлю туда Сергея и еще кое-кого. Из них двоих получится хорошая команда. Справятся…

– Ты, Тит, я смотрю, доверяешь этому парню. Откуда железная в нем уверенность? Он тебя не кинет?

– Нет, не кинет. Такие не кидают, по крайней мере, я на это сильно надеюсь…

Сергей подкатил к самому подъезду.

– Поднимешься со мной? – приоткрыл юноша дверцу, но все не решался выйти, чувствуя себя «не в своей тарелке». – Выпьем понемногу. Надо бы скинуть с себя стресс.

– Извини, Юрок, – улыбнулся Сергей понимающе. – Мне сегодня нельзя. Через час я выезжаю…

Парень ответил ироничной ухмылкой:

– Очередное задание твоего благодетеля? Опять будешь расчищать для него новую площадку? Чтобы кто-то стал еще богаче и сильнее. Ибо власть – это деньги. А деньги – это еще большая власть. И так до бесконечности…

– Можно сказать и так.

– А я на тебя сильно рассчитывал, – оглянулся юноша разочарованно, подумалось о том, что ему бы их заботы, все разъехались, а он один. – Все от меня отвернулись…

Хлопнула дверь в подъезд и возмущенно завибрировала. Но этого парень словно не заметил. Нажал на кнопку вызова кабины. Как на автопилоте, зашел в открывшиеся двери. Машинально ткнул на нужный ему этаж. Только когда лифт поехал вверх, с удивлением вспомнил о том, что даже не заметил, на какую именно нажал он кнопку, и нажимал ли он на нее вообще. Но кабина поехала. Оставалось надеяться на то, что нажал именно на ту, что нужно…

– Жалко, что Сергей уехал! – вздохнул юноша.

Теперь придется одному до самого утра мучиться в тревожной неизвестности. И Дашка, черт, пропала. Могла бы подождать. Он обиженно покривил губами. Всем им от него нужны только одни его деньги да положение отца. Тогда они все тут как тут. Чего надо? Чего изволите? Чего желаете? Тьфу, черт! Противно. Мерзко и противно…

Пока он думал, лифт плавно притормозил, остановился. Двери автоматически раскрылись. Горел транспарант именно его этажа. Он вышел, створки за ним через пару секунд сомкнулись, и на площадке стало темно. Дом вроде элитный, а порядок все тот же, что и везде. Снова кто-то лампочку разбил. Выкрутил, упер к себе домой. Денег, чтобы купить себе хату тут, у них хватило, а вот на вшивую лампочку не нашлось. Быдло, одним словом. Враз разбогатевшее, но человеческих ценностей вместе с «бабками» не приобретшее. Готово тащить все подряд, что плохо лежит…

Подошел к двери и наткнулся на сжавшийся комочек.

– Ой! – пискнуло что-то внизу, начало подниматься.

– Дашка? – произнес он недоверчиво, и в душе у него начало подыматься и шириться теплое чувство.

Нет, оказывается, не все от него отвернулись, не все. Есть один человек, которому нужен он сам.

– Дашка, это ты?

– Ага! – ответила девушка радостно.

– Дашка! – потянулся к ней Юрка, чувствуя прилив острого желания, страждущие руки обвили тонкий девичий стан, замерли. – Дашенька моя…

– Тебя уже отпустили? – приблизились ее губки.

– Как видишь! – усмехнулся он. – Заходи скорее!

Тихо-тихо щелкнул замок, и он повернулся к ней, крепко прижал к себе. Нашел ее трепетные губы. И почувствовал их встречное движение. Руки быстро-быстро заскользили по ее телу, ища в девушке утешение и защиту.

– Даша, Дашенька, мне плохо, плохо…

И как грудной ребенок на вкус и на запах ощущает материнскую грудь своими полуоткрытыми губами, так и он ощутил своими пересохшими губами ее ткнувшийся в них сосок, совсем по-детски засосал девичью грудь, испытывая невероятное облегчение и тихое блаженство…

Сергей подъехал на улицу гетмана Скоропадского и, как было условлено, посигналил. Его давно ждали. Свет в окошке на седьмом этаже потух, зажегся и снова погас. Его услышали. Минут через пять из дверей выпорхнула красивая молодая особа с одной небольшой дорожной сумкой в руке.

– Привет всем, не спящим по ночам! – улыбнулась она приветливо. – Здравствуй, Сергей…

– Здравствуй, Катюша. Ничего ты не забыла по обычной женской привычке? Лучше сейчас вернуться, пока еще мы не отъехали далеко. Потом будет поздно…

– Кажись, нет.

– Ну, погнали…

Можно было выехать и с утра пораньше. Но шеф поставил задачу. А с ним не поспоришь. К тому же, шеф, скорее всего, как всегда, был прав. Значит, время не терпит.

– Катюша, ты поспи, – повернулся он в сторону девушки. – Ехать нам часа три, никак не меньше.

Но милая пассажирка вдруг отказалась:

– Ничего, я днем специально отоспалась.

– Жираф длинней, – хмыкнул Сергей, – ему видней! Была бы предложена честь. Ну, раз не спится, Катя, расскажи, как живешь. Все одно веселей будет ехать. Я не засну за рулем, да и время быстрее покажется.

– Да что тут рассказывать, – пожала девица плечами. – Ничего у меня особо интересного не произошло…

…После того, как металлургический комбинат перешел к своим новым владельцам, она там совсем недолго проработала в качестве вице-президента. Тит еще раз заехал к ним через три недели и сделал ей такое предложение, от которого она отказаться не смогла. Хотела бы, но не смогла. Бедный Игорь поскрипел зубами, но не отпустить Катю не мог. И сам хорошо понимал, что не в его силах удержать ее.

– Я тебя не предаю! – моргнула Катя. – Я не обманывала и не предавала тебя. Просто мне предложили новую работу. И это предложение последовало от человека, от которого во многом зависит вся наша дальнейшая судьба…

Тит сделал ее первой помощницей по экономическим вопросам и по всяким с этим связанным юридическим тонкостям. Повсюду таскал ее с собой. На все их тусовки и презентации. Она стала его любовницей. За эти полгода она круто взлетела. Сравнить если, сколько платил ей Загорский, и сколько она имеет сейчас, то это небо и земля.

– Это тебе презент! – подарил ей Тит крутой автомобиль, на который она в жизни никогда не заработала бы.

На ее счете появилась кругленькая сумма. Тит так и сказал ей, что это все, чтобы ее больше никто не смог перекупить. И каждый месяц на счет переводилась очередная сумма.

Удачной оказалась сделка с совестью, когда она решила предать беднягу Загорского. Шестое чувство подсказывало ей, что она достойна намного большего и добьется этого, если сделает тот, пусть не совсем с точки зрения морали и нравственности благопристойный шаг. Но такова жизнь. Тут выбирать не приходится. «Или ты, или тебя…».

Около двух ночи въехали в небольшой городок.

– Отвези меня к Игорю, – попросила она изменившимся, просевшим от волнения голосом и так взглянула, что он даже и не подумал о том, чтобы отказать ей в этом. – На часок! Я много не прошу, понимаю, со временем дефицит…