Сапфиры для принцессы, или Сказка о любви

– А!.. – Эма махнула рукой. – Работа, которую я долго искала, и вот, наконец, нашла. Тогда я не знала, что она окажется настолько ужасной. Ну, то есть, просто у нас там тупые порядки и произвол хозяев. Есть владелица фирмы и её брат…

– Это она типа мачеха?

– Да. И есть её подружки, такие себе «любимые дочки»… Те, кому всё позволено. Особенно одной из них, замдиректорше: она просто вьёт из других верёвки и издевается на все лады. Другие – обслуживающий персонал. Я, водитель и уборщица. Вышестоящие живут в своё удовольствие. У нас подставная фирма по перегонке денег, поэтому работы особо нет, просто приходи и проводи день в заточении, выполняя идиотские прихоти элиты, раз уж ты обслуга. И ещё у нас куча всяких правил, почти как в тюрьме: нам ничего нельзя.

– Фирма по перегонке денег? – Ян удивлённо вскинул брови. – Ты не боишься сообщать мне об этом? Ведь это наверное не очень законно, как минимум?

– Незаконно. Но, во-первых, я думаю, у них там всё шито-крыто, и на горячем их не поймаешь. А во-вторых… – Эма пожала плечами и хмыкнула, – это же их фирма, а не моя. Я всего лишь наёмный работник, принятый вполне официально. Я даже не посвящена в их дела – только догадываюсь. Так что лично мне бояться нечего. Мы торгуем одним-единственным видом химической продукции, оформляем его постоянным клиентам и больше ничего не делаем. Я отвечаю на звонки, завариваю чай для хозяйки да открываю двери, когда приходит кто-нибудь нужный. Это бывает очень, очень редко. При мне было буквально несколько раз. Смешно, да?

– Ну… С одной стороны – да. С другой – нет. Почему ты не уйдёшь оттуда?

– Куда? Ян, не так много хорошей работы, на которую тебя готовы взять. Большой город, большая конкуренция.

– Это да. Извини, я не подумал об этом.

– Я долго не могла никуда устроиться, и начинать всё сначала?.. К тому же я и так не собираюсь работать у них до старости. Я планирую уехать – за границу. Куда-нибудь. Для этого я и учу язык…

– Ого! У нас мало кто учится, чтобы как-то это использовать. В основном – просто чтобы провести время.

– Я это поняла. Но я правда хочу получить сертификат! Хочу попытаться устроиться заново в другой стране, попробовать преподавать: мне говорили, что, если будет знание языка, вроде бы это возможно… Но мне необходимо содействие фирмы, чтобы получить визу. А в своей фирме теоретически я могу на это рассчитывать: хозяйка лояльна к тем, кто хочет чего-то добиться по работе или по учёбе, так что, я надеюсь, мне удастся с ней договориться. Поэтому ничего не остаётся, кроме как держаться.

– Видимо, ты ещё и упорная.

– Скорее, у меня просто нет другого выбора.

– Я, конечно, желаю тебе удачи, но не стоит относиться к ситуации с таким самоотречением: жизнь – это же не только работа. Тем более, такая гадкая. Ты уж постарайся не доводить до крайности, а то ты загонишь себя раньше, чем уволишься.

– Я стараюсь. Насколько могу. А что привело тебя в этот город? – полюбопытствовала она.

– Желание свободы, – усмехнулся он. – И независимости.

– И как? Получилось?

– Ну… в общем, да. Наверное. Это был побег, если честно. И он удался: я сбежал от того, от чего хотел сбежать. Моя жизнь теперь в Никольске. Я здесь учился, а теперь работаю…

– Где, если не секрет?

Они снова вышли на аллею и сели на одну из широких скамеек. Вечер был тёплый, хотя в воздухе уже начала развиваться лёгкая свежесть.

– В издательстве. У нас несколько развлекательных изданий и местный глянцевый журнал, «Пять звёзд». Не видела?

– Нет ещё. Но я посмотрю. Так ты, значит, журналист? – Эма посмотрела на него с весёлым удивлением.

– Не совсем. – Ян улыбнулся. – Точнее, совсем нет. Я помощник редактора по визуальному контенту. Планирую съёмки, разрабатываю их концепции, редактирую фотографии и видео, занимаюсь эстетикой журнала и сайта.

– Ничего себе! – восхитилась Эма. – Очень интересно!

Но зато теперь понятно, откуда у него такой стиль и вкус. Конечно: если ты работаешь в глянцевом журнале, разве может быть иначе?

– Я точно должна это увидеть! – заявила она.

– Думаю, ты несколько преувеличиваешь мою значимость: мне больше приходится выполнять конкретные задачи, а не заниматься непосредственно творчеством. Но я стараюсь.

– Тебе нравится то, чем ты занимаешься?

– Да. Я долго искал себя, много всего перепробовал и порой это были… весьма неожиданные варианты. Я бы хотел продолжить учиться фотографии и попасть в какую-нибудь крутую иностранную школу. Но это даже не цель, – он качнул головой, – это мечта.

– Ну… Что ж, это прекрасная мечта, – оценила она. – И я, конечно, тоже желаю тебе удачи! Пусть всё будет так, как ты хочешь.

– Спасибо, – поблагодарил он. – И у тебя тоже! Ну что? Домой? Уже поздновато.

– Да, – согласилась Эма и, поборов неловкость, спросила: – Тебя кто-то ждёт дома?

– Кот.

– Кот?

– Да, – произнёс Ян с очень тёплой улыбкой. – Он чёрный, и его зовут Ричард. Считается, что коты – сами по себе и не привязаны к людям, но это неправда. Ричард – мой друг. Настоящий друг. Я люблю его.

Он правда любил своего кота – выслушав его, Эма не сомневалась. Может быть, даже больше, чем кот любил его. А может быть, они оба любили друг друга. Это глубоко тронуло её: и искренность его чувств, и доверчивость, с которой он этим поделился.

– Животные – самые лучшие друзья! У меня собака, и я тоже её очень люблю. И скучаю: она дома, с родителями, и это то, что добавляет мне причин для грусти. – Эма и правда грустно вздохнула, вспомнив своего пса – кремового спаниеля Фантика с очаровательными ушами, по которым волнами струилась длинная мягкая шерсть. Раньше они с Фантиком ходили в лес на прогулки, играли в мяч и в догонялки. И, когда она уходила, он всегда её ждал – это она могла заняться своими делами и не вспоминать о нём весь день. А теперь вспоминает, но его нет рядом. – Вообще трудно оставлять тех, кого любишь.

Так тяжело уезжать от близких и Фантика в Никольск! Пёс каждый раз смотрел на неё с тоской и плакал при прощании, а она чувствовала себя перед ним безумно виноватой: что уходит и оставляет его. Как жаль, что ему невозможно этого объяснить! Что иногда жизнь заставляет делать совсем не то, что хочется!..

– Но к сожалению, приходится, – словно в ответ на её мысли заметил Ян и тоже вздохнул. – И с этим ничего не поделаешь. Но нам пора идти. Я и так тебя заболтал.

– Вот и хорошо. Да и это… я сама заболталась. – Эма улыбнулась, умолчав о том, что и собеседников у неё сейчас совсем не много. А приятных – и того меньше. – Ну, пойдём! Нам же ещё добираться.

***

Как и обычно, Ян ждал Мелинду во дворе своего дома, только на этот раз она пришла вовремя, вынырнув из сумерек, и негромко его окликнула. Он обернулся к ней и улыбнулся:

– Привет, Мэл! Давно не виделись. Как у тебя дела?

– Спасибо, у меня всё в порядке.

– Рад этому. Сообщать, что у меня тоже всё в порядке, думаю, не стоит? Ты и так в курсе моих дел.

– Ну, не настолько я и в курсе. Лишь в общих чертах: знаю, что ты жив и вроде бы здоров.

– На здоровье не жалуюсь.

– Надеюсь, на остальное тоже нет причин жаловаться?

– Пока нет.

– Прекрасно! Если честно, я переживала. Почему ты хотел меня видеть? – Она вскинула на него фиалковые глаза. – Что-то произошло, да?

Уже совсем стемнело. И хотя с улицы иногда доносились то приглушённые голоса запоздалых прохожих, то шум проезжающего автомобиля, старый дворик, по своему обыкновению, погрузился в сон. Никто не мешал их встрече, никто не слышал их разговор. Мелинда уселась на старые качели в дальнем углу двора и слегка оттолкнулась ногами. Качели тихо скрипнули.

– Ничего особенного. – Ян сел на соседние качели и тоже качнулся. – Ты напрасно волновалась.

– Ты же знаешь, что я… – начала объяснять она, но он остановил её.

– Знаю, знаю. Ты беспокоишься за меня, и за меня мало кто беспокоится… Спасибо. У меня для тебя есть новости. – Она подняла на него фиалковые глаза, в которых любопытство смешалось с нетерпением и напряжением. – Я познакомился с Эмой. Девушкой, которая спасла ворона.

– Но… зачем? – растерялась она. – Разве мы не договорились обо всём? Не пришли к тому, что тебе лучше держаться в стороне от неё?

– Я так решил. Я наблюдал за ней. Ничего страшного в ней нет. Это только твои излишние предостережения.

– Излишние? Ян, если б не я…

– Да, я знаю: если б не ты, со мной бы точно уже сто раз случился ужас и кошмар.

Она уловила иронию в его голосе и упрекнула:

– Ян!

– Но ты же это хотела сказать?

На самом деле она хотела сказать и другое – что вчера сражалась с этими жуткими разбойниками Эль, что ситуация, похоже, куда серьёзнее, чем им казалось. И ирония в этом вопросе становится неуместной. Но удержалась: чего доброго, Ян заставит её рассказать всё Роману, а это не то, что ей надо. Она контролирует ситуацию. И всё сделает, чтобы сохранить безопасность и их самих, и всего Синего Города. Но по-другому.

– Я правда спасала тебя, разве нет? – заметила она не без обиды.

– Правда. Но в основном я обходился своими силами. И это не упрёк, – сказал он достаточно мягко, но посмотрел так, чтобы она поняла: возражать бессмысленно. – Я могу разобраться со своими проблемами. Хорошо, с большинством своих проблем. Так что, Мэл, не нагнетай.

– Может, это всё-таки ты бываешь излишне легкомысленным, а не я – чересчур серьёзной?

– Может быть. – Он пожал плечами. – И что теперь?

– Ну-у… – протянула она и не нашлась, что ответить.

– Тогда, я думаю, вопрос исчерпан.

– Познакомился с ней – это как? – помолчав, спросила Мелинда.

– Обычно: мы погуляли и немного поговорили. Я тоже хотел узнать о ней чуть больше: кто она и зачем здесь. К тому же было бы глупо, если бы я прятался от неё: мы учимся в одной группе.

– Именно это мне и не нравится! – Мелинда, чуть успокоившись, завелась снова.

Однако Ян на этот раз оборвал её:

– Я сказал тебе, чтобы поставить в известность, а не чтобы обсуждать это.

Несколько секунд она молчала, справляясь с эмоциями, потом сказала:

– Извини.

– Не за что извиняться.

– Я только хотела убедиться, что опасности нет.

– Нет. – Он качнул головой. – Не с этой стороны. Она обычная девушка. В городе недавно, приехала откуда-то. Хочет начать новую жизнь.

– Я не исключаю, что её могли использовать втемную.

– Мэл.

– Я не могу не предупредить тебя!

– Ну вот, я уже предупреждён. Теперь мы можем закрыть тему?

– Как хочешь. И у меня тоже есть, что тебе рассказать! Я тоже кое с кем разговаривала.

– С кем же?

– С Верой Миллен!

– О боже! – Он усмехнулся и посмотрел на Мелинду, ожидая продолжения.

– И она говорила о тебе, – заявила Мелинда почти торжествующе. – Сказала, что была у тебя, и ты… Ты ей нагрубил. Вроде ты сказал ей что-то, и она обиделась…

– Я сказал ей, чтобы она убиралась к чёрту.

– Ты так ей и сказал?!

– Ну, почти. Смысл был примерно такой.

– Но как ты мог, Ян?! – Мелинда была искренне возмущена и не скрывала этого. – Вы знакомы с детства… Вместе играли и учились… Она так хорошо к тебе относится… А теперь она будет ходить и всем трепаться, как ты с ней обошёлся!

– И что? От этого станет хуже, чем есть сейчас? – Ян безрадостно усмехнулся. – Мы были знакомы с Верой сто лет назад и почти столько же потом практически не общались. С какой стати мы вдруг должны начать общаться особенно тесно?

– Да это был шанс, Ян! Мог быть твой шанс что-нибудь исправить!

– Что исправить, Мэл?

– Ты знаешь, о чём я, – сказала она тихо и опустила голову.

– Исправлять нечего. И никакого шанса у меня не было. Не сейчас, не вот так, не с Верой. Забудь об этом.

– Ты злишься на меня.

– Ну вот! – Он грустно вздохнул. – Я нагрубил ещё и тебе. Прости.

– Всё нормально. И я не обиделась. Ты сказал то, что думаешь, но… Я просто очень хочу тебе помочь.

– Знаю, Мэл. И я тебе благодарен – это правда. Ты, наверное, мой единственный бескорыстный и преданный друг в обоих мирах. Другого такого у меня нет: для кого моя жизнь бы хоть что-то значила.

– Твоя жизнь значит для меня больше, чем моя собственная, – сказала она без всякого пафоса, и оттого в правдивости её слов было бы трудно усомниться. – Госпожа Мередит поручила мне заботиться о твоей безопасности, и я выполняю то, что обещала и что должна.

– Она возложила на тебя слишком сложные обязанности.

– Вовсе нет. Это было правильно. И я этому рада.

– Госпожа Мередит столько для тебя значила! Ты рада её доверию, понимаю. Я думаю, нет, я не сомневаюсь, что она была бы тобой довольна. – Теперь он улыбнулся ей тепло и искренне. – Ну? Чего ты повесила нос?

– У меня ничего не получается.

– Чушь. Ты отлично справляешься! Никто бы не справился лучше тебя!

– Ладно, я поверю тебе. – Теперь и Мелинда улыбнулась. – Хотя…

– У тебя нет поводов мне не верить. А то, что не всё получается… Так тебе достался не самый простой объект, – указал он на себя.

– Да уж! Ты хотя бы самокритичен. – Она негромко рассмеялась. – Спасибо, что до сих пор доверяешь мне – несмотря ни на что. Я пойду, хорошо? Мне уже надо идти.

– Мы можем выпить чаю. С твоим вареньем – я держу его для таких моментов.

– Не сегодня. А варенье ты бери! Я принесу ещё. И… Ян!

– Да?

– Ты всё же не делай глупостей, ладно? Будь осторожен. Пожалуйста!

– Я постараюсь, раз ты просишь. Ничего страшного не случится.

– Надеюсь.

Мелинда шагнула в ночь. Ян тоже направился к дому, полагая, что она уже ушла. Но она ещё медлила и провожала его глазами, стоя под сенью дерева, скрытая надвигающейся полночью. Ей хотелось, чтобы он оглянулся. Просто так, подумав о ней и не желая её отпускать. Но он не оглядывался. Она горько поджала губы.

– «Я знаю, сколько она для тебя значила», – повторила Мелинда его слова и грустно усмехнулась. – Ах, Ян! Да, госпожа Мередит значила для меня очень много, и я ей всем обязана, но знал бы ты, сколько ты сам значишь для меня! Я с тобой – и это неизменно: я тебя не оставлю и не предам, и не только потому, что она мне велела!.. Потому что так должно быть для меня. И так будет.

Глава 6

По субботам в школе вместо обычного занятия заседал «разговорный клуб», который вёл «мистер Бен» – молодой американец из Южной Каролины, приехавший из любви к новым впечатлениям и с желанием попрактиковаться в преподавательстве. Бен занимался именно тем, чем планировала заняться Эма после получения сертификата по английскому. Бен был любознательным, болтливым и по-американски раскованным. Иногда он действовал слишком уж прямолинейно, но, кажется, даже понятия не имел, что можно иначе. В «плюс» ему шло то, что свои уроки он делал не книжными, а живыми и непосредственными – как посиделки приятелей на лавочке. Это приобщало к настоящей разговорной речи. Темы для беседы мог поддержать любой: кино, музыка, книги, семья и воспоминания из детства, колледж и университет, друзья и студенческая жизнь.

В клуб приходили все желающие из разных групп и занимались с интересом. Но ещё с большим интересом наблюдали за тем, как Бен аккуратно, но настойчиво обхаживает Любу: уделяет ей больше всего внимания и одновременно пытается обратить её внимание на себя. Это было немного смешно, а сам он напоминал павлина, распустившего хвост и ожидающего восхищения. Ну, или на худой конец, хотя бы отклика. Однако Бену не повезло – Люба была прирождённой кокеткой и отлично умела играть в подобные игры: застенчиво и смущённо опускать глаза в пол, хлопать ресницами, лукаво улыбаться, а потом сделать вид, что ровным счётом не в курсе никаких намёков, безразлично рассмеяться и уйти. Другой бы наверняка уже сдался, но Бен то ли был не из тех, кто легко сдаётся, то ли эта игра развлекала его, и отступать не собирался. Сегодня было то же самое: Бен осторожно клеился к Любе, однако та, будучи не в настроении, реагировала весьма прохладно.

Наконец, заседание клуба закончилось, и студенты повалили к выходу. Люба и Вероника с тетрадками в руках ускакали впереди всех. Кажется, Люба даже не попрощалась со своим поклонником. Он посмотрел ей вслед, тщетно пытаясь скрыть растерянность, и Эма невольно прониклась к нему сочувствием. Бен производил приятное впечатление, был неизменно вежлив и отличался широтой знаний – вопреки расхожему невысокому мнению насчёт американского образования и культуры. В родной Южной Каролине у него остался коттедж с зелёной лужайкой и внедорожник – он показывал фотографии в ноутбуке, – а также родители, сестра, два лабрадора и работа в гуманитарном проекте. Выглядел он тоже вполне приятно: чуть выше среднего роста, спортивный, светловолосый и сероглазый, с англо-саксонскими резкими чертами лица. Большинство девчонок с радостью бы поспешили ответить ему симпатией, но Любе он был не интересен и не нужен – это следовало признать. Красивая, яркая, ни в чём не нуждающаяся, избалованная обожанием и вниманием, живёт за пазухой у родителей, разъезжает на крутой «тойоте», проводит жизнь за шопингом и развлечениями, не собираясь ничего менять. Зачем ей Бен? Понимает ли он, что она смеётся над ним? И остальные тоже смеются. Этот флирт – только потеха для всех. Оставил бы он уже Любу в покое.

Видимо, подумала об этом не только Эма – словно вторя её мыслям, ей заметил Панов:

– Кажется, у мистера Бена сегодня натуральный облом. – Впрочем, заметил он это без сочувствия, в отличие от неё самой. – И перспектив у него нет.

– Перспектива только одна: доработать контракт и вернуться в свою Каролину. – Эма повернулась к Панову и пожала плечами.

Ян на занятие в клубе почему-то не пришёл, и Панов снова подсел к ней, как и раньше. Только теперь ещё и увязался за ней следом. Она надеялась, что на крыльце они разойдутся в разные стороны, но он спросил:

– Ты не торопишься? Если нет, может, пройдёмся до набережной?

Ей не очень хотелось гулять, но и причины для отказа она не нашла. Да и в конце концов, наверное, хватит уже жить дикаркой. Она никуда не ходит, ни с кем особо не общается, выходные проводит дома в одиночестве – потому что в принципе классический интроверт и ей вообще сложно вступать в отношения. Проще так: сидеть одной дома. Но не всё же время! Ей уже самой осточертело одиночество. Погода тоже стояла прекрасная: безоблачное небо, майское солнце. И Эма согласилась:

– Ну, можно и пройтись.

Набережная была здесь недалеко, минут десять ходьбы вниз по улице, а дальше – река, закованная в бетон, автомобильный мост и на берегу – зона для прогулок.

– Бедняга Бен! – продолжил начатую тему Панов. – Он просто не понял, с кем связался: Люба – та ещё вертихвостка. Я-то за два года знаю её достаточно. Ну, а Бену предстоит сделать для себя открытие.

– Я думаю, он всё понял – во всяком случае, сегодня. Сложно было бы не понять.

– Не знаю. – Панов пожал плечами. – Он какой-то странный. Как тебе его уроки, кстати?

– Да вроде ничего. Для того, чтобы поговорить, – нормально.

– Именно чтобы «поговорить», ты правильно заметила. Потому что учить он нас ничему не учит.

– Так он же вроде и не преподаватель, – возразила она. – Поэтому у него и такой формат: разговорный клуб.

– Да, но толку от этого! Я трачу время и хожу на занятия не для того, чтобы посмотреть на американца. Я же не Люба. – Панов сыронизировал и остался доволен собой. – Хотя, как я вижу, она уже тоже не в восторге.

– В общем, тебе уроки Бена не нравятся, – сделала вывод Эма.

– Нет, – подтвердил он. – Да это и не уроки, а так, ерунда. Диалоги как для детей. Ну что это? «Нравятся ли вам зоопарки?» или «интересная история из вашей школьной жизни». – Панов снова заговорил с оттенком насмешливого пренебрежения. – Да я уже и не помню свою школьную жизнь. Или ещё лучше: помнишь, он рассказывал, как они в Америке боялись войны с СССР? Тоже мне ещё, «интересная история».

– Мне кажется, ты просто к нему придираешься, – примирительно заметила Эма, не желая вступать в пререкания.

– Я просто ориентирован на более высокие стандарты, – объяснил он с лёгким оттенком снисхождения. – Я из простой и небогатой семьи, если что. И закидоны таких, как Люба и все прочие наши мажоры, мне чужды. Я привык ко всему идти сам и сам добиваться своих целей. Поэтому я ещё лет в семнадцать понял, что не стану размениваться и тратить себя на мелочи. Когда только поступил в училище – одно из двух в нашем городишке… Второе было кулинарное.

– Так ты сам не отсюда? – удивилась Эма. – Я думала, ты из Никольска.

– Нет, – он махнул рукой, – я из такой дыры, что лучше не вспоминать. И я понял тогда, что если закончу это грёбаное училище и найду работу по своей специальности – каким-то автослесарем в гаражах, то останусь в этой дыре навсегда, и буду убивать свою жизнь изо дня в день и тихо бухать, как почти все мужики у нас там, как мой отец. А может, стану дебоширить по пьяни и загремлю в тюрягу. Поэтому я бросил училище и засел дома за учебники. Я готовился как проклятый – слава богу, я не тупой и природа меня не обделила мозгами – и следующим летом поступил в универ на юридический. Я учился там, где сейчас Вероника и Люба, – он улыбнулся со своей привычной снисходительностью. – У меня язык не поворачивается сказать, что они тоже учатся, но, скажем так, проводят некоторое время. Это я учился, а они – нет. Я ещё в универе начал работать и хорошо зарабатывать, кстати! Ну, по тем своим меркам хорошо, сейчас-то я зарабатываю намного больше. Сам себя содержал, делал карьеру, нашёл успешных друзей, с которыми попал в местную политику. У меня престижная работа и статус. Вот об этом я могу рассказать, а не о том, как из моего класса половина пацанов спилась, а половина сидит за разбой и хулиганство, и началось это ещё в старших классах школы. Весёлая история, правда? – Он деланно хохотнул. – Интересно, такую хотел услышать Бен? Хотя, думаю, у них там в Америке хватает историй и похлеще. Просто сам он сытый и довольный, но вокруг полно и других.

Панов замолчал и взглянул на Эму. Кажется, он ждал или восторженных похвал в свой адрес – что он такой крутой и успешный, или её рассказа о своей жизни, но ей не хотелось ни того, ни другого. Личным она вообще делилась весьма неохотно, а уж с Пановым так и подавно.

– Мне кажется, ты меня лучше поймёшь, чем какая-нибудь Люба, – нарочито доверительно сообщил он ей, не дождавшись ответа. – Ты серьёзная, рассудительная и ответственная.

– Я всегда была такой, – пожала она плечами. – Может, было бы лучше, если бы я была не настолько серьёзной и ответственной: легче бы жилось.

– Ты просто не встретила того, кто это ценит, – безапелляционно заявил Панов – так, будто лучше неё знал, кого она встретила и кого – не встретила. – Я рад, что ты учишься у нас: внесла разнообразие в наше собрание пустозвонов.

Ей не понравилось его высказывание.

– Зачем ты так о них? Они вполне нормальные. А что не стараются учиться, так это их дело.

– Ну да, детки из богатеньких семей. Такие же, как Бен. – Он снова коротко хохотнул. – И ради бога. Я же говорю: у меня другая планка и другие запросы. Так что их дела мне в принципе не слишком интересны. Стараюсь держаться тех, кто мне ближе.

Видимо, то был комплимент, но Эма не почувствовала себя польщённой. Его самомнение и заносчивость, которые он тыкал ей в лицо, вызывали у неё тупое раздражение. Она провела с ним от силы десять минут, а уже от него устала. Они вышли на набережную, перешли через трассу на перекрёстке и остановились у парапета. Ветра не было, и внизу тихо плескалась речная вода.

– Хотя, – он усмехнулся и снова бросил на неё деланно доверительный взгляд, – иногда я тоже ошибаюсь и выбираю не тех людей. Свою бывшую я выбрал по ошибке. Я тогда ещё учился, и она тоже – в параллельной группе. Она была не то чтобы красивая, но яркая: мимо такой не пройдёшь. Ну, и я влюбился. Характер, правда, был… – Панов красноречиво поморщился. – Не мёд. Но я тогда об этом не думал. Вот так, не думая, и женился. Сам не мог поверить, что она согласилась: у неё была такая важная, напыщенная семья… Все с претензиями на высшие круги. Строили из себя чуть ли не потомственную знать. – Он говорил с презрением и насмешкой, и на этот раз чувства были вполне искренними. – Но я был перспективный и уже при деньгах, и она снизошла до меня. Так что женился я по любви и по глупости.

– А потом?

– А потом развёлся. Моя жена, – он бросил это слово как-то особенно презрительно, хотя и попытался спрятать за ироничной интонацией, – не вполне понимала правила семейной жизни.

– Как это? – не поняла Эма.

– Например, она считала, что домашние обязанности её не касаются. Что она не должна заниматься бытом, кухней, готовить и убирать. И считала, что выше этого, потому что она – современная женщина, а не какая-то домохозяйка.