Сапфиры для принцессы, или Сказка о любви

– Здесь надо не так, – услышала она тихий голос Яна и даже не сразу поняла, о чём он.

– Что?..

Она в растерянности подняла на него лицо. Ян смотрел на неё с искренним дружелюбием. Похоже, он правда хотел ей помочь.

– Я говорю, что в первом предложении нужен другой оборот. Вот этот. – Он карандашом написал на полях листочка правильное словосочетание.

– Спасибо, – поблагодарила она, исправила написанное и снова посмотрела на него, теперь вопросительно. – А здесь?

– Вот так. – Он написал ещё одну фразу.

Эма вписала нужные слова и призналась:

– Я пропустила эту страницу в учебнике.

– Бывает! Я сам терпеть не могу все эти словосочетания, но Оля несколько раз гоняла меня по этой теме, что пришлось запомнить.

– Ей нужно было и меня погонять, – вздохнула она.

– Ещё успеется! – Он весело подмигнул ей и написал следующее выражение. – Дальше вот…

– Ребята! – окликнула их Ольга. – Пожалуйста, не переговаривайтесь! Каждый работает сам.

Эма склонилась над листочком, но всё же шепнула ещё раз:

– Спасибо!

– Не за что. Не забудь стереть подсказки, – ответил Ян тоже шёпотом.

Она улыбнулась себе под нос.

С остальными заданиями Эма уже справилась. Урок закончился, но не все успели закончить работу. Люба и Вероника дописывали, упрашивая дать им ещё пять минут, Панов тоже строчил на листочке и попутно рылся в учебнике, пользуясь суматохой.

Эма только складывала вещи в сумку, когда Ян подхватил свой рюкзак, кивнул ей и улыбнулся:

– Пока! Прочти на всякий случай ту страницу, вдруг потом ещё попадётся?

– Прочту, – пообещала она. – Пока!

Она проводила его взглядом, лишь тогда сообразив, что до сих пор улыбается. Ну и ну! Неужели лёд тронулся? И Ян всё-таки, наконец, заметил её? Или замечал и раньше, но просто не подавал вида? Как бы ни было, то было приятно, и Эма почувствовала себя почти счастливой. Должно же и на её долю достаться хоть немножечко наивного девчачьего счастья! Давно уже не случалось, чтобы кто-нибудь вызывал у неё такую искреннюю улыбку – даже на душе стало светлее. Выходит, есть на свете люди, которые помогают улыбаться, а не заставляют плакать, как всё то время, как она перебралась в этот большой чужой город. Сегодня Ян помог ей не только с контрольной – он помог ей с хорошим настроением в такой, казалось бы, безнадёжно поломанный вечер. И она подумала о нём с теплотой и благодарностью.

Глава 4

Быть в хорошем настроении Эме довелось недолго. Она ждала ответного шага от Лохвицкой – и дождалась. Собираясь на перерыв, Виолетта вышла из большого кабинета, придирчиво осмотрела себя в зеркале и, удовлетворившись увиденным, подобралась к Эме. Вид у неё был фальшиво вкрадчивый, голос тоже:

– Хотела поговорить с вами по поводу вчерашнего. Вы, конечно, правы, когда говорите, что выполняете распоряжения непосредственно Ирины Борисовны: она – хозяйка фирмы, и вы – её личный помощник. Но не всеми делами она занимается сама. Текущие вопросы персонала находятся в моей компетенции. Когда у вас возникла затруднительная ситуация, вам следовало сначала обратиться ко мне, а не беспокоить хозяйку. Вы же знали, что она занята.

«Да уж, занята! Почти что заседала в Генеральной Ассамблее ООН», – саркастически подумала Эма и заметила вслух, стараясь чтобы её слова прозвучали как можно менее вызывающе:

– Но ведь всё равно решение было бы за ней. Поэтому я и обратилась непосредственно к Ирине Борисовне…

– А я вам объясняю, что вы поступили не очень разумно, – прервала её Лохвицкая. – Вы не настолько хорошо знаете внутренние традиции и не настолько разбираетесь в существующих взаимоотношениях. У нас принято, чтобы руководитель обращался к секретарю, а не наоборот. Если бы вы поделились своей проблемой со мной, я бы дала вам совет, как следует поступить. Или сама переговорила бы с Ириной Борисовной. Поэтому в следующий раз в первую очередь ставьте в известность меня. Кстати, – добавила Лохвицкая уже с торжествующим злорадством, – это распоряжение Ирины Борисовны!

От последнего замечания Эма пришла в растерянность: значит, даже так?.. Виолетта жаловалась хозяйке, что её обошла секретарша, и в ответ получила вожделенную широту полномочий? Или хозяйка пожаловалась Виолетте, что к ней в кабинет вдруг ворвалась секретарша? Смешно. И настолько же глупо.

– Я поняла, – кивнула Эма, кажется, всё же не сумев полностью скрыть своё недоумение.

Лохвицкая скользнула по ней колючим взглядом и уже открыла рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость, но её отвлекло появление Ирины Каракис. Хозяйка «Люкса» выплыла из кабинета и по обыкновению натянула дежурную улыбку – ту, которую адресовала сотрудникам.

– О, вы наверное обговариваете с Эмилией вчерашнюю ситуацию?

Замдиректорша с готовностью подтвердила:

– Да, мы обсуждаем именно это!

– Хорошо. – Ирина кивнула и перевела взгляд с Лохвицкой на Эму. – Виолетта Юрьевна объяснила вам, что у нас есть свои нюансы? Сказала, что вам удобнее в случае необходимости обращаться к ней? Это нормальная практика: она всегда на месте, осведомлена по всем делам компании… Всегда готова помочь. Будет вполне уместно с вашей стороны, да и проще: вам незачем дожидаться меня, если вы можете решить вопрос с ней.

– Конечно. – Эма кивнула.

– Вот и отлично. – Ирина развернулась, давая понять, что разговор исчерпан, и бодро скомандовала. – Собираемся на обед! Быстренько, быстренько, девочки!

Бухгалтер и Лохвицкая суетливо просеменили вслед за дородной и величавой Ириной. Все трое выкатились на крыльцо и скрылись за входной дверью. Эма проводила их всё тем же растерянно-недоумевающим взглядом. Вот это да!.. Ирина Каракис, эта раздувшаяся от самомнения барыня, с напыщенной величавостью носившая себя, оказалась настолько уязвлена такой мелочью, как разговор с собственной секретаршей? Уму непостижимо! Она посчитала, что упадет при этом с пьедестала, опустится до уровня черни? Насколько же она на самом деле зажата в рамках этих своих шаблонов и комплексов! Насколько мелкая и незначительная в действительности! А так хочет казаться масштабной и мощной, этакой глыбой, случайно отколовшейся от настоящего большого бизнеса. Но видимо, не так уж и случайно. Ну и, само собой, и Ирина, и Лохвицкая не преминули лишний раз указать самой Эме, где её место служанки: в углу за печкой.

От унижения у Эмы защипало глаза. Да, наверное, не стоило придавать этим людям такого значения. И то, что они сказали, никак не сказывается на ней самой… И вообще она попросту не привыкла к подобному обращению, а между тем, оно считается вполне обычным и на него даже не обращают внимания. Но её колола обида. Она была лучшего мнения о хозяйке и испытывала к ней долю уважения – до этого момента. А теперь? И этот песочный за́мок её иллюзий и заблуждений рухнул? Ей захотелось уволиться ещё сильнее, чем обычно. А значит, и сил, чтобы выдержать всё это, потребуется ещё больше…

***

Мелинда отбросила со лба прядь тёмно-рыжих волос и заправила за ухо. Сегодня выдался трудный день, и она устала. Лучше было бы никого не принимать, и она бы так и поступила, но для Веры Миллен, дочери начальника городской стражи, пришлось сделать исключение. Вера считалась её подругой и частенько обращалась за разными услугами, которые щедро оплачивала. Да и стоило узнать, какие сплетни гуляют по Синему Городу: она и так живёт, как затворница, погруженная в собственные дела и заботы, а между тем, верховной ведьме нужно быть в курсе всего. И Вера – это просто кладезь информации. Поэтому, когда молоденькая горничная сообщила, что госпожа Миллен пришла с визитом, Мелинда вздохнула, отложила свои дела и вышла к гостье. А теперь, выпроводив, наконец, Веру, вздохнула ещё раз: болтовня подруги утомила её ещё больше.

– Да, верно говорила леди Мередит! – заметила она сама себе. – От безделья устаёшь больше, чем от работы.

Но и снова браться за работу не хотелось, и она вышла на задний двор, сразу за которым начинался полузаброшенный парк. В этом парке она гуляла ещё подростком, когда только попала к леди Мередит. Он и тогда уже увядал, хотя и выглядел более нарядно и строго – с белыми статуями, пышными кустами мирта и розмарина и аккуратными дорожками. И постепенно всё ветшал и ветшал, переходя в это своё состояние дикости. Конечно, сейчас, когда владения верховной ведьмы по наследству перешли уже ей самой, его можно было привести в порядок, но Мелинде нравилась его дикость, близость к природе. Как ни странно, в этом было что-то живое, само ощущение цикличности жизни: после буйства и расцвета всегда наступает упадок и увядание. Ей нравилось бродить по осыпающимся дорожкам с выщербленным камнями, гладить старые потрескавшиеся статуи, нагретые солнцем, сидеть у тронутой следами разрушения ажурной беседки, слушать, как по капле капает вода из замшелого фонтана в виде головы дракона и думать, приводя в порядок свои мысли. Такие же места любил Ян, и ей грело душу, что у них столько общего.

Сегодня мыслей было немного, и как раз-таки о Яне. Вера жаловалась, что он якобы обошёлся с ней грубо, и это не нравилось Мелинде: теперь будет трепаться со всеми своими знакомыми! Она пнула камешек, попавшийся под ноги. Ей вроде бы удалось задобрить Веру, пообещав той эликсир красоты для праздника Начала лета («Этим парням с короной всё позволено», – как заметила та со слащаво-приторной улыбкой, заполучив вожделенный хрустальный флакончик с прозрачной золотистой жидкостью). Но поможет ли подарок закрыть Вере рот? В этом Мелинда отнюдь не была уверена. То, что шло не по плану, задевало её, как личное оскорбление. Здесь же не по плану шло всё: вороны Эль, опасность вокруг Яна, какая-то девчонка, которая теперь очутилась возле него, эта его дурацкая школа… А теперь ещё и невесть откуда взявшаяся проблема с Верой! Почему всё так? Разве она не верховная ведьма, разве не в её руках ход событий? Но, видимо, нет: даже у Эль не всё выходит так, как хочется, а ведь Эль – и старше, и опытнее, а может, и сильнее. Но вот случился же у неё просчёт с воронами!

Мелинда едва только подумала о воронах, как услышала шум мощных крыльев и хриплое карканье. Она подняла голову. Прямо перед ней на высокий столбик каменной ограды приземлилась крупная черная птица, вторая пристроилась поодаль. Ворон – тот, что ближе – уставился на неё человеческим пристальным холодным взглядом. Это было так необычно, неестественно и оттого так жутко, что Мелинде стало не по себе – по позвоночнику пробежал противный холодок, заставив поёжиться.

«Ты что?! Ты же ведьма! – одёрнула она себя. – Наследница леди Мередит! И ты боишься каких-то птиц?! Они просто зачарованные, а в тебе течёт настоящая сила». Это сработало: теперь в ней проснулось желание показать, кто чего на самом деле стоит. Что позволяет себе эта ведьма Белого Города? Она вконец обнаглела! Либо же хочет показать, насколько низко ставит для себя саму Мелинду.

В воздухе вибрировала магия. Чужая магия. Но это только подстёгивало. Она попробовала снять с птиц магическое воздействие, однако это не сработало: само собой, Эль запечатала своё заклинание. Хотя попытаться стоило. Уже почувствовав вкус борьбы, Мелинда и сама обратилась вороном – ещё более крупным, чем рыцари Эль, а бушевавшая в ней ярость сделала её безжалостной. Она стремительно налетела на своих врагов, хлестая их мощными размашистыми крыльями и стараясь ударить клювом. Уворачивалась она ловко, а набрасывалась стремительно, но их было двое, а она одна, и это почти не оставляло ей шансов на победу. К тому же дрались они тоже отменно. Что ж, сражаться в полёте – это захватывающе, но изматывающе и непродуктивно. Сделав ещё один круг и быстро уклонившись, она приземлилась на дорожку и вернула себе собственный облик. Придётся действовать по-другому. Мелинда выпростала вперёд тонкую изящную руку. От плеча до кончиков пальцев искрящейся серебристой змейкой пробежала молния, раздвоилась и устремилась к птицам. Вороны взметнулись, один – к дереву, прячась в ветвях, другой просто ввысь. Разряд всё же настиг его: запахло палёными перьями. Сам ворон с криком страха и боли и припадая на крыло, отлетел в сторону, его нагнал другой, который, видимо, меньше пострадал, и оба они панически ретировались.

Мелинда посмотрела им вслед, отслеживая направление полёта. Но само по себе оно ничего не говорило: они могли направиться в любое безопасное место, просто чтобы отсидеться, прийти в себя и зализать раны. Хотя последнее было проблематично: вряд ли они сами снимут заклинание. Значит, просто отдышатся и отсидятся. Эль не очень-то щадила своих стражей. Впрочем, они же служаки, это их работа – рисковать собой, нападать и защищаться: беспомощными и беззащитными их уж точно никак не назовёшь! И драться они умеют получше, чем она. Несмотря на финальную победу, Мелинда чувствовала острое недовольство собой, что не расправилась с ними в воздушном сражении. Да, спокойные времена, которые выпали на её жизнь, вытеснили навыки ведения боя из повседневной жизни. Двести лет, за которые не было настоящих войн и носители магии не применяли силу в отношении друг друга, сказались на мироустройстве, ценностях, умениях и привычках. И прожив свои двадцать с «хвостиком», Мелинде пока не доводилось бывать в подобных переделках. Понятно, что она в первый момент испугалась. Но всё же, всё же…

– Придётся брать дополнительные уроки по атаке и обороне у Романа, – растерянно пробормотал она, поправила свою бордовую юбку с несколькими ярусами оборок, одёрнула чёрный плотный корсаж и села на серую каменную ограду. – Не хватало ещё так бледно выглядеть в сравнении с Белым Городом! Просто ужасно! И кажется, к любым войнам и стычкам они готовы заметно лучше нас.

Надо было как-то к слову сказать об этом Роману, старшему принцу и командующему армией домена, но так, чтобы не слишком углубляться в подробности. Мелинда чувствовала собственную вину за то, что приняла несколько не лучших решений, чем, собственно, и вызвала продолжение всей этой игры с Эль, и не хотела, чтобы информация о её проколах всплыла на поверхность. Значит, надо обдумать, как лучше сообщить о сегодняшнем инциденте. И срочно заняться боевым искусством!

– Держись, Мэл, – с задором ободрила она себя, откинув волосы, – кажется, и на твою долю выпало что-то интересное!

Глава 5

На следующем занятии Эма снова села рядом с Яном. Не намеренно – так уж получилось. В этот вечер она ушла с работы вовремя, но спешить не хотелось – хотелось чуть-чуть подышать воздухом после затхлой атмосферы «Люкса». Погода стояла прекрасная: не холодно и не жарко, тёплый ветерок, небо в лёгких перышках облаков, окрашенных в розовый цвет мягким вечерним солнцем. Эма с удовольствием прогулялась по аллее, съела мороженое и только потом пошла в школу. Сегодня днём она тайком слушала музыку через наушники, и бодрая танцевальная мелодия все ещё звучала у неё в голове. Наверное, поэтому и сама Эма чувствовала себя бодро. Она вошла в класс и огляделась. Её обычного напарника по урокам, Панова, ещё не было. Женя в стереонаушниках покачивался в такт музыке и одновременно листал учебник. Вероника и Люба что-то оживлённо обсуждали, перебивая друг друга, и смеялись. Ян сидел рядом с ними в беззаботной позе, откинувшись на спинку стула. Эма чуть помедлила, прежде чем вклиниться в их компанию, но всё же решилась.

– Привет! Я не помешаю? Можно к вам присоединиться? – спросила она не очень уверенно: она никогда не любила навязываться, а сейчас ощущала себя именно в такой роли.

Девочки ей кивнули и продолжили болтать. Ян повернулся к ней и пододвинул ей соседний пустующий стул.

– Привет. Не помешаешь, конечно! Располагайся.

– Спасибо.

Эма села, достала из сумки тетрадь и учебник и прислушалась к разговору девочек. Вероника рассказывала, как её машину вчера вечером подрезал какой-то бестолковый водитель и оцарапал «крыло». Она возмутилась тогда и возмущалась теперь. Люба вторила подруге, добавляя описанию ещё больше красок и эмоций.

– Ну что, прочла пропущенную страницу? – поинтересовался у Эмы Ян.

Она взглянула на него – он улыбался.

– Да, я же обещала, – улыбнулась она тоже. – Надо выполнять свои обещания.

Люба, услышав её, тут же встрепенулась:

– Ты ему что-то обещала? Это зря! Будь осторожнее в таких делах.

– Я вроде бы всегда осторожна.

– Парням вообще ничего обещать не надо, поверь мне! Тем более этому: у него плохая репутация!

– Точно! И ты даже не представляешь себе, насколько! – шутливо заметил Ян.

– Вот видишь! – торжествующе объявила Люба Эме. – Я права.

Наверняка этот обмен игривыми репликами продолжился бы и дальше, но пришла Ольга, а вслед за ней и задержавшийся Панов. Эма подумала, что он сядет рядом с ней – с другой стороны от Яна. Но он, пристальным взглядом окинув аудиторию, выбрал Женю. Урок начался с разбора контрольной. Эма получила хорошую оценку. Высшая была у Яна, но и готов он был очевидно лучше других. Девочки остались довольны тем, что справились, Женя, как обычно, скромно промолчал, зато Панов снисходительно заметил, что ему достался самый сложный вариант, иначе он точно бы написал на «отлично».

– Ты меня выручил, – сказала Эма Яну, пока все были заняты разбором ошибок. – Спасибо!

– Не благодари, то вообще пустяк.

– Может, я тоже смогу тебе когда-нибудь помочь? – зачем-то спросила она, не зная, зачем.

– Разберёмся! – Он улыбнулся ей прозрачными голубыми глазами и уголками губ – теперь она решилась посмотреть на него открыто: прямо в лицо. Хотя прозрачные глаза были холодного, даже льдистого оттенка, они странным образом излучали тепло.

В нём было что-то неподдельно располагающее – такое, что не создашь искусственно и не сыграешь, такое, что сложно объяснить словами, но можно почувствовать. Сейчас, оказавшись к нему чуть ближе, она это чувствовала и её мнение о нём ещё раз поменялось: нет, вряд ли он надменный и безразличный, как ей показалось. Может быть, просто у него не было повода перед ней раскрыться? Хорошо бы познакомиться с ним получше. Но как? Она так плохо умеет заводить непринуждённые беседы!.. А может, как девочки, тоже предложить ему подружиться в соцсетях? Это проще. Или пока что не сто́ит? Как же быть? Урок закончился, а она так ничего и не решила.

Студенты по своему обыкновению дружно, с шумом и гамом устремились на выход. Эма попыталась не слишком отставать, но как обычно отстала. Она вздохнула: как они только успевают собраться за секунду? Даже начиная загодя засовывать вещи в сумку, она всё равно оказывается в числе последних. Наконец, Эма тоже вышла из класса.

– А я уже подумал, ты решила здесь остаться! – услышала она позади себя и растерянно обернулась. В нескольких шагах от двери стоял Ян и улыбался точно так, как на уроке. – Жду тебя, жду… Ты куда сейчас?

Она несколько раз растерянно хлопнула ресницами: это он? Правда? И он её ждёт?

– Я – на площадь. – Эма мотнула головой, чтобы вернуть мыслям стройность. – То есть на трамвай.

– Да? Я тоже. Тогда, может, пойдём вместе?

Эма взглянула на него в удивлении: он что, шутит? Вроде бы нет. Но с чего тогда такая перемена? То вообще её не замечал, а теперь что произошло, чтобы он ею заинтересовался? Хотя… Разве она сама не интересовалась им? И не собиралась вызвать его на разговор? Ну вот, он всё сделал за неё – остаётся только порадоваться, вместо того чтобы создавать проблему.

– Ну… Если закрыть глаза на твою плохую репутацию, о которой говорила Люба, то, пожалуй, да. Пойдём, – ответила Эма и сама поразилась своей шутке. Обычно язык у неё развязывался не так быстро.

Ян весело рассмеялся:

– Моя репутация не пойдёт тебе во вред – это точно. Я не Серый Волк – не ем Красных Шапочек.

– Да и я не Красная Шапочка, – рассмеялась Эма тоже.

– Кто же ты? Надеюсь, не Белоснежка и не Золушка? Не хотелось бы! У них тяжёлые судьбы.

– Наверное, всё же Золушка. – Она вздохнула. – С некоторых пор. На работе. У меня там почти сказочная мачеха.

– Ого! Не повезло! – посочувствовал Ян. – Но может, тогда ты в скором времени получишь хрустальную туфельку и встретишь своего принца?

– Сомневаюсь: у меня нет доброй феи.

– Кто знает! Иногда помощь может прийти и от злой феи. Случайно.

Она взглянула на него с любопытством и ответила:

– Более реально просто сменить работу.

– В расчёте встретить принца?

– В расчёте избавиться от мачехи.

– Это самый доступный вариант! – согласился Ян. – Скажи: Эма – это твоё настоящее имя? Оно довольно редкое.

– Настоящее. Хотя полное моё имя – Эмилия, но друзья зовут меня Эма. И я сама себя так называю.

– Понятно. Я подумал, что, может, ты взяла его себе, потому что оно тебе нравится.

– А твоё имя настоящее? Оно ещё более редкое.

– Это? Да, настоящее.

– А есть ещё какое-то? – не поняла она.

– Ну-у, – улыбнулся он, – возможны варианты.

– Так ты живёшь двойной жизнью?

– А кто не живёт двойной жизнью? – рассмеялся Ян. – Все мы в разных ситуациях играем разные роли. Почему бы и не называться по-разному?

– Мне не приходило это в голову, – призналась Эма и подняла на него глаза. – Слушай, Ян! А какой сказочный персонаж подходит тебе? Мы определились, что я – Золушка, а кто – ты?

– Подозреваю, я – то Чудовище, которое растит в саду свои розы и в глубине души надеется на спасительное чудо.

– Ты совсем не похож на чудовище. Скорее наоборот, – возразила она и почувствовала, как лицо заливает краска смущения от своей откровенности.

Он усмехнулся.

– Не обязательно быть похожим. Чтобы прослыть чудовищем, иногда достаточно всего лишь быть не таким, каким хотят тебя видеть другие. Будь не таким, как остальные, и тебя не поймут, отвергнут, не примут… В общем, наказание последует незамедлительно.

«Видимо, в его жизни было что-то такое, что принесло ему боль, – подумала Эма. – Хотя он кажется таким весёлым и беспечным. Но наверняка есть что-то ещё. Что-то, что он прячет от всех посторонних, потому и вспомнил про Чудовище. Может быть, это неразделённая любовь? Он же сказал, что его отвергли».

– К сожалению, здесь ты прав, – грустно согласилась она. – Когда ты не такой, как большинство, сложно рассчитывать на понимание. Но я желаю тебе, чтобы твои розы непременно выросли! И чудо свершилось.

– Ты добрая, – сказал он, и в его тоне больше ничего не было от шутки.

– Да вроде бы обычная… – Эма снова смутилась и поспешно спросила: – Тебе в какую сторону ехать? Мне туда, – она махнула рукой, указывая направление.

– Мне тоже. Может, погуляем ещё немного? Если ты не спешишь.

– Можно и погулять. Мне не к кому спешить, – почему-то призналась Эма. Наверное, потому что хотела получить сочувствие. Ей так давно никто не сочувствовал! Она старалась меньше жаловаться родителям: они скажут, бросай всё и приезжай, раз это так трудно. Но она не позволяла себе думать об этом, чтобы не соблазниться возможностью и правда всё бросить. Если она бросит – что тогда? Она вернётся в свой городок, униженная и раздавленная ещё одной неудачей, просто главная неудачница! И что потом? Что делать дальше? Нет, это невозможно! Гордость не позволяла ей принять поражение, и она тянула свой воз, боясь дать слабину.

– Ты живёшь одна? – спросил Ян.

– Да. Здесь – одна. Я недавно приехала.

– Ещё не привыкла?

– Нет. – Она качнула головой и опустила лицо: на глаза сами собой навернулись слёзы. Какой кошмар: расплакаться перед ним! Господи, только не это! Эма сглотнула комок в горле и, помолчав несколько секунд, добавила: – Здесь всё чужое для меня. И я здесь чужая.

– Мне знакомо это, – внезапно сказал Ян. – Я проходил через такое.

– Ты тоже откуда-то приехал?

– Да, – он кивнул. – Издалека. И здесь тоже всё было чужое для меня, чужое и непонятное… Я чувствовал себя, как вышвырнутый на берег обломок.

– Я чувствую себя так же, – призналась она искренне. В глазах было горячо и влажно, но она уже не таила отчаяния.

– Ничего, – произнёс он ободряюще. – Это проходит. Поверь. Посмотри на меня: видишь, я уже не такой, как был поначалу. И ты не будешь – будешь в полном порядке.

– Даже сложно в это поверить. Неужели это когда-то произойдёт? – Она всхлипнула через улыбку.

– Конечно. Обязательно произойдёт! Я бы не стал тебе врать.

В его голубых и прозрачных, словно льдинки, глазах появилась улыбка.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Мне было бы легче, если бы не работа.

– Что это за работа, где тебя заставляют чувствовать себя Золушкой? – спросил Ян.

Они прошли по аллее со старыми елями и вышли на центральную городскую площадь. Иногда Эма приходила сюда днём в обеденный перерыв. Но днём на площади гуляли в основном мамаши с детьми, а сейчас – молодёжные компании и парочки. И вообще здесь было оживлённо: фонтаны только что включили после зимы.