POLARIS: Белый демон

Эвелина Инсолайн

POLARIS: Белый демон

Глава 1

Сирены рвали ночь низким, вибрирующим гулом.

Стены домов еле слышно дрожали, по стёклам ползли блики от прожекторов дронов. Над кварталом шли патрульные глайдеры, прорезая влажный воздух белыми лучами, как ножами. Кристиан бежал по мокрому неону, и небо над ним светилось красным:

«РЕЖИМ ЛОКАЛЬНОЙ ТРЕВОГИ. КАТЕГОРИЯ УГРОЗЫ: ОСОБО ОПАСНЫЙ НАРУШИТЕЛЬ».

Асфальт скользил под подошвами. Тонкий дождь впивался в кожу. Свет реклам дробился в лужах.

Светлые волосы прилипли к лбу. Дышал он тяжело, но без паники: дыхание контролируемое, выровненное. В голове – холодная карта района, не эмоции.

Голос дрона над головой, металлический и ровный:

– ОБЪЕКТ «POLARIS‑01», ОСТАНОВИТЕСЬ НЕМЕДЛЕННО. ВАМ ГОВОРИТ ГОРОДСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ.

Вслед тут же – живой, раздражённый:

– Потерял объект в южном секторе! Высокий, светлые волосы, штурмовая форма. Скан фасадов, уровни с третьего по восьмой!

«Скан. Значит, вверх»

Он резко уходит в тёмный промежуток между двумя домами. Здесь неон уже не достаёт, только остаточные блики. Пахнет сыростью и старым металлом. Внизу трещит вода в водостоках.

Справа – старая пожарная лестница. Ещё механическая, без замков и считывателей. Именно то, что нужно.

Он прыгает, ловит перекладину, одним движением подтягивается. Мышцы работают чётко, выверенно; движения – экономные. Ни одного лишнего рывка.

Снизу по стене ползёт луч прожектора – не достаёт до него буквально на один уровень.

– Он полез наверх! – орёт кто‑то снизу. – Проверить все балконы!

Четвёртый уровень. Пятый.

На шестом – распахнутая балконная дверь. Узкая полоска тёплого света изнутри. Штора подрагивает от сквозняка. Он оценивает за долю секунды: соседние окна закрыты, соседний балкон – темнота. Шанс – один.

Кристиан переступает на бетонный бортик, пригибается и скользит в комнату.

Габи сначала решила, что вибрируют только наушники.

Инфросирена пробиралась через стены квартиры низким тоном, от которого в груди откликалась пустота. Экран на стене мигнул предупреждением:

«ЛОКАЛЬНАЯ ТРЕВОГА. ОСТАВАТЬСЯ ДОМА. ДВЕРИ НЕ ОТКРЫВАТЬ».

Она сидела на полу в студии, обложенная листами набросков. В воздухе перед ней висела прозрачная панель – голографический холст. На нём – мужское лицо, пока только намёк: линия подбородка, тень носа, контуры губ. Глаза оставались пустыми.

С улицы тянуло влажным воздухом: балкон был открыт. За рамой – неон, дроны, надписи «ОСТАВАЙТЕСЬ В ПОМЕЩЕНИЯХ» на пол‑неба.

Телефон на столике мигнул.

Мама: «Ты дома?»

Габи даже не вздохнула, просто диктует в сторону:

– Да, мам. Дома. Всё нормально.

Сообщение улетело.

Она как раз подняла руку, чтобы жестом закрыть балкон (опустить защитную штору), когда за спиной тихо, совсем негромко, хрустнул металл о бетон. Это был живой звук. Не системный.

Она оборачивается – и замирает.

На пороге балкона стоит парень.

Высокий. В тёмной форме Городской Безопасности без опознавательных нашивок. На виске – короткий обрубок интерфейсной нити. На лице – ни паники, ни попытки оправдаться. Спокойный, сосредоточенный взгляд ледяных голубых глаз.

Габи рефлекторно вскакивает. Рывок к ближайшей тяжёлой вещи – металлическая стойка лампы. Она хватается за неё, поднимает, как биту, и остаётся между ним и коридором.

– Не двигаться! – резко. Голос чуть сорвался. – Ещё шаг – и я тебя выключу.

Он не делает ни шага. Поднимает руки ладонями к ней – медленно, подчёркнуто.

Снизу, через пол, доносится усиленный голос:

– СЕКТОР 6–12, ПРОВЕРКА БАЛКОНОВ! ТЕПЛОКОНТАКТЫ ФИКСИРУЕМ!

Кристиан на полсекунды переводит взгляд к потолку, отмечает звук, и тут же возвращается к ней.

– Давай так, – говорит он ровно, низким голосом. – Ты прямо сейчас решаешь, будет ли твоя жизнь в ближайшие месяцы нормальной или превратится в ад. Осторожно с выбором.

Она прищуривается сильнее, сжимая стойку:

– Ты кто такой? И что делаешь в моей квартире?

Он легко, почти лениво отвечает:

– Вариант, при котором мы оба об этом потом пожалеем, – это если я сейчас начну рассказывать длинную историю под стук в дверь. Поэтому пока только то, что тебе действительно важно: я не собираюсь тебя трогать, я не собираюсь здесь задерживаться, и я – не твоя проблема… если ты сейчас мне не помешаешь.

Габи скрипит зубами:

– В форме Безопасности ко мне в окно лезешь, чтобы… не быть моей проблемой? Так, да?

Он слегка улыбается. Не мило – оценочно.

– Ты разумная, – спокойно констатирует. – Это хорошо. Тогда смотри на факты, а не на форму. Первый: через минуту максимум в твою дверь постучат. Второй: меня они ищут. Агрессивно. Третий: если они найдут меня у тебя – в их отчётах ты будешь не «девушка, которую я использовал как укрытие», а «соучастница». И поверь, – он слегка склоняет голову, – Я очень хорошо знаю, как потом ломают таких «соучастниц». По протоколу.

Слова не звучат как угроза. Это констатация. Стук в дверь раздаётся, как по расписанию: жёстко, костяшками по металлу.

– ГРАЖДАНКА, ОТКРОЙТЕ. ГОРОДСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ. ВИЗУАЛЬНАЯ ПРОВЕРКА.

Габи дёргается. Сердце уходит в пятки.

– Почему я должна тебе верить? – выдыхает она. – Ты… кто угодно может так говорить.

Он смотрит спокойно, чуть прищурившись, как будто уже просчитывая её реакцию.

– Потому что я говорю не: «я хороший, поверь». Я говорю: «если скажешь им правду, тебе будет хуже, чем если солжёшь». Я не апеллирую к доверию. Только к твоему инстинкту самосохранения. Разницу видишь?

Она молчит.

Он попал точно.

Стук повторяется, громче.

– ГРАЖДАНКА, ЭТО СТАНДАРТНАЯ ПРОЦЕДУРА. НЕ ИГНОРИРУЙТЕ.

– Ты… – она чуть подаётся вперед, – можешь быть кем угодно. Преступником. Психом. Подставой.

– Могу, – легко соглашается он. – А ещё я могу быть проблемой, которая исчезнет сама, если ты сейчас откроешь дверь и скажешь, что дома одна. Тебе не нужно верить мне. Только в то, как работает их система. Ты же слышишь, как они говорят, да?

Снизу снова разносится голос домового динамика:

– ВНИМАНИЕ ЖИТЕЛЯМ. ПРОВОДИТСЯ ЗАДЕРЖАНИЕ ОПАСНОГО НАРУШИТЕЛЯ. НЕ МЕШАЙТЕ ДЕЙСТВИЯМ СЛУЖБ.

Габи срывается:

– Имя. Твоё имя. Назови его.

– Кристиан, – без паузы.

Он мягко добавляет:

– Если бы я был тем, кто хочет тебе зла, – я бы уже использовал тебя как щит. А я вместо этого стою, подставляя спину твоей железке. Подумай об этом за те тридцать секунд, что у нас есть.

Её взгляд чуть‑чуть меняется. Не доверие – расчёт.

– Если я из‑за тебя вляпаюсь, – уже тише, но жёстко, – я тебя потом всё равно откопаю. И это будет очень плохой день для тебя. Понял?

Он смотрит открыто, без фальши:

– Справедливо. Но давай сначала доживём до момента, где тебе вообще захочется меня искать.

Стук в дверь – третий, самый требовательный. Габи резко кивает в сторону спальни:

– Туда. Быстро. Без шума. Открою – ты мёртв. Вылезешь – я ору. Ясно?

– Ясно.

Он идёт мимо. Не суетясь. Не жмётся к стене, как загнанный зверь – просто человек, который точно знает, сколько у него шагов и секунд. Дверь спальни тихо закрывается.

Габи пару раз глубоко вдыхает, чтобы голос не подвёл, ставит лампу на место и идёт к двери.

Система уже подсказала: «ЗАПРОС АВТОРИЗАЦИИ: ГОРОДСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ / 2 СОТРУДНИКА.»

Она щёлкает верхний замок, оставляя цепочку. Открывает ровно на ладонь.

За дверью – двое в форме. Один, старший, с тяжёлым взглядом, интерфейсной нитью на виске, эмблемой сектора на плече. Второй – моложе, с планшетом, свет экрана подсвечивает его лицо снизу.

– Добрый вечер, гражданка, – старший говорит ровно, выученным тоном. – Городская Безопасность. Идёт преследование особо опасного нарушителя. Проводим визуальный осмотр квартир. Вы одна?

– Да, – отвечает она достаточно спокойно, чтобы самой поверить.

Планшет у молодого тихо пикает.

– Один теплоконтакт, женский, совпадает с реестром, – бормочет он.

– Никого не видели? – уточняет старший. – Никто не пытался войти? По двери, по балкону, через техканалы?

Габи делает чуть озадаченный вид:

– Вы серьёзно думаете, что я в такой режим буду открывать кому‑то, кроме вас? – слабо усмехается. – Все экраны орут: «никого не пускать». Я умею читать.

Где‑то на лестнице появляется соседка:

– Ой, а его прям у нас в доме ищут? Я…

– Вернитесь в квартиру, – без тени любезности отрезает старший. – Закройте дверь.

Он возвращает взгляд к Габи:

– Мы можем войти и осмотреть помещение. Это стандартная мера безопасности.

Стандартная. Она знает, как они любят это слово.

– У вас есть цифровой ордер на обыск?

Внутри всё сжимается, но голос звучит ровно. Молодой вскидывает глаза на старшего. Тот смотрит на неё чуть внимательнее.

– Режим особой тревоги, – начал он формулу. – Ваш отказ…

– Насколько я знаю, – тихо, но отчётливо перебивает она, – Без ордера вы имеете право убедиться, что я жива и адекватна. Вы меня видите. Слышите. Я разговариваю связно. Моя квартира – это моя квартира. Не расширение вашего участка. Я права или мне прямо сейчас вызвать юриста по линии?

Пауза натягивается, как струна. Молодой прячет короткую ухмылку в экран. Старший смотрит жёстко, но явно считает: стоит ли сейчас ломать эту дверь ради призрака, который уже ушёл дальше. Инфросирена снаружи глухо откатывается куда‑то вперёд по району.

– Регистрирую отказ от допускного осмотра, – холодно произносит старший. – Это войдёт в протокол. Если заметите что‑то подозрительное – немедленно свяжитесь по единому каналу. Код сектора – здесь.

Он чуть отворачивается, чтобы голографический номер стал ей виден.

– Запомнила, – кивает Габи.

Она закрывает дверь. Замки встают на место.

Габи остаётся стоять, прислонившись лбом к холодному металлу, считая до пяти. Потом разворачивается и идёт обратно.

– Всё, – бросает в сторону спальни. – Они ушли. Можешь вылезать и испаряться из моего дома.

Тишина.

Она приоткрывает дверь спальни. Комната – пустая. Кровать ровная, окно закрыто, сетка защиты активна. На полу – пара еле заметных влажных отпечатков. И никаких следов парня в форме.

– Серьёзно? – тихо выдыхает она. – Просто исчез. Как-будто и не было.

Сначала она просто проверяет очевидное. Подходит к окну, касается сетки кончиками пальцев. Та отзывается мягким голубым светом: «НЕ НАРУШАЛАСЬ». Значит, он не выходил этим путём.

Уже собирается отойти, когда замечает на подоконнике лишнее.

Небольшая тёмная металлическая пластина. Размером с два ногтя большого пальца.

Габи берёт её и рассматривает.

На одной стороне – эмблема Городской Безопасности. Ниже – короткая надпись: «C.» и набор цифр. На обороте – ещё ряд, похожий на код доступа.

Инфросирена уходит всё дальше, глайдеры смещаются по маршруту, дроны перелетают в другой сектор. Вибрация в стенах стихла.

Габи встала, положила металлическую пластину Кристиана на скан‑панель стола.

– Ладно, – тихо сказала она. – Посмотрим, кто ты у нас такой.

Панель мягко подсветилась, просканировала предмет. Над ним всплыло скупо:

«СЛУЖЕБНЫЙ МОДУЛЬ. ДОСТУП ОГРАНИЧЕН. ТРЕБУЕТСЯ ВНУТРЕННЯЯ АВТОРИЗАЦИЯ».

– Конечно, – фыркнула Габи. – Всё как всегда.

Прямой доступ – мимо.

Она взмахнула рукой, перед ней во весь рост возникла лента новостей.

Строка поиска зависла в воздухе. Писать «Кристиан» смысла не было – имена ничего не стоят, если нет фамилии. Она выбрала другое:

– Поиск по метаданным, – сказала она, подвигая камеру к пластине.

Скан. Быстрый анализ эмблемы, шрифтов, маркировки. В результатах крупными блоками всплыло:

«Городская Безопасность», «биогенетические программы», «проект POLARIS».

Отдельной строкой – «Белый демон (боевой объект)».

Габи прищурилась.

– Открыть Белый демон, – коротко приказала она.

На экране возникла статья. Формат – официальная аналитика. Дата – несколько месяцев назад. Заголовок бил по глазам:

«ЕДИНСТВЕННОЕ ЖИВОЕ БИООРУЖИЕ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ: БОЕВАЯ ЕДИНИЦА ПРОЕКТА “POLARIS”».

Под ним – фотография.

Она знала, кого там увидит, ещё до полной прорисовки картинки. Но всё равно сердце на мгновение сжалось.

На снимке стоял он.

Кристиан – в идеально сидящей форме, без порванных ремней, без грязи. Светлые волосы короче, аккуратнее. Лицо свежее, но взгляд тот же – ледяной, собранный, внимательный. Рядом – мужчина в дорогом костюме.

Подпись: «Директор “IceGrid” Маркус Рид и объект “POLARIS: Белый демон”».

Габи приблизила изображение, почти вплотную подведя лицо Кристиана к себе.

– Ну привет, – выдохнула она и пролистала статью ниже.

Текст был вылизан до блеска:

«Проект “POLARIS: одиночная армия” – первый и единственный успешный результат программы целенаправленного биогенетического конструирования идеального солдата. Объект создан на основе искусственно собранного генома, объединяющего в себе отобранные характеристики десятков линий: повышенная выносливость, ускоренная регенерация, исключительная стрессоустойчивость, быстродействующая моторика, аналитический интеллект выше среднего и практически нулевая склонность к паническим реакциям. Это не кибернетическая система и не гибрид человек–машина. Это человек – выращенный и воспитанный как оружие нового поколения.»

Дальше – ещё циничнее:

«С момента ввода в строй объект “Белый демон” продемонстрировал эффективность, недостижимую для обычных бойцов. В ходе операции “Серп” в приграничной зоне объект в одиночку нейтрализовал до 80% вражеского личного состава и техники в своём секторе. По словам командования, его применение позволило избежать потерь среди обычных подразделений и сократить продолжительность операции в три раза…»

Цифры. Диаграммы. Гладкие формулировки типа «биогенетический ответ на вызовы времени». Ни слова о том, каково быть тем самым «ответом».

Габи почувствовала, как под пальцами чуть скрипнула пластина – она непроизвольно крепче её сжала.

«Человек – выращенный как оружие». Не «солдат, прошедший подготовку». Не «офицер». Объект. Единица. Продукт.

Она листнула дальше.

Ещё фото.

Полевая съёмка. Размытый фон, дым, обломки техники. В центре – Кристиан в тяжёлой тактической броне. Грязь до щиколоток, на броне – тёмные пятна. Лицо в профиль – сосредоточенное, без явной ярости или ужаса. В глазах – собранность. Человек, который делает работу.

Подписано: «“Белый демон” после завершения операции “Северный Ветер”. Потерь среди задействованных подразделений – 0».

Связанные материалы всплывали цепочкой.

Габи открыла ещё один – новостной репортаж.

Ведущая на фоне логотипа «IceGrid» расплывалась в улыбке:

«…уникальный проект биогенетического совершенства. “Белый демон” – гордость национального оборонного комплекса. Созданный с нуля на основе искусственно собранного идеального генома, он демонстрирует такие показатели выносливости, реакции и устойчивости к стрессу, которые невозможны для естественно рождённых людей…»

Дальше – слова директора Рида:

«Мы создали не монстра, а инструмент. Самый точный, самый надёжный. Его психика с детства формировалась под задачи служения. Он не герой‑одиночка, он – часть системы, в которую он встроен…»

Камера скользнула по залу, выхватив и Кристиана. Он стоял сбоку, как фон. Взгляд – прямой, но пустой для тех, кто не хочет видеть.

Для Габи – предельно живой и слишком тихий.

Она вспомнила: да, этот сюжет она уже видела. Тогда – краем глаза, пока рисовала.

«Ещё один эксперимент военных», – отмахнулась.

Лицо только зацепилось, как хорошая референс‑картинка. Теперь это лицо стояло на её балконе и спокойно продавало ей решение, которое было выгодно прежде всего ему.

Она закрыла ролик и спустилась в более грязный слой сети – туда, где новости не проходили через пресс‑службы.

Запрос: «Белый демон – побег», фильтр по дате.

Вылезли полуподпольные записи и обсуждения:

«…если это правда и его нет на базе, то они там должны с ума сходить. Один такой стоит роты спецназа…»

«…вы понимаете, что этот “идеальный солдат” не знает другой жизни, кроме приказов? Если он решил не выполнять – это не баг, это катастрофа для всей доктрины…»

«…работал техником на полигоне, видел его раза два. Спокойный до жути. Как будто внутри у него выключатель. Включили – пошёл, сделал. Выключили – просто стоит. Если такой “выключатель” сломался… ну, удачи всем нам…»

Один особенно длинный комментарий технаря:

«Вы, журналисты, пишете “идеальный солдат”. На деле – пацан, которого с рождения растили в стеклянном боксе и учили, что его жизнь = задача. Он не полумашина, он очень даже человек, просто с генофондом по каталогу. Но психика у него человеческая. И если человеку однажды доходит, что его всю жизнь использовали… Я бы тоже убежал.»

Габи закрыла вкладку. В комнате стало очень тихо. Она снова взглянула на открытую статью с пафосным заголовком.

– Итак, – медленно проговорила она вслух, – ты – не киборг, не нейросетка в теле. Ты – идеальный по чужим понятиям человек. Выросший как оружие. Единственный экземпляр в своём роде. Тебя делали под прицел. Хвастались тобой как продуктом. Отправляли убивать, потому что ты «для этого создан».

Она провела пальцем по тексту, перечитала отдельно: «…утончённая селекция генов, отвечающих за дисциплину, лояльность, отсутствие импульсивности…»

– Лояльность, – повторила она шёпотом. – Интересно, в какой момент она дала сбой?

Потому что если верить официальному портрету, сбегать ему было незачем. Тепличная жизнь оружия при хозяине: безопасность, статус, отсутствие выбора. Не свобода, но и не падение в никуда.

Если он рванул, значит, либо система сделала что‑то настолько чудовищное, что даже идеально выведенный солдат сказал «нет». Либо этот «идеальный геном» дал трещину, и внутри нашлось место для собственного решения.

Самый тревожный вариант – и то, и другое сразу.

Она снова увидела его в памяти: мокрый, раненый, но спокойный, чётко укладывающий её страх в нужные ему слова. Не просил. Не умолял. Просто разложил ситуацию так, что правильным казалось только одно – то, что ему было выгодно.

Спокойный, расчётливый манипулятор. Человек, которого с рождения учили управлять хаосом боя. Управлять – значит и людьми тоже.

Габи закусила губу.

– Вопрос не в том, на что ты способен, – тихо сказала она. – Это мне уже объяснили в этих прекрасных статьях.

Пластина в кармане приятно холодила кожу. Она достала её ещё раз, взглянула на эмблему.

– Вопрос в другом: против кого ты сейчас? Против тех, кто тебя сделал? Против всех? Или просто ищешь способ наконец жить как человек, а не как чья‑то «боевая единица».

Габи выключила новости, оставив перед собой только свой голографический рисунок. Мужское лицо. Черты почти совпали с фотографией. Глаза по‑прежнему были пустыми.

Она подвинула панель, увеличила область. Стилус в пальцах стал вдруг ощутимо тяжёлым.

– Нет, – решила она и отодвинула инструмент. – С глазами подождём.

Где‑то далеко в городе снова коротко ударила инфросирена – уже в другом секторе. Город искал своё сбежавшее биогенетическое чудо.

Глава 2

Кофейня гудела, как улей, не обращая внимания на то, что пару часов назад по району орали инфросирены. На экране у баристы всё ещё висела жёлтая плашка «Локальная тревога: режим наблюдения», но никто уже не смотрел.

Габи сидела у окна, обнимая ладонями высокий стакан латте, и методично ковыряла ложкой пену. Напротив – Марта, лучшая подруга, в мягкой бежевой худи, с распущенными волосами цвета тёмного мёда, разыгрывала мини‑спектакль руками.

– Подожди, – Марта подняла палец. – Повтори. Он влез к тебе в квартиру… с балкона. В форме. Без разрешения. И ты не дала ему по башке хотя бы табуреткой?

– У меня не табуретка была, а очень эстетичная напольная лампа в стиле «лофт», – мрачно уточнила Габи. – И вообще я собиралась дать. Но…

– Но он включил «голос разумной жертвы системы», – перебила Марта. – И ты, конечно, поверила. Габи, сколько раз я тебе говорила: не разговаривай с незнакомыми мужиками в форме. Даже если у них такое лицо, что сначала плывёт мораль, потом коленки.

– Спасибо за заботу, мама номер два, – буркнула Габи. – Я не то чтобы поверила, я сделала минимум логики. У меня выбор был между «получить на голову обыск» и «сделать вид, что всё нормально».

Марта облокотилась на спинку стула и скрестила руки:

– Окей, логика. Дальше ты его, значит, спрятала…

– А дальше он испарился, – отрезала Габи. – Как глюк в сети.

– И оставил тебе служебный жетон-модуль, – напомнила Марта. – Тот самый, по которому ты его гуглила до жёлтых кругов под глазами.

Габи вздохнула и откинулась назад, глядя в потолок:

– Да. И да, я нашла. Он – этот их «Белый демон». Единственный биогенетический юнит. Оружие на ножках. Промо‑статьи, пафос, слюни. Полный набор.

Марта подалась вперёд, глаза заблестели:

– Подожди. Так это тот самый, который на войне в одиночку…

– Да, – перебила Габи. – «В одиночку положил большую часть врагов», «гордость оборонки». Приятно познакомиться, да. И теперь этот товарищ, – она ткнула ложкой в воздух, – бегает по нашему району от своих же.

Марта наклонила голову, щурясь.

– Про него ещё шептались, что у него… э‑э… очень впечатляющая душевная организация.

Габи фыркнула в кружку, едва не расплескав напиток.

– Господи, Марта.

– Что «Господи»? – искренне возмутилась та. – Люди интересуются важными аспектами проекта POLARIS. Научный интерес, между прочим.

– У тебя эта «наука» всё больше про анатомию, – тихо заметила Габи. – Судя по комментариям к твоим романам.

– Не надо путать, – Марта взяла меню, аккуратно свернула его в трубочку и легонько ткнула им в сторону подруги. – В романах у меня всё честно помечено как вымысел. А это вообще‑то государственная программа. Если они там что‑то конструировали, мне как налогоплательщику интересно, на что ушли мои отчисления.

Габи закатила глаза и отстранила от себя свернутое меню одним пальцем, как надоевшую мушку.

– Ты понимаешь, какой это маркетинговый провал? – Марта развернула меню обратно и принялась постукивать ногтем по колонке с десертами. – Они вырастили живую легенду, а в открытый доступ дают только унылые пресс‑релизы и парочку стерильных видео. Ни тебе биографии, ни нормально интервью, ни одной приличной сцены в душе.

Она сделала паузу, прицельно посмотрела на Габи.

– И вот этот недораскрытый персонаж вчера стоял у тебя в квартире.

Габи передёрнула плечами.

– Не вчера. Сегодня. Несколько часов назад.

– Тем более, – блаженно выдохнула Марта. – Ты понимаешь, что любая моя героиня на твоём месте уже бы ознакомилась с его «душевной организацией»?

– Я, к твоему разочарованию, не персонаж из взрослой сказки.

Марта задумчиво постучала ногтем по кружке.

– Это мы ещё посмотрим, – протянула она. – Ты уже спрятала беглого биогенетического демона у себя в спальне. Ещё пара шагов – и можно смело ставить восемнадцать плюс на обложку вашей истории.

Габи хрипло хмыкнула, но быстро снова посерьёзнела:

– Меня одно мучает. Зачем? У него там была… ну, как бы ни было, тепличка с золотой решёткой. Приказы, миссии, статус игрушки босса. Кормят, поят, хвалят в новостях. И тут он срывается и валит. Если он действительно то, что пишут… такие не «просто так» ломают систему, которая их кормит.

Марта понизила голос до заговорщического и подалась вперёд через стол:

– Может, у него проснулась совесть. Или… гормоны.

– Ты нормальная? – Габи уставилась на неё, приподняв бровь. – При чём тут гормоны?

– Ну а что? – Марта развела руками, чуть не задевая сольницу. – Вдруг где‑то в геноме затесался кусок «я хочу жить как человек, а не как пуля». Или «я хочу девушку, а не инструктора по стрельбе».

– Марта, – простонала Габи, – он – оружие, созданное, чтобы убивать быстро и эффективно. А не персонаж дешёвых драм.

Марта кивнула.

– Окей, вариант: он понял, что им не дорожат, как обещали. Или что планируют сделать с ним что‑то ещё более мерзкое. Типа разобрать на образцы или отдать «в аренду» самым щедрым психам. Вот он и дёрнул.

Габи поджала губы. Этот сценарий ей нравился ещё меньше.

– Или, – Марта наигранно сдвинула брови, – у него слетели настройки и он решил: «а не сходить ли мне к первой попавшейся, чтобы затянуть её в заговор века».

Пальцы Габи нервно провели по ободку чашки.

– Если бы это было так, – она скривилась, – он бы, как минимум, не испарился, едва я СБ от двери отшила.