Цветок на лезвии катаны. Книга 1

– Госпожа, все готово. – Учтиво произнесла она, улыбаясь повернувшейся к ней хозяйке и передавая ей маленькое зеркальце. – Могу я для вас еще что-то сделать?

Такаяма, давно отвыкшая от присутствия слуги в доме, отрицательно покачала головой и отпустила девочку, аккуратно трогая необычную прическу. Изысканные заколки блестели в черных волосах, убирая с лица непослушные пряди и перекидывая их за спину. Юи глубоко вздохнула, думая о предстоящей встрече с новой семьей, и медленно поднялась с пола, стараясь не наступить на длинное кимоно. Едва девушка встала, как из-за закрытой двери раздался взволнованный голос девочки-служанки:

– Госпожа, семья уже ждет вас, необходимо поспешить!

Последовав совету, дочь самурая отбросила в сторону зеркало и вышла в коридор, не удосужившись надеть на лицо маску равнодушия, которую мысленно поклялась носить при прислуге.

– Вы так бледны… – не сдержалась помощница, смотря на молодую невесту с беспокойством. – Быть может, вам плохо?

– Да, мне очень плохо, но вряд ли вы можете мне помочь, – пробормотала та, покусывая губу. – Проводите меня к семье Асакура, нельзя заставлять их ждать дольше.

Служанка послушно кивнула и двинулась вперед, ведя за собой госпожу. Она на удивление быстро ориентировалась в огромном доме, даже учитывая тот факт, что была прислугой. „Видимо, она работает здесь уже очень давно“, – сделала вывод Юи, едва поспевая за девочкой, свернувшей на очередном повороте. – „Но на вид ей лишь тринадцать, со скольки же лет ее заставляют работать на Асакура?“

Невысокая хрупкая служанка в сером одеянии обернулась на невесту, чтобы убедиться что та не отстала от нее. Небольшие близко посаженные черные глаза выражали искреннее желание помочь, но поджатые тонкие губы свидетельствовали о ее страхе за новую жительницу дома.

– Госпожа, если вам сегодня ночью что-то будет нужно, я буду в восточном крыле. – Загадочным тоном сказала девочка, останавливаясь перед закрытыми дверями. – Пожалуйста, не стесняйтесь что-нибудь просить.

– Ночью? Зачем же мне тебя будить? – Внезапное осознание нахлынуло на Такаяму, словно ледяная вода, перекрывая дыхание. – О, нет… Значит, этой ночью? ..

Невинные глаза Юи воззрились на молодую прислугу, которая едва заметно кивнула, приоткрывая сёдзи перед невестой. Шокированная тем, что она будет вынуждена провести ночь с женихом сегодня же, девушка на негнущихся ногах вошла в комнату, смотря исключительно в пол, но чувствовала, как недобрые взгляды дюжины представителей клана Асакура пронзили ее. Почти мгновенно рядом появился мужчина, мягко схвативший ее под локоть и проведший в середину комнаты. По знакомому и почти родному запаху девушка поняла, что это был именно Кэтсеро. Как и обещал, он рядом.

– Господа, многие вчера высказывали свое отношение к Такаяма Акире, почти все присутствующие его ненавидят, – высокопарным тоном с насмешкой начал жених свою речь, которая больно полоснула сердце напуганной Юи, – однако, я прошу снисходительно относиться к его дочери. Более Такаяма Юи не принадлежит его семье, а живет в доме Асакура, входит в наш клан и подчиняется нам.

Невеста чуть приподняла голову, чтобы посмотреть на мужчин и женщин, сидевших не просто на татами, а на мягких подушках, ради собственного удобства. Грозные глаза мужчин изучающе смотрели на новую жительницу дома, на чьих-то губах заиграла хитрая улыбка, а жены братьев наследника недобро хмурились, словно были оскорблены слишком привлекательной внешностью невестки. На главном месте в комнате между внуками и их женами сидел утомленный старик, державший свою ослабленную и сморщенную руку на рукоятке катаны, висевшей на поясе. Он словно был готов в любую секунду ринуться в бой, из которого, правда, не выбрался бы живым. Вспомнив, как дед не любит непослушания, Такаяма опустилась на колени перед всем семейством и низко поклонилась, дотрагиваясь пола лбом и разводя локти в стороны. Скрипучий смех пожилого мужчины заставил ее залиться краской и быстро выпрямиться, оставаясь при этом сидеть на коленях.

– Как это она стала воспитаннее всего за один день? – Смеялся дедушка, чье веселье подхватили и остальные присутствующие за исключением Кэтсеро, недовольно скрипнувшего зубами. – Неужели побег из родного дома превратил ее в достойную невесту?

Юи, почти расплакавшаяся от насмешек, готова была закричать на пожилого мужчину, заставить его замолчать, как и всех прочих, но стоило ей открыть рот, как самурай больно впился пальцами в ее локоть, заставляя молчать. Слова застряли в горле, а угрожающе-холодные глаза жениха предупредительно взглянули на нее. „Не перечить, не спорить, не выказывать обиду или злость!“ – Вспомнила девушка наставление наследника, а потому удержала внутри все эмоции, но теперь смотрела на будущих родственников с бушующей внутри яростью. „Кто они такие, чтобы так отзываться о моих родных?“

– Достаточно! – Властно и громко прервал смех Асакура-младший, отчего мгновенно наступила тишина. Хоть они и ненавидели девушку рядом с ним, но наследника уважали и слушались. – Я не потерплю оскорблений в адрес моей жены. Желаете ненавидеть ее родителей? Пожалуйста. Но отныне Юи такая же представительница нашего клана, как и ваши жены.

– Ну, моя-то жена не нищая и с ней не спало пол деревни! – Зашелся хохотом сидевший ближе к выходу молодой самурай с длинными волосами, собранными в высокий хвост. – А вот про твою можно и то и другое сказать!

На этот раз смех не был подхвачен остальными, наоборот, звенящая тишина прерывалась только громким хохотом младшего брата и гневным рычанием Кэтсеро, вскочившим на ноги и возвысившимся над наглым родственником.

– Еще хоть один смешок, и одним членом семьи станет меньше, а уж о твоей овдовевшей жене я „позабочусь“. – Процедил сквозь зубы самурай, поднося к шее замолчавшего мужчины вакидзаси, освобожденный из ножен. – Ты меня понял, Тэкео?

Последний нервно сглотнул, почувствовав ледяной металл на своей коже, и утвердительно кивнул, вопросительно смотря на старика, который с широкой улыбкой наблюдал за происходящим.

– Брось, Кэтсеро, он всего лишь пошутил. – Примирительно произнес глава семьи, переводя взгляд с пылающего внука на расплакавшуюся Юи, кусавшую нижнюю губу так сильно, что на поверхности появилась капелька крови. – Не переживай, девочка, но здесь у многих есть сомнения относительно того, как именно твой обедневший отец выживал эти месяцы после своего падения.

– У нас оставались деньги, скопленные за много лет… – Прошептала девушка, держа глаза закрытыми и слизывая кровь с губы. – И мамины украшения, он продал их, чтобы мы могли жить на что-то. Отец никогда бы не поступил так ужасно, как думаете вы.

Старик поспешно закивал, переглядываясь с внуками, чьи выражения лица показывали недоверие к словам юной невесты. Наследник же, убравший обратно в ножны свою катану, прислонился к стене, обдумывая услышанное. Он и не догадывался, что Такаяма Акира настолько опустился, но вполне поверил бы версии своих родных, если бы не беззащитная Юи. Пусть ее отец был алчен и с охотой отдал ее за больший мешок с деньгами, но его дочь не соответствовала образу продажной девушки.

– К чему этот спор, если я могу сегодня же предоставить доказательства того, что она не ложилась в постель ни с кем? – Устало подметил самурай, приподнимая брови. – Хватит собирать сплетни.

Тихий ропот прошелся среди дюжины человек, сопровождаемый согласием с идеей предоставления доказательств, а Юи сжалась в ту же секунду под обжигающим взглядом жениха. Служанка все знала заранее, значит, где-то подслушала? С кем мог Кэтсеро обсуждать, что проведет ночь с ней?

– Договорились. Докажешь, что она не испорчена – слова больше не скажем в ее адрес. – Выговорил мужчина в темно-коричневом кимоно с выбритой передней частью головы. – А пока нет смысла даже говорить о ней.

Кэтсеро ухмыльнулся, позабавленный наглостью брата, но промолчал, подходя к будущей жене и поднимая ее с пола грубой хваткой. Внутри та порадовалась, что окажется как можно дальше от ужасных представителей семьи, среди которых ей, возможно, придется жить, а потому поспешно прошла к закрытым дверям. Открывая тяжелую сёдзи, мужчина наклонился к ее уху и обжег горячим дыханием, произнося слова, от которых в ее груди похолодало:

– Будь готова, я приду к тебе вечером.

Подарив ей на прощание холодный взгляд, он подтолкнул Юи к выходу, а после того, как девушка оказалась в коридоре, закрыл дверь изнутри, недобро поворачиваясь к клану.

– Забыли о свадьбе, поговорим о делах. – Стальной оттенок в голосе больше пришелся по душе присутствующим, чье внимание вновь было направлено исключительно на будущего наследника клана Асакура.

***

Умиротворяющая тишина онсэна, прерываемая лишь тихими всплесками воды, успокаивала Юи, сидевшую под открытым небом. Горячая вода смягчала ледяной ветер, сквозивший на территории дома, но ничто не могло утихомирить часто бьющееся сердце молодой девушки. Она не имела понятия, когда именно придет ее гость, но знала с какими намерениями, отчего желала убежать из этой тюрьмы прямо сейчас, вернуться в родительский дом… Но зачем? Чтобы подвести семью? Обречь их на позор, а, быть может, и на смерть? Нельзя давать убийцам повода поднять против них оружие. „Однако некоторые из них словно только этого и ждут“, – удрученно подумала Такаяма, сползая еще вниз, из-за чего обжигающая вода достала до подбородка. – „А если я сейчас умру, станет ли всем лучше?“

– Не только глупа, но еще и труслива, да? – Послышался рядом насмехающийся голос, который невеста уже слышала утром. – Давай же, опускай голову еще ниже. Полминуты и все твои проблемы исчезнут!

Юи быстро закрутила головой в поисках завистливой служанки и приподнялась из онсэна, но потратила немало времени, прежде чем заметила между двумя кустами с восхитительно пахнущими цветами симпатичную женщину в черной юкате. Та издевательски ухмыльнулась и вышла из своего укрытия, подходя к горячему источнику.

– За что вы так со мной? – Нахмурилась девушка и громко воскликнула, когда увидела, что прислуга внезапно сняла с себя одежду и осталась стоять напротив нее. – Что… что вы делаете, Асами-сан?

Асами распустила свои длинные и слегка закрученные от заколки волосы и попробовала большим пальцем правой ноги воду. Довольно поежившись, она опустилась в источник, блаженно улыбаясь.

– Как же хорошо здесь, – пропела служанка, смотря на готовую выскочить из онсэна Такаяму. – Ждешь нашего наследничка в своей спальне сегодня, да? Что же, советую тебе быть послушной в его руках. Кэтсеро не слишком-то нежен с женщинами.

Невеста собрала силы в кулак и поспешила выйти из воды, заворачиваясь в свежую белую юкату. Очередной подарок жениха.

– Не считаю нужным обсуждать мои отношения с будущим мужем с прислугой, – огрызнулась Юи, раздраженная тем, что все в этом доме дают ей советы. – Да и откуда вам это знать? Здесь все сплетничают…

– О, дорогая, я же хочу тебе помочь. – Рассмеялась Асами, устраиваясь поудобнее и смотря, как с черных волос девушки капает вода, а тонкая ткань юкаты промокает. – И ты ошибаешься, уж я знаю, на что он способен лучше многих. В конце концов, после того, как он окончил обучение, именно я проводила с ним ночи.

Такаяма, отвернувшаяся было в сторону своей комнаты, резко повернулась, чтобы посмотреть на нахалку вновь. Последняя широко улыбалась и облизывала губы, радуясь, что ей удалось задеть девчонку.

– Ты для него красивая игрушка, не более того. Сегодня ночью он это докажет, когда будет сжимать твои запястья так сильно, что захочется кричать. – Лицо Асами выражало презрение, когда она вспоминала все, чем так жаждала поделиться с невинной девушкой, которую ждет то же самое. – А потом он уйдет, и ты останешься в комнате одна. Униженная, ослабшая и желающая умереть.

Юи отвела взгляд и двинулась к своей спальне, не желая больше слышать ни слова, но подсознание впитывало каждую ужасающую подробность того, что ждет ее. Страх, едва утихший в уединении, проснулся с новой силой, вынуждая хозяйку вбежать в комнату и закрыть сёдзи так резко, что стук эхом отозвался по двору. Без сил она рухнула на пол и опустила лицо в ладони, сотрясаясь от испуга. Приступ страха длился несколько минут, пока, наконец, не послышались шаги за дверью, а тяжелая и решительная мужская рука не отворила ее.

– Что случилось? – Поинтересовался колкий голос вошедшего. – Почему ты так дрожишь?

Уставшая бояться и плакать, Юи подняла взгляд на Кэтсеро, присевшего рядом с ней и внимательно изучавшего ее лицо.

– Сегодня очень холодная ночь. – Соврала она, стараясь взять себя в руки, но любопытные глаза самурая не позволяли этого. – Грелась в онсэне, но ветер такой ледяной, что я продрогла…

Асакура поджал губы и поднялся на ноги, приоткрывая сёдзи за спиной невесты. Его цепкий взгляд скользнул по источнику, но не приметил кого-либо. Тем не менее, легкий прохладный ветерок подхватил рукав его кимоно, однако наследник с еще большим непониманием воззрился на Такаяму:

– Не настолько холодно, чтобы вызвать дрожь. Ты боишься чего-то?

Юи отрицательно замотала головой и встала рядом с мужчиной, пытаясь улыбнуться. Она обещала быть хорошей женой, а значит, не имела права портить ночь, когда он главный.

– Все в порядке, господин. – Девушка поклонилась, поправляя намокшие волосы, вода с которых капала на татами. – Простите за это. Должно быть, я доставляю вам немало хлопот.

Даже в темноте она заметила, как его губы изогнулись в слабой и хитрой улыбке, соглашаясь с ее выводом, да так, что чувство собственной ничтожности вновь овладело ей. Черные глаза скользнули с лица Кэтсеро на его руки, сложенные в замок на уровне живота и выражающие абсолютное спокойствие. Этот мужчина казался непредсказуемым: из состояния ледяного спокойствия он за несколько секунд наполнялся яростью, но столь же быстро остывал. „Что это? Особенность многих воинов? Но отец не бросается из крайности в крайность, а Джуичи… никогда не видела его в гневе“, – вспоминала Такаяма, делая шаг назад и упираясь спиной в сёдзи из-за наступающего самурая.

– Юи, я не люблю, когда мне лгут, особенно те, кто, как ты сказала, доставляют мне неудобства. – Асакура остановился в нескольких сантиметрах от нее, смотря сверху-вниз на сжавшуюся невесту. – Жена должна быть честна с мужем, в конце концов, ближе меня у тебя здесь никого не будет. Я не стану требовать у тебя правду, но только в этот раз. Сегодня есть дела гораздо важнее, не так ли?

Грубая от тренировок и меча рука аккуратно подхватила пояс белоснежной, но промокшей почти насквозь юкаты, и потянула на себя, развязывая его. Наследник с интересом посмотрел на распахнувшуюся ткань, отмечая, как часто вздымается грудь Юи, еле скрытая под одеждой. Она боялась того, что должно произойти, он видел это, но останавливаться не собирался: слишком изнеженна эта девчонка.

– Это будет больно? – Прошептала девушка, вспоминая слова Асами, шокировавшие ее.

Кэтсеро не удостоил ее ответом, лишь с нежностью коснулся светлой кожи, проводя пальцами от шеи все ниже и ниже, пока, наконец, не остановился на тонкой полоске оголенной кожи между двумя частями юкаты. Стоило мужчине с решительностью запустить руку под ткань и дотронуться до небольшой груди, помещавшейся в его ладони, как невеста невольно охнула, вжимаясь еще сильнее в сёдзи. Однако наследник, не обращая внимания на болезненную реакцию Юи, распахнул двумя руками надоевшую ему юкату, желая немедленно увидеть то, что принадлежало теперь ему безвозвратно.

– Я очень надеюсь, что это, – жадный взгляд мужчины скользнул по обнаженному телу, возбуждаясь от каждой родинки на белоснежной коже, от каждого вздоха девушки, поднимавшего упругую и нежную грудь, – не видел никто, кроме меня.

Юи замотала головой, в очередной раз оскорбленная намеками на потерянную девственность, но Кэтсеро, не дожидаясь ответа, притянул ее к себе и грубо впился в пухлые губы невесты, которая на несколько секунд застыла, не зная, что делать. Покоряясь сильным рукам, уложившим ее на футон, она неуверенно ответила на жадный поцелуй, чем распалила молодого самурая еще сильнее. Щеки залились краской, а все тело загорелось, когда Асакура наскоро избавился от мешающего кимоно и вынудил Такаяму обхватить ногами его бедра, отчего та зажмурилась, готовясь испытать ужасную боль.

– Так боишься меня? – Шепнул Кэтсеро ей на ухо, готовый овладеть ей в любую секунду, но отчего-то не способный оторваться от уставших губ. – Успокойся, секундная боль, а потом лишь сладкое наслаждение.

– Асакура-сан… – Еле выговорила Юи его имя, ощущая непонятное, но приятное чувство внизу живота. – Прошу, не делайте мне больно.

Прислушавшись к просьбе невесты, мужчина смягчил горячий поцелуй и посмотрел ей в глаза, тяжело дыша. Ее тонкие длинные руки покоились на его шее, неосознанно притягивая ближе к себе, а губы чуть более уверенно поддавались на нежные поцелуи, пока Кэтсеро обхватывал ее крепче. Резкая боль, зародившаяся между бедрами, заставила Такаяму вскрикнуть, а самурая судорожно выдохнуть. Слезы брызнули из ее глаз, но крепкая хватка не давала отодвинуться, поэтому невеста закусила нижнюю губу, удерживая внутри крик.

– Тише, боль утихнет. – Успокаивающим тоном произнес Асакура, нависая над ней и медленно двигаясь внутри девушки, пока она с закрытыми глазами старалась совладать над собой. – Забудь, что ты Такаяма, с сегодняшней ночи ты лишь моя.

Юи видела перед собой только темноту, боясь открыть глаза и посмотреть на человека, которого ненавидела всей душой, презирала и опасалась. „Мой брат… ему было бы стыдно за меня. Отдалась его убийце…“ – мысленно плакала девушка, чувствуя, что жених прислонил ее запястья к полу, больно сжимая их. Тяжелое мужское дыхание над ухом, жгучая боль внизу живота и чувство вины почти довели невесту до отчаяния, но внезапно легкая волна незнакомого доселе удовольствия, вынудила ее слабо изогнуться под Кэтсеро. Легкий смешок донесся сквозь частые вдохи, когда он еще сильнее прижал к себе напуганную Юи, не останавливаясь и наслаждаясь ее тихими стонами.

– Думаешь о том, как убил его? – С ноткой злорадства в голосе поинтересовался самурай, отчего девушка мгновенно распахнула свои большие глаза, полные боли. Однако набирающий темп наследник не дал ей возможности ответить, заставляя в очередной раз еле слышно вскрикнуть. – Я испытал радость, когда понял, что единственный сын Такаямы Акиры умер от моего меча. Что его семья, годами занимающая лидирующее положение, просто исчезнет, уступив место нам…

Движения мужчины стали быстрыми и глубокими, но Такаяма, шокированная заявлением жениха, попыталась вырваться из цепкой хватки, сжимаясь и отталкивая его от себя. Тот с победной улыбкой, покрыл ее шею нежными поцелуями, не обращая внимания на слабые попытки невесты, и шепнул на ухо:

– Попрощайся с прошлым. Твой дом здесь. Твоя семья – это я.

– Нет! – Рыдающим голосом произнесла Юи, стыдясь того удовольствия, что получает рядом ним. – Отпустите меня, пожалуйста.

Несколько резких движений внутри нее, вызвали очередной стон, слетевший с мягких губ, и громкий выдох Кэтсеро, тут же впившегося в них. Около минуты они лежали в ожидании, пока сердцебиение успокоится, а дыхание выровняется, и когда, наконец, самурай оторвался от губ девушки, он посмотрел на ее лицо, мокрое от слез, и почувствовал, как дрожит под ним нежное тело. Она была напугана, унижена и оскорблена.

Асакура поднялся с футона, не отрывая глаз от лежащей на нем Юи, чья бледная кожа была залита лунным светом, еле проглядывающим сквозь сёдзи, и набросил на себя кимоно, до этого валявшееся в стороне.

– Я скажу семье, что вопрос с твоей невинностью закрыт, и в ближайшее время ты выйдешь за меня. – Его голос звучал отчасти радостно, отчасти… виновато. – После того, как вернусь из похода.

Такаяма взглядом отыскала смятую на полу юкату и, медленно присев, подтянула ее к себе и прикрылась, смотря куда угодно, но не на будущего мужа. Дрожащие руки прижимали к себе все еще мокрую плотную ткань, а растрепанные волосы закрывали оголенные плечи и лицо. Она слышала, как ткань кимоно Кэтсеро шелестела под его настойчивыми и грубыми пальцами, чье прикосновение девушка чувствовала на своей коже до сих пор.

– Он продлится около месяца, тебе придется подождать. Будешь жить здесь спокойно, в окружении слуг. – Асакура сел на пол в своих темных одеяниях и убрал с лица Юи пряди, мешавшие посмотреть на ее заплаканное лицо. – Больно лишь первый раз…

– Мне больно не от этого! – Перебила его невеста, позабыв о всякой покорности самураю. – Вы сказали такие ужасные слова, оскорбили моего отца и брата. Я пообещала быть вам верна и постаралась простить за то, что вы совершили, но… вы все испортили, Асакура-сан.

Мужчина задумчиво провел рукой по волосам, непривычно коротким для военного, и поджал губы. Он не испытывал угрызений совести ни за один поступок в своей жизни, и тем более не желал слышать, как какая-то женщина обвиняет его в том, в чем Кэтсеро сам не считал себя виновным.

– Это война, Юи. За власть, за сюзерена. Никто не виноват, что твой отец выбрал проигравшую сторону, я же добился победы своего господина. – Самурай смотрел прямо в глаза девушке, смаргивающей навернувшиеся слезы. – Я удивлен, что ты такая слабая. Тебя не учили самообороне, выносливости, терпению? В тебе нет ничего от настоящей дочери самурая.

Такаяма сглотнула и тонкими пальцами вытерла со щек влагу, выдавшую ее за несколько секунд. Она слышала подобное не в первый раз: в их старом доме, когда клан процветал под лучами славы своего господина, многие служанки посмеивались над юной девушкой, которая вот-вот должна была войти в возраст, подходящий для замужества. Они перешептывались за спиной дочери хозяина, называя ее чересчур изнеженным цветком, который привлекает лишь своей внешностью.

– Отец был занят воспитанием Джуичи, а мама считала, что мне не нужно ничем заниматься, кроме готовки, рукоделия и музыки. – Юи задрожала от сквозняка, проникшего через щель в сёдзи, и закуталась еще больше в юкату, однако та ничуть не согрела ее. – Поэтому я не знакома с военным делом, лишь пару раз видела битвы, в которых отец побеждал. Мой брат хотел обучить меня хотя бы как правильно оружие, но он… умер.

Асакура, внимательно слушавший девушку, нахмурился, осознавая все прорехи в воспитании невесты. „Сделали из нее красивую куклу, неспособную постоять за себя. Вот отчего она столь пуглива: привыкла быть под защитой семьи“. – Размышлял самурай, а затем медленно взял с футона тонкое покрывало и набросил на плечи замерзшей невесты. Та в ответ благодарно кивнула и даже улыбнулась уголками губ, еще не вернувшись в реальность из воспоминаний о своем беззаботном прошлом, где все было хорошо.

– У меня много врагов, а потому тебе надо стать сильнее. – Произнес Кэтсеро, видя, что ее злость ослабла. – Недоброжелатели есть даже здесь, мои братья и их жены тебе не рады. Если я уеду на месяц, как ты выдержишь их?

– Я боюсь, у меня не хватит сил. – Прошептала Юи, вспоминая мысли о смерти, посетившие ее в онсэне. – Я же лишь товар, Асакура-сан, так какая разница, что со мной станет? По правде говоря, часть слухов, ходивших в городе, были правдой.

Наследник сильно напрягся, что было заметно по приподнятым плечам и сжавшейся челюсти. Девушка опасливо взглянула на охладившееся лицо жениха и неуверенно коснулась его руки, сжатой в кулак. Даже в тишине комнаты Такаяма почти слышала, как кричал самурай внутри себя, требуя правды. В чем его обманули?

– Когда мне исполнилось пятнадцать, отец брал меня на переговоры с военачальниками и даже с сюзереном. Все они соглашались выполнять его просьбы, но взамен просили оставить меня наедине с ними. – Невеста не умолкала, предчувствуя, что Асакура в любой момент может выйти из себя, но он внимал каждому слову, не перебивая ее. – Мне было страшно, когда я оставалась с этими мужчинами одна, а отец и Джуичи считали, что так я помогаю клану. Развлекаю их, общаюсь, веду себя, как гейша, пока они старались лишь раздеть меня. Отец возвращался только тогда, когда я начинала кричать, пугаясь, что меня изнасилуют. Делал вид, что не позволял никому так надо мной издеваться и уводил, не оставляя им иного выбора, кроме как беспрекословно выполнить его желание.

Кэтсеро резко выдохнул, выпуская злость на волю, а Юи закусывала губу, чувствуя небольшое облегчение от того, что поделилась подобным хоть с кем-то. Она с опаской проследила за взглядом наследника и увидела на белом футоне небольшое красное пятно. Подтверждение того, что не все слухи оказались правдивыми, хотя и большей их части хватило бы, чтобы отказаться от такой невесты.

– Если мне попадется на глаза твой отец, я перережу ему глотку. – Процедил сквозь зубы самурай, вспоминая жадность, кипевшую в Акире. – Я запрещаю тебе видеться с родителями и прекращаю выплачивать им деньги. Пусть гниют в нищете.

Такаяма вцепилась пальцами в рукава кимоно жениха, и привстала на колени, то и дело качая головой.