На всё воля богов

Глаза, как индикатор намерений, чаще всего были нейтральными – синими, редко оранжевыми, если человек задумал что-то нечестное или недоброе, и никогда красными.

Когда Кассандра вошла в лавку, Илисса решила, что эта тварь Эльдина подослала чужестранку навредить ей в отместку за дохлую крысу. Крысу Илисса отравила сама, а затем подбросила в дом, зная, что та заползёт в подпол. В итоге не меньше недели трупная вонь заставляла клиентов обходить лавку магини. И что же? Эльдина пошла на месть?

Увидев, что глаза орла загорелись оранжевым, Илисса решила быть начеку. Следить, чтобы незнакомка не подсыпала мышиный помёт в порошки или, ещё хуже, яд. Но то, что происходило сейчас, заставило её побледнеть. Глаза орла налились кроваво-красным, а крылья подрагивали. Это могло значить только одно. Её гостья собирается разделаться с ней. Она очень опасна!

Кассандра сама взяла мерную ложку и стала собирать ингредиенты и другие необходимые для ритуала вещи. Три когтя изморози (мелкой твари с большими круглыми глазами, каждый размером с кулак, что селилась под крыльцом в заболоченных районах и пугала людей своим воем да пожирала заживо домашних котов), жменю ползучей клюквы, пару пучков зимней лаванды, горсть медовых свечей, мел, да ещё с десяток лишних вещиц она взяла специально, чтобы сбить с толку хозяйку. Кто знает, насколько та сведуща в тёмной магии. Если Илисса сможет вычислить по ингредиентам, что Кассандра собирается сделать, это может быть чревато.

Хозяйка наблюдала за гостьей пристально, и Кассандра чувствовала исходивший от неё страх, всё больше и больше убеждаясь, что стоит избавиться от свидетельницы. Лишние глаза и уши не нужны. Если за запрещённые зелья могли лишить лицензии, то за ритуал воскрешения казнят без разбирательств. Мёртвые должны лежать в земле. Никто не в праве тревожить их сон.

Кассандра решила убить хозяйку магазина, когда будет выставлен счёт. Илисса стояла за прилавком, выпучив глаза и покрывшись испариной, то и дело бросая взгляд на птицу. Крылья орла подозрительно подрагивали, словно тот вот-вот намеревался взлететь.

– Два золотых, – выдохнула хозяйка, явно сбив цены вдвое и начав расстёгивать пуговички на платье, будто они сдавили ей горло. – Скидка пятьдесят процентов по случаю вашего первого визита! – нервная улыбка получилась вымученной, а очки едва не соскользнули с носа.

Кассандра вынула кошелек из сумки. Стоило подвязать его к поясу, да срезанная воришкой веревочка была коротковата. Она высыпала на ладошку монеты и подошла к прилавку, раздумывая, когда нанести удар. Сейчас? Или отдав деньги? Стоит ли позволить хозяйке насладиться последними приятными эмоциями?

В этот момент дверь с шумом распахнулась и в лавку ворвалась группка студентов. Мантии и форма местной академии с соответствующими нашивками свидетельствовали о том, что их обладатели – будущие зельевары. Студенты – семеро мальчишек лет семнадцати – громко до неприличия ржали, взахлёб перебивая друг друга. Разобрать что-либо в этом гаме было почти невозможно, и Кассандра, отчитав нужную сумму, ссыпала деньги на прилавок, а затем отошла в сторону, уступая место шумной компании.

Ребята кричали: «Госпожа Илисса! Госпожа Илисса!» – и похлопывали по плечу, зажатого в тесном кругу, парня. Тот прикрывал свои уши руками и виновато глядел на всё ещё пребывающую в состоянии оцепенения хозяйку. Наконец, она отмерла и разом прекратила балаган, крикнув:

– А ну тихо! Что случилось-то? Говорите по одному!

Но студенты смолкли лишь на мгновение, а затем вновь загалдели. И из их спутанных объяснений стало ясно, что при подготовке домашней работы Седрик, тот самый бедолага в центре, что-то напутал, выпил собственное зелье и получил…

– Вот это! – друзья разжали руки несчастного, развели их в стороны, выставив на всеобщее обозрение уши, обросшие островками шерсти.

– Помогите, – тихо взмолился горе-студент, но его голос тут же потонул в криках товарищей.

– Вы же можете сделать что-то срочно?!

– Кафедра закрыта до утра!

– Да нам влетит, если кто-то из профессоров узнает! – слил всех черноглазый видный юноша и шикнул на ребят – стало ясно, что они-таки приложили руки к зелью.

Напряжение, звенящие в воздухе до прихода этой шумной компании, давно пропало. Кассандра забрала свои вещи и незаметно двинулась к выходу, накинув на голову капюшон. Уже закрывая за собой дверь, она всё-таки ощутила тревожный буравящий спину взгляд.

«Дом на перекрестке за храмом Великому… Как площадь пройдёшь, иди к церкви, а там всё левее, два поворота. За пекарней дом с красной крышей. Не ошибёшься», – слова долговязого стражника услужливо прокручивались в голове, напоминая дорогу. И чётко следуя этой инструкции, Кассандра вскоре остановилась, оглядывая небольшой с виду домик с заросшим, одичавшим садом за высокой кованной, поросшей плющом, оградой.

Мощная дверь, чуть покосившиеся окна, стены, требующие покраски, потрескавшиеся под воздействием дождей ступеньки – ничего странного, кроме тягучего чувства одиночества, что невидимым туманом сквозило во всех щелей. Дом пустовал очень долго. Скучал по теплу хозяйки и умелым рукам хозяина.

– Стой! – Кассандра схватила за запястье мальчонку лет семи, что подкрался практически бесшумно. Он собирался сбить с её плеча сумку и забрать добычу.

Она упёрлась взглядом в его слегка расширенные от испуга глаза – большие, серые. Весь чумазый, на шее – шрам до самого уха, одежда из мешковины с латками на плече. Мальчишка быстро справился с эмоциями и стал вырываться, намереваясь даже ударить Кассандру ногой, но она прошептала одними губами:

– Китэши дэкарад тамэ!

Тот замер, словно затаившийся перед огнегривым телёнок, мигом растеряв и дерзость, и спесь.

– Что не так с этим домом? Почему его не хотят покупать?

– Так, это, – глаза мальчика стали «стеклянными», казалось, что он сам не понимает, что говорит. – Ведьма жила там. Сожгли её. На площади прямо.

– И что с того? – допытывалась Кассандра.

– Так проклят он. Наши зимой хотели отсидеться в нём, так всех зараза какая-то и покосила. Его и власти прибрать хотели, да говорят, водили внутрь святош, а у тех свечи гаснут. И язык деревенеет, когда молитву Великому прочесть хотят. Вроде ерунда, да люди у нас суеверные. Вот и не нашлось больше желающих.

– А магов не звали?

– Так то мне откуда знать. Не звали, видать.

– Как внутрь попасть?

– Так он не заперт. Сломали замок давно уже. Те бомжи, что вперёд нас полезли. Что с ними стало мне неведомо. Слышал только, что сначала ходили по городу, шарахались ото всех, а потом и вовсе пропали. Но то давно было. Я то сам не видел. Может, и брешут. Может, специально говорят, а там богатства лежат. Только я один не полезу. Что я – дурак?

– Нет там богатств, – уверенно сказала Кассандра. – Заклятье охранное не сняла хозяйка. Не на себе, видно, замкнула его. Иди уже, – Кассандра разжала захват, но тут же вновь перехватила руку мальчишки, и тот, уже успевший сделать неуверенный шаг в сторону, снова замер. – А ну-ка выверни карманы. Итэками!

Мальчишка послушался, даже не скривившись. Увидев три увесистых кошеля, Кассандра забрала два их них и отпустила воришку, добавив последнее:

– Хороший улов. И забудь меня. Киомис тэ грако.

Когда мальчишка пришёл в себя, он не мог вспомнить, как здесь очутился и кого видел, но точно знал, что кошельков у него было три. Он с удивлением похлопал свои карманы, слишком уж лёгкими они показались.

А вокруг было так безлюдно и тихо, что даже ему, привыкшему шляться по подворотням и поджидать в засаде, стало не по себе. Убедившись, что два кошеля пропали, воришка бросил недовольный взгляд на дом ведьмы. Он приписал это происшествие на его счёт и поспешил убраться подальше, обещая себе, что ноги его больше не будет на этой проклятой улице.

Кассандра же, скрытая от глаз густо разросшимся плющом, уже стояла перед входом в зловещий дом, но не спешила переступать порог. Нужно было разобраться с его защитой, понять, кто кормит систему своей энергией. Она сбросила в траву всё, что несла с собой, чувствуя кожей, что за ней наблюдают.

Бледно-жёлтые нечеловеческие глаза провожали стан незнакомки, вторгшейся на чужую территорию, из тёмной гущи листвы.

Глава 6. Чужая тайна

Приложив ладони к шершавой и местами разъеденной дождями стене, Кассандра стала двигаться вдоль дома, пытаясь нащупать связь. Если источник питания – снаружи, обнаружить его будет легко. Хуже, если он где-то внутри. И самый плохой вариант, если он живой и быстро перемещается. Последний вариант Кассандра пока отмела – не было видно ни следов пребывания кошек, ни одичалых псов. Даже птицы не смели подать голос, чтобы нарушить молчание, окружившее это место. Кассандра подумала, что можно было попытаться увидеть тонкие нити связи, закрыв глаза и настроившись, но магии на такое действо уходило бы куда больше. А магия была нужна. Каждая её капля.

Сделав очередной круг и вернувшись ко входной двери, Кассандра начала заметно нервничать. Она чувствовала связь, чувствовала её так, словно в стенах дома пульсировали вены. Тонюсенькие, едва заметные, они отзывались и ускользали, как вертлявая рыба из рук неопытного ловца.

Лоб покрылся потом. Солнце всё ещё жарило, слепило глаза, заставляя щуриться. Кассандра отстегнула плащ и бросила его к остальным вещам. Трава, местами вымахавшая по пояс, колола ноги. Жалила крапива. Из перекошенных окон пялилась тьма. Из мест, где лопнуло и осыпалось стекло, веяло затхлостью и холодом.

– Чтоб тебя! – в сердцах ругнулась Кассандра, вновь прикладывая к дому ладони, мелкие царапины на них неприятно ныли.

«Королева не может решить такую простую задачу!» – поддела она себя голосом гувернантки и тут же исправилась, горько скривившись. – Бывшая королева». Нараставшее внутри раздражение заставило её идти быстрее, и пусть выщербины оставляли ещё больше порезов на руках, в её чёрных, как бездна, глазах плескался гнев. Она злилась. Злилась, что такая малость, как чьи-то защитные чары, не позволяет ей приступить наконец к ритуалу, злилась, что тратит впустую время и не может использовать магию так, как привыкла, злилась, что редкие сомнения всё ещё прокрадывались в голову, прося поискать другой путь. «Что, если есть другое решение? – шептал внутренний голос. – Что, если он не вспомнит тебя?»

Кассандра так ускорилась, что не заметила, как завершила очередной круг. И лишь остановившись перед дверью, едва не стукнула по ней кулаками. Дверь приветливо манила небольшой щелью, приглашая сделать шаг вперёд, войти в услужливо разинутую пасть, ставшую ловушкой для прежних визитёров. Впрочем, пока было непонятно, кого именно прогонял дом и как работали чары. Гневно блеснув глазами ещё раз, Кассандра сделала над собой усилие, заставила себя выдохнуть и задуматься.

Не спеша, она прошла в сад, разглядывая цветущие деревья, угадывая очертания давно заросших и разрушенных клумб – с прогнившими подпорками и покосившимися стойками, с расколотыми где-то надвое, а где-то и на множество черепков горшками. С колодцем, согретым солнцем, который также, как и забор, ласково обвил плющ.

Кассандра опустилась на корточки. На влажном кусочке земли ясно виднелся отпечаток босой детской стопы. Только у детей не бывает таких когтей. Длинные глубокие борозды не меньше медвежьих. В образовавшихся ямках-прорезях собралась дождевая вода.

Кассандра прикоснулась к земле, пытаясь вычислить, насколько след свежий. Впрочем, ответ был очевиден. Чьё-то присутствие здесь ощущалось всё это время. Она обвела взглядом окрестности, но сад казался тихим, райским уголком, почему-то брошенным своим хранителем.

Отогнав ненужные мысли, Кассандра вернулась к дому и села прямо на крыльцо. Солнце разогрело его так, что сидеть было приятно. Ладони легли на те же камни, из которых были выложены стены, и Кассандра почувствовала пульсацию. Тут же, подавив вспыхнувшую внутри радость, она попыталась мысленно схватить невидимые нити. Здесь, у земли, они были куда ощутимее, толще, словно корни, уходящие глубоко под землю. Но тщетно, руки ловили пустоту, а нити будто дразнились. Они ускользали раз за разом, мазнув по пальцам змеиными хвостами.

Кассандра сидела, прикрыв глаза. Она представила, что ловит рыбу, осторожную, не привыкшую к шуму и резким движениям. «Не спугни», – говорила она себе, как когда-то ей шептала няня, и они, застывшие в тени парка, смотрели на маленького единорога – белого, словно облако с розовой гривой, что пришёл испить воды из оставленной ими чаши.

Когда Кассандра совершенно успокоилась, и её сердце замедлилось, а дыхание стало размеренным, нечто ощутимое, словно плеть, но невидимое, само легло в её руку. Она схватилась за этот корень и потянула его на себя, выдирая из земли, пытаясь найти его конец. Она шла, ведомая своей находкой, ощущая под ногами множество толстых, как гигантские черви, нитей. Спутанной сетью они пронизывали всё вокруг. И Кассандра должна была найти, куда они ведут, с чем переплелись так сильно, что стали одним целым.

Это был плющ. Он питал защиту. К нему вели невидимые нити. Они вросли в корни и стали их продолжением. Всё просто! Свободной рукой Кассандра вытерла пот со лба. Осталось лишь перерезать главные потоки – уничтожить несколько самых сильных лоз. Навскидку их было около семи, может, чуть больше. Толстые, как канаты, и бесконечно длинные, они уходили под землю и подключались к дому снизу. Неудивительно, что найти их было так сложно.

Удерживая одну из нитей, Кассандра вынула из мешка с покупками ритуальный нож, что приобрела в лавке мадам Илиссы, и пошла на ощупь к густой тёмно-зелёной изгороди. Листья плюща были крупными, пятиконечными, они по-кошачьи ластились к руке. Тянулись, чтобы погладить, прикоснуться к её запястью, обнимали, словно крохотные зелёные ручки.

Стараясь не думать об этом, Кассандра схватила стебель и полоснула по нему остриём так, как если бы это была чья-то шея. Нож застрял в древесине, превратив процесс отсечения в маленькую пытку. Пришлось пилить, истязать стебель, и маленькие листочки дрожали, другие же выпустили крохотные коготки. Они впивались в пальцы, кололи нежную кожу, царапались. Вся изгородь шевелилась, как если бы ветер поднял волну.

– Прости, – прошептала Кассандра, когда цель была достигнута.

Разрезанный надвое стебель казался порванной верёвкой. Невидимая плеть в руке уменьшалась, таяла, связь исчезала. Безжизненно повисли погибшие листья, возмущённо щетинились остальные. И чей-то взгляд прожигал. Кассандра ощущала его между лопаток. Она оглянулась.

Никого. Всё так же безлюдно и тихо, если не считать разволновавшегося, трепещущего в панике плюща.

Чтобы уничтожить другие лозы, пришлось углубиться в сад. Кассандра старалась делать всё быстро, и к пятому разу её движения стали более уверенными и чёткими, растение страдало куда меньше, но защищалось всё так же отчаянно, вгоняя под кожу убийцы множество мелких заноз.

Кассандра морщилась. Её руки и так настрадались сегодня. Одна заноза оказалась особенно крупной, куда меньшей, чем шип розы, но не менее болезненной. Кассандра прижала руку к губам, когда позади промелькнула неясная тень. Это длилось всего мгновение. Двигалась она, кто бы то ни был, совершенно бесшумно. Кассандра, выставив нож, застыла, изучая пространство вокруг. Ничто не выдавало чужого присутствия. И всё же Кассандра знала: не показалось.

Кто-то был здесь, тяжело, но почти беззвучно дыша. Кассандра чувствовала колыхание воздуха и чужой страх.

Очередная нить, словно поводок, вела её дальше. Под ногами хрустели кости птиц, попадаясь всё чаще. Кассандра прошла к облюбованному плющом уличному умывальнику, который не заметила раньше, настолько он зарос. Большая каменная чаша была полна дождевой воды и перьев, в листьях ярко блеснул луч света.

Кассандра протянула руку, в которой был зажат нож, чтобы раздвинуть ветви, и поняла, что там скрывается зеркало. Оно давно потрескалось, некоторые куски выпали, оставив на своих местах зиять уродливые дыры. С минуту бывшая королева рассматривала себя – её лицо выглядело немного уставшим, а затем чуть отступила в сторону.

Всего на мгновение в зеркальных кусочках отразились большие бледно-жёлтые глаза. И тварь набросилась сзади, поняв, что её обнаружили.

Несмотря на секундное преимущество – в осколках зеркала мелькнула ощерившаяся уродливая пасть, тварь напала неожиданно – её движения были слишком быстрыми. Кассандра ощутила лёгкое дребезжание воздуха позади, словно плеч коснулось дыхание зверя, и дёрнулась, рассекая пространство ножом там, где по её расчетам должна была быть серая голова. Промахнулась.

Рассмотреть тварь лучше Кассандра не успела. Существо исчезло так же внезапно, как появилось, не оставив после себя даже примятой травы. Невольно попятившись и прощупывая глазами периметр, Кассандра сделала несколько шагов назад и прижалась к умывальнику, чтобы защитить спину. Зря. Она оказалась в тени дерева, но поняла это слишком поздно – большая одичавшая груша закрывала солнце, неся прохладу и опасность. Тварь набросилась сверху.

Кассандра упала, чудом не напоровшись на собственный нож и выронив его, а тварь впилась ей в волосы, длинные когти вонзились в кожу, разрывая плотную ткань сарафана ниже лопаток.

Не сдержав стон, переросший в наполненный гневом рык, Кассандра приподнялась, благо чудовище оказалось не слишком тяжёлым, и снесла его сильным ударом локтя.

Резкий визг оглушил на мгновение и превратился в надрывный жалкий скулёж, словно псину пнули в живот и ту скрутило от неимоверной боли, пронзающей тело насквозь. Тварь подскочила и рванула в кусты, а Кассандра успела увидеть бледное, прикрытое лишь старым сальным тряпьём, тельце – чуть сгорбленное, с редким белёсым пушком и ещё более редкими очень длинными волосинами на голове неправильной формы. Казалось, череп специально сплюснули. Руки твари доставали до земли, ноги короткие, за плечами отростки, как неразвитые птичьи крылья. На оскаленной морде короткий нос с большими ноздрями, широкий, полный тупых зубов рот и огромные бледно-жёлтые глаза, круглые, почти как у болотной изморози.

«Что это за порождение Тьмы?» – память так и не нашла ответа, но сам вопрос отозвался холодом внутри, родившись где-то в желудке и добежав до кончиков волос.

Не сводя глаз с куста, Кассандра осторожно подняла нож. Она чувствовала страх напавшей на неё бестии, чувствовала, что та лишь защищает своё жилище. Если наложенные чары исчезнут и в доме появятся люди, прятаться будет негде. Хорошо, если монстру удастся бежать, но, скорее всего, люди его убьют. Выкинут полуживое тельце на поругание детям, чтобы те, привязав к тонкой шее верёвку, протянули его по всему городу, смеясь и раззадоривая бездомных собак. А те будут рвать мёртвую тушку, отгрызая куски от икр, давясь ими и бросаясь друг на друга, отстаивая своё право есть досыта.

Спина саднила. Кассандра пощупала места порезов, с сарафана свисали лоскуты, а раны горели. Кровь на кончиках пальцев заставила её скривиться…

Мёртвая тишина вновь овладела этим местом. Медленно, походкой кошки, Кассандра приблизилась к плющу, обвившему умывальник, нащупала нужную лозу. Листья били её по рукам, уклоняясь от лезвия, раздвигаясь в испуге при его приближении.

Полоснув по стеблю, Кассандра тут же с разворота ударила наотмашь рукой. Попала. Напавшая сзади тварь рухнула в траву и заверещала, отползая. Кассандра не дала ей возможности встать. Наступив на хилую бледную грудь ногой, так что хрустнули кости, она замахнулась. Перерезать шею оказалось проще, чем стебель.

Бледные жёлтые глаза погасли, опустели. Обмякли руки, пытающиеся защититься и схватившие Кассандру за подол, разжались пальцы.

Отступив, с минуту Кассандра смотрела на чудовище. Сейчас оно не казалось таким жутким, как когда нападало, наоборот. Существо походило на измождённого голодом трёхлетнего ребёнка. Ребёнка, над которым провели жестокий эксперимент и который зачем-то пережил своего мучителя.

Лишь оказавшись в доме, Кассандра осознала, насколько ошиблась. Чары ещё пульсировали в стенах, но ослабевали и истончались так стремительно, что их воздействия можно было не опасаться. В глаза бросились следы пребывания бродяг, не удосужившихся даже убрать за собой нечистоты. Впрочем, как знать, быть может, бежать из этого места им пришлось так быстро, что было не до таких мелочей. Веранда, служившая кухней, переходила в большую комнату, та, в свою очередь, вела ещё в три, одна из которых оказалась детской. Кассандра замерла у кроватки, грязное одеяло было наскоро откинуто и ещё хранило тепло маленького тела.

«Не чудовище. Он не чудовище», – пронеслось в голове и где-то в районе груди стало больно, словно сердце заменили куском льда. Догадки рождались одна за другой, по мере того как глаза находили подтверждения.

Когда ведьму арестовали, скорее всего, не здесь, никто не знал, что у неё есть ребёнок. Быть может, он был рождён с уродством и она его скрывала или скрывала его просто так, зная, что такой день может настать. Её забрали, а он остался. Маленький, несмышлёный. Он, может, даже слышал, как уводят мать, но успел спрятаться, притаился в тайнике или, наоборот, бежал вслед, да страже не было до него дела. Дали по голове, чтобы не мешал.

Когда сознание прояснилось и он очнулся, дом был пуст. Никто не приходил, шли дни. Мать не возвращалась, а он хотел есть и пить. Он нашёл её зелья. Пузырьками разных размеров были уставлены стеллажи. Он стал открывать их и пить все подряд, без разбору. Он выпил их все – все, до каких мог дотянуться. И тогда страшные метаморфозы остановили его рост и сделали уродцем. Он превратился в чудовище.

Что дальше? Должно быть, он являлся непрошеным гостям ночью, когда шёл спать в свою кроватку, и те, захлёбываясь ужасом, убегали, ломая себе ноги и шеи в темноте, спотыкаясь о проснувшиеся корни плюща.

Картинки перед глазами вырисовывались до того чёткими, что Кассандра невольно побледнела. Она нашла и битые мензурки. Шла по стеклу и подбирала уцелевшие горлышки, все они были без пробок. Он выпил всё сам. Никто не принуждал его. Он просто не понимал, что делает. Кассандра нашла и старый запылившийся портрет в детской, упав со стены, он завалился за комод. Она не решилась протереть пыль, чтобы взглянуть в его лицо. Не хотела, чтобы он потом снился, а мысли возвращали в этот дом, превращаясь в кошмары.

Пальцы дрожали, а на душе было мерзко. «Пусть боги примут тебя, дитя», – прошептала она, глянув в сад из окна. Где-то там лежало бездыханное тельце, нашедшее сегодня покой.

Солнце начинало садиться, напомнив Кассандре, что не время разгадывать тайны прошлого, не время сожалеть о том, что невозможно исправить, она должна идти к своей цели. Вернуть Кенрика. Дать им второй шанс! Его жизнь стоит тысячи других жизней. Пусть все умрут, а он будет жить! Она готова отдать всё, что у неё есть, за то лишь, чтобы он снова ходил по земле, дышал и улыбался ей, смотрел в глаза и, прикасаясь к щеке тёплой сильной рукой, дарил любовь и согревал душу. Мир был так пуст без него. Так безнадёжен. Они смогут всё изменить. Только вместе.

На подготовку к ритуалу ушло несколько часов. Пришлось вскрывать дощатый пол, благо местами он прогнил и гвозди вынимались легко. Ей нужен был доступ к земле. Несмотря на эти сложности, Кассандра не решилась проводить ритуал в саду, не чувствуя там себя в безопасности. Шум и пламя свечей могли привлечь ненужное внимание. И это был бы неоправданный риск.

Ещё какое-то время она потратила на то, чтобы похоронить под грушей чужое дитя, сбросив его в только что вырытую яму ногой. Она старалась не смотреть, как грубые комья ложатся на бледное лицо с приоткрытым широким ртом. И остановилась лишь, когда под очередным слоем земли исчезла детская ручонка, ничем не отличающаяся от человеческой.

Воткнув лопату в землю, Кассандра с вызовом посмотрела ввысь. Сквозь потемневшие листья совершенно безмолвно за ней сверху наблюдало небо, расплескав над разномастными крышами багряные краски.

Укрывшись в доме, Кассандра провела взглядом по разобранному полу и бережно разложенным костям в центре ямы. Она прикрыла их пыльной, но всё ещё белой, пропахшей затхлостью простынёй. Свечи уже стояли на местах, зелья остывали, ожидая своего часа, все нужные знаки начерчены. Трава, чей дым служит ловушкой для душ, подготовлена – туго связанные пучки напоминали маленькие факелы. Всё готово. Назад дороги нет. Кассандра сглотнула застрявший в горле ком и, подхватив с пола плащ – нечего пугать народ разодранной спиной – направилась к выходу. Всё готово. Почти. Осталось только найти жертву.

Она вышла на улицу, аккуратно прикрыв за собой высокие врата, обвитые плющом. К счастью и вопреки её опасениям, они даже не скрипнули. Сейчас звуки праздника доносились отчётливее. Бой барабанов странно отзывался в висках. Должно быть к ночи представлений стало больше. Это хорошо – основная масса зевак там, а значит, никто не станет помехой. Только бы мадам Илисса по-прежнему охраняла свой магазин.