Нефритовая лоза. Исчезнувшая

Без криков во сне.

Без тьмы, режущей изнутри.

Я проснулась не от того липкого ужаса, который так часто выдирал меня из сна, а от мягкого, почти странного ощущения тепла – словно тело ещё помнило объятие, которого на самом деле не было. Я какое-то время просто лежала, глядя в потолок, слушая, как тихо тикают часы на тумбочке, и пыталась понять, что именно меня разбудило.

И вспыхнуло.

Не картинкой – ощущением.

Руки. Мужские. Тёплые, крепкие, сжимающие талию. Тяжесть сильного тела за спиной. Медленное, спокойное дыхание у шеи. Та самая уверенность в этом объятии, когда внутри становится так спокойно, что кажется: можно перестать держать мир на плечах, он сам как-нибудь справится.

Я зажмурилась и тихо, почти смешливо выдохнула.

Сон.

Это был всего лишь сон.

Но впервые с тех пор, как я очнулась после комы, он не был кошмаром. Не было ни крика, ни удара, ни того обрывочного ужаса, от которого сердце уходило в пятки. Только тепло. Только руки. Только ощущение, что меня держат так, словно я – что-то важное.

– Прекрасно, – пробормотала я, переворачиваясь на бок. – Теперь ещё и это.

Встала не сразу. Посидела на краю кровати, опустив ноги на холодный пол, и улыбнулась самой себе – чуть иронично.

Неужели это всё… из-за него?

Мужчина в идеально сидящем костюме, с тем самым взглядом, от которого у меня дрожали пальцы. Мужчина, которого я знаю… как его зовут. Как звучит его голос. Как смотрят его глаза. Как ложится его рукопожатие на кожу. И всё.

Одна короткая встреча. Пятно от кофе. Пара фраз.

И мой мозг уже дорисовал остальное.

– Алиса, тебе определённо не хватает мужчины, – вздохнула я, поднимаясь. – Раз уж твоя психика выдала такое после тридцати секунд разговора.

Пока я стояла под душем, тёплая вода стекала по коже, а мысли упрямо возвращались к тому, как он сказал моё имя. Как держал мою руку чуть дольше, чем нужно. Как смотрел – не просто на меня, а словно внутрь.

Я поймала себя на том, что повторяю про себя: «Арид» – и тут же поморщилась.

Нет.

Остановись.

Это просто мужчина. Очень видный мужчина, да. Так, что даже Мария чуть не умерла эмоционально. Но всё равно – обычный человек. С костюмом, шармом и уверенностью. А то, что мне приснились чьи-то руки… ну, это не конкретно его руки. Это… просто мозг решил напомнить, что я не робот.

От этой мысли стало немного легче. И в то же время – страннее.

Я оделась чуть внимательнее, чем обычно – не специально, просто руки сами потянулись к платью, в котором я чувствовала себя женственнее: мягкая ткань, подчёркнутая талия, легкий, ненавязчивый вырез. Волосы собрала, но оставила пару прядей распущенными, чуть подчёркивая лицо.

Поймала своё отражение в зеркале в прихожей, задержалась на секунду и усмехнулась:

– А если я вообще больше никогда его не увижу? – тихо сказала я себе, качнув головой. – И кого я тут собираюсь впечатлять… цветы в магазине?

Мысль оказалась такой здравой, что я сама же над собой рассмеялась.

На кухне Вера оставила мне записку и контейнер с запеканкой – ей надо было в супермаркет и по делам. Я выпила кофе, надела лёгкую куртку и вышла из дома.

Утренний воздух был свежим, прохладным, но не колючим. Я шла по уже знакомому маршруту, слушая, как город просыпается. Филадельфия за эти месяцы стала не только декорацией, а чем-то вроде мягкого фона, на котором играла моя новая жизнь. Машины, перекличка сигналов, запах кофе из уличных точек, смех двух студенток позади, чей-то быстрый шаг – всё это было… правильным.

И где-то между одним кварталом и другим мысли снова вернулись к ночному сну.

Неужели это правда из-за него?

Из-за этого странного, властного мужского «я уже решил» и «это не последняя наша встреча»?

Я вспомнила, как его пальцы сомкнулись на моей ладони. Как под кожей пробежала горячая искра. Как внутри что-то откликнулось – слишком живо, слишком остро, как для человека, который два года не был в реальности.

Я вздохнула, покачав головой.

Конечно, на меня это подействовало.

Я не слепая. Не мёртвая. Не сделанная из льда.

Он был… красив.

Сильный.

Опасно спокойный.

И с таким взглядом, от которого, кажется, вянут не только цветы, но и чужие принципы.

И всё равно мысль о том, что после одной встречи мой мозг уже создаёт объятия во сне, показалась настолько абсурдной, что я невольно улыбнулась шире.

– Алиса, тебе пора серьёзно подумать о личной жизни, – пробормотала я вполголоса. – Иначе скоро будешь влюбляться в тех, кто просто спросил дорогу.

От этой фразы мне стало неожиданно легко. Смешно.

Я поймала себя на том, что иду чуть быстрее, что внутри стало светлее, что день кажется обещающим. Даже если я никогда его больше не увижу – эта встреча уже стала маленьким, странным, но тёплым толчком. Как напоминание: я живая женщина. Я всё ещё могу реагировать. Я всё ещё могу хотеть.

Когда до моего магазина осталось всего несколько шагов, я уже мысленно переключалась на список заказов на сегодня. Вспоминала, кто должен зайти, сколько свадебных композиций нужно подготовить к выходным, и думала о том, не заказать ли новые сорта эустомы.

Я повернула за угол – и передо мной открылась знакомая стеклянная витрина “Lily & Bloom”.

Сначала я просто увидела отражение улицы.

Потом – контуры букетов, аккуратно выставленных по периметру.

Потом – силуэт.

Чужой.

Мужской.

Я остановилась, не доходя до двери, и взглянула внимательнее сквозь стекло.

Он стоял у стойки, развёрнутый вполоборота, широкие плечи под тёмным пиджаком казались ещё массивнее в мягком световом пятне. Одна рука лежала на прилавке, другая – в кармане. Профиль – резкий, знакомый. Линия подбородка, скулы, тот самый аккуратный изгиб губ, который больше намёк, чем улыбка.

Арид.

Он был здесь. В моём магазине. Снова.

Сердце дёрнулось так резко, что воздух на секунду застрял в горле. Я не успела даже придумать, как нужно сейчас выглядеть, что сказать, как сделать вид, что мне всё равно. Единственное, на что меня хватило, – сделать вдох. И шагнуть к двери.

Когда я толкнула дверь магазина, меня сразу встретил привычный запах – свежих роз, влажной зелени, нотка эвкалипта. Обычно этот аромат мгновенно заземлял, возвращал в мой уютный, спокойный мир.

Но сегодня… он конкурировал с чем-то куда сильнее.

С взглядом.

Арид стоял у прилавка, будто пространство подстроилось под него само. Плечи под тёмным пиджаком казались ещё массивнее в мягком световом пятне. Одна рука лежала на поверхности – спокойно, уверенно. Другая – в кармане.

Профиль – резкий, знакомый.

Линия подбородка.

Скулы.

Тот самый аккуратный изгиб губ – больше намёк, чем улыбка.

Он поднял глаза.

На меня.

У меня дрогнули колени – так явно, что я едва не почувствовала собственный пульс в них.

Я выдавила дыхание, заставила себя сделать шаг вперёд.

– Арид… – голос предательски охрип. – Я… удивлена тебя видеть.

На его губах появилась та самая улыбка – едва заметная, чуть кривая, опасно спокойная. Улыбка мужчины, который знает, что его появление произведёт эффект.

И который этого не скрывает.

– Я же говорил, – произнёс он медленно, уверенно, – что это не последняя наша встреча.

Сердце сорвалось с ритма.

Мария где-то за стеллажами замерла, как маленький разведчик, но я не смотрела в её сторону. Мой мир сейчас ограничивался одним человеком.

Арид сделал шаг ко мне – не быстро, но так, что расстояние стало ощутимым.

Теплее. Теснее.

– Я пришёл, чтобы выполнить обещание, – сказал он спокойным, уверенным голосом. – Тот самый кофе, что я тебе должен.

Я моргнула.

– Сейчас? – спросила я почти шёпотом, не понимая – то ли мне страшно, то ли слишком… волнительно.

– Если ты свободна, да, – произнёс он. – Но если нет… – его голос стал чуть ниже, – я могу зайти вечером.

Я почувствовала, как что-то внутри сжалось. Я почти не знала этого мужчину. Двадцать минут разговора. Случайная встреча. Пара взглядов.

И при этом… он словно держал меня уже в руках.

Я опустила глаза, пытаясь собраться.

– У меня много заказов, – тихо сказала я, чуть сжав пальцы, словно это простое движение могло придать словам вес. – Я… сегодня загружена.

Фраза прозвучала ровно, почти деловито, но внутри она была хрупкой, наспех собранной из необходимости отступить.

Его улыбка стала глубже – не шире, а именно глубже, как если бы он понял больше, чем я сказала вслух.

Не обиделся.

Не отступил.

Он посмотрел на меня так, будто видел насквозь.

– Тогда вечером, – спокойно произнёс он. – Я зайду за тобой.

– Вечером… – повторила я глухо, потому что мысли путались, как ленты в ветре. – Я не знаю…

– Алиса, – он слегка наклонил голову, и его взгляд стал теплее, но по-мужски настойчивым. – Это всего лишь кофе.

Пауза.

– Ну… максимум ужин – сказал он с лёгким, едва слышным смешком, который всё равно резанул меня током.

Он шутил.

Но в этой шутке уже чувствовалась стальная линия решения – та самая, которую не произносят вслух, потому что она и так понятна.

Я поймала себя на том, что улыбаюсь – чуть, нерешительно, но искренне.

Да. Может быть, пора.

Пора перестать бояться всего вокруг. Пора хотя бы попытаться вернуть себе что-то… человеческое. Женское. Живое.

Пора жить.

Я подняла взгляд.

– Хорошо, – сказала я тихо. – Вечером… да. Я согласна.

Арид не двинулся.

Не улыбнулся широко.

Он просто смотрел – так, что по коже пробежало тепло.

– Во сколько ты будешь свободна? – спросил он.

– В семь, – прошептала я. – Думаю… к семи закончу.

– Значит, в семь, – подтвердил он, как решение, которое уже выполнено. – Я заеду за тобой.

– Я буду ждать, – сказала я, и голос дрогнул легче воздуха.

Он приблизился ещё на полшага – настолько, что я почувствовала его запах: холодный, мужской, насыщенный.

Его взгляд мягко скользнул по моим глазам, задержался на губах, потом снова поднялся.

И он произнёс тихо, так близко, что это прозвучало почти интимно:

– Я буду ждать сильнее.

Эта фраза прошла по моей коже горячей волной.

Он посмотрел на меня последний раз – длинно, в упор, как мужчина, который уже всё для себя решил, – развернулся и вышел.

Дверь тихо закрылась.

А я всё ещё стояла на месте, чувствуя, как сердце выбивает новый, незнакомый ритм:

Семь часов.

Он придёт.

За мной.

Эта мысль сидела внутри, как вибрация под кожей – тихая, но отчётливая, сердце уже заранее подстраивалось под новый ритм. Я стояла у рабочего стола, пытаясь собраться, когда сзади раздался резкий вздох-писк Марии – настолько громкий, что я едва не уронила ленту.

– О. Боже. ДА! – она схватилась за голову, словно увидела чудо. – Ты ЭТО сделала! Ты реально это сделала! Ты согласилась на ужин с мужчиной… – она подняла палец вверх, – и не просто мужчиной… а с таким мужчиною, что мои колени дрожат просто от воспоминаний о его голосе!

Я медленно обернулась.

– Мария… это всего лишь одна встреча.

– С этого, дорогуша, всё и начинается, – она подалась вперёд, как заговорщица. – Сначала кофе… потом ужин… потом страсть… потом секс, такой, что стены будут дрожать…

– Мария! – я подавилась воздухом, чувствуя, как щеки вспыхнули.

Она расхохоталась, довольная собой до неприличия.

– Ну что? Я только озвучила то, что вселенная уже запланировала! – Она покачала головой, хлопнув ладонями по стойке. – Ты даже не видишь, как ты светишься сейчас. Как если бы кто-то включил дополнительный светильник внутри тебя.

Я попыталась сдержать улыбку, но она всё равно прорвалась – тихая, настоящая.

– Хватит романтизировать, – выдохнула я, пытаясь вернуть голосу строгость, которой у меня уже не было. – Давай работать.

Мария одарила меня мягким, неожиданно тёплым взглядом.

– Я правда рада за тебя, Алиса. – Она сказала это без своего привычного пафоса, почти серьёзно. – Искренне. Знаешь… мне хочется верить, что он может оказаться тем самым. А если нет – пусть хотя бы станет тем, кто напомнит тебе, что ты живая. И что ты имеешь право на счастье. На интерес. На… тепло.

Моё сердце сделало тихий, тёплый толчок.

Я сглотнула и отвела взгляд, снова беря в руки стебель лилии.

– Давай работать, – повторила я чуть тише. – Иначе я точно с ума сойду до семи.

Мария улыбнулась так, словно знала больше, чем говорит.

И мы обе вернулись к делам…

Но внутри меня уже жило другое ожидание.

Вечер подкрался почти незаметно – стрелка часов тянулась к семи, а Мария собиралась так, словно готовилась к отъезду в другую страну.

– Всё, Алиса, я пошла! – она бросила в сумку планшет и накинула куртку. – И желаю тебе… всего. ВСЕ-ГО. От неприлично вкусного ужина до жаркого секса, чтоб ты завтра пришла и даже на розы смотреть не смогла!

– Мария! – я чуть не подавилась воздухом, но смех всё равно прорвался наружу. – Иди уже домой!

– Да-да, ухожу! – она счастливо засияла. – Но если он окажется скучным – я официально буду разочарована во вселенной!

Я смеялась, махнула ей рукой, и дверь закрылась.

Тишина сразу стала слишком густой.

И я осталась одна.

Со своими мыслями.

Со своим волнением.

С этим странным, горячим, тихим ожиданием под кожей – плотным, сосредоточенным, будто оно не возникло, а всегда было во мне и просто проснулось. Оно не требовало действий и не просилось наружу, лишь удерживало изнутри, собирая тело в одну точку, заставляя дыхание идти медленнее, глубже.

Я прислонилась к рабочему столу и закрыла глаза, позволяя этому ощущению быть. Не анализировала. Не останавливала.

Первое свидание.

Первое за всё время, что я живу в Филадельфии.

Мужчины были – заходили, смотрели, улыбались, оставляли визитки, делали намёки, иногда слишком прямые, иногда слишком аккуратные. Но ни один из них не проходил сквозь меня так.

Ни один не заставлял тело реагировать раньше мыслей.

Так быстро.

Так глубоко.

Казалось, где-то внутри меня жила часть, замёрзшая на годы…

И чёрт бы её побрал, но Арид заставил её проснуться за секунду.

Я приглушила свет, убрала последние стебли, аккуратно подрезала свежие розы, чтобы они пережили ночь. Движения были точными, выверенными до миллиметра – теми самыми, которые я выполняла сотни раз и которые не требовали участия мыслей.

Руки работали автоматически, а сердце – нет.

Оно сбивалось с ритма, отдавалось в висках, билось слишком громко, будто пыталось достучаться до меня сквозь привычную тишину магазина. Словно предупреждало, что за внешним спокойствием скрывается нечто другое – то, что нельзя игнорировать.

Я взглянула на часы.

6:58.

Выдохнула, ощущая, как напряжение медленно сходит с плеч, но не исчезает до конца, а просто отступает глубже – туда, где его труднее заметить.

Зачем я так переживаю, если вокруг всё выглядит спокойно и ничто не указывает на опасность?

Это просто ужин.

Просто кофе.

Просто мужчина.

Мужчина, чей голос всё ещё удерживается в памяти, отдаваясь странным, трудноуловимым напряжением вдоль спины.

Мужчина, чьи руки снились мне ночью.

Я потянулась к выключателю.

В этот момент перед магазином тихо остановилась машина – без резкого звука, без суеты.

И не просто машина.

Шикарная. Чёрная. Гладкая линия кузова. Тот тип автомобилей, которые не покупают случайно.

Я замерла у окна.

И смотрела.

Дверь открылась без звука, и он вышел – не спеша, уверенно, так, словно пространство уже заранее расступилось перед ним. Движение было выверенным, спокойным, лишённым суеты, и в этом спокойствии чувствовалась власть. Костюм темнее вечернего неба подчёркивал чёткие линии фигуры, широкие плечи держали осанку человека, который привык входить первым и уходить последним. Его шаг был ровным, сильным, точным – не демонстративным, но таким, который невозможно не заметить. Он поднял глаза на витрину, и когда взгляд встретился с моим, всё внутри отозвалось жаром, будто за спиной одновременно вспыхнули десятки роз, наполняя воздух напряжением, от которого стало трудно дышать.

Господи.

Да, наверное, у него отличная работа… Хорошая.

Очень.

Только такой мужчина может позволить себе такую машину.

Но деньги меня никогда не волновали.

Наоборот.

Опыт учил: люди, у которых слишком много возможностей, редко бывают добрыми, потому что им не нужно быть мягкими, чтобы получать желаемое.

И я тихо подумала:

Пожалуйста… пусть он не из них.

Он вошёл в магазин.

Тихий звон колокольчика дрогнул в воздухе.

Я обернулась к нему полностью.

– Привет… – сказала я, делая усилие, чтобы голос прозвучал ровно и не выдал паузу дольше необходимого.

Уголок его губ чуть поднялся.

– Ты готова? – спросил он так, будто знал ответ заранее.

– Да… – я сглотнула. – А куда мы… пойдём пить кофе?

– Поедем. – Он сделал шаг ближе. – Я знаю одно тихое место. Хороший ресторан. Там готовят отлично, и кофе у них… правильный.

Я неосознанно напряглась – всего на миг. Плечи едва заметно ушли назад, пальцы сжались, дыхание стало короче. Я сама не успела это отследить, но он – да. Его взгляд задержался ровно на секунду дольше, чем раньше, шаг замедлился, а корпус чуть повернулся ко мне, перекрывая пространство. Он ничего не сказал сразу – просто заметил. Принял. И дал понять, что контроль всё ещё у него.

И добавил мягче:

– Не бойся. Это недалеко. Десять минут езды.

Я кивнула.

– Хорошо… тогда… да.

– Тогда пойдём, – сказал он так спокойно, вечер уже принадлежал ему. – Я жду тебя.

Я выключила свет, прошла к двери.

Он придержал её для меня – лёгким, но властным жестом.

Я закрыла магазин на ключ, спрятала его в сумку.

Он подошёл к машине, открыл передо мной дверь.

Держал её, пока я не села.

Я остановилась на секунду.

Посмотрела на его профиль.

На чёткую линию челюсти, на спокойную, собранную посадку головы, на плечи, которые не двигались лишний раз – словно всё в нём было уже решено заранее.

Даже в пол-оборота он выглядел так, как выглядят мужчины, привыкшие контролировать пространство вокруг себя. Не демонстративно – естественно.

Сила исходила от него даже в мелочах: в том, как он держал дверь, как стоял, как ждал – не подгоняя и не сомневаясь, что я сяду.

И это спокойствие пугало сильнее, чем любая резкость.

Не будь трусихой, – сказала я себе, собирая остатки самообладания.

Я села внутрь.

Он закрыл дверь.

Обошёл машину.

Сел рядом.

И в этот момент я поняла – мой вечер уже никогда не будет таким, как раньше.

Я ещё не знала, чем он закончится, но чувствовала это телом: в напряжённом дыхании, в слишком остром внимании к каждому движению, к каждой секунде.

Ресторан был не громким и не пафосным – наоборот.

Тихий, с мягким, рассеянным светом, который не бил в глаза, а ложился на столы ровно и спокойно. В воздухе чувствовался лёгкий запах свежего хлеба и розмарина – не навязчивый, едва уловимый, создающий ощущение уюта, а не показной роскоши. Разговоры вокруг были приглушёнными, словно здесь инстинктивно говорили тише, чем где бы то ни было.

Это было то место, куда не приводят кого-то случайного.

И не приводят «для эффекта».

Арид держал дверь передо мной так, что это выглядело естественно, oн словно привык защищать пространство вокруг женщины, которую ведёт.

Он не торопился.

Не оглядывался.

И в каждом его движении чувствовалась уверенность человека, который знает – он контролирует ситуацию.

Мы прошли к столику у окна, где свет падал мягкими полосами на белую скатерть.

Он подвинул мне стул – без лишнего жеста галантности, просто… правильно.

Я села.

– Закажешь что-то? – спросил он спокойно.

– Только кофе, – мягко ответила я после короткой паузы. – Спасибо.

– Уверена? После работы нужен ужин. – Он посмотрел на меня так, что спорить стало сложно.

Не строго.

Не давя.

Но вот это его «я сказал» чувствовалось в каждом слове.

– Хорошо, – выдохнула я после короткой паузы. – Лёгкий.

Он удовлетворённо кивнул и позвал официанта.

Мне принесли пасту и кофе, поставив тарелку и чашку передо мной. Ему – мясо и бокал красного.

– Вино? – предложил он.

– Нет… спасибо. Я чуть улыбнулась, коротко, сдержанно, и едва заметно качнула головой. Ладонь легла на край стола, словно фиксируя решение. – Не сегодня.

– Как скажешь.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Он не спешил отводить взгляд, не заполнял паузу словами. Просто держал её. Я сделала глоток кофе, больше для того, чтобы занять руки, чем потому, что хотела пить. Чашка тихо коснулась блюдца. Сердце билось ровно, но слишком отчётливо. Это молчание не давило – оно прощупывало, медленно, внимательно, как проверяют глубину перед шагом вперёд.

Он слегка наклонился вперёд, локтем касаясь стола.

– Расскажи о себе, Алиса.

– Вы… ты и так уже знаешь многое. Цветы – это моя жизнь. Цветочный магазин – всё, что мне нужно. А живу я с тётей.

– С тётей? – Он поднял бровь. – Почему?

Я чуть напряглась, но не так сильно, как боялась.

С ним почему-то было проще говорить.

– Мама умерла очень давно… – сказала я мягко. – А папа… живёт далеко. И тётя одна. Я не могу её оставить.

Он смотрел внимательно.

Тихо.

Без жалости – и за это внутри у меня всё расслабилось.

– Понимаю, – сказал он коротко. – Семья – это то, что не оставляют.

Что-то тёплое проскользнуло по его голосу – почти незаметно, но я почувствовала.

Я уже дышала ровнее.

Руки перестали дрожать, движения выровнялись и стали точнее.

Сердце больше не прыгало в горло.

И я сама решилась спросить:

– А ты? Чем занимаешься?

Он откинулся чуть назад, медленно, уверенно.

– Работаю в ФБР.

Я замерла.

– В… ФБР?

Слова вышли медленнее, чем мысль. Я замерла, так и не донеся чашку до губ, пальцы на мгновение потеряли тепло. Внутри что-то щёлкнуло – резко, настороженно.

– Да, – уголок губ чуть поднялся. – Удивлена?

– Немного… – я не смогла скрыть улыбку. – Ты совсем не похож на… ну…

– На агента? – подсказал он.

– Да.

Он тихо рассмеялся – низко, коротко, очень приятно.

– Надеюсь, ты не какая-нибудь преступница, скрывающаяся под другим именем? – сказал он с совершенно серьёзным лицом.

У меня сердце резко подпрыгнуло.

Имя.

Документы.

Фамилия.

Вся наша легенда.

Я замерла всего на секунду, движение почти неразличимое, но этого оказалось достаточно – он это заметил.

И рассмеялся снова – мягче, теплее.

– Шучу, Алиса. – Он покачал головой. – Расслабься. Я просто проверяю твою реакцию.

Я медленно выдохнула.

Он смотрел на меня по-другому.

Не как в магазине.

Не как на женщину, которая ему понравилась.

А как на человека, который ему становится… интересен.

– Ты серьёзный, – сказала я тихо, не отводя взгляда. Пауза повисла между нами, короткая, живая. – Но иногда… лёгкий.

Я едва заметно пожала плечами, словно признавая это вслух впервые. В уголках губ задержалась осторожная улыбка – не вызов и не флирт, а констатация.

– Я такой. Только для тех, кто мне нравится.

Тепло от его слов разлилось по груди, и я почти неосознанно улыбнулась.

Пальцы слегка скользнули по ручке кружки, словно нужно было за что-то ухватиться, чтобы не потерять равновесие.

Я сделала глубокий вдох, а затем – решилась спросить:

– А твоя семья? Ты говорил… что семья – это то, что не оставляют. Значит… у тебя она есть?

Едва заметная тень скользнула по его лицу.

Он выпрямился, но не закрылся – скорее, просто стал чуть тише.

– Нет, – сказал он спокойно. – Я не знал своих родителей. Вообще. Я вырос в детском доме.

Я замерла.

Это был не тот ответ, который я ожидала.

Не про родителей в другом городе, не про разводы, не про строгую мать или далёкого отца.

А совсем другой – холодный, обжигающе честный.

– Прости, – выдохнула я. – Я не знала.

Это прозвучало почти шёпотом.

– Это… тяжело. Быть одному. В этом мире.

Он слегка качнул головой.

– Не надо сочувствия, Алиса. – Его голос был мягким, но точным. – Это не то, о чём я думаю. Уже много лет. Жизнь – она такая, какая есть. И я выбрал свою.

Я смотрела на него и вдруг увидела в нём то, что раньше только ощущала: силу.

твердость, и одиночество – настолько глубокое, что человек сам научился его не замечать.

– Но ты… – я попыталась подобрать слова. – Добился многого. Намного больше, чем… многие.

Он чуть улыбнулся – коротко, почти без движения губ.