Нефритовая лоза. Исчезнувшая

Я замерла у окна.

И смотрела.

Дверь открылась.

И он вышел.

Не спеша.

Уверенно.

Как будто вечер был его сценой, и он только что сделал первый шаг под прожектор.

Костюм – темнее, чем днём.

Плечи – широкие, правильные.

Шаг – ровный, сильный, точно выверенный.

Он поднял глаза на витрину.

На меня.

И этот взгляд…

Этот взгляд прошёл по мне жаром, как будто семья роз за моей спиной вспыхнула одновременно.

Господи.

Да, наверное, у него отличная работа…

Хорошая.

Очень.

Только такой мужчина может позволить себе такую машину.

Но деньги меня никогда не волновали.

Наоборот.

Опыт учил: люди, у которых слишком много возможностей, редко бывают добрыми.

И я тихо подумала:

Пожалуйста… пусть он не из них.

Он вошёл в магазин.

Тихий звон колокольчика дрогнул в воздухе.

Я обернулась к нему полностью.

– Привет… – сказала я, пытаясь держать голос ровным.

Уголок его губ чуть поднялся.

– Ты готова? – спросил он так, будто знал ответ заранее.

– Да… – я сглотнула. – А куда мы… пойдём пить кофе?

– Поедем. – Он сделал шаг ближе. – Я знаю одно тихое место. Хороший ресторан. Там готовят отлично, и кофе у них… правильный.

Я неосознанно напряглась – едва, но он увидел.

И добавил мягче:

– Не бойся. Это недалеко. Десять минут езды.

Я кивнула.

– Хорошо… тогда… да.

– Тогда пойдём, – сказал он так спокойно, будто вечер уже принадлежал ему. – Я жду тебя.

Я выключила свет, прошла к двери.

Он придержал её для меня – лёгким, но властным жестом.

Я закрыла магазин на ключ, спрятала его в сумку.

Он подошёл к машине, открыл передо мной дверь.

Держал её, пока я не села.

Я остановилась на секунду.

Посмотрела на его профиль.

На линию плеч.

На силу, которая исходила от него даже в мелочах.

И тихо сказала себе:

Не будь трусихой.

Я села внутрь.

Он закрыл дверь.

Обошёл машину.

Сел рядом.

И в этот момент я поняла – мой вечер уже никогда не будет таким, как раньше.

Ресторан был не громким и не пафосным – наоборот.

Тихий, с мягким светом, с лёгким запахом свежего хлеба и розмарина, с приглушёнными разговорами.

То место, куда приводят не кого-то…

а кого-то особенного.

Арид держал дверь передо мной так, что это выглядело естественно, будто он привык защищать пространство вокруг женщины, которую ведёт.

Он не торопился.

Не оглядывался.

И в каждом его движении чувствовалась уверенность человека, который знает – он контролирует ситуацию.

Мы прошли к столику у окна, где свет падал мягкими полосами на белую скатерть.

Он подвинул мне стул – без лишнего жеста галантности, просто… правильно.

Я села.

– Закажешь что-то? – спросил он спокойно.

– Только кофе, – мягко ответила я. – Спасибо.

– Уверена? После работы нужен ужин. – Он посмотрел на меня так, что спорить стало сложно.

Не строго.

Не давя.

Но вот это его «я сказал» чувствовалось в каждом слове.

– Хорошо, – выдохнула я. – Лёгкий.

Он удовлетворённо кивнул и позвал официанта.

Мне принесли пасту и кофе, ему – мясо и бокал красного.

– Вино? – предложил он.

– Нет… спасибо. – Я чуть улыбнулась. – Не сегодня.

– Как скажешь.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга.

Не напряжённо – скорее… ощущая.

Он слегка наклонился вперёд, локтем касаясь стола.

– Расскажи о себе, Алиса.

Я тихо рассмеялась.

– Вы… ты и так уже знаешь многое. Цветы – это моя жизнь. Цветочный магазин – всё, что мне нужно. А живу я с тётей.

– С тётей? – Он поднял бровь. – Почему?

Я чуть напряглась, но не так сильно, как боялась.

С ним почему-то было проще говорить.

– Мама умерла очень давно… – сказала я мягко. – А папа… живёт далеко. И тётя одна. Я не могу её оставить.

Он смотрел внимательно.

Тихо.

Без жалости – и за это внутри у меня всё расслабилось.

– Понимаю, – сказал он коротко. – Семья – это то, что не оставляют.

Что-то тёплое проскользнуло по его голосу – почти незаметно, но я почувствовала.

Я уже дышала ровнее.

Руки перестали дрожать.

Сердце больше не прыгало в горло.

И я сама решилась спросить:

– А ты? Чем занимаешься?

Он откинулся чуть назад, медленно, уверенно.

– Работаю в ФБР.

Я замерла.

– В… ФБР?

– Да, – уголок губ чуть поднялся. – Удивлена?

– Немного… – я не смогла скрыть улыбку. – Ты совсем не похож на… ну…

– На агента? – подсказал он.

– Да.

Он тихо рассмеялся – низко, коротко, очень приятно.

– Надеюсь, ты не какая-нибудь преступница, скрывающаяся под другим именем? – сказал он с совершенно серьёзным лицом.

У меня сердце резко подпрыгнуло.

Имя.

Документы.

Фамилия.

Вся наша легенда.

Я замерла всего на секунду, но он заметил.

И рассмеялся снова – мягче, теплее.

– Шучу, Алиса. – Он покачал головой. – Расслабься. Я просто проверяю твою реакцию.

Я медленно выдохнула.

Он смотрел на меня по-другому.

Не как в магазине.

Не как на женщину, которая ему понравилась.

А как на человека, который ему становится… интересен. Настояще.

– Ты серьёзный, – сказала я тихо. – Но иногда… лёгкий.

– Я такой. Только для тех, кто мне нравится.

Тепло от его слов разлилось по груди, и я почти неосознанно улыбнулась.

Пальцы слегка скользнули по ручке кружки, словно нужно было за что-то ухватиться, чтобы не потерять равновесие.

Я сделала глубокий вдох, а затем – решилась спросить:

– А твоя семья? Ты говорил… что семья – это то, что не оставляют. Значит… у тебя она есть?

Едва заметная тень скользнула по его лицу.

Он выпрямился, но не закрылся – скорее, просто стал чуть тише.

– Нет, – сказал он спокойно. – Я не знал своих родителей. Вообще. Я вырос в детском доме.

Я замерла.

Это был не тот ответ, который я ожидала.

Не про родителей в другом городе, не про разводы, не про строгую мать или далёкого отца.

А совсем другой – холодный, обжигающе честный.

– Прости, – выдохнула я. – Я не знала.

Это прозвучало почти шёпотом.

– Это… тяжело. Быть одному. В этом мире.

Он слегка качнул головой.

– Не надо сочувствия, Алиса. – Его голос был мягким, но точным. – Это не то, о чём я думаю. Уже много лет. Жизнь – она такая, какая есть. И я выбрал свою.

Я смотрела на него и вдруг увидела в нём то, что раньше только ощущала: силу.

твердость.

и одиночество – настолько глубокое, что человек сам научился его не замечать.

– Но ты… – я попыталась подобрать слова. – Добился многого. Намного больше, чем… многие.

Он чуть улыбнулся – коротко, почти без движения губ.

– Многие из детдома уходят в криминал, да? – сказал он, как будто подхватывая мою незакончённую мысль. – Такое случается. Часто. Но я… всегда хотел в органы.

– Почему? – спросила я тихо.

Он сцепил пальцы на столе, взгляд стал чуть сосредоточеннее.

– Потому что хотел иметь контроль. Хотел понимать, как устроен мир. Хотел… видеть всё, что другие скрывают. И чтобы никто не решал за меня, кем мне быть.

Эти слова прозвучали очень честно.

Слишком честно для первого ужина.

Но он был именно таким – прямым, уверенным, открытым ровно настолько, насколько сам считал нужным.

– И чем именно ты занимаешься? – осторожно спросила я. – Я слышала, что у ФБР много разных… отделов. Подразделений.

– Правильно слышала, – кивнул он. – И многие из них звучат очень красиво. Но мой… – он сделал небольшую паузу, выбирая слова, – связан с мафией. И крупным криминалом.

Я чуть подавилась воздухом.

– Это… – голос сорвался, и я прочистила горло, – очень серьёзно. И опасно.

Его взгляд стал мягче.

Он чуть наклонился ближе, словно хотел, чтобы я услышала каждое его слово.

– Не так опасно, как ты думаешь, – сказал он тихо. – Во всяком случае, я умею о себе позаботиться. Очень хорошо.

Я почувствовала, как по коже пробежал ток.

От его уверенности.

От спокойной силы, которая исходила от него.

Он говорил это не для того, чтобы похвастаться.

И не чтобы успокоить слишком впечатлительную девушку.

Он говорил, как мужчина, который знает цену каждому своему слову.

И я вдруг поняла, что сижу напротив человека, который живёт на грани – и делает это так естественно, что опасность на нём смотрится как костюм, сшитый по фигуре.

И почему-то… это не пугало.

Это… завораживало.

– Алиса, – тихо сказал он, поймав мой взгляд. – Всё хорошо.

Он сказал «всё хорошо» – и тишина между нами стала другой.

Не неловкой.

Не выжидающей.

А… тянущей, тёплой, будто воздух стал гуще.

Официант принёс десерт, кофе, воду – а я совсем не помнила, что заказывала.

Я смотрела только на него.

На мужчину, который спокойно говорил о мафии.

О детдоме.

О работе, где люди исчезают за секунду.

И при этом смотрел на меня так, будто видел во мне нечто важное, ценное, нужное.

Я потянулась к чашке – и чуть задрожала пальцами.

Арид заметил.

Конечно заметил.

Он всегда замечал.

– Боишься? – тихо спросил он.

Я подняла глаза.

– Чего?

Он слегка наклонился вперёд.

Медленно.

Как хищник, приближающийся, но не нападающий.

– Меня.

Я сглотнула.

Сказать «нет» – было бы ложью.

Сказать «да» – признанием, к которому я не была готова.

– Я… не знаю, – выдохнула я честно.

Он смотрел внимательно, глубоко, так, что казалось – он дотрагивается до меня взглядом.

И тогда он сделал то, чего я не ожидала.

Он протянул руку.

Не рывком.

Не резко.

А так, будто проверял – позволю ли я.

Его пальцы коснулись моих.

Тихо.

Точно.

С силой, которую он сознательно сдерживал.

И у меня внутри всё рухнуло.

И поднялось.

И снова рухнуло.

Я не могла вдохнуть.

– Вот, – сказал он почти шёпотом. – Это просто рука, Алиса. Не оружие. И не угроза.

Он перевёл мои пальцы в свою ладонь – уверенно.

Но бережно.

Как будто я была чем-то… ценным.

– Видишь? – продолжил он. – Ничего страшного.

Но он ошибался.

Это было страшнее всего.

Потому что тепло его ладони обжигало сильнее любого жара.

Потому что сердце билось так, будто собиралось выскочить.

Потому что я впервые за огромный, пустой период своей жизни почувствовала… желание.

Не просто интерес.

Не симпатию.

Желание.

Он провёл большим пальцем по внутренней стороне моей кисти – медленно, почти лениво.

И у меня перехватило дыхание.

– Видишь? – повторил он тихо. – Ты жива.

И в этих словах было что-то такое… что я не могла выдержать.

Мне казалось, что он держит не мою руку – а всё, что я прятала последние месяцы.

Страх.

Тишину.

Одиночество.

И я даже не отдёрнула ладонь.

Не смогла.

Он держал рукой моё запястье так, будто изучал пульс…

и слушал, как он ускоряется.

– Ты волнуешься, – сказал он, и уголок его губ чуть дрогнул. – Это слышно.

– Я… – выдох сорвался, – я просто… это так быстро…

– Не быстро, – мягко возразил он. – Правильно.

Он отпустил так же медленно, как взял.

И кожа осталась горячей – будто он всё ещё держал.

Я не знала, что сказать.

Не знала, как дышать.

Он чуть отодвинулся, позволяя мне прийти в себя, и добавил:

– Я отвезу тебя домой после ужина. Не спорь. Сегодня – так.

И впервые за весь вечер я не захотела спорить.

Вообще.

Когда мы вышли из ресторана, воздух показался прохладнее – или это я просто обожглась его взглядом.

Арид шёл рядом, чуть ближе, чем просто мужчина – но всё ещё не касаясь. И всё же…

В какой-то момент его рука легла мне на спину – коротко, уверенно, будто проверяя, не замёрзла ли я, и направляя к выходу.

Ничего лишнего.

Ничего интимного.

Но внутри у меня будто кто-то нажал кнопку «не дышать».

У машины он снова открыл для меня дверь – спокойно, уверенно, так, будто делал это всегда.

Когда я села, он обошёл корпус, устроился за рулём – движения точные, неторопливые.

Тишина была не неловкой – а заполненной чем-то… плотным.

Я ловила себя на том, что снова бросаю на него короткие взгляды.

Он заметил – и уголок его губ едва дрогнул.

– Нравится вид? – тихо, почти лениво.

Щёки вспыхнули.

– Я… просто смотрю.

– Я знаю, – сказал он. – И смотрю тоже.

Машина мягко тронулась, город поплыл в окнах.

Я старалась сосредоточиться на дороге – но каждый раз взгляд сам возвращался к нему.

Через минуту он сказал:

– Я хочу увидеть тебя ещё раз.

Просто.

Без пафоса.

Как факт.

– Это… всё очень быстро, – прошептала я.

Он повернул голову, его взгляд скользнул по моему лицу.

– Алиса, это глупо отрицать. – Его голос стал ниже, тише. – Нас тянет друг к другу. Сильнее, чем ты пытаешься себе признаться.

Сердце болезненно дёрнулось.

– Так почему бы не посмотреть, куда это приведёт?

Я сглотнула.

– Ты всегда такой прямолинейный?

– Профессия такая, – он коротко усмехнулся. – И зачем тянуть очевидное?

Он посмотрел прямо мне в глаза:

– Как насчёт завтра?

И всё внутри меня ясно сказало: да.

Да этому мужчине.

Да этому притяжению.

Да себе.

– Хорошо, – выдохнула я.

Его взгляд стал глубже – словно это был ответ, которого он и ждал.

Через пару минут он припарковал машину у моего дома.

– Во сколько тебя забрать? – спросил он.

– В восемь. – Я указала на дом. – Здесь.

– Значит… в восемь, – голос мягкий, уверенный, словно обещание.

Я потянулась к дверной ручке – но его пальцы мягко, уверенно легли на мою руку, задерживая.

Я замерла.

Он медленно поднял мою ладонь…

поднёс к губам…

и поцеловал.

Не спеша.

Точно.

Тепло.

– До завтра, Алиса, – произнёс он низко.

Он отпустил мою руку, и я вышла – ноги будто стали не моими.

Пока я шла к дому, сердце колотилось так, что казалось – его слышно снаружи.

В ладони всё ещё пульсировало тепло его поцелуя.

Каждая клеточка помнила.

У двери я остановилась на секунду, глубоко вдохнула…

и позволила себе улыбнуться.

Тихо.

Искренне.

Очень по-настоящему.

Глава 4

На кухню я спустилась уже с ощущением, что внутри всё по-другому.

Не шумно, не взрывообразно – просто где-то под рёбрами стало теплее. Спокойнее.

Раньше утро было похожим на выживание: кофе, мысли о магазине, иногда – вязкая тяжесть, которая цеплялась за кожу.

Сегодня… к этому всему добавилась тихая, но отчётливая мысль:

Сегодня восемь вечера.

Он придёт.

Вера уже была на кухне – в своём халате с мелкими цветами, с заколотыми на макушке волосами. Что-то напевала себе под нос и мешала овсянку в кастрюле. От этого вида всегда становилось странно уютно: будто я не теряла ничего, а жила так всю жизнь.

– Утро, Лис, – она обернулась, и в голосе сразу прозвучала тёплая улыбка. – Садись. Пока каша горячая.

– Доброе, – я опустилась на стул, подтянула к себе кружку с кофе и поймала себя на том, что улыбаюсь… просто так.

Вера поставила передо мной тарелку, присела напротив, всматриваясь чуть внимательнее, чем обычно.

– Ну… – протянула она, опираясь локтями о стол. – Мне кажется, или у нас здесь новое явление природы?

– Какое ещё? – я сделала вид, что сосредоточена исключительно на овсянке.

– Алиса, – мягко сказала она, – ты сегодня светишься.

Я закатила глаза, но от её слов внутри всё равно приятно дрогнуло.

– Это просто… вчера был длинный день. Магазин, клиенты… – попыталась уйти в сторону.

– Угу, – протянула Вера так, что стало ясно: она не верит ни на грамм. – Ладно, не буду допрашивать. Лучше другое: у меня идея.

Я подняла взгляд.

– Какая?

– Давай сегодня выберемся в центр. – Она сказала это так легко, будто предлагала выйти за хлебом. – Пройдёмся по магазинам, посмотрим на людей, купим чего-нибудь вкусного. Ты уже давно живёшь в этом городе, а всё как на работу – домой, на работу – домой.

Я помешала ложкой кашу, чувствуя, как где-то внутри откликается простое слово «выберемся».

Раньше это означало: сесть в метро, доехать до поставщиков, пробежаться по складам.

Сейчас… это значило просто быть женщиной, а не только хозяйкой цветочного магазина.

– В магазин мне только к обеду, – сказала я. – Мария спокойно справится с утренними заказами. Так что… можем.

Вера сразу оживилась, словно ждала этого «можем».

– Отлично. Тогда позавтракаем и поедем. Я давно хотела купить новые наволочки, а то наши уже смотрят на меня обвиняющим взглядом.

Я улыбнулась шире.

– Хорошо, – кивнула я. – Давай устроим себе… маленький женский день.

– Вот! – тётя одобрительно щёлкнула пальцами. – Это уже похоже на Алису, которую я люблю.

«Которую я люблю», – прозвучало в груди мягко, как плед.

Я сделала глоток кофе и позволила себе на секунду закрыть глаза.

В восемь вечера он придёт.

Но до этого – у меня есть день. Я. Вера. Город.

И это тоже важно.

Мы добрались до центра на автобусе – Вера принципиально не любила такси «без крайней необходимости» и считала, что человеку полезно иногда «поездить среди живых». Я стояла у окна, смотрела, как дома меняются витринами, и чувствовала, как внутри ритм чуть выравнивается.

Филадельфия жила своей жизнью: кто-то спешил с портфелем, кто-то тянул ребёнка за руку, кто-то пил кофе прямо на ходу. Я ловила обрывки разговоров, кусочки смеха, чьи-то вздохи – и всё это складывалось в одну большую картинку под названием «нормальность».

Мы вышли на остановке возле торговой улицы. Вера моментально развернулась в нужном направлении, как навигатор с опытом.

– Сначала туда, – она махнула рукой в сторону магазина для дома. – Потом заглянем в пару бутиков. Ты давно ничего себе не покупала, кроме удобных брюк.

– Брюки – это практично, – пробормотала я.

– А женщина – не картонная коробка для практичности, – отрезала она. – Пойдём.

В магазине для дома она ожила окончательно. Ходила между стеллажами, трогала пледы, перебирала полотенца, хмыкала на цены, ворчала на качество и радовалась мелочам вроде «смотри, какая милая кружка с веточкой лаванды».

Я наблюдала за ней и ловила на себе странное ощущение: будто эти минут сорок стирают остатки той тревоги, что жила у меня под кожей слишком долго.

Как будто мы две обычные женщины, у которых нет чужих фамилий, опасностей и людей, умеющих инсценировать смерть собственных дочерей.

– Алиса… – Вера остановилась и посмотрела на меня из-под очков. – Ты всё равно сегодня не здесь.

– Я здесь, – возразила я, но получилось не слишком убедительно.

– Нет, ты телом здесь, – она улыбнулась уголками губ. – А головой… где-то далеко. И, по-моему, это далеко – мужского пола.

Я фыркнула.

– Тётя.

– Что? – Она сделала вид, что обижается. – Я что, не имею права заметить, что моя любимая девочка сегодня… другая?

– Какая?

Она чуть наклонила голову.

– Светлая. Сияющая. – И добавила мягко: – Живая.

От этих слов захотелось обнять её прямо посреди отдела с наволочками.

Вместо этого я просто улыбнулась и пожала плечами:

– Возможно, просто хороший день.

– Возможно, – согласилась она, но взгляд её говорил: «я поверю тебе ровно наполовину».

В бутик платьев мы зашли почти случайно – Веру притянула витрина с аккуратными манекенами, на которых всё сидело слишком красиво, чтобы быть правдой.

– Давай зайдём, – предложила она таким тоном, который не предполагал отказа. – Просто посмотрим.

«Просто посмотреть» с Верой заканчивалось покупкой в восьми случаях из десяти.

Внутри было светло, чисто, тихо. Несколько женщин перебирали вешалки, продавщица с идеальным хвостом кивнула нам и исчезла куда-то вглубь зала. Я уже собиралась спрятаться в безопасной зоне «что-нибудь простое и никакое», но взгляд сам зацепился за одно.

Платье.

Ничего вычурного: мягкая ткань тёмного цвета, тонкие бретели, лёгкий вырез, подчёркнутая линия талии, длина – чуть ниже колена. Всё вместе – слишком женственно для той Алисы, которая привыкла прятаться за удобством.

– Вижу, – тихо сказала Вера, проследив за моим взглядом. – Иди.

– Я просто посмотрю, – пробормотала я.

– Ты его примеришь, – поправила она. – А там… вселенная подскажет.

Я вздохнула, но всё же взяла платье с вешалки. Ткань оказалась мягкой, прохладной, как будто в ней уже жило обещание вечернего воздуха.

В примерочной я на секунду замерла, глядя на своё отражение в нижнем белье.

Светлая кожа. Чуть резче проступившие ключицы. Я всё ещё казалась себе чуть… другой, чем та девочка, которой было двадцать пять до комы. Но под этой иной внешностью всё равно была я.