Полная версия
Человек из будущего
«Антон Весельский, – вспомнил Дмитрий фамилию соперника. – Сын богатых родителей, будущий бизнесмен. Уверенный в себе, успешный, с перспективами. А я что? Историк- неудачник, который мечтает о мертвом прошлом».
Он подошел к их столику. Катя побледнела, а Антон встал и протянул руку:
– Ты, наверное, Дима? Катя рассказывала о тебе.
– Рассказывала? – переспросил Дмитрий, чувствуя, как внутри все горит. – И что же она рассказывала?
– Что вы были друзьями, – спокойно ответил Антон. – И что ты очень увлекаешься историей. «Друзьями, – повторил про себя Дмитрий. – Два года отношений превратились в „дружбу“. Два года любви стерлись из памяти, как ненужная запись».
– Катя, мне нужно с тобой поговорить, – сказал он тихо.
– Дима, не надо, – она избегала его взгляда. – Мы все обсудили уже. Ты же понимаешь…
– Нет, не понимаю, – ответил он. – Объясни мне, пожалуйста.
Они вышли на улицу, и там, под холодным петербургским небом, Катя сказала те слова, которые он запомнил на всю жизнь:
– Дима, ты хороший человек, но ты живешь в прошлом. Тебе интереснее мертвые рыцари, чем живые люди. Ты мечтаешь о каких-то подвигах, а не видишь, что происходит рядом с тобой. И я не хочу жить в музее.
«В музее, – повторял он сейчас, лежа на диване. – Она сказала, что я живу в музее. И оказалась права. Тогда уже, на четвертом курсе, я был живым экспонатом. А теперь я просто сфинкс».
VI. Крах мечты
После расставания с Катей Дмитрий погрузился в учебу с головой. Он писал курсовые работы, готовился к экзаменам, участвовал в научных конференциях. Казалось, что боль утихает, что жизнь продолжается.
На пятом курсе он начал работу над дипломом по теме «Рыцарская культура в эпоху крестовых походов». Научным руководителем был профессор Крылов, который высоко ценил способности
Дмитрия.
– У вас талант, молодой человек, – говорил он. – Вы умеете не просто изучать факты, а
чувствовать эпоху. Это редкое качество. После защиты диплома я рекомендую вас в аспирантуру.
«Аспирантура, – мечтал тогда Дмитрий. – Потом кандидатская диссертация, преподавание, научная работа. Вот она, моя судьба, мое призвание».
Диплом он защитил на «отлично». Комиссия высоко оценила его работу, профессор Крылов был доволен, родители наконец-то почувствовали гордость за сына.
– Ну что, историк, – сказал отец после защиты, – теперь будешь в университете
преподавать?
– Сначала аспирантура, пап, – объяснил Дмитрий. – А потом, если все получится, стану преподавателем.
– А деньги какие? – практично спросила мать.
– Пока небольшие, – признался Дмитрий. – Но это же призвание, мам. Это то, ради чего стоит жить. «Призвание, – горько усмехнулся он в настоящем. – Как же я был наивен». В аспирантуру его действительно приняли. Первый год прошел хорошо – он изучал источники, писал статьи, выступал на конференциях. Профессор Крылов поддерживал его, давал ценные советы, знакомил с коллегами из других городов.
Но на втором году аспирантуры произошло событие, которое перевернуло всю жизнь.
Профессор Крылов неожиданно умер от инфаркта – прямо во время лекции, упал у доски и больше не поднялся. Для Дмитрия это было не просто потерей научного руководителя – это была как потеря отца, наставника, единственного человека, который верил в него.
– Что теперь делать? – спрашивал он у заведующего кафедрой. – Кто будет моим руководителем?
– Посмотрим, – неопределенно отвечал заведующий. – Найдем кого-нибудь.
Нового руководителя нашли – молодого доцента Петрова, который специализировался на истории России XX века и в Средневековье понимал мало. Первая же встреча с ним
показала, что работать они не смогут.
– Ваша тема слишком узкая, – заявил Петров. – Рыцарская культура – это не актуально. Лучше переходите на что-то более современное. Я могу предложить тему по истории промышленности XIX века.
– Но я три года изучал Средневековье! – возразил Дмитрий. – У меня уже есть наработки, источники, план диссертации!
– Источники останутся в архивах, – холодно ответил Петров. – А вам нужно думать о карьере. Средневековье никому не интересно. А промышленность – это востребованная тема. «Востребованная тема, – с отвращением вспоминал Дмитрий. – Все должно быть востребованным, актуальным, приносящим пользу. А красота, поэзия, человеческий дух – это неактуально».
Он попытался найти другого руководителя, но везде получал отказ. Средневековье действительно никому не было интересно – все занимались либо современностью, либо «актуальными» историческими периодами.
Через полгода мучений Дмитрий понял, что аспирантура для него кончена. Он написал заявление об отчислении и ушел из университета.
«Тогда что-то во мне сломалось, – думал он. – Мечта, которой я жил с детства, рухнула. И я не смог найти ей замену».
VII. Первая работа
После университета началась черная полоса. Дмитрий пытался найти работу по
специальности, но везде требовался опыт, которого у него не было. Учителем истории в школе он работать не хотел – зарплата мизерная, а перспектив никаких.
– Может, в музей устроишься? – предложила мать. – Ты же историю знаешь.
Он действительно пытался устроиться в музей. Прошел несколько собеседований, но везде говорили одно и то же: «Мест нет, но мы вас запомним».
«Запомнят, как же, – ехидно думал он. – В музеях работают те же люди, что и двадцать лет назад. Новых не берут».
Деньги кончались, родители начинали намекать, что пора бы сыну самому себя обеспечивать. И тогда Дмитрий решился на отчаянный шаг – пошел на курсы переподготовки по компьютерным технологиям.
«Если не можешь заниматься тем, что любишь, – рассуждал он тогда, – нужно заниматься тем, что кормит».
Курсы длились полгода. Он изучал операционные системы, сети, программирование.
Получалось неплохо – техническое мышление у него было, а упорства хватало на все.
После окончания курсов его взяли на работу системным администратором в небольшую IT- компанию. Зарплата была приличная по тем временам – в три раза больше, чем получают учителя или музейные сотрудники.
– Вот видишь, – радовалась мать, – как хорошо, что ты переучился! Теперь у тебя стабильная работа, хорошие деньги.
«Стабильная работа, – повторял он. – Хорошие деньги. А что такое хорошая жизнь?
Этот вопрос маму не интересовал».
Первые месяцы работы прошли неплохо. Новизна, необходимость вникать в детали, изучать новые технологии – все это отвлекало от грустных мыслей. Дмитрий даже подумывал, что, может быть, найдет себя в новой профессии.
Но вскоре рутина затянула его. Каждый день одни и те же задачи: настроить компьютер, починить принтер, обновить программу, решить проблему с интернетом. Ничего творческого, ничего интересного – только техника и еще раз техника.
«Я стал обслуживающим персоналом, – понимал он. – Просто придатком к машинам. Люди приносят мне свои технические проблемы, я их решаю, получаю за это деньги. Вот и вся моя жизнь».
Иногда он пытался вспомнить, о чем мечтал в университете. Исторические исследования,
преподавание, научная карьера – все это казалось теперь сказкой из детства.
«А может быть, это и к лучшему? – пытался он себя убеждать. – Может быть, я просто переоценивал свои способности? Может быть, я бы все равно не стал хорошим историком?»
Но эти попытки самообмана не помогали. Глубоко внутри он знал, что предал себя, свою мечту, свое призвание. И от этого знания не уйти было никуда.
VIII. Встреча с прошлым
Три года назад, уже работая системным администратором, Дмитрий случайно встретил на улице бывшего однокурсника – Сергея Михайлова, который остался в науке и стал кандидатом исторических наук.
– Дима! – обрадовался Сергей. – Сколько лет, сколько зим! Как дела? Где работаешь?
– В IT-компании, – неопределенно ответил Дмитрий. – А ты как, наукой занимаешься?
– Да, диссертацию защитил, теперь доцент, – с гордостью сообщил Сергей. – Студентов учу, статьи пишу. Помнишь, мы с тобой мечтали стать историками? У меня получилось!
«У него получилось, – с завистью подумал Дмитрий. – А у меня нет. Почему? Что я сделал не так?»
– А что ты изучаешь? – спросил он.
– Историю промышленности XIX века, – ответил Сергей. – Актуальная тема, востребованная. Гранты дают, в командировки посылают.
«Промышленность XIX века, – с отвращением подумал Дмитрий. – Ту самую тему, которую мне предлагал Петров. Значит, если бы я согласился, то тоже мог бы стать
кандидатом наук».
– А помнишь профессора Крылова? – спросил Сергей. – Жаль, что он умер. Хороший был преподаватель.
– Помню, – коротко ответил Дмитрий.
– Он, говорят, тебя очень хвалил. Жаль, что ты ушел из аспирантуры. Мог бы тоже стать ученым.
«Мог бы стать, – повторял про себя Дмитрий. – Если бы согласился изучать промышленность вместо рыцарей. Если бы поступился принципами, предал свою мечту. Но тогда я был еще гордым, еще думал, что принципы важнее хлеба».
После этой встречи Дмитрий несколько дней ходил как в тумане. Он понимал, что сделал неправильный выбор, но вернуться уже ничего было нельзя. Время ушло, возможности упущены.
«Три года назад у меня еще была возможность все изменить, – думал он тогда. —
Поступить заново в аспирантуру, согласиться на любую тему, лишь бы остаться в науке. Но я был слишком гордым, слишком принципиальным. А теперь мне двадцать пять, и начинать сначала уже поздно».
IX. Последняя надежда
Неделю назад – это было 10 декабря – произошло событие, которое на мгновение вернуло Дмитрию надежду. Ему на почту пришло письмо от некой Анны Владимировны Коршуновой, директора частного исторического центра «Хронос».
«Уважаемый Дмитрий Сергеевич! – писала она. – Мы знаем о вашем образовании и интересе к истории Средневековья. У нас открывается вакансия научного сотрудника для работы над проектом по истории крестовых походов. Не могли бы вы приехать на собеседование?»
«Не может быть, – подумал Дмитрий, читая письмо. – Откуда они знают обо мне? И что это за центр такой?»
Он нашел в интернете сайт «Хроноса» – солидная организация, которая занимается историческими исследованиями по заказу музеев и частных коллекционеров. Зарплата, судя по объявлениям, была даже выше, чем у него сейчас.
«А что, если попробовать? – подумал он. – Что если это судьба дает мне последний шанс?» На следующий день он поехал на собеседование. Центр располагался в красивом здании в центре города, офисы были оформлены со вкусом, на стенах висели репродукции средневековых миниатюр. Анна Владимировна оказалась элегантной женщиной лет сорока пяти, доктором исторических наук, бывшим сотрудником Эрмитажа.
– Мы знаем о вашей дипломной работе, – сказала она. – Профессор Крылов очень высоко вас ценил. Он показывал мне вашу работу еще при жизни.
– Откуда вы знаете профессора Крылова? – удивился Дмитрий.
– Мы были коллегами, вместе работали над одним проектом. Он говорил, что вы – один из самых талантливых его студентов. Жаль, что вы ушли из аспирантуры.
«Талантливых студентов, – подумал Дмитрий. – Значит, не все потеряно. Значит, я не зря потратил эти годы на изучение истории».
– А что за проект у вас? – спросил он.
– Мы готовим большую выставку по истории крестовых походов, – объяснила Анна
Владимировна. – Нужны исследования, переводы источников, написание каталогов. Работа интересная, творческая. «Творческая работа, – мечтательно повторил про себя Дмитрий. – То, о чем я мечтал всю жизнь».
Собеседование прошло прекрасно. Дмитрий рассказал о своих исследованиях, ответил на все вопросы, даже процитировал по памяти несколько отрывков из средневековых хроник. – Вы нам подходите, – сказала Анна Владимировна в конце. – Мы готовы предложить вам работу. Подумайте и дайте ответ к понедельнику.
«К понедельнику, – повторил Дмитрий. – Это же 17 декабря, то есть через неделю.
Неужели все-таки получится?»
Он вышел из центра окрыленный. Впервые за много лет у него появилась настоящая надежда. Работа по специальности, достойная зарплата, возможность заниматься тем, что интересно. «Я позвоню в понедельник и соглашусь, – решил он. – Наконец-то моя жизнь изменится к лучшему».
X. Крушение надежды
Но в четверг, 15 декабря 2023 года, произошло то, чего он никак не ожидал. Ему позвонила Анна Владимировна и сообщила новость, которая стала для него ударом:
– Дмитрий Сергеевич, к сожалению, я вынуждена вам сообщить плохую новость. Наш иностранный спонсор отозвал финансирование проекта. Выставка откладывается на неопределенный срок.
– Как это – откладывается? – не понял Дмитрий.
– Экономический кризис, понимаете. Люди предпочитают не тратить деньги на культуру.
Возможно, через год-два ситуация изменится.
«Через год-два, – повторил он. – А что я буду делать эти год-два? Опять обновлятьантивирусы?»
– А может быть, есть другие проекты? – с надеждой спросил он.
– К сожалению, нет, – грустно ответила Анна Владимировна. – Все зависит от спонсоров, а они сейчас осторожничают.
После этого звонка Дмитрий почувствовал, что в нем окончательно что-то сломалось.
Последняя надежда умерла, последняя возможность изменить жизнь исчезла.
«Все, – подумал он. – Больше не будет никаких шансов. Я застрял в этой жизни навсегда».
Оставшиеся дни выходных он провел в полном отчаянии. Не ел, не спал, только лежал на
диване и смотрел в потолок. Родителям врал, что все хорошо, на работу собирался идти в
понедельник как ни в чем не бывало.
«Вот она, моя судьба, – думал он. – Системный администратор до конца дней. Никакой истории, никакого творчества, никакого смысла. Просто существование».
И вот теперь, 17 декабря, в понедельник, он шел по набережной и думал о том же самом.
Неделя на работе прошла как в тумане, он выполнял свои обязанности механически, ни с кем не разговаривал, только ждал конца дня.
«Двадцать пять лет, – считал он в сотый раз. – Половина жизни прожита, а что я сделал? Ничего. Абсолютно ничего». Он дошел до музея – того самого, старинного здания, мимо которого проходил каждый день.
Сегодня почему-то захотелось зайти внутрь.
«А почему бы и нет? – подумал он. – Хоть на час забуду про эту серую действительность.
Посмотрю, как жили люди в прошлом, когда жизнь имела смысл».
XI. Пятница
К пятнице Дмитрий был на грани нервного срыва. Вся неделя прошла в тумане – он работал на автопилоте, общался с коллегами механически, возвращался домой и падал на диван в полном изнеможении.
«Так нельзя, – думал он. – Я не могу так жить. Я должен что-то изменить. Но что? Что?!»
В пятницу вечером он шел домой по набережной Невы – решил пройтись пешком,
проветриться. Октябрь был холодным и пасмурным, ветер с реки пробирал до костей, но
Дмитрий не замечал холода. Он шел и думал, думал, думал.
«Двадцать пять лет, – считал он. – Если жить до семидесяти – а это оптимистичный прогноз, – то у меня осталось сорок пять лет. Сорок пять лет этой жизни. Сорок пять лет работы, которую я ненавижу. Сорок пять лет одиночества. Сорок пять лет тоски».
Он остановился и посмотрел на мутные воды Невы. Река текла медленно, тяжело, неся в себе отражения городских огней.
«А что, если прыгнуть? – вдруг подумал он. – Просто прыгнуть в эту холодную воду и покончить со всем этим? Больше не будет ненавистной работы, больше не будет
одиночества, больше не будет этой тоски, которая съедает изнутри». Он даже подошел ближе к перилам, посмотрел вниз. Вода была темная, холодная, страшная.
«Нет, – вдруг подумал он. – Нет, я не могу. Не потому, что боюсь смерти. А потому, что это будет означать, что я сдался. Что жизнь победила меня. А я не хочу сдаваться. Не хочу!»
Он отошел от перил и пошел дальше. Впереди виднелось здание музея – старинный особняк XVIII века, который недавно открыли после реставрации. Дмитрий проходил мимо него каждый день, но ни разу не заходил.
«А почему бы и нет? – подумал он. – Зайду, посмотрю, как жили люди в прошлом. Хоть на час забуду про эту серую реальность».
Он свернул к музею, поднялся по ступеням и толкнул тяжелую дверь.
Глава 2. Переход – Музей
Дмитрий толкнул тяжелую дверь музея и вошел внутрь. Дверь со скрипом закрылась. Тишина обрушилась на него, как вода – густая, плотная, почти осязаемая. За окнами гудел город, шумели машины, спешили люди, а здесь, за этими старыми стенами, время словно остановилось.
«Как в церкви, – подумал он. – Та же торжественная тишина, то же ощущение, что ты попал в другой мир».
В холле за старинным письменным столом сидела пожилая женщина в очках, что-то читавшая.
Увидев посетителя, она подняла голову и улыбнулась приветливо, но как-то странно – словно знала его давным-давно.
– Добрый вечер, молодой человек, – сказала она тихим голосом. – Вы к нам впервые?
– Да, – ответил Дмитрий, доставая бумажник. – Сколько стоит билет?
– Триста рублей, – она протянула ему небольшой билетик на плотной желтоватой бумаге, какую делали в старину. – Проходите. Экспозиция на втором этаже. Только, пожалуйста, ничего не трогайте руками.
«Ничего не трогайте, – эхом отозвалось в голове. – Как будто я ребенок».
Дмитрий поднялся по широкой деревянной лестнице с резными перилами. Ступени скрипели под ногами – приятный, уютный скрип старого дерева. На стенах висели портреты в тяжелых золоченых рамах: мужчины в мундирах, женщины в вечерних платьях, дети с серьезными лицами. Все они смотрели на него с какой-то особенной, почти живой внимательностью.
«Смешно, – подумал Дмитрий. – Мертвые люди, которые жили двести лет назад, а мне кажется, что они видят меня насквозь. Что они знают обо мне что-то важное, чего я сам не знаю».
На втором этаже начиналась экспозиция. Первый зал был посвящен XVIII веку – времени Екатерины Великой. В витринах лежали старинные веера, табакерки, перчатки, записные книжки. На манекенах были надеты платья и камзолы. В углу стоял клавесин – настоящий, не макет, – и Дмитрий невольно представил, как кто-то играет на нем, а дамы в пышных платьях танцуют менуэт. «Вот тогда умели жить, – думал он, медленно обходя витрины. – Не спеша, красиво, с достоинством. Не то что сейчас – все бегут куда-то, суетятся, ничего не успевают. А для чего? Чтобы заработать денег? Купить новый телефон? Съездить в отпуск раз в год?»
Во втором зале выставлялись предметы XIX века – эпохи, которую он знал лучше всего. Здесь были книги в старинных переплетах, письменные приборы, фотографии в овальных рамках.
Дмитрий остановился у витрины с книгами и прочел названия корешков: «Мертвые души»Гоголя, «Герой нашего времени» Лермонтова, «Отцы и дети» Тургенева.
«Первые издания, – с уважением подумал он. – Сколько им лет? Сто пятьдесят? Сто
шестьдесят? А они до сих пор здесь, живы, могут рассказать свои истории».
Дальше шли предметы быта: самовары, подсвечники, лампы, посуда. На стене висели часы – большие, круглые, с римскими цифрами и тяжелым маятником. Они шли – тикали мерно, торжественно, отсчитывая время, которое уже давно ушло.
«Парадокс, – подумал Дмитрий. – Часы показывают время, которого больше нет. Но они все равно идут, все равно тикают. Для чего? Для кого?»
I. Закрытая комната
В конце второго зала он заметил небольшую дверь – старую, темную, с потертой медной
ручкой. Рядом висела табличка: «Служебное помещение. Посетителям вход воспрещен».
«Интересно, что там? – подумал Дмитрий. – Наверное, склад или что-то в этом роде». Он уже собирался идти дальше, но вдруг услышал странный звук – тихий, едва уловимый, похожий на шепот или на дыхание. Звук шел из-за двери.
«Галлюцинация, – решил он. – Или сквозняк какой-то».
Но звук повторился – и на этот раз он явственно расслышал слова, произнесенные тихо, но отчетливо:
«Войди… войди…»
Дмитрий похолодел. Оглянулся – в зале никого не было. Музей явно не пользовался
популярностью, и он оказался единственным посетителем.
«Я схожу с ума, – подумал он. – От стресса, от усталости, от всего этого дерьма,
которое накопилось в моей жизни. Надо идти домой, выпить что-нибудь успокоительное. Я ведь как раз еще не получил то лекарство, которое мне выписал невролог или психолог, кто вообще в них разбирается…».
Рука сама собой потянулась к ручке двери. Повернула. Дверь открылась – легко, бесшумно, словно только и ждала этого.
За дверью была маленькая комната – не больше трех метров в длину и ширину. Окна не было, но почему-то было светло – тусклый желтоватый свет исходил непонятно откуда, словно сами стены излучали мягкое сияние. В комнате стоял один-единственный предмет – старинный письменный стол с выдвижными ящиками и зеленой кожаной столешницей. На столе лежала открытая книга – толстый том в потрепанном кожаном переплете.
«Что это? – удивился Дмитрий. – Какая-то странная экспозиция. Зачем закрывать от посетителей обычный стол и книгу?»
Он вошел в комнату – и дверь за ним бесшумно закрылась. Дмитрий обернулся, попытался открыть ее снова, но ручка не поворачивалась.
«Заклинило, – с раздражением подумал он. – Вот черт. Надо позвать смотрительницу».
Но вместо того, чтобы звать на помощь, он почему-то подошел к столу и посмотрел на открытую книгу. Страницы были исписаны мелким, старомодным почерком – чернилами, пером, с завитушками и росчерками.
Он попытался прочесть текст, но не смог – буквы расплывались перед глазами, складывались в непонятные узоры. Только одна фраза вдруг стала читаемой, проступила ярко и четко:
«Тот, кто потерял себя в настоящем, может найти себя в другом времени».
«Что за ерунда? – подумал Дмитрий. – Какая-то мистическая чушь».
Но сердце вдруг забилось быстрее. Потому что эти слова – они словно были обращены лично к нему. Потерял себя в настоящем. Это же про него! Он действительно потерял себя – того Дмитрия, который мечтал, который любил историю, который хотел жить не зря.
«Найти себя где?, – повторил он про себя. – Как это? Что это значит?»
II. Очки
Он отвел взгляд от книги и заметил, что на углу стола лежит еще один предмет – старинные очки в тонкой проволочной оправе. Стекла их были необычного цвета – не прозрачные, а слегка желтоватые, словно покрытые патиной времени.
Рядом с очками лежала маленькая карточка – пожелтевшая, с надписью старинным шрифтом:
«Очки ученого господина Э. фон Х., 1840-е гг. Владелец утверждал, что сквозь эти стекла можно видеть не только настоящее, но и прошлое».
Дмитрий усмехнулся.
«Ну конечно, – подумал он. – Мистическая история для туристов. Волшебные очки, через которые видно прошлое. Сейчас еще скажут, что они исполняют желания».
Но рука снова сама собой потянулась к очкам. Взяла их. Поднесла к глазам.
«Что я делаю? – подумал Дмитрий. – Зачем мне надевать какие-то старые очки? Это же глупость, детская игра».
Но что-то внутри – какое-то непонятное чувство, смесь отчаяния и надежды, тоски и любопытства – заставило его надеть очки. Стекла были слегка запотевшими, словно кто-то недавно дышал на них. Дмитрий протер их краем рубашки и снова надел.
И мир изменился.
III. Видение
Сначала он увидел ту же самую комнату, но словно в другом свете – не в тусклом желтоватом, а в ярком, почти режущем. Потом стены начали расплываться, словно написанные акварелью картины под дождем. Цвета потекли, смешались, исчезли.
«Галлюцинация, – подумал Дмитрий. – Я точно сошел с ума».
Он попытался снять очки, но руки не слушались – словно парализованные, они висели плетями вдоль тела. Ноги тоже не двигались. Он стоял посреди исчезающей комнаты и
чувствовал, как земля уходит из-под ног – не метафорически, а буквально.
Страх захлестнул его – животный, первобытный страх смерти, исчезновения, растворения в пустоте.
«Нет! – закричал он про себя. – Нет, я не хочу! Остановите это! Верните меня обратно!»
Но голоса не было – он кричал беззвучно, в пустоту, которая поглощала все. И вдруг, в этой пустоте, он услышал Голос. Не тот шепот, который звал его из-за двери, – а настоящий Голос, громкий, торжественный, идущий отовсюду и ниоткуда одновременно: