Полная версия
– А женщина за столиком у фонтана? – продолжал Дюран. – Русская. Вероятно, связана с группировкой Соколова – того самого криминального синдиката из Екатеринбурга. Они потеряли большие деньги из-за Чена и хотят их вернуть.
– Откуда вы всё это знаете?
– Двадцать лет в Интерполе. Я узнаю эти типы с закрытыми глазами. – Он подвинул к ней чашку с капучино. – Я заказал для вас. Надеюсь, вы не против.
Эмма посмотрела на чашку, но не притронулась к ней.
– Вы сказали на похоронах, что Дэниел мог быть жив. Вы всё ещё так думаете?
– Я думаю, что это возможно. Не более того. – Дюран наклонился к ней. – Но даже если он мёртв, это не меняет вашей ситуации. Вы сейчас – самый ценный человек на планете для очень многих людей.
– Почему?
– Потому что вы – единственный ключ к пяти миллиардам долларов. Без вас – без вашего знания, без ваших подсказок – эти деньги недоступны. Криптография работает в обе стороны: она защищает владельца, но также делает его незаменимым.
Эмма вспомнила слова Дэниела: «Двенадцать слов, Эмма. Двенадцать ключей, спрятанных в местах, которые что-то значили для нас обоих».
– Seed phrase, – сказала она. – Двенадцать слов.
Дюран кивнул.
– Стандартный механизм восстановления криптокошелька. Эти двенадцать слов – единственный способ получить контроль над активами Чена. Без них деньги заблокированы навечно. С ними – любой может их забрать.
– Любой?
– Любой, кто знает все двенадцать слов в правильном порядке. – Дюран откинулся на спинку стула. – Поэтому Чен разделил фразу на части. Поэтому спрятал их по всему миру. И поэтому доверил только вам найти их.
– Но я не знаю, где искать! – Эмма едва не повысила голос. – Он говорит о местах, которые что-то для нас значили, но я не понимаю, что он имел в виду!
– Подумайте, – сказал Дюран терпеливо. – Где вы бывали вместе? Какие места были особенными? Где он делал вам предложение? Где вы впервые…
Он не договорил, но Эмма поняла. Дэниел превратил их отношения в карту сокровищ. Каждое значимое место, каждое воспоминание – потенциальная точка на маршруте.
– Это займёт месяцы, – сказала она. – Годы. Мы бывали везде – Париж, Токио, Швейцария, острова в Тихом океане…
– У вас нет месяцев. – Голос Дюрана стал жёстче. – Люди, которые охотятся за вами, не будут ждать. Китайцы уже давят на власти ОАЭ, требуя заморозить наследство. Русские… – он сделал паузу, – …у них свои методы убеждения.
– Вы пытаетесь меня напугать?
– Я пытаюсь вас защитить. – Дюран посмотрел ей в глаза. – Послушайте, мадемуазель Кастельяно. Я провёл три года, пытаясь поймать Дэниела Чена. Я знаю о нём больше, чем кто-либо другой – кроме, возможно, вас. Я могу помочь вам найти эти слова. Помочь понять, кем он был. Помочь выжить.
– А что вы получите взамен?
На мгновение что-то мелькнуло в его глазах – боль? сожаление? – но тут же исчезло.
– Правду, – сказал он. – Я хочу знать правду о Дэниеле Чене. Был ли он преступником, которого я преследовал? Или… кем-то другим? – Он помолчал. – И ещё… у меня есть личные причины. Но о них я расскажу, когда вы будете готовы доверять мне.
Эмма смотрела на этого человека – усталого, седеющего, с глазами, видевшими слишком много. Дэниел предупреждал её: «В этой игре все лгут. Даже те, кто кажутся друзьями».
Но у неё не было друзей в этой игре. Только враги, о которых она ничего не знала, и незнакомцы, предлагающие помощь.
– Почему я должна вам верить? – спросила она. – Вы сами сказали – вы преследовали Дэниела. Вы хотели посадить его в тюрьму. Откуда мне знать, что вы не хотите просто добраться до денег?
Дюран вздохнул и полез во внутренний карман куртки. Достал потрёпанную фотографию и положил перед ней на стол.
На фото была женщина – темноволосая, улыбающаяся, с ямочками на щеках. Рядом с ней стоял Дюран – моложе, без седины в волосах, с выражением счастья на лице, которое казалось невозможным для того сурового человека, который сидел сейчас перед Эммой.
– Моя жена, – сказал он тихо. – Мари. Она умерла пять лет назад. Официально – от рака.
– Официально?
Дюран забрал фотографию и спрятал обратно в карман.
– Она была убита. Отравлена. Редкое соединение, которое имитирует симптомы рака на поздней стадии. Я узнал это только через год после её смерти, когда один информатор слил мне документы.
– Кто это сделал?
– Я не знаю. Но я знаю, почему. Это было предупреждение. Мне приказали прекратить расследование – одно из расследований, связанных с отмыванием денег через криптоплатформы. Я отказался. И они убили Мари, чтобы показать, что могут добраться до любого, кого я люблю.
Эмма почувствовала, как холод пробежал по её позвоночнику.
– И вы думаете, что это был Дэниел?
– Я не знаю. – Дюран покачал головой. – Честно – не знаю. Он был связан с теми людьми, которые могли отдать такой приказ. Но… был ли он достаточно жесток для этого? Я так и не смог понять. – Он посмотрел ей в глаза. – Поэтому я здесь, мадемуазель Кастельяно. Не ради денег. Ради правды. Ради понимания, какой именно монстр убил мою жену. Или… был ли он вообще монстром.
Они молчали. За окном Дубай жил своей жизнью – потоки машин, толпы людей, небоскрёбы, тянущиеся к небу. Мир, которому не было дела до их драм и трагедий.
– Допустим, я соглашусь на вашу помощь, – наконец сказала Эмма. – Что вы предлагаете?
– Для начала – безопасность. Ваш пентхаус – не лучшее место для пребывания. Слишком известно, слишком доступно. Нужно что-то более защищённое.
– Переехать?
– Временно. Пока мы не разберёмся с ситуацией. – Дюран достал телефон и показал ей фотографию здания – современного, но неприметного. – У меня есть контакты. Квартира в Дубай Марине, под чужим именем. Охрана, системы наблюдения, несколько путей эвакуации.
– Эвакуации?
– На случай, если найдут. – Он сказал это так буднично, что Эмма поняла: для него это была обычная часть жизни. – И ещё – нам нужно начать искать слова. Вы сказали, что знаете первое?
Эмма помедлила. Затем кивнула.
– Whisper. Он оставил мне сообщение. Первое слово – Whisper.
Дюран задумался.
– Whisper. Шёпот. Это может быть буквальным или символическим. Было ли что-то в ваших отношениях, связанное с шёпотом? Какое-то место, событие?
Эмма закрыла глаза, пытаясь вспомнить. Шёпот. Что-то, связанное с шёпотом…
И вдруг она вспомнила.
– Пустыня, – сказала она, открывая глаза. – Когда мы только начали встречаться, он возил меня в пустыню. Там есть место – бедуины называют его «Песчаный шёпот». Дюны создают странный звуковой эффект, когда дует ветер. Дэниел сказал, что древние верили: пустыня разговаривает с теми, кто умеет слушать.
Дюран кивнул.
– Это может быть оно. Второе слово может быть там.
– Но это огромная территория! Как я найду конкретное место?
– Подумайте. Вы были там вместе. Что особенного было в том визите? Куда именно он вас возил? С кем вы встречались?
Эмма напрягла память. Тот день – жара, бескрайние дюны, странное чувство свободы…
– Был проводник, – вспомнила она. – Старый бедуин. Дэниел сказал, что они давние друзья. Он показывал нам древние петроглифы на скалах…
– Имя?
– Я… не помню. Что-то арабское. Хасан? Хуссейн?
– Неважно. – Дюран поднялся. – Мы найдём его. Бедуинское сообщество тесное – если ваш Дэниел был его «другом», кто-то будет знать.
Эмма тоже встала.
– Когда мы едем?
– Не «мы». – Дюран покачал головой. – Сначала – безопасность. Вы переезжаете в квартиру, которую я подготовил. Потом – планирование. Мы не можем просто отправиться в пустыню без подготовки. За вами следят.
– Но…
– Мадемуазель Кастельяно. – Его голос стал мягче. – Я понимаю ваше нетерпение. Но спешка – враг выживания. Дэниел оставил вам этот квест не для того, чтобы вы погибли на первом же этапе. Доверьтесь мне – хотя бы в этом.
Эмма посмотрела на него – на этого усталого человека, потерявшего жену и посвятившего жизнь погоне за призраками. Могла ли она ему доверять? Дэниел предупреждал – «все лгут». Но у неё не было выбора.
– Хорошо, – сказала она. – Показывайте вашу безопасную квартиру.
Они вышли из кафе через чёрный ход – Дюран настоял. Машина ждала в переулке – неприметный серый седан с тонированными стёклами.
– Мои люди, – объяснил Дюран, когда водитель открыл им дверь. – Бывшие коллеги из Интерпола. Им можно доверять.
Эмма села на заднее сиденье, и машина тронулась, вливаясь в бесконечный поток дубайского трафика. За окном мелькали знакомые виды – небоскрёбы, торговые центры, мечети с золотыми куполами.
– Мне нужно заехать в пентхаус, – сказала она. – Забрать вещи.
– Мы отправим кого-то за ними. Вам лучше не появляться там.
– Почему?
Дюран помедлил.
– Пока вы были у нотариуса, мои люди провели проверку вашего дома. Они обнаружили… признаки проникновения.
Эмма похолодела.
– Что?
– Кто-то побывал в пентхаусе за последние сутки. Профессионально – никаких следов взлома, никаких отпечатков. Но они переставили некоторые вещи. Проверяли компьютеры, искали документы.
– Они… – Эмма не могла поверить. – Они были в моём доме?
– Да. И, вероятно, установили прослушку. Возможно, камеры.
Мир вокруг неё рушился. Ещё несколько дней назад она была обычной женщиной – дочерью дипломата, любящей подругой, человеком с нормальной жизнью. Теперь за ней следили. В её дом вламывались. Её окружали враги, о которых она ничего не знала.
– Кто это был?
– Трудно сказать. Уровень профессионализма указывает на государственные структуры – Китай или Россия. Хотя банковский консорциум тоже располагает такими ресурсами.
– Что им нужно?
– То же, что и всем. – Дюран посмотрел в окно. – Доступ к деньгам. Или к вам – как к ключу, открывающему этот доступ.
Эмма прижала руку к сумке, где лежал hardware wallet. Маленькое устройство, которое могло стоить миллиарды. Или жизнь.
– Мистер Дюран…
– Николя. Если мы будем работать вместе, лучше без формальностей.
– Николя. – Она помолчала. – Вы сказали, что хотите правды о Дэниеле. А что, если правда окажется… плохой? Что, если он действительно был тем монстром, которого вы искали?
Дюран долго не отвечал. Машина свернула на шоссе Шейха Зайда, и небоскрёбы Дубая поплыли за окном, как декорации футуристического фильма.
– Тогда я хотя бы буду знать, – наконец сказал он. – Неизвестность хуже любой правды. Я прожил пять лет, не понимая, кто убил мою жену и почему. Это разъедает изнутри, как кислота. – Он повернулся к ней. – А вы, Эмма? Что вы будете делать, если окажется, что человек, которого вы любили, был преступником?
Эмма посмотрела в окно – на солнце, на небо, на город, раскинувшийся под ними.
– Я не знаю, – честно ответила она. – Но я должна узнать. Иначе… иначе всё, что у нас было – каждый момент, каждое воспоминание – будет ложью. А я не хочу жить с ложью.
Дюран кивнул – не соглашаясь, а признавая её право на этот ответ.
– Тогда мы найдём правду вместе. – Он протянул ей руку. – Договорились?
Эмма посмотрела на его руку – большую, с мозолями, с тонким шрамом на костяшках. Рука человека, который знал насилие не понаслышке.
Она пожала её.
– Договорились.
Машина мчалась по шоссе, унося их навстречу неизвестности. За спиной оставались руины прежней жизни Эммы – нотариальная контора с шокирующими цифрами, отец, ушедший в гневе, женщина с японскими глазами, хранящая свои секреты.
Впереди ждали двенадцать слов, разбросанных по миру.
И истина, которая могла изменить всё.
Глава 3. Первая кровь
Дубай, пентхаус Бурдж-Халифа Два дня спустя, 02:47 ночи
Эмма проснулась от звука, которого не должно было быть.
Она лежала в темноте безопасной квартиры, которую организовал для неё Николя, и несколько секунд не могла понять, что именно её разбудило. Квартира была погружена в тишину – ту особенную, ватную тишину дорогих апартаментов с идеальной звукоизоляцией. За окном мерцали огни Дубай Марины, отражаясь в чёрной воде залива.
А потом она услышала снова.
Тихий щелчок. Металлический, едва уловимый. Такой звук издаёт замок, когда его открывают – медленно, осторожно, профессионально.
Сердце Эммы подскочило к горлу. Она замерла, боясь пошевелиться, боясь даже дышать. Николя говорил, что эта квартира безопасна. Говорил, что её никто не найдёт. Говорил…
Шаги. Мягкие, почти неслышные – но она всё равно их различила. Несколько пар ног, двигающихся с пугающей синхронностью. Профессионалы. Охотники.
Эмма скользнула с кровати, стараясь не издать ни звука. Босые ноги коснулись холодного мрамора пола. Она была в шёлковой пижаме – беззащитная, безоружная.
Нет, не совсем безоружная.
Она вспомнила то, что Николя показал ей в первый день. «На всякий случай», – сказал он, открывая потайную панель в изголовье кровати. Внутри лежал пистолет – компактный Glock 19, заряженный, со снятым предохранителем.
«Вы умеете обращаться с оружием?» – спросил он тогда.
«Отец научил меня стрелять, когда мне было пятнадцать. Сказал, что дочь дипломата должна уметь защитить себя».
«Хорошо. Надеюсь, вам не придётся это использовать».
Эмма протянула руку к панели, и её пальцы нащупали холодный металл рукояти. Она вытащила пистолет, и его тяжесть в ладони была одновременно пугающей и успокаивающей.
Шаги приближались. Они были уже в коридоре, ведущем к спальне.
Эмма метнулась к окну. Николя говорил о путях эвакуации. Пожарная лестница снаружи балкона. Если она успеет…
Дверь спальни распахнулась.
В проёме возник силуэт – чёрный на фоне тусклого света из коридора. Человек в тактическом снаряжении, с прибором ночного видения на голове, с автоматом в руках.
На долю секунды они замерли – охотник и жертва, глядя друг на друга сквозь темноту.
Потом человек поднял оружие.
Эмма выстрелила первой.
Отдача ударила в запястье, звук выстрела разорвал тишину, как гром среди ясного неба. Человек в дверях дёрнулся и упал – она попала ему в грудь, но бронежилет принял пулю.
Не думай. Беги.
Она рванулась к балконной двери, слыша за спиной крики на незнакомом языке – русском? китайском? – и топот ног. Стеклянная дверь поддалась, и горячий ночной воздух Дубая обдал её лицо.
Пожарная лестница была справа. Металлическая конструкция, уходящая вниз в темноту. Двадцать третий этаж – далеко до земли, но выбора не было.
Эмма перемахнула через перила балкона, и её ноги коснулись решётчатых ступеней. Холодный металл впился в босые подошвы. Она начала спускаться – быстро, почти падая, хватаясь за поручни.
Сверху раздались выстрелы. Пули высекли искры из металла в нескольких сантиметрах от её головы.
Быстрее. Быстрее.
Она считала этажи – двадцать второй, двадцать первый, двадцатый. Руки горели от трения о поручни, ноги скользили на ступенях. Где-то над ней слышался грохот – преследователи тоже спускались по лестнице.
На восемнадцатом этаже она увидела открытое окно. Не думая, она нырнула внутрь, приземлившись на пол чьей-то гостиной. Темнота, тишина, запах благовоний. Она была в чужой квартире.
Эмма вскочила на ноги и побежала к входной двери. Выглянула в коридор – пусто. Лифты были в конце, но пользоваться ими было самоубийством. Лестница.
Она толкнула дверь аварийного выхода и помчалась вниз по бетонным ступеням. Её дыхание эхом отдавалось от стен, босые ноги шлёпали по холодному бетону. Пистолет всё ещё был в руке – она даже не заметила, как продолжала сжимать его.
Пятнадцатый этаж. Десятый. Пятый.
На третьем этаже она услышала звук – дверь где-то наверху с грохотом распахнулась. Они были в лестничной клетке. Они её нашли.
Эмма выскочила на первый этаж и оказалась в подземном паркинге. Ряды машин, тусклый свет люминесцентных ламп, бетонные колонны.
Куда теперь?
Её взгляд упал на мотоцикл – спортивный Ducati, припаркованный у стены. Ключи… ключей не было. Но рядом с мотоциклом стоял электросамокат – один из тех прокатных, которые были разбросаны по всему Дубаю. Она схватила его и рванула к выезду.
Пандус вёл наверх, к ночным улицам города. Эмма мчалась на самокате, едва удерживая равновесие, чувствуя, как ветер треплет её волосы и шёлк пижамы. Сзади взревел мотор – машина преследователей выезжала из паркинга.
Она свернула в переулок, слишком узкий для автомобиля. Проскочила между мусорными баками, едва не врезалась в стену. Выскочила на параллельную улицу и снова свернула – влево, вправо, не разбирая дороги.
Только бы оторваться. Только бы выжить.
Через двадцать минут она остановилась в тени заброшенной стройки на окраине Джумейры. Самокат разрядился, и последние метры она преодолела пешком, прячась за контейнерами и штабелями стройматериалов.
Эмма прислонилась к бетонной стене и попыталась отдышаться. Руки тряслись. Ноги были изодраны в кровь – босые подошвы не выдержали гонки по асфальту. Пистолет всё ещё был зажат в ладони, и она с трудом разжала пальцы, чтобы положить его на землю.
Она убила человека.
Эта мысль пришла внезапно, как удар под дых. Она выстрелила в человека. Да, он был в бронежилете. Да, он, вероятно, выжил. Но она нажала на курок с намерением убить. И если бы бронежилета не было…
Её вырвало. Она едва успела отвернуться, и её желудок вывернулся наизнанку – кислая желчь, потому что есть было нечего. Она стояла на коленях, упираясь ладонями в грязный бетон, и её тело сотрясалось от сухих рвотных спазмов.
Прежняя Эмма умерла этой ночью. Та Эмма, которая ходила на дипломатические приёмы и пила шампанское, которая спорила о международном праве и мечтала о карьере в ООН. Та Эмма, которая никогда не держала в руках настоящее оружие.
Теперь была другая Эмма. Женщина, которая стреляла в людей. Которая бежала по ночным улицам в пижаме, как загнанный зверь. Которая пряталась в тени заброшенной стройки, не зная, что делать дальше.
Телефон. Ей нужен телефон.
Она порылась в карманах пижамы – пусто. Телефон остался в квартире, вместе со всем остальным. Документы, деньги, одежда. Hardware wallet.
Hardware wallet.
Нет. Нет-нет-нет.
Эмма похолодела. Устройство было в её сумке, в спальне. Она забыла его. В панике, в хаосе побега – она забыла единственную вещь, которая имела значение.
Пять миллиардов долларов, оставшиеся навсегда недоступными.
Первое слово seed phrase, потерянное вместе с устройством.
Она закрыла лицо руками и беззвучно заплакала.
Сколько времени прошло – она не знала. Может, минуты. Может, часы. Небо начинало сереть на востоке, и первые лучи рассвета пробивались сквозь скелеты недостроенных зданий.
Эмма заставила себя подняться. Слёзы высохли, оставив на щеках солёные дорожки. Она была грязной, раненой, босой – но живой. Это главное. Она жива.
Думай. Что теперь?
Николя. Она должна связаться с Николя. Но как, без телефона?
Жасмин. Её подруга жила где-то неподалёку – в одном из особняков на Пальме Джумейра. Если она сможет добраться туда…
Эмма осмотрелась. Стройка располагалась на границе жилого района – впереди, за забором, виднелись аккуратные виллы с бассейнами и пальмами во дворах. Люди. Цивилизация. Возможность позвонить.
Она подобрала пистолет, проверила магазин – осталось четырнадцать патронов – и спрятала оружие за пояс пижамных брюк, прикрыв свободной тканью топа. Это было смешно – женщина в шёлковой пижаме с пистолетом за поясом – но ей было не до смеха.
Она перелезла через забор стройки и направилась к ближайшей вилле.
Охранник на воротах посмотрел на неё как на привидение. Неудивительно – грязная, босая, в порванной пижаме, с кровоточащими ногами. Она выглядела как жертва катастрофы или сбежавшая сумасшедшая.
– Мне нужно позвонить, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Пожалуйста. Это срочно.
Охранник – пожилой индиец в форме частной охранной компании – нерешительно переминался с ноги на ногу.
– Мэм, я не могу пускать посторонних…
– Меня зовут Эмма Кастельяно. Мой отец – Алессандро Кастельяно, посол Италии в ОАЭ. – Она произнесла это с той интонацией, которую усвоила за годы жизни в дипломатическом мире – вежливой, но не терпящей возражений. – На меня напали. Мне нужна помощь.
При упоминании посла охранник вытянулся.
– Конечно, мэм. Пожалуйста, проходите. Я позвоню хозяевам…
– Не нужно. Только телефон. И… – она посмотрела на свои изодранные ноги, – …может быть, аптечка.
Через пятнадцать минут она сидела в маленькой будке охранника, прижимая к уху древний кнопочный телефон. Ноги были забинтованы – неумело, но чисто. На плечах лежало одеяло, которое охранник достал из своего шкафчика.
Номер Жасмин она помнила наизусть – одна из немногих вещей, которые намертво засели в памяти ещё со студенческих времён.
Гудок. Ещё гудок. Ещё…
– Алло? – Сонный голос Жасмин прозвучал как музыка.
– Жасмин. Это Эмма.
– Эмма?! – Мгновенно проснувшийся голос. – Что случилось? Ты где? Почему звонишь с незнакомого номера?
– Слушай внимательно. – Эмма старалась говорить быстро, но чётко. – На меня напали. Несколько человек. Я сбежала, но у меня ничего нет – ни документов, ни денег, ни телефона. Мне нужна твоя помощь.
– О Аллах… – В голосе Жасмин звучал неприкрытый ужас. – Ты в безопасности? Ты ранена?
– Царапины. Ничего серьёзного. Жасмин, я не могу вернуться домой. И в квартиру, которую мне сняли – тоже. Они знают, где я живу.
– Приезжай ко мне. Немедленно. Я пришлю машину…
– Нет. – Эмма замотала головой, хотя подруга не могла её видеть. – Они могут следить за тобой тоже. Нужно что-то другое.
Жасмин замолчала, и Эмма слышала, как она думает – почти физически ощущала работу её мозга через телефонную линию.
– Загородный дом, – наконец сказала Жасмин. – Мой отец купил его год назад, но мы там почти не бываем. Он записан на имя одной из семейных компаний – никто не свяжет его со мной напрямую. Я дам тебе адрес.
– Как я туда доберусь?
– Такси. Плати наличными – я оставлю деньги в тайнике у ворот. Чёрная коробка справа от калитки, код 7749.
– Жасмин…
– Не благодари. Просто выживи. – Голос подруги дрогнул. – И Эмма… что происходит? Это связано с наследством?
– Да, – сказала Эмма. – Да, это связано с наследством. Я всё объясню, когда смогу. А сейчас мне нужно уходить.
– Будь осторожна, хабибти. Я буду ждать известий.
Эмма положила трубку и закрыла глаза. Она была жива. У неё был план – пусть хрупкий, пусть временный, но план. Это было больше, чем полчаса назад.
Такси довезло её до загородного дома Аль-Файедов за сорок минут. Солнце уже поднялось над горизонтом, заливая пустыню золотым светом. Дом оказался скромной – по меркам эмиратской элиты – виллой в арабском стиле, окружённой высокой белой стеной и пальмами.
Тайник был на месте. Внутри чёрной коробки лежала пачка дирхамов, ключ от дома и записка от Жасмин: «В гараже есть машина. Ключи в бардачке. Позвони, когда сможешь. Люблю тебя».
Эмма вошла в дом и первым делом проверила все комнаты. Пусто, тихо, безопасно. Мебель была накрыта чехлами, воздух пах пылью и неиспользованием. Идеальное убежище.
Она нашла ванную и долго стояла под горячим душем, смывая грязь, кровь и страх. Вода стекала чёрными ручейками, унося с собой следы этой безумной ночи. Когда она наконец вышла, её кожа была красной от жара, но внутренний холод никуда не делся.
В одном из шкафов нашлась женская одежда – видимо, принадлежавшая сестре или матери Жасмин. Эмма выбрала простые джинсы, белую рубашку и кроссовки, которые оказались чуть велики, но вполне годились.
Потом она села на диван в гостиной и заставила себя думать.
Они нашли её. Кто бы «они» ни были – китайцы, русские, наёмники банков – они вычислили квартиру, которую Николя считал безопасной. Значит, либо у них были лучшие ресурсы, чем он предполагал, либо…
Либо у них был информатор.
Эмма вспомнила слова Дэниела: «В этой игре все лгут. Даже те, кто кажутся друзьями».
Могла ли она доверять Николя? Он был бывшим интерполовцем, преследовавшим Дэниела. Он утверждал, что хочет правды о смерти жены. Но что, если это была только легенда? Что, если он работал на кого-то из охотников?
Нет. Нельзя так думать. Если она перестанет доверять всем, она сойдёт с ума.
Но и доверять слепо она больше не могла.
Эмма посмотрела на свои руки – чистые, без крови, но всё ещё дрожащие. Она выстрелила в человека этой ночью. Она была готова убить, чтобы выжить. И, что самое страшное, она знала: если придётся, она сделает это снова.
