Полная версия
– Дэниел работал на китайскую разведку?
– Да. А потом предал их. Перешёл на Запад, унёс с собой секреты, стал строить свою криптоимперию. Для MSS он – предатель, беглец, угроза безопасности. Они хотят вернуть его – живого для суда или мёртвого для отчётности.
Эмма смотрела на схему, и картина мира вокруг неё становилась всё мрачнее.
– А теперь, когда он… когда он «погиб», – продолжал Николя, – они переключились на вас. Вы – его наследница, его близкий человек. Возможно, вы знаете секреты, которые он им так и не выдал.
– Я ничего не знаю!
– Они не верят. – Николя вздохнул. – И даже если бы верили – вы всё ещё ключ к пяти миллиардам долларов. А для Китая это не просто деньги. Это идеологическая победа. Они смогут сказать: «Смотрите, даже самый успешный предатель в конце концов теряет всё».
Эмма потёрла виски. Голова раскалывалась.
– Третья группа?
– Банковский консорциум «Цербер». – Николя указал на следующий блок. – Альянс двенадцати крупнейших банков Европы, возглавляемый швейцарским Helvetia Prime. Их председатель – Маргарита ван дер Берг. Я встречался с ней однажды, много лет назад. Умная, беспощадная, абсолютно уверенная в том, что традиционная финансовая система – единственная, которая имеет право на существование.
– Что им от меня нужно?
– Контроль. – Николя откинулся на спинку стула. – Пять миллиардов долларов в криптовалюте – это бомба замедленного действия для мировых рынков. Если эти деньги будут внезапно выведены, конвертированы, использованы – это может вызвать цепную реакцию. Обвал курсов, панику инвесторов, кризис доверия. Банки хотят предотвратить это.
– Как?
– Идеально для них – если вы добровольно передадите активы под их управление. Они заморозят средства, «стабилизируют ситуацию», и вы получите какую-то компенсацию. Если вы откажетесь… – Николя не договорил, но его молчание было красноречивее слов.
– А четвёртая группа?
– Коллектив «Атлант». – Николя произнёс это имя с особой интонацией. – Хакеры-либертарианцы. Анархисты. Идеалисты, верящие в абсолютную свободу через технологии.
– Они были союзниками Дэниела, – медленно сказала Эмма. – Он упоминал о каком-то «Проекте Атлант» в своём послании.
– Да. Дэниел был одним из основателей этого движения. Они планировали создать независимое цифровое государство – морскую платформу в международных водах, где люди смогут жить без правительств и границ. Утопия технократов.
– И что они хотят от меня?
– Деньги. Ваши пять миллиардов – это финансирование, необходимое для завершения проекта. Без них «Атлант» останется мечтой. – Николя помолчал. – Проблема в том, что эти люди непредсказуемы. Они могут попытаться вас рекрутировать, убедить продолжить дело Дэниела. А могут решить, что проще устранить вас и получить фразу силой.
Эмма смотрела на схему – на паутину имён, организаций, стрелок. Четыре группы охотников. Десятки людей. Ресурсы государств и корпораций. И посреди всего этого – она, одинокая женщина с двумя словами из двенадцати.
– Николя, – тихо сказала она, – почему вы мне помогаете?
Он поднял на неё глаза.
– Я уже говорил…
– Вы говорили о правде. О своей жене. – Эмма покачала головой. – Но этого недостаточно. Вы рискуете жизнью, противостоите государствам и криминальным империям. Только ради правды о женщине, которая умерла пять лет назад?
Николя долго молчал. Его пальцы барабанили по столу – нервный жест, который она раньше не замечала.
– Я устал, – наконец сказал он. – Устал бежать. Устал прятаться. После смерти Мари я ушёл из Интерпола, но это не значит, что я перестал искать. – Он посмотрел ей в глаза. – Дэниел Чен – это было моё последнее дело. Моя одержимость. Я потратил годы, пытаясь понять, кто он на самом деле. И когда он «погиб», я понял: я так и не узнаю правды. Если только…
– Если только что?
– Если только не помогу вам. – Он сложил схему и убрал в карман. – Вы – единственный человек, который может раскрыть все секреты Дэниела Чена. Его seed phrase – это не просто ключ к деньгам. Это ключ к его жизни, его прошлому, всему, что он скрывал. Помогая вам, я помогаю себе.
Эмма кивнула. Это был честный ответ – возможно, первый по-настоящему честный ответ, который она услышала за последние дни.
– Хорошо, – сказала она. – Тогда давайте планировать.
Дубай, резиденция посла Италии В это же время
Алессандро Кастельяно стоял у окна своего кабинета, глядя на безупречно ухоженный сад резиденции. Розы, завезённые из Тосканы, цвели невозможно яркими красками, несмотря на убийственную жару Дубая – система орошения и климат-контроля творила чудеса. Но сегодня он не замечал этой красоты.
Он думал о дочери.
Эмма исчезла. После визита к нотариусу, после их ссоры – она просто растворилась. Не отвечала на звонки, не появлялась дома. Его люди пытались её найти, но безуспешно. Дубай был большим городом, и дочь, очевидно, не хотела быть найденной.
Или не могла.
Эта мысль терзала его больше всего. Что, если с ней случилось что-то? Что, если те люди, о которых предупреждал тот француз на похоронах… что, если они уже добрались до неё?
Стук в дверь вырвал его из мрачных раздумий.
– Войдите.
Дверь открылась, и его секретарь – молодой итальянец с безупречными манерами – шагнул внутрь.
– Синьор посол, к вам посетитель. Он… настаивает на встрече.
– Кто это?
– Представился как… – секретарь сверился с визитной карточкой, – Вэнь Юй. Атташе по культуре посольства Китайской Народной Республики.
Алессандро нахмурился. Атташе по культуре – известное прикрытие для разведчиков. Что китайцам нужно от него?
– Пусть войдёт.
Человек, появившийся в дверях, выглядел совершенно неприметно – и именно это делало его опасным. Среднего роста, среднего телосложения, с гладким лицом, которое было трудно запомнить. Идеальный серый человек, созданный для того, чтобы сливаться с толпой.
Только глаза выдавали его – холодные, оценивающие, с той особой пристальностью, которую Алессандро видел у профессиональных убийц и шпионов.
– Синьор Кастельяно, – произнёс гость на безупречном английском. – Благодарю, что согласились принять меня.
– У меня не было выбора, судя по тому, как вы настаивали. – Алессандро не предложил гостю сесть. – Чем обязан?
Вэнь Юй улыбнулся – холодной, вежливой улыбкой, не затронувшей глаз.
– Я пришёл поговорить о вашей дочери.
Алессандро почувствовал, как его кулаки непроизвольно сжались.
– Что вы знаете о моей дочери?
– Достаточно много. – Вэнь Юй сделал несколько шагов по кабинету, разглядывая картины на стенах – пейзажи Умбрии, портрет какого-то предка в камзоле. – Например, я знаю, что она была любовницей Дэниела Чена. Предателя, укравшего секреты моей страны. Преступника, отмывавшего деньги для террористов и криминальных организаций.
– Дэниел Чен мёртв.
– Возможно. А возможно, и нет. – Вэнь Юй повернулся к нему. – Но это не имеет значения. Важно то, что ваша дочь унаследовала его состояние. Состояние, значительная часть которого принадлежит Китайской Народной Республике.
– Это ложь.
– Это факт. – Голос Вэнь Юй оставался спокойным, почти дружелюбным. – Дэниел Чен работал на нас в начале своей карьеры. Мы финансировали его первые проекты, обучали его, давали доступ к технологиям. А он предал нас и сбежал на Запад, унеся наши деньги и наши секреты.
– Даже если это правда, моя дочь не имеет к этому отношения.
– Она – наследница. – Вэнь Юй пожал плечами. – По законам большинства стран, наследник несёт ответственность за долги того, чьё наследство принял.
Алессандро заставил себя успокоиться. Он был дипломатом – он знал, как вести подобные разговоры.
– Что вы хотите?
– Мы хотим справедливости. – Вэнь Юй снова улыбнулся. – Мы хотим, чтобы ваша дочь добровольно вернула активы, которые по праву принадлежат Китаю. Скажем… два миллиарда долларов. Это скромная сумма, учитывая масштаб хищений.
– А если она откажется?
– Тогда… – Вэнь Юй сделал паузу, словно обдумывая слова, – …нам придётся прибегнуть к другим методам. Юридическим. Дипломатическим. – Пауза. – И не только.
Угроза была недвусмысленной. Алессандро почувствовал, как гнев поднимается в груди.
– Вы угрожаете моей дочери на территории Объединённых Арабских Эмиратов, в присутствии посла дружественного государства?
– Я никому не угрожаю, синьор Кастельяно. – Вэнь Юй поднял руки в примирительном жесте. – Я лишь объясняю ситуацию. Ваша дочь – взрослая женщина. Она сама решает, как поступить. Но я хотел бы, чтобы вы… донесли до неё серьёзность положения.
– И как я это сделаю, если не знаю, где она?
Впервые что-то мелькнуло в глазах Вэнь Юй – удивление? раздражение?
– Вы не знаете, где ваша дочь?
– Нет. После похорон Чена она… исчезла. Не отвечает на звонки.
Вэнь Юй смотрел на него долго, оценивающе. Потом кивнул.
– Понимаю. Это… осложняет ситуацию. – Он направился к двери. – Я оставлю вам свою карточку, синьор Кастельяно. Если ваша дочь свяжется с вами – пожалуйста, передайте ей моё предложение. Оно не будет действовать вечно.
У двери он остановился и обернулся.
– И ещё одно. – Его голос стал мягче, почти доверительным. – Я знаю о вашем прошлом, синьор Кастельяно. О том инциденте тридцать лет назад в Милане. О деньгах, которые… не совсем законно сменили владельцев.
Алессандро побледнел.
– Это было давно. Дело закрыто.
– Дела никогда не закрываются, – сказал Вэнь Юй. – Они просто ждут своего часа. – Он открыл дверь. – Доброго дня, синьор посол. Надеюсь, мы скоро услышим хорошие новости.
Дверь закрылась за ним, и Алессандро остался один в кабинете. Его руки дрожали, когда он опустился в кресло.
Тридцать лет назад. Он думал, что это похоронено навсегда. Молодой дипломат, первое серьёзное назначение, и ошибка – глупая, жадная ошибка, которая могла стоить ему карьеры. Он замял дело, заплатил кому нужно, и с тех пор жил с этим камнем на душе.
А теперь китайцы знали. И использовали это против него.
Против его дочери.
Алессандро потянулся к телефону. Он должен был найти Эмму. Должен был предупредить её.
Даже если она его ненавидит.
Дубай, порт Джебель-Али Складское помещение
Человек висел на цепях, подвешенных к потолку. Его руки были вывернуты под неестественным углом, а лицо превратилось в кровавую маску – нос сломан, губы рассечены, один глаз заплыл.
Виктор Соколов стоял перед ним, вытирая руки белым полотенцем. Полотенце медленно окрашивалось красным.
– Я повторю вопрос, Гриша, – сказал он почти ласково. – Как она ушла?
Человек на цепях – Григорий Петров, один из четырёх боевиков, отправленных на захват Эммы Кастельяно – закашлялся кровью.
– Я… я не знаю, босс. Мы всё сделали правильно. Вырубили охрану, отключили сигнализацию, вошли тихо. А она… – он судорожно вздохнул, – она как будто ждала нас.
– Ждала?
– Она выстрелила первой. Макс получил пулю в грудь – хорошо, бронежилет был. Пока мы его поднимали, она уже была на балконе. – Ещё один кашель. – Она… она двигалась как профессионал, босс. Не как цивильная.
Соколов отбросил полотенце и сделал несколько шагов по складу. Его громадная фигура отбрасывала длинную тень в свете единственной лампы.
– Профессионал, значит, – задумчиво произнёс он. – Дочка дипломата, никогда не державшая в руках оружия, двигается как профессионал и уходит от четырёх моих лучших людей.
– Может, её кто-то тренировал? Этот её… Чен?
– Чен был компьютерным червём. – Соколов покачал головой. – Он не умел держать оружие.
– Тогда кто?
– Хороший вопрос, Гриша. – Соколов повернулся к нему. – Очень хороший вопрос.
Он щёлкнул пальцами, и из тени вышли двое – мрачные мужчины в чёрном, с лицами, не выражающими никаких эмоций.
– Снимите его, – приказал Соколов. – И дайте воды. Он ещё нужен.
Пока люди возились с цепями, Соколов отошёл к столу, заваленному бумагами и фотографиями. Здесь было досье на Эмму Кастельяно – всё, что его люди смогли собрать за последние дни. Фотографии: на приёмах, на улице, с Дэниелом Ченом на какой-то яхте. Документы: выписки из университетов, послужной список отца, финансовые отчёты.
И ничего – ничего, что объясняло бы, как эта женщина стала такой опасной за такое короткое время.
– Босс? – Один из людей подошёл к нему. – Что делать дальше?
Соколов поднял одну из фотографий – Эмма в вечернем платье, улыбающаяся в камеру. Красивая. Молодая. Невинная.
Или не такая уж невинная.
– Она где-то прячется, – сказал он. – У неё есть друзья, которые помогают. – Он положил фотографию обратно. – Найдите их. Всех, с кем она общалась за последние месяцы. Подруги, коллеги, бывшие любовники. Кто-то знает, где она.
– А если они не захотят говорить?
Соколов усмехнулся – холодно, без намёка на веселье.
– Все хотят говорить, Паша. Нужно просто правильно спросить.
Он направился к выходу, но у двери остановился и обернулся. Григорий Петров сидел на полу, прислонившись к стене, и жадно пил воду из бутылки.
– Гриша.
Человек поднял голову.
– Да, босс?
– Ты провалил задание. Потерял цель. Позволил ей уйти.
– Босс, я…
– Я понимаю, – перебил Соколов. – Она оказалась хитрее, чем мы думали. Это… объяснимо. – Он помолчал. – Но ты также потерял что-то, что принадлежало ей. Маленькое устройство в её спальне. Мои люди нашли его – оно должно было быть у неё, а не на тумбочке.
Григорий побледнел.
– Я не знал, что это важно…
– Всё важно, Гриша. Каждая деталь. Каждая мелочь. – Соколов сделал шаг к нему. – Это устройство – ключ к деньгам. К моим деньгам. И теперь оно… – он достал из кармана маленький металлический прямоугольник, – …бесполезно. Потому что без пароля и каких-то волшебных слов оно просто кусок железа.
– Я… я найду её, босс. Клянусь, я…
– Нет, Гриша. – Соколов покачал головой. – Ты не найдёшь. – Он кивнул своим людям. – Но перед тем, как уйти, ты расскажешь нам всё, что знаешь. Каждую деталь о той ночи. Каждое слово, которое она сказала. Каждое движение, которое сделала.
Он повернулся к выходу.
– А потом Паша отвезёт тебя домой. К семье.
– Спасибо, босс… – начал Григорий, но осёкся, увидев выражение лица одного из людей Соколова.
– Не благодари, – донёсся голос босса уже из-за двери. – Ты заслужил.
Дверь закрылась. Григорий Петров остался наедине с двумя молчаливыми мужчинами и медленно подступающим осознанием того, что домой он не вернётся.
Никогда.
Дубай, кафе «Аль-Фараби» Продолжение разговора
– Нам нужно уехать из Дубая, – говорила Эмма, и её голос становился всё увереннее. – Сегодня. Сейчас. Пока они не перегруппировались.
Николя кивнул.
– Согласен. Но куда?
– Швейцария. Следующий ключ там. – Она достала телефон и открыла карту. – Дэниел говорил о нашей поездке в горы. О месте, где «время движется иначе». Это должен быть Церматт – мы были там прошлой зимой. Маленькая деревня у подножия Маттерхорна.
– Церматт – хороший выбор. Труднодоступно, мало посторонних, легко заметить слежку. – Николя потёр подбородок. – Но как мы туда доберёмся? Обычные рейсы отпадают – вас засекут на паспортном контроле в первые же минуты.
– Жасмин, – сказала Эмма. – У её семьи есть частный самолёт. Она уже помогла мне с пустыней…
– Нет. – Николя покачал головой. – Мы не можем снова подвергать её риску. Кроме того, частный рейс из Дубая тоже отслеживается – не так строго, как коммерческий, но всё же.
– Тогда что вы предлагаете?
Николя задумался. Его пальцы снова барабанили по столу – этот нервный жест, который Эмма уже научилась распознавать как признак интенсивной работы мозга.
– У меня есть контакт, – наконец сказал он. – Человек, который организует… неофициальные перемещения.
– Контрабандист?
– Логист. – Николя усмехнулся. – Он предпочитает это слово. Бывший агент MI6, ушедший на вольные хлеба после какого-то скандала. Теперь помогает людям исчезать – за хорошие деньги.
– Сколько?
– Для нас – бесплатно. Он должен мне услугу. – Николя достал телефон. – Дайте мне час. Я всё организую.
Пока он отходил, чтобы позвонить, Эмма осталась одна за столиком. Она смотрела на снующих мимо людей – торговцев, носильщиков, женщин в традиционных одеждах – и думала о том, как изменилась её жизнь за несколько дней.
Неделю назад она была обычной женщиной. Влюблённой, счастливой, планирующей будущее с человеком, которого считала знала. Теперь она была беглянкой, преследуемой половиной мира, с пистолетом в сумке и двумя словами из двенадцати в голове.
Whisper. Freedom.
Шёпот. Свобода.
Что ещё оставил ей Дэниел? Какие слова спрятал в местах, которые «что-то значили»? И что она найдёт в конце этого пути – правду или ещё больше лжи?
– Эмма?
Она подняла глаза. Николя вернулся, и выражение его лица было напряжённым.
– Что-то не так?
– Мой контакт согласился помочь. Он заберёт нас сегодня вечером из порта Джебель-Али – грузовое судно, идущее в Стамбул. Оттуда – частный перелёт в Швейцарию.
– Но?
– Но есть проблема. – Николя сел напротив неё. – Мне только что позвонил мой информатор в полиции Дубая. Сегодня утром в порту нашли тело. Русский гражданин, убит несколько часов назад. Методы… характерные для Соколова.
Эмма почувствовала, как холод пробежал по спине.
– Кто это был?
– Один из людей, нападавших на вашу квартиру. – Николя помолчал. – Соколов не прощает неудач. Он казнил своего человека за провал операции.
– Это… – Эмма не могла найти слов. – Это чудовищно.
– Это мир, в который вы попали. – Голос Николя был мрачным. – Мир, где люди – расходный материал. Где верность покупается, а предательство карается смертью. Дэниел жил в этом мире. Играл по его правилам. И теперь вы тоже в нём – хотите вы того или нет.
Эмма закрыла глаза. Образ повешенного человека – она не знала, как именно его убили, но воображение услужливо рисовало картины – стоял перед глазами.
– Как мне выжить в этом мире, Николя?
– Научиться его правилам. – Он наклонился к ней. – Не доверять никому полностью. Всегда иметь запасной план. Быть готовой на всё – даже на то, что раньше казалось немыслимым.
– Я уже выстрелила в человека.
– Это было начало. – Николя смотрел ей в глаза. – Вопрос в том, готовы ли вы идти дальше.
Эмма молчала. В её голове крутились воспоминания – дипломатические приёмы, университетские лекции, вечера с Дэниелом на крыше Бурдж-Халифа. Другая жизнь. Другой мир.
– Я не хочу становиться такой, как они, – тихо сказала она. – Не хочу превращаться в монстра.
– Тогда держитесь за то, что делает вас человеком. – Николя положил руку на её ладонь. – За свои принципы. За людей, которых любите. За цель, ради которой всё это делаете.
– Какую цель?
– Это вам решать. – Он убрал руку. – Деньги? Месть? Справедливость? Правда о Дэниеле? – Он пожал плечами. – Найдите свою цель, Эмма. Она будет вашим компасом в этом хаосе.
Эмма открыла глаза и посмотрела на него.
– Правда, – сказала она. – Я хочу знать правду. О Дэниеле. О том, кем он был на самом деле. О том, почему он сделал всё это.
– Тогда держитесь за это. – Николя встал. – А теперь нам пора. Нужно собраться и добраться до порта до заката.
Дубай, загородный дом семьи Аль-Файед Несколько часов спустя
Эмма собирала вещи – те немногие, что у неё были. Одежда, которую оставила Жасмин. Деньги – пачка дирхамов и немного долларов. Пистолет, который она спрятала после побега и который теперь снова лежал в сумке, тяжёлый и угрожающий.
И телефон с двумя записанными словами: Whisper. Freedom.
Николя объяснил ей, как работает seed phrase. Двенадцать слов, выбранных из специального словаря в две тысячи сорок восемь слов. Каждое слово кодирует одиннадцать бит информации. Вместе они создают ключ, из которого математически выводятся все приватные ключи всех кошельков.
– Это называется иерархически-детерминированный кошелёк, – говорил он, рисуя схему на салфетке. – Одна фраза – бесконечное количество адресов. Дэниел был параноиком, он, вероятно, использовал сотни кошельков, разбросанных по разным блокчейнам. Но все они восстанавливаются из одной фразы.
– А если кто-то узнает несколько слов? – спросила Эмма. – Как те, кто напал на меня. Они могли видеть что-то в квартире.
– Бесполезно. – Николя покачал головой. – Без полной фразы в правильном порядке – ничего не получится. Даже одиннадцать слов из двенадцати – это всё равно что не иметь ничего. Комбинаций слишком много, взлом займёт тысячи лет даже на самых мощных компьютерах.
– Значит, пока я единственная, кто знает первые два слова…
– Вы – единственный ключ. – Николя кивнул. – Поэтому они не могут вас убить. Им нужна фраза, а она существует только в вашей голове. Мёртвая, вы бесполезны.
– Но они могут пытать меня.
– Могут. – Его голос был жёстким. – Поэтому мы не должны попадаться.
Эмма посмотрела на своё отражение в зеркале. Женщина, которая смотрела на неё оттуда, была незнакомой – осунувшееся лицо, тёмные круги под глазами, жёсткая линия губ. Она постарела на десять лет за несколько дней.
«Это цена, – подумала она. – Цена правды. Цена свободы».
Её телефон завибрировал. Номер был незнакомым, но что-то заставило её ответить.
– Алло?
– Эмма. – Голос отца – уставший, постаревший, совсем не такой властный, как обычно. – Слава богу, ты жива.
– Папа? – Она не ожидала этого звонка. – Откуда у тебя этот номер?
– Не важно. – Он помолчал. – Эмма, мне нужно тебя увидеть. Срочно.
– Я не могу. Я…
– Я знаю, что ты в бегах. Знаю, что за тобой охотятся. – Его голос дрогнул. – Ко мне приходили, Эмма. Китайцы. Они угрожали. Они знают… – он запнулся, – …они знают вещи обо мне, которые могут уничтожить нашу семью.
Эмма села на кровать. Её ноги вдруг ослабели.
– Что ты имеешь в виду?
– Не по телефону. – Отец говорил быстро, торопливо – совсем не в своей обычной манере. – Пожалуйста, Эмма. Встреться со мной. Позволь мне всё объяснить. Позволь мне помочь.
Она молчала, и в этом молчании слышала всё: годы отчуждения, непонимания, невысказанных слов. Отец никогда не просил. Он требовал, приказывал, настаивал. Но сейчас он просил.
– Я не могу, папа, – наконец сказала она. – Не сейчас. Мне нужно уехать из города.
– Куда?
– Не могу сказать.
– Эмма, пожалуйста…
– Нет. – Её голос стал твёрже. – Я позвоню тебе, когда смогу. Но сейчас – нет.
Она услышала, как он вздохнул – тяжело, надломленно.
– Будь осторожна, дочь. – Его голос был едва слышен. – Что бы ты обо мне ни думала… я люблю тебя. Всегда любил.
Он повесил трубку, не дождавшись ответа.
Эмма сидела, глядя на телефон в руке. Отец сказал «люблю». Впервые за… она не могла вспомнить, когда слышала это от него в последний раз. Может быть, никогда.
«Китайцы знают вещи обо мне…»
Какие вещи? Какие секреты скрывал её отец – безупречный дипломат, образец респектабельности?
Ещё одна тайна в мире, полном тайн.
Порт Джебель-Али, Дубай Вечер того же дня
Солнце садилось над заливом, окрашивая воду в оттенки красного и золотого. Портовые краны возвышались над горизонтом, как скелеты доисторических животных. Контейнеровозы выстроились у причалов, готовые принять или отдать свой груз.
Эмма и Николя пробирались между штабелями контейнеров, следуя за человеком, которого Николя представил как «Джека» – хотя было очевидно, что это не настоящее имя. Джек был невысоким, жилистым, с лицом, загорелым до цвета старого кирпича, и глазами, которые, казалось, видели всё и ничему не удивлялись.
– Судно называется «Звезда Одессы», – говорил он, ведя их по лабиринту грузов. – Украинский экипаж, капитан – мой старый друг. Официально идут в Стамбул с грузом автозапчастей. Неофициально… – он усмехнулся, – …берут пассажиров, которые не хотят оставлять следов.
– Сколько времени займёт путь? – спросила Эмма.
– Три дня до Стамбула. – Джек оглянулся на неё. – Каюта не пятизвёздочная, но чистая. Еда – что даст кок, но голодать не будете.
– А из Стамбула?
– Я организовал частный рейс до Женевы. Самолёт принадлежит одной… скажем так, либеральной компании, которая не задаёт лишних вопросов. – Он остановился у трапа, ведущего на борт ржавого грузового судна. – Дальше – ваши проблемы.
– Спасибо, Джек. – Николя пожал ему руку. – Я в долгу.
– Были в долгу. – Джек усмехнулся. – Теперь квиты. – Он повернулся к Эмме. – Удачи, мисс. Что бы вы ни натворили – надеюсь, это того стоило.
