Стальной Амулет

Покуда из храма не явился гоблин-рыцарь, Вардлен успешно подавлял натиск врагов и не давал утащить ни одни силки пленённых соратников, а Гарольд подчищал сзади него, прикрывая тыл. Вот рыцарь, проткнув насквозь тело копьеносца и раздавив мощным ударом голову другого, уже почти добрался до утлого старика, бормотавшего какие-то проклятия, когда шаг оруженосца сзади изменил свой темп:

Вардлен сначала замедлился, а потом, почуяв опасность, инстинктивно отпрыгнул, уворачиваясь сам не зная отчего. Развернувшись, он скрестил свой клинок с мечом Гарольда, который бил ему в спину.

– Ты с ума сошёл? Отвяжись! – сказал он, когда оруженосец нанёс ещё два удара. Он мельком глянул на Старого гоблина и осознал корень проблемы. – Борись с ним! Выгони его из своей головы! – но слова не помогали, Гарольд решительно наступал, намереваясь поранить если не Вардлена, то заколоть одного из связанных сетями.

А из-за дерева уже выходил гоблин-рыцарь, ростом не уступающий Местрикелю. Если бы только Септий принял участие, битва могла закончится также быстро, как удар сердца, но сейчас он был занят остановкой крови и выпутыванием из сетей, попутно пытаясь оставаться в сознании.

– Подавись! – крикнул Вардлен и бросил в пророка поясной кинжал, полученный от отца.

В один момент старец пропал, и пропал агрессивный настрой оруженосца. Он остановился и принялся тереть глаза. На всякий случай Вардлен пнул его ногой так, что тот упал в грязь в метрах трёх от поляны.

Настало время разобраться с главным защитником остроносого королевства.

Гоблин-рыцарь торжественно ступил на поляну, усеянную телами его павших товарищей, и поднял оружие. С пят до головы облаченный в светло-зелёных доспех, он держал в руках по волнистому топору. Забрало на шлеме напоминало стиснутые зубы, а на самом шлеме были отлиты нос и уши, точно как у настоящих гоблинов.

– Давай посмотрим, столь же ты уродлив, сколь твоя броня.

Никак не ответив, защитник бросился в атаку. Его удары были медленными и размашистыми, но при попадании в цель могли пробить даже прочный доспех. Вардлену не составляло труда уклоняться и осторожно отвечать мечом в удобные моменты. Он будто смеялся над ним, показывая превосходство в фехтовании. Два топора лишь мешали тому победить. Гоблин быстро выдохся – Вардлен был ему не по зубам, вряд ли такие рыцари как он вообще посещают эти окрестности. Потому гоблин резко сменил направление и направил топор на всё ещё связанного Местрикеля. В последний момент Вардлен успел подставить меч, сохранив другу ногу, но тогда гоблин вторым топором ударил рыцаря в бок. От удара он отшатнулся и поник. Острая боль известила о сильном повреждении, несколько рёбер сломалось, возможно кровь прыснула во внутренности. Вардлен участил дыхание и почувствовал, как вместе с кровью из него утекает вся сила. Полными страха смешанного с удивлением глазами он посмотрел на своего противника и собрал оставшиеся силы для очередного уклонения. Хватка рук стала слабеть, ноги хуже слушались, а гоблин рыцарь, как палач, угрожающе лязгнул топорами друг о друга.

Стоя на одном колене, Вардлен наблюдал за приближением смерти, воплощённой в зелёном рыцаре-гоблине и недоумевал, как такое уродливое существо могло победить его, героя из Объединённого Королевства.

И вот тут подоспел Гарольд.

Атаковав сзади, он ударил защитника под колени, что оказалось наилучшим решением. Гоблин завалился назад, и тогда резким рывком Вардлен помог ему упасть.

Не в силах подняться, он отчаянно выставил руки вперёд и задёргался, будто это могло остановить безжалостное волнистое лезвие его топора, занесенного высоко над головой – последней вещи, что он видел в своей жизни.

Глава VII Страж моста

– Вета! Где ты была? Что с тобой случилось, с тобой всё хорошо? – они встретили её в миле от места стоянки и уже всего с двумя лошадьми – Септия и Вардлена.

– Да, всё прекрасно! Правда сначала меня схватили и связали гоблины, но я на них не злюсь, ни чуточку! Они отнесли меня к своей принцессе, знаете, у неё такие же острые ушки, как у меня, ха-ха! И она была сказочно красива! Это так прекрасно! Она тотчас приказала меня освободить, и потом мы вместе пили лесной чай из шишек и кушали мёд, ох! Она также накормила моих зайчиков! Это была так прекрасно! Она поблагодарила меня за компанию и отпустила, сказав, что ждёт своего возлюбленного – гоблина в зелёной броне, с которым она недавно обручилась, ох, это так великолепно! Надеюсь у них всё будет хорошо! Я так рада за них, – говоря это, она звонко смеялась и сияла присущей детям радостью. – А у вас всё хорошо? Вы какие-то хмурые.

Умолчав о подробностях *своей* встречи с гоблинами, они отправились дальше. Похоже, три добрых коня послужили определённого рода платой за посещение Заброшенного Королевства. Дыру в доспехе Вардлена залатать было нечем, но совместными усилиями Веты и Септия здоровье Вардлена вернули на прежний уровень.

Впереди предстояло ещё одно разделение – Септий и Местрикель должны были отправиться в Высокую Башню по колдовским делам (лошадей поручили им), а Вардлен с Гарольдом решили идти напрямик к Чёрным Крестам, дабы не терять время в пути и не подставляться под гонителей из ОК.

Но прежде чем расстаться, им предстояло пройти по единственному мосту через реку, мосту старому, ничейному и покинутому.

Под сенью клёна петляла узенькая тропинка персикового цвета, по которой ехала команда. Тропинка спускалась вниз, всё дальше в тенистую лощину, два ската которой становились только круче, всё дальше от гоблинских окрестностей Беспризорного Леса. Стало по-летнему тепло.

Яблони сменялись дубами, кусты зарослями, сныть папоротниками, указательные валуны пропадали, а мелкие ручейки становились быстрыми потоками, пока не сошлись в бурную могучую реку, вдоль которой ехали наши герои. Перейти её вброд никому не было под силу, а моста не встречалось уже давно. Река Быстрая было её имя.

Темнело. Где-то начали стрекотать сверчки, и на головы стал плавно опускаться лёгкий туман.

В последних лучах умирающего солнца Септий заметил далёкое очертание арочного моста. Взбодрив двух оставшихся лошадей, команда двинулась туда.

Старость простенького моста бросалась в глаза. Тусклый бут за время потрескался во многих местах, а некогда острые углы сверху превратились в крупные сколы. Ослизлые мокрые камни упорствовали пред бесконечным напором воды, толстый мох порос по его бокам, а верх устелил листвяной ковёр.

Не дав пройти и полшага, их остановило громкое скребыхание, начавшееся где-то под мостом. Вардлен и Местрикель тотчас остановились с оружием наголо. Из-под низа высунулась трёхпалая рука, затем вылезло всё тело.

Небольшого размера, (на три головы ниже Местрикеля) старый, с носом-картошкой тролль имел редкие волосинки на макушке. Малый тролль, не горный, зрачки которого жадно смотрели, а на коже во многих местах сидели наросты. Издалека он выглядел как коричневый комочек шерсти с торчащими из него короткими руками и ногами, вблизи различалось ещё и огрубелое лицо. Тролль поковырялся в носу, вытащил оттуда большую козявку и съел, будто не видя острых мечей рыцарей.

Вардлен уже открыл рот, чтобы велеть ему убраться, но тролль опередил его:

– Чтобы пройти через мост, вам придётся заплатить мне 10 золотых монет! – сказал он мерзким голосом он, сплёвывая. – Платите или уходите! – гордо заявил тролль.

– Да как ты смеешь, бурдюк с гноем! – внезапно вырвалось у Гарольда. – Мы тебя сейчас порубим на кусочки!

– Или поджарим. – добавил Септий, хотя понимал, что магия излишня, когда от угрозы можно избавиться одним сильным пинком.

– Подождите! – встряла Вета. – Я верю, что мы можем решить всё мирным путём.

Члены команды бросили на неё пристальные взгляды.

– Зачем нам сражаться с этим безобидным существом? – робко проговорила она.

– Необязательно драться, я просто застрелю его, даже не двигаясь с места! – выдал Гарольд, обращающийся с луком лучше всех в команде.

Местрикель громко ударил пол древком алебарды, предлагая свою кандидатуру.

А дальше завязался громкий спор, в ходе которого каждый убеждал других в превосходстве своего способа расправы над троллем. Эту перепалку кажется уже услышал каждый крот в Беспризорном Лесу, а Вардлен, стоящий в сторонке, решил закончить её раз и навсегда.

Он, молча, пока все были заняты руганью, подошёл к вонючему троллю и, выторговав скидку, уронил в его мясистую ладонь ровно 9 золотых.

– Спасибо, спасибо, о, сэр! – сыпал страж моста вежливостями. – Вы знаете, никто ещё не платил мне за проход по этому мосту! Они все переходят вброд или ищут другой, это так несправедливо! Проходите, пожалуйста.

– А раньше ты загадывал загадки. – осуждающе подметил рыцарь.

– Одними загадками сыт не будешь, – высказал тролль. – Мы любим блестящие штучки.

Тролль любезно отошёл в сторону и неумело поклонился, как обычно кланяются пятилетние дети, если их заставляют это делать. Вардлен окликнул команду, слишком занятую разборками, и прошёл мимо тролля вперёд.

Все, кроме Веты, пыхтели от злости и утраченной битвы, когда поняли, что сделал рыцарь. Их удивлённые лица стоило видеть. Ведь Местрикелю и Септию вымести злобу на гоблинах не удалось, вот, думали они, хотя бы над троллем можно поглумиться. Проходящий последним Гарольд еле удержался оттого, чтобы столкнуть тролля с его же моста. Он гневался весь вечер, бахвалясь россказнями о том, как убил бы его с одного удара. Вардлен нисколько не сомневался в его болтливости, а потому предложил ему продемонстрировать силу на сваленных деревьях, которые команда разрубила, превратив в скамьи. Рыцарь объяснил, что одни зарабатывают на жизнь торговлей, другие же берут плату за проезд по своей земле. Цель одна, средства разные, и напрасно тут возмущаться.

В густом бору они разожгли костёр и стали обдумывать завтрашний маршрут. Пару часов ночного сна они позволить себе могли, но прежде, как положено у жаркого костра в холодную ночь, они завели душевный разговор обо всяком разном:

– Вот получишь ты Стальной Амулет, что будешь делать?

– Ну-у-у, – затянул Вардлен. – Далеко так загадывать.

– А всё-таки?

– Возьму себе броское прозвище. У вас-то уже есть: Септий Синий, Местрикель Молчаливый, а я буду Вардлен Великий! Ха-ха. О как придумал! Круто?

– Определённо в этом что-то есть…

– Сиё прозвище может быть дано лишь за самый доблестный подвиг, – выступила Вета. – Тебе нужно совершить такое деяние, за которое все жители Брадхель не помедлят тебя отблагодарить.

– Какое, например?

– Есть одно, что давно уже терзает мою душу: Замок-с-Тёмными-Шпилями – если сразишь его, сможешь по праву считаться великим.

Их веселье угасло в безмолвии.

– Ну, значит, хрен мне вместо загаданного прозвища. – хохотнул он.

– Почему же? Всегда есть надежда. Тем более, в твоих ножнах непобедимый Алруданес – это чего-то да стоит.

– Меч, сам по себе, есть лишь кусок железа, каким бы красивым и дорогим он не был. Важно то, кто его держит и тверда ли его рука. – Вардлен провёл пальцем по гарде Алруданеса.

– Помни, что этот клинок непростой кусок железа. Совладать с Алруданесом способны лишь лучшие воители меча.

– Именно поэтому он теперь мой.

Когда все направления были оговорены, команда установила посменный караул и разместилась на мешках с припасами, укрывшись плащами. Вардлен лёг с Ветой – та сама выпросила одну постель с ним, а все остальные спали порознь.

Маг улегся на спину и укрылся плащом. В небе над ним сверкали созвездия, которые тот знал наперечёт, и меж них выделялась алая звезда Скарла. Он долгое время пытался заснуть, но в голову постоянно лезли мысли о дороге и страшные образы ведьм, устраивающих шабаши непосредственно на соседней поляне, и только благостные воспоминания о Исонии из Академии Магии могли ослабить его тревогу. Разумеется, шабаши устраивались глубже в чаще, но всё равно Септия уже не защищала граница ОК и стены его собственной комнаты от вполне вероятного нападения. Мысли о жадных до детей ведьмах подкрепляло страшное гоблинское предсказание.

"А, может, он специально выдумал это, чтобы подразнить нас, – думал Септий. – Надеюсь, надеюсь…"

Вардлену же было намного теплее, ведь Вета всю ночь спала с ним в обнимку. Объятия были для неё чем-то вроде свежего воздуха. Она обнимала деревья, животных, глыбы и всё подряд, что только видела.

***

Непроглядная ночь, сильная пурга и суровый зимний холод окружали их. Лишь снег отражал лунный блеск, позволяя хоть немного рассмотреть очередной сугроб на пути.

Но крестоносцам не нужен был яркий дневной свет, воины и без него видели всё, что им требовалось.

Их было пять. Могучие рыцари в серебряных доспехах и обрамлённых золотом топхельмах продирались по рыхлому снегу навстречу смерти.

Своей или чужой?

Подолы их белых сюрко трепыхались, когда крепкие, облачённые в тяжёлую броню ноги мощными шагами несли храмовников вперёд навстречу судьбе.

Чёрные кресты, вышитые на одежде поверх доспехов и висящие на их шеях, источали силу как волшебные обереги. Аура силы окутывала воинов.

Первый рыцарь жестом приказал отряду остановиться. Все замерли в ожидании битвы с мечами наготове.

– Они здесь. – лишь прозвучало во тьме, и крестоносцы зашептали молитвы.

С горизонта на них, словно разливающийся океан, неслась чёрная лавина смерти. Армия ночи ужасающим ураганом летела на рыцарей в белых одеждах, снося всё на своём пути. В том убийственном смерче со сверхъестественной скоростью беспорядочно летели нечистые слуги тьмы.

Рыцари выстроились в отточенном годами боевом построении, но каждый из них точно знал, что эту ночь им не пережить.

Первый крестоносец начал петь:

"Мы стоим плечом к плечу,

Ждём сейчас судьбу свою,

Высшей силой избраны – FIRE & STEEL!"

Чёрная смертоносная волна летела на них со скоростью, почти сравнимой со стрелой на лету.

Армия ночи.

Крестоносцы крепче сжали двуручные мечи и подались вперёд.

Они уже могли различить тёмные фигуры своих врагов, кружащихся в воздухе с чёрными клинками, словно коршуны с выставленными когтями.

"Уничтожь врага мечом,

Обезглавь еретика,

И сожги нечистого

Аааллииилуууяяя!"

С пением рыцаря клинки отряда всё ярче сияли белым, словно разгорающиеся факела.

Наконец лавина чёрных тел единой массой обрушилась на них, круша всей своей мощью. В последнюю пред столкновением секунду рыцари ринулись в атаку, рубя мечами.

Первый ряд нечистых умер мгновенно. А дальше началась жуткая бойня в центре чёрного шторма.

Армия ночи здесь!

Рыцари рубили и кромсали без устали, низвергали и уничтожали. Праведная ярость вела их словно Господь Бог.

С нечеловеческой скоростью и силой отвечали им вампиры, нанося воинам страшный урон.

Святая сталь схватилась с прокажённым чёрным металлом, и храмовники, не ведая пощады и страха, истребляли вампиров десятками.

Аллилуйя!

Двуручные мечи своим белым светом придавали святым рыцарям сил и ослепляли вампиров.

Чёрные клубы дыма оставляли враги, взмывая вверх и обрушиваясь на крестоносцев.

Двое, с пробитыми доспехами, уже мёртвыми лежали на холодном снегу. Всё вокруг было залито лужами крови.

Оставшиеся три, смертельно раненые, боролись с нескончаемым потоком вампирских отродий.

Ведущий крестоносец, отражая чёрную магию своим щитом, выкрикивал молитвы и бился из последних сил.

Его товарищ с правой стороны, чья спина была утыкана десятками стрел и стала похожа на ежиную, разрубил тонкий меч вампира надвое и вонзил тому свой клинок прямо грудь. Следующим ударом он отразил почти незаметный человеческому глазу удар булавы, нацеленный точно в лицо, но ещё один вампир, напавший сзади, отрубил рыцарю голову.

– Умри, нечисть! – с удвоенной силой начал биться командир крестоносцев, всем сердцем желая отомстить за смерть друга. Глубокая рана зияла в его боку, горячая кровь вытекала оттуда.

Одним взмахом меча он располовинил троих еретиков, следующий удар отправил в ад ещё две твари.

Последний выживший товарищ отбивался от целой стаи отродья. Он рубил вокруг себя, его лезвие танцевало во тьме и обжигало врагов праведным огнём, бело-жёлтый хвост тянулся после него в воздухе.

Командир сквозь стену палиц, моргенштернов и булав пробивался к нему.

На ходу крестоносец воззвал к Богу и насмерть протаранил еретиков.

– BY GOD'S WILL! – колокольный звон донёсся с неба и следом обрушилась на вампиров вся праведная ярость крестоносца. Не оставляя им ни шанса, он словно превратился в воплощение какого-то бога войны.

Взмах мечом – и нет руки.

Удар ногой – и кости всмятку.

Окруженный храмовник отражал жестокие удары сразу четырёх вампиров. Поймав чёрное лезвие, он сломал его бронированной ладонью, а после рассёк врага от шеи до паха. Следующий еретик прыгнул на него сверху, но на землю приземлился уже безногий.

И всё равно рыцарю было не справиться в одиночку.

Скорость реакции вампиров превосходила его скорость, нивелируя преимущество усиленного верой и чарами храмовника. Твари отрубили кисть, в которой он держал меч, а пустую руку оторвали и выбросили во тьму. Перед смертью он успел раздавить голову вампира железной ступнёй, а после был проткнут копьём в сердце.

Слишком поздно.

Ведущий рыцарь остался последним.

Также осталось и всего семь вампиров, самых сильных и коварных.

Пока три урода были заняты разделыванием тел святых павших воинов, последний рыцарь бросился на оставшихся четырёх и с лёту пробил череп первого вампира кулкаком.

Шесть.

Разъярённый упырь взлетел, пронзительно закричав, и этот крик вонзился в уши грандмастера словно ледяная игла.

Ещё один обходил его сзади, готовясь нанести финальный удар. Вампиры играли на неспособности крестоносцев быстро уклонятся от ударов и отходить в сторону, ведь те были облачены в тяжёлые доспехи. Порождения ночи тоже носили броню, но лёгкую, их зловещие шлемы давали больше обзора чем рыцарские топхельмы.

Но последнему праведнику не мешали тяжёлые латы.

Одновременно, с филигранной точностью два вампира с двух противоположных сторон кинулись на него, совершая удары, которые невозможно отразить. Удары, рассчитанные на неминуемую гибель любого, кто попадётся под них.

Рыцарь же крутанулся так быстро, как никогда раньше, схватив заднего вампира свободной рукой, а мечом нанося точный удар в лицо второму в тот же момент.

Миг, и вампир, атаковавший сверху, пал с отрезанной половиной головы, его чёрный клинок лишь скользнул по серебряному доспеху.

Второго крестоносец раскрутил и с размаха ударил о морозную землю, а после воткнул меч в его сердце и прокрутил.

На этих двух ушло не больше двух секунд.

Опершись на вставленный в сердце меч, он, с ног до головы покрытый кровью и со рваными подолами сюрко, прокричал:

– Жалкие твари! Недостойны моего меча! Это всё на что вы способны? Пошлите мне героя! Я жажду великую смерть!

Четыре.

Второй раз их звать не пришлось.

Оставшиеся четыре вампира взвинтили окровавленные когтистые руки с клинками и зашипели. Их клыки тускло светились под ночным небом.

Со свежими силами они атаковали его, стремясь убить как можно быстрее. Вампир с изогнутым мечом в каждой руке не давал крестоносцу и секунды отвлечься от боя. В дуэли с ним малейшая ошибка стала бы роковой. Нежить билась, не сбавляя ужасного темпа.

Но храмовник был неутомим.

Он ловко пробился через защиту вампира и почти отрубил ему руку, когда шквал чёрной магии обрушился на рыцаря сверху.

Повисший в воздухе вампир маг поливал храмовника разрушительным заклинанием. Вместо щита, рыцарь выставил вперёд свой меч и прошептал молитву. Белый клинок отразил чёрную энергию, разделив смертоносный луч скверной магии надвое.

Вновь напал вампир с парным оружием. Не давая ему и шанса, рыцарь, используя преимущество двуручного длинного меча, разрезал того пополам, отделив ноги от остального тела, и метнул один из его парных клинков ровно между глаз зависшему в воздухе магу.

Два.

То ли жажда крови, то ли раж сражения ослабили бдительность и быстроту вампиров, но они уже не сражались с такой же лёгкостью как в начале.

Один с острой рапирой, второй с двухклинковой глефой синхронно навалились на храмовника.

Дохлый номер.

Рапира проткнула плечо воину и глубоко погрузилась в плоть, глефа же встретила сопротивление меча и остановилась.

Крестоносец вырвал рапиру, за которую ещё держался вампир, из плеча и ею же проткнул голову твари от подбородка до темени. В это время глефа отсекла ему треть железного шлема, обнажив гримасу, скорченную в неистовом взрыве чистой ярости. От точного удара меча рукоять глефы сломалась посередине, лезвия бесполезно упали, а железный ботинок впечатал вампира в землю.

Последним взмахом меча он завершил эту безумную бойню, оставив горы трупов лежать вокруг.

Каростиль опёрся на свой сияющий меч, гордо зовущийся Свет Неутомимого, устремил взгляд в небо, с которого полился дождь, и зловеще произнёс:

– By God's will.

Глава VIII Дотронуться до звёзд

– Нет! – с криком проснулся Вардлен в холодном поту и огляделся выпученными глазами. Его борода была растрёпана, а светло-русые волосы взъерошены.

На поляне уже было светло. Костёр полностью прогорел.

– Ты чего? – спросил привалившийся к дереву Септий, отряхивая свой роскошный синий балахон. Он всю ночь не спал и держал караул последним перед рассветом, встретив его на ногах.

– Что? – ошеломлённо спросил он. – Куда всё пропало? – Вардлен огляделся вокруг и увидел мирно спящую команду, некоторые открывали глаза и потягивались, разбуженные его криком.

– О чём ты?

– Мне п-приснился ужасный сон. Кошмар! В нём мы все потерялись, Местрикелем завладело существо, от которого веяло смертью, а потом была здоровущая пропасть! Мы падали в неё один за другим. Сначала упал странный человек с бычьей головой, потом Гарольд, потом Вета и наконец я… – рукой он нащупал Вету и не захотел убирать руку с её нежного приятного тела.

– Во снах наша душа уносится далеко, путешествуя по другим мирам. Туда, куда телу путь закрыт, в такие места, о которых мы даже помыслить не можем. Но некоторые сны вещие: они показывают что было и *то, что будет*. – Септий закурил трубку. – Каков твой?

– Вне сомнений ложный!

Пообещав друг другу встретиться у таверны "Погорелец" под Острыми Хребтами через четыре луны (по уговору не больше шести лун), они разошлись каждый в свою сторону:

Септий и Местрикель на оставшихся лошадях отправились в Высокую Башню, Вета пошла вниз по реке, чтобы восстановить силы у матери природы (не смотря на то, что Вардлен крайне не хотел её отпускать), а Вардлен с Гарольдом двинулись напрямик через Болото, не желая подвергать себя опасности быть пойманными отрядами Короля, хотя, по словам Септия, и Болота Утраченных Надежд считались отнюдь не спокойным местом.

"Знаете, единственное правило в тех Болотах – это не засыпать. Ни в коем случае! А то быть беде. Я сам однажды держал путь по этой местности и под ивой встретил дремлющего рыцаря в красивой чешуйчатой броне и узорами волн на наплечниках. Поговорив с ним, я, слава Дмиг-туру, передумал и пошёл в обход. Кажется, то было лет пять назад, если не больше." – это волшебник рассказал Вардлену в их последнюю встречу.

+++

Ехали долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, дорогу их пересекали всякие разные места: через грязные канавы они перепрыгивали, светлыми пролесками любовались, резкие каменные гребни обходили, а на весёлых курчавых скалах отдыхали, однако добрались Септий и Местрикель до области жительствования великого волшебника и учёного.

Здесь, в окрестностях Высокой Башни, буйствовал океан холмов – они вздымались везде огромным числом и толкались, и накидывались друг на друга, будто некогда земля текла как волны неспокойного моря, но однажды, в момент их особого неспокойства, кто-то заморозил их навеки. Это как раз мог сделать тот чародей, к которому и направлялись путники. Тот, кто живёт в Высокой Башне.

Вскоре, они увидели её: меж ярко-зелёных холмов, налегавших друг на друга, высилась огромная башня гигантской толщины и высоты. Такая, что верх её скрывался в облаках и не видно было вершины.

– Впечатляет, не правда ли? – поинтересовался Септий, взирая наверх.

– Силы небесные, это Башня тревожит самих богов! Не думаю, что люди способны такое построить. – вид монументальной постройки развязал ему язык.