Стальной Амулет

– Брэд, есть ли новые слухи? Что говорят приезжие? Замечал что-то странное, может быть?

– Знаешь, есть такое. – сказал он, наливая кружку пива. – Народ волнуется, у нас в трактире много беженцев из Долины, не хватает кроватей. Они все наперебой рассказывают о кошмарах за стенами Королевства. То, мол, портал какой открылся, то лес ожил.

– Это всё?

– А, и главное, – Брэд очень близко поднёс своё лицо к Вардлену и начал тише, чем шёпотом. – Говорят, но я правда не знаю точно, всё это пока очень непонятно, считать за правду или нет твоё дело, но я всё-таки скажу: какие-то неизвестные безумцы украли великий Алруданес. Расследование идёт полным ходом, Король поднял все свои ведомства, мне доложили из надёжного источника, что даже клан ассасинов Чёрная Рука по велению короны идёт за ворами. Патрули в городах увеличили втрое. Ужасно ужесточили пропускной контроль на границе. Всех выезжающих внимательно обыскивают. Везде рыскают тайные ищейки – они одеваются в крестьянскую или другую неприметную одежду и ищут причастных к краже среди нас всех. Я уже заметил одну ищейку здесь, – Брэд крайне медленно повернул ручку кружки с пивом в сторону одного из столов. – Я не знаю кто этот седой человек за пятым столиком, но он уже второй раз за сегодня зашёл к нам. Он очень общителен, много пьёт и скрытно наблюдает за всеми, даже за мной. Пугает то, что он может быть магом из Десятки, которых также подняли на поиски. В таком случае, всё что я тебе сказал, отразилось у него в голове.

– Во дела. – Вардлен сглотнул, комок застрял поперёк горла.

"Бред какой-то. Не мог Король убедить магов искать воров" – думал он.

– Не завидую укравшим меч. – с опаской сказал Брэд.

– Я тоже. – рыцарь пригубил чашку, пиво прочистило горло. Увесистая кружка в руке и обступающая рот светло-русая борода делали Вардлена похожим на варвара с далёкого архипелага.

Вета всё ещё уплетала пирожные за обе щёки, рыцарь невольно улыбнулся, смотря на неё, но мысли о мече быстро вернули его в тревожное состояние.

– Ладно, Брэд, с Богом. – сказал он, тяжело вставая.

– Удачи, Вардлен, пусть Суорд благоволит тебе.

Они пожали руки. Вардлен передал Вете, что будет ждать её через два часа у пригорных ворот.

Глава III Старые друзья

Септий подъехал к плотной стене из толстых каменных блоков, в ней был вырезан проход два на четыре метра. Лошадь с цоканьем прошагала внутрь, на мгновение его окутал мрак. Волшебника всегда забавляла такая простая, но такая эффективная защита магической аллеи от несвязанных с колдовством существ и просто непрошенных гостей: проход в стене видели только те существа, которые могли колдовать, то есть с рождения были чувствительными к магической силе.

"Интересно, может ли через него пройти не-маг? Или не-маги только не видят проход, но телесно пройти могут?" – размышлял он, пока многочисленные кольца с корундами, хризолитами и сапфирами сияли на его пальцах, снова встретив свет дня.

И всё равно, Аллея оставалась укромным, спокойным относительно Королевства местом без лишних ушей. Передав кобылу кентавру-конюху, он пошёл напрямик к главному корпусу Академии, где проходили занятия и располагались такие важные места как Глубокая Библиотека, Эфемерный Зверинец, Ладанная Лаборатория, Расколотый Зал и, конечно же, Ротонда Избранных – то самое место, где заседают колдуны Десяти и проводят отбор в свой узкий круг. Зайти в Ротонду не смел никто, ибо не доброй славой окутано это место, а пугающими слухами.

Септий же был в добром расположении духа. Он любовался падающими листочками и замедлял шаг, чтобы подслушать о чём говорят существа из других рас. На Аллее было слегка пустынно, слонялись лишь некоторые представители симаров и элементалей. Только эльфов Септий не видел: ни сегодня, ни за всё своё долгое посещение Академии. Он считал это странным, ведь все эльфы с рождения чувствительны к магии, и не может быть, чтобы в Королевстве с самым большим населением в Долине Брадхель не нашлось ни одного эльфа. Он поздоровался с тихой Исонией – застенчивой ученицей корпуса скульпторов жизни, что творят волшебство посредством своих прекрасных работ – оживающих изваяний или рассказывающих истории картин. Она поправила очки, убрав свои благородно медные волосы, и мило улыбнулась ему. "Ох, – подумал Септий. – А ведь она такая талантливая… и красивая."

– С другой стороны, может это и к лучшему, доброжелательные эльфы не выдержали бы и минуты на этой Аллее. – сказал Септий, когда на лестнице его толкнул плюгавый зверолюд с телом человека, но кошачьими ушами, острыми ногтями и рожей, напоминающей кота. Септий, являясь многолетним и на данный момент лучшим учеником Десятки Магов, мог в секунду сжечь уродца-недочеловека и спокойно пойти дальше, но, чтобы сохранить свою репутацию перед учителями, не сделал этого, ведь они непременно сказали бы: "Стоило ли тратить даже секунду своего внимания на это отродье, Септий?"

А магов из Десятки возмущать нельзя ни в коем случае. Однажды один недалёкий и дерзкий школяр какое-то время называл своего учителя волшебником, а не колдуном (ведь называться колдуном для мага намного респектабельнее, чем волшебником), отчего последний очень злился и даже после нескольких предупреждений школяр не перестал так делать. Тогда колдун наслал на него слабоумие, от которого тот вскоре умер, когда лошадь ударила его копытом в висок. Септий помнил этот случай, хоть и был намного младшего того кретина.

В Библиотеке он попросил три книги, кобольды-библиотекари торопливо забегали по залу, постоянно пропадая из виду. Оно и понятно: это место работало по принципам какой-то странной магии: стеллажи с книгами и сами этажи со стеллажами пропадали в пространстве, уступая место новым пристройкам, а потом снова появлялись, когда с них нужно было взять книгу. Такая уловка позволяла в некое количество раз увеличить первоначальное пространство, отведённое под Библиотеку.

"Место под Библиотеку вообще может кончиться?" – всплывали мысли у Септия в голове. "Её площадь скоро уже достигнет полтысячи шагов в диаметре, придётся кобольдам искать себе сембрантов".

Выходя из библиотеки, Септий заметил одного из своих учителей – великого мага из Десяти. Совет премудрых Королевства основал Десятку Магов слишком давно, чтобы кто-то помнил, когда или как это случилось. Однако по сей день в неё входят десять самых искусных и неподкупных колдунов, каких только можно найти на территории Долины и необъятной земле за её пределами (из тех, разумеется, кто принял приглашение туда вступить).

Каждый маг, желающий стать одним из Десяти, подвергается нечеловеческим испытаниям от уже набранных колдунов. Поговаривают, что во время вступительных испытаний, за стенами Академии открываются порталы в другие измерения, а новопришедшие кандидаты сходят с ума от заданий и вопросов. Как бы то ни было, никто ещё не превосходил магов из Великой Десятки в мастерстве колдовства. Чего только стоит случай, когда во время покушения на одного лишь графа, маг из Десяти обрушил на отряд неприятелей целую башню, а три дюжины стрел, летевших на него, прямо в полёте развернул в сторону оставшихся врагов, не успевших даже осознать, кто их убил.

***

Мимо Вардлена шла группа воинов, ещё один ратный лежал в траве на животе, не двигаясь. Конь бойко подскочил к проходу через длинную стену, облегающую лагерь; стражи попросили его слезть, но, узнав бывалого рыцаря, с облегчением пропустили.

Изнутри лагерь был настоящим муравейником: туда-сюда сновали служивые, носили провизию и доски, ругались и курили. Орали командиры, и стрелы свистели. Вардлен подошёл к большому костру, с четырёх сторон которого лежали четыре толстых бревна. Заметив его, все сидящие на брёвнах встали, чтобы пожать ему руку. Один пожал руку крепче остальных – Местрикель – телохранитель Вардлена и его давний друг с турниров.

Вардлен сел рядом и, прежде чем начать свой рассказ, оглядел всех присутствующих, показывая взглядом и выражением лица нужду остаться наедине со старым другом. Когда ратные отошли на приемлемое для него расстояние, он начал:

– Опять травят байки о встрече с гроганами? – ехидно спросил он.

Ответом послужил ленивый кивок.

– А не хочешь создать свою?

Местрикель заинтересованно повернул голову и прищурился. Отряхнул пепел с чёрных холщовых штанов и явно приготовился слушать.

– Я отправляюсь в путешествие, ты нужен мне как друг и боевой товарищ. Опасное предприятие, без тебя не обойтись.

– Куда? – единственное, что вымолвил Местрикель Молчаливый.

Прежде чем отправиться за Септием, они вышли на тренировочную площадку, чтобы в последний раз предаться воспоминаниям давно минувших дней. Молодняк поспешил расступиться перед ними. Друзьям было привычно это место. Здесь всё было родное. Вардлен с закрытыми глазами прошёл вперёд и на душе его стало тепло, когда нога нащупала тот самый камешек, о который тот постоянно спотыкался. Он осторожно опустился и провёл рукой по лёгкой щербине, которую пробороздил его меч, в один из дней его тренировок с Местрикелем. Он всё ещё помнил. Да и как такое забыть? В тот раз Вардлен принял его удар вскользь, и клинок отскочил вниз, навеки запечатлев тот славный поединок в камне. Тренировочная площадка изменила их, но они также оставили на ней свой отпечаток. Теперь уже новые люди посещают её, порождая новые следы и пытаясь приблизиться к мастерству состоявшихся рыцарей. Крупица ревности кольнула его сердце, хотя Вардлен всегда радушно относился к новобранцам. Это Местрикель скептически оценивал любого, молча причитая, что, мол, никто из них не достигнет того же умения, как они с Вардленом. Ведь в своё время друзья проводили здесь бесконечные часы, практикуя фехтование всё свободное время. Жаркими днями, холодными утрами или пасмурными вечерами – в любую погоду, каждый день. Они буквально жили фехтованием и жили на площадке для фехтования. Так Вардлену удалось выиграть главный рыцарский турнир и стать уважаемой персоной среди военных, но вместе с этим стать ненавистным человеком для знати. Граф Де Портье, самый преданный лизоблюд Короля, тоже долго тренировался, чтобы выиграть турнир, но недостаточно для победы. Вардлен задавил его своим опытом и физической силой. Благо, турнир проводился под надзором магов из Десяти, что исключило договорной результат, хотя Король приложил много сил, пытаясь заполучить победу своему графу. В итоге Де Портье занял второе, совсем не почётное для него место. Местрикель тоже был готов побороться за призовое место и скорее всего занял бы его, если бы не травма колена, полученная накануне состязания.

Вардлен и Местрикель смотрелись как богатеи рядом со строго одетыми служивыми (богатыми господами они и вправду были). Местрикель одевался изысканно и красиво. Многослойные, но при этом удобные наряды чёрного цвета, всегда обрамлял пояс, под завязку набитый всяким полезным добром: в основном кинжалами и склянками зелий.

Скорбь и верность – вот что источал его наряд.

Вардлен же одевался скромнее и в разы проще – в иной день его не мудрено было спутать с мирянином. Широкая белая рубаха да коричневые штаны – что ещё ему нужно? Может от силы накинуть меховую куртку – но не больше. Ханнэм к тому же подолгу мог не брить густую светло-русую бороду, а вот Местрикель делал это ежедневно, так что подбородок его стал похож на лимон.

***

Септий устало переставлял ноги по ступенькам вверх, через раз ударяясь носками об их углы. Лестницы и ступеньки, подъёмы и спуски, проходы и лазы, двери и просветы, потолки и полы разного градуса наклона – всё это как нельзя лучше характеризовало витиеватую структуру Академии Магии.

Каждый раз Септий находил всё новые пути в ней, так что можно было уже издавать книгу: "Как добраться из Глубокой Библиотеки в Расколотый Зал. Сорок три уникальных маршрута от давнего ученика Академии". И такие пособия можно было составить для каждого в ней места. Септий сам удивлялся, когда стены учебного заведения вновь показывали ему новые ходы, о которых он даже не подозревал, хотя ходит здесь как проклятый уже добрых пятнадцать лет.

Винтовая лестница кончилась, Септий толкнул дверь и очутился в своём скромном, по меркам колдунов, жилище: крючок, кровать, стул и стол. Полки с книгами и под ними сундук. Всё.

Дождливыми вечерами (на самом деле и утрами, и днями тоже) Септий обожал зачитываться драгоценными произведениями чаще всего неназванных авторов, которые, тем не менее, приносили ему большую пользу. А после Септий закрывал книги и проверял на практике все описанные там заклинания. Или, если это была книга об истории или легендах мира, то представлял, будто он учитель и с энтузиазмом рассказывал только что изученный предмет воображаемым ученикам. Когда же Септию ни с того ни с сего наскучивало поглощать информацию, он подходил к окну и наблюдал за происходящим на Аллее и территории вокруг неё, но продолжалось это обычно не очень долго, ведь Септий одёргивал сам себя в уме: "Зачем ты на это смотришь? Разве это имеет какой-то смысл? Великие волшебники не тратят своё время на метания обычных существ. Скоро экзамены, нужно ещё раз всё повторить. Маги из Десятки не держат бездельников". К тому же сами "обычные" люди теперь смотрели на него искоса.

"Он – маг, и этим всё сказано." – повторяли они.

И всё равно Септий возвращался мыслями к мирской жизни. Особенно в те моменты, когда он сидел совершенно один на своей кровати при свете одной свечи, в абсолютной тишине, такой, что слышно было стук сердца. Сидел, равнодушно смотря в одну точку на чисто белой стене пару часов подряд и вспоминая весёлое детство, которое он провёл в окружении других озорных ребят, а сейчас… Сейчас он сидит и смотрит на белую стену, пока его сознание в этой абсолютной тишине усваивает ещё одну порцию новой информации. Он сидит, не двигаясь, держа ровно спину, сложив руки на коленях и немного наклонив голову вперёд. Увидев его лицо сейчас, можно подумать, что Септий недавно пережил тяжёлое горе, вроде смерти родителей. Но нет, Септий просто снова задумался о своей жизни…

Глава IV Дурные вести

Вардлен зубочисткой выковыривал изо рта остатки мяса после бифштекса под трюфельным кремом. Местрикель доедал утиную ножку под апельсиновым соусом и запивал это приторным красным вином. Вардлен уже выпил четыре стакана и расправлялся с богомерзкой спаржей.

Они блаженно отвалились назад в чёрно-красных креслах с каретной стяжкой.

– Хорошо бы ходить сюда каждый день. – рыгнув, сказал Вардлен. – Кислые рожи слуг – единственное, что разочаровывает меня в этой харчевне.

– Язык проглотишь, – выдавил из себя Местрикель, оглядывая стол полный пустой посуды, перед тем как разразится громовым кашлем.

Отобедав в самом роскошном заведении на главной улице, друзья отправились за магом. Несмотря на жалобы Местрикеля по поводу его капитала, он всё равно захватил себе голубиное мясо, надеясь насладиться им позже.

Они заехали домой, чтобы взять необходимые вещи и отдать последние распоряжения слугам. Местрикель прихватил порошок от кашля – запас целый мешочек. Вардлен рассчитывал вернуться в особняк в дальнейшем, когда всё уляжется. В пути он успел рассказать другу о своей выходке, а Местрикель хранил молчание всю дорогу до дома, только кивнул в сторону паладинов, когда они проезжали мимо них, очень ясно дав Вардлену понять, что он хочет спросить. Однако лишь в своём поместье Ханнэм осмелился ответить на сей вопрос:

– Ха, паладины, – выбросил руку в сторону он, будто рассуждая о пустяках. – Да моё поместье защищено не хуже королевского дворца! А чугунная дверь ворот, – Вардлен выглянул в окно и посмотрел на литую массивную дверь из чугуна, у которой стоял сторож. – Выдержит даже вес дракона!

Местрикель скептически поднял бровь.

– Спрашиваешь! – Вардлен снова выглянул в окно и ужаснулся: чугунная дверь, выбитая из петель ударом ноги, упала на сторожа и тот застонал в предсмертной агонии. Во двор по двери вошёл закованный в железную пластинчатую броню паладин. Воин нечеловеческого роста двинулся к дому, Вардлен отскочил от окна, как от раскалённой сковороды, и отполз подальше. Местрикель выглянул вслед за ним, но ничуть не удивился увиденному.

Вардлен едва успел схватить украденный двуручник и побежал к лестнице. В последний момент крепкая рука схватила его сзади за плечо. Другой рукой Местрикель показал на окно.

– Точно! – отозвался он и выпрыгнул на кровлю второго этажа. В следующее мгновение в комнату через то место, куда хотел побежать Вардлен, вошёл паладин, поломав дверь к лестнице, дверной проём и сбив наличники. За ним вошёл сержант со словами:

"По указу Короля, мы должны задержать опасного преступника, предателя государева и ушлого еретика – Вардлена Ханнэма, где он находится?"

Местрикель Молчаливый удостоил их лишь пожимания плеч.

***

С мечом наперевес Вардлен добрался до обычных жилых районов, успешно скрывшись от преследования. Он повесил украденный меч, длина которого превышала весь корпус тела (от плеч и ниже бёдер) на плечо. Слуги успели сделать удобные неприметные ножны, которые позволяли носить длинный двуручник перекинув через плечо, при этом не выделяясь из массы людей.

Сейчас он был сильно вспотевший, еле передвигал ноги между низких деревянных домов бедного района.

Усталость свалила его на землю, но, чтобы не сидеть на грязи, он, превозмогая себя, поднялся и расположился на ступеньке ближайшего дома.

На пути по узким улочкам между домами из каменных блоков Вардлен всё больше отвлекался от пути. Вещи вокруг притягивали к себе взгляд. Он смотрел на дорогу, усеянную великим множеством крошечных вдавленных крапинок-камней; на непоколебимые кирпичные блоки, держащие многоэтажные дома; на коричневую пыль, вздымаемую сквозным ветром. Тёмно-синие, белые и пурпурные пятнышки были рассыпаны по дороге словно жемчуг. Ямки в форме клякс собирали особо толстые куски пыли и щебёнку. В них могла провалится нога младенца. По другим частям дороги разошлись трещины, которые на кончиках истончались и пропадали.

Наклонные стены делали дома ещё массивнее, но при этом теснили и без того узкую улицу. Беспорядочно разбросанные окна разных размеров говорили о несогласованности строителей, здания строили не по какому-то общему плану, каждое из них имело свою неповторимую деталь – прихоть заказчика. В целом дома были неправильной формы.

Полукруглая, обросшая мхом и травой арка нависала над дорогой, создавая маленький продолговатый тенёк. Всё остальное было залито светом, превращающим тусклые оттенки домов в сочные цвета жизни. Приятная прогулка по уютной безлюдной улочке навевала самые приятные воспоминания. Здесь, укрывшись от городской суеты оолитовым известняком и бутовым камнем, рыцарь не сбегал, он отдыхал. Как одних людей наполняет и восстанавливает природа, так Вардлена заряжает атмосфера города. Не того, без конца занятого и суетливого, больше сравнимого с хаосом колонии термитов, а другого: величественного и непоколебимого. Просторного города, сложенного из камня и дерева, башен и стен, мостов и дворов, проспектов и переулков. Монументальное место, где каждый найдёт своё место. Также Вардлен обожал каменную кладку, господствующую в львиной доле сооружений. Он возвышал её на остальными техниками строительства, видя в ней нечто особенное, вселяющее уверенность.

Рыцарь не видел конца этого туннеля из стен. Только голубое небо над головой, преграждаемое периодически поставленными лучковыми арками, и тянущаяся далеко вперёд мощёная дорога.

Он ладонью прикоснулся к стене, плотно прижал её. Холодная поверхность слегка крошилась от касания. Каменный блок с буграми и вмятинами передавал Вардлену многолетнюю историю улицы, одновременно покрывая руку тонким слоем каменной пыли.

Рыцарь вышел из узкой улочки к небольшой прямоугольной площадке, но всё равно находился глубоко в черте города, в просветах между строений были другие строения, очень большой лабиринт из жилых домов. Любезно поставленные перила от старости покрылись ржавчиной и птичьим помётом. Они ровным строем огибали площадку, разрываясь в одном месте – на лестнице.

Но вдруг из-за угла вышел отряд ищеек.

***

Расколотый Зал не пестрил красками и не менял своей структуры, как это делали Эфемерный Зверинец или Глубокая Библиотека. Таких вольностей это поистине огромное, самое большое в Академии помещение нефритового цвета себе не позволяло с тех самых пор, когда широкая трещина разделила его пополам.

Как и любое другое место в Академии Магии, Расколотый Зал имел своё особенное предназначение и был наполнен своим особым волшебством. После разлома пополам он не утратил своей функции – быть местом, где волшебники оттачивают своё мастерство, – но вся магия утекла через трещину, пролегающую по середине пола и дотягивающуюся до потолка, и теперь Расколотый Зал является магическим местом не больше, чем любой захолустный свинарник Королевства. Хоть такое происшествие и затруднило тренировочный процесс (теперь ученики прилагают больше усилий, чтобы колдовать, ведь раньше Зал подпитывал их своей энергией), помещение всё равно служит своей цели.

Септий левитировал над влажным гладким валуном. Он парил, скрестив ноги и закрыв глаза. Его бесшумные вдохи не были слышны Трифу, страдающий голос которого рождал громкие ругательства, разносившиеся эхом по Залу. Яркие лучи света пробивались через всякоразные трещины на всём потолке Зала, тем самым освещая его и редкие висящие лианы. Триф вставал с каменных плит, покрытых каплями конденсата, и садился вновь. Он считал, что дело в неправильной позе и таким образом у него получиться подняться над землёй как птице, но истинная причина неудачи заключалась в отсутствии должной сосредоточенности и спокойствия (между прочим, двух важнейших факторов для колдуна).

– Очисть свой разум. – умиротворённо произнёс Септий голосом таким мягким, словно пелена, но одновременно строгим, как говорят наставники.

– Если я очищу его, то как получиться у меня произнести заклинание? – запыхавшись от приседаний, бросил вверх Триф.

– Просто расслабься и сосредоточься. – повторил Септий ещё более мягко.

Триф вновь сел на каменный пол, подолы его бежевого одеяния слегка намочились, обретя вес. Щебёнка посыпалась сзади от Трифа, в очередной раз отвлеча его от дела. Он открыл глаза и восхитился своим учителем, висящим в воздухе вот уже который десяток минут. Септий не смотрел вниз, он уже забыл, что находится в Расколотом Зале и что он висит над землёй, утирая нос гравитации, сейчас в его сознании была чистая, кристальная пустота. Ничто не тревожило Септия снаружи и ничто не донимало его изнутри. В Зале в столь раннее утро сейчас были только двое магов. Они выбрали между долгим сном и плохой тренировкой, и мимолётным сном, но качественной практикой. Точнее, выбрал Септий, а Триф только безмолвно согласился со своим учителем. Они оба сидели: один на земле, другой над ней. Мёртвая тишина повисла в воздухе вместе с Септием, так что Триф слышал как копошатся черви где-то глубоко внизу и даже как бьётся его сердце и где-то капает вода. Амбиэнт Зала опустел, духи волшебников больше не витали в нём, каждый сосредоточился на самом себе. Так они и сидели, наслаждаясь спокойствием и отпустив все мысли, возникшие и возникающие.

Около семи часов провели они подобным образом, пока высокие двери Расколотого Зала не распахнули с силой, протащившей их по всей полуокружности петель и ударив об стены. Триф мгновенно открыл глаза, но увидеть вошедшего не смог, так как они с Септием были в дальней от входа части Зала. Валуны и стоячие каменные плиты заслоняли его.

– Септий! – громко раздалось под потолком Зала, будто сказал это не человек, а гигант.

Триф остался на месте, Септий тоже – медитация ограждала его от всех внешних раздражителей. Наконец пришедший вышел к магам, и Триф разглядел его: невысокий мужчина средних лет старше их обоих в фиолетовом балахоне, на котором изображены золотые солнца и шипастые круги; взгляд выдавал в нём пережившего многое колдуна, нетерпящего промедлений или непочтительного к себе отношения. Лицо его скорее скривится в недовольной гримасе, чем изобразит улыбку. Его пытливые глаза обгладывали висящего над землёй Септия.

Триф открыл рот, чтобы предупредить пришедшего о медитации своего учителя, но не успел, ведь тот, в свою очередь, сделал жест в сторону Трифа, от которого ученик ученика на время потерял дар речи. После незнакомец взглянул на Септия и на секунду закрыл глаза. В тот же момент Септий очнулся и, потеряв равновесие, неуклюже кувыркнулся в воздухе, а после упал на влажный валун под ним. Хоть расстояние между ним и камнем не было большим (порядка одного метра), Септий глухо вскрикнул от боли и неожиданного грубого разрыва хрупкой нити медитации. Такая внезапная психическая атака встревожила мага, он большими от страха глазами оглядел всё вокруг. Эту атаку можно сравнить с ударом под дых дремлющему вратнику, причём в то место, где у вратника нет брони.