Стальной Амулет

Вместо плинтуса под стенами ползёт разумная змея, опоясывающая весь пол и головой заменяющая светильник: её разинутая в вышине пасть излучает яркий свет.

Взяв жемчужину аксолотля, подойдите к стойке и на свою беспечность подкиньте её в воздух, а потом обязательно постарайтесь поймать, ведь она столь невесома, что пушинкой улетит под высокий потолок и придётся вам ждать десять минут, пока она не вернётся в руку. Покуда пёрл падает, осмотритесь: одетый в блио бармен с лопухом на голове неловко покачивается на стуле, начищая бутылку до блеска; дон чертога комнаты (точнее, какой это комнаты – целого зала! ведь до тех столов вам придётся идти двадцать пять шагов!) полон пританцовывающих дубовых столов-овцебыков с парчовыми скатертями из чистого шёлка: они оглашают Гостиницу чётким ритмом музыкальных копыт – ноги их слегка бьют пол, а пышные парчи качаются, заменяя шерсть. Но как же сидеть за овцебыками? А никак – стоит подойти вплотную и глаз не видит ничего кроме скучного стола, лишь издали вы улавливаете их причудливые танцы-притоптывания.

Зайти на второй этаж легко, если знаете, что каждая стена это лестница – по ним можно спокойно ходить и не падать.

В абрисах второго этажа складывается уклюжий коридор, щедро обставленный дверьми.

"НЕ ПЕРЕВЕШИВАТЬСЯ ЧЕРЕЗ БАЛЛЮСТРАДУ" *– читаете вы еле заметную табличку на стене, пока в вас не врезается какой-то незнакомец. Он весь одет в смоляно-чёрное, но сапоги переливаются цветами радуги, а вместо головы у него тыква:

– Кто вы? – лёд сломан.

– Маленький росток питается капелькой росы, куда он потянется? – вырезанные на тыкве глаза и рот обдают вас жёлтым светом.

– К гномам. – вдруг говорите вы на своё удивление, попадая в такт ритма притоптывания овцебыков. Начинает играть оркестр осыпающейся каменной кладки, перестука кирок во тьме и эха гулких голосов. Вы оборачиваетесь, чтобы увидеть, как из туннеля катиться маленькая вагонетка.

– Я приду за самым блестящим бриллиантом! – доносится голос незнакомца. Вы пытаетесь найти его, а вокруг уже во всю гремит работа шахтёров…

– Впрочем, – продолжил Амвединиус. – Через два года я отмечаю девяностолетие, по этой причине вряд ли когда-нибудь ещё отправлюсь в такие далёкие края. Но у вас есть такая возможность. Не упустите её. Дни наши на земле сочтены, наша плоть дана нам на время. Однако, если использовать время правильно, то его вполне достаточно.

Началась гроза, ветра рвали облака. Закончив долгую трапезу в поздней ночи, Септий и Местрикель решили остаться в Башне до утра, а великий чародей им дозволил. На самом деле в душе он был очень добр, только вот старость вместе с годами одиночества очерствили его характер.

Всю ночь ревел гром, дождь бил по крыше хлёсткими водяными ладонями. На такой высоте всякая гроза губительнее и страшнее в десять раз, что мешало непривыкшим гостям уснуть. Конечно, Амвединиус уверил их в полной безопасности Высокой Башни, но Местрикель всё равно тревожился о Вардлене и Гарольде, что сейчас должны были завершить переход через Болота Потерянных Надежд.

Глава IX Не засыпай

~ Костяные постели под серебристыми простынями ~

В тот же день, когда Амвединиус принял гостей в Высокой Башне:

– Долго ещё? Я устал брести по одним и тем же унылым просекам. – вновь сетовал Гарольд. С рассвета они шли через остаток леса, уже стукнуло три часа после полудня.

– Заткнись уже, щегол грёбаный. Я сыт по горло твоим скулежом. Тебе самому не надоело? Нас всех почти угробили из-за твоей тупости. Шагай навстречу неизведанному да наслаждайся прекрасным путём! Что ещё нужно? С честью выноси все лишения! Только так можно стать рыцарем.

Вскоре добавил:

– Твоя выходка в Беспризорном Лесу стоила мне пролитой крови и дыры в доспехе, а ведь кончится всё могло куда хуже! Впредь даже не смей шагу ступить, не испросив меня, понял?

Гарольд виновато кивнул.

Свежий бриз подул из просвета покрытых мхом деревьев, возвестив о скором выходе наружу.

Тропа, как и лес, завершается высоким односторонним оврагом, такие звуки леса как шелест листьев и завывания ветра застенчиво покидают их, уступая журчанию потока, который выходит из канализационного стока, установленного в крутом вертикальном склоне. Вардлен подходит к уступу и сверху вниз смотрит на подозрительно чистую воду, вытекающую из туннеля отделанного каменной кладкой. Вода потока сливается с жемчужными водами Болот, растворяясь в них.

Перед собой они не видят ничего кроме плоских расплывчатых ландшафтов Болот Потерянных Надежд. Эта обволоченная туманом территория предстаёт в светло-сером цвете, поблёскивая серебром. Они спускаются с оврага по наименее крутой линии ската, что формой походит на уключину, и делают первые шаги на мягкой земле Болот. Воздух становится теплее и приятнее, Вардлен едва ли замечает, как латные башмаки наполняет вода чуть теплее температуры тела. Теперь каждый шаг отправляет во все стороны брызги и оставляет после себя круги на стоячей воде.

В чейне от оврага поникшими ветвями качает плаксивая ива, но её листья молочны, а ствол пепельно-сер. Под ней полулежит фигура в доспехе. Вардлен и Гарольд спешат туда, воодушевлённые встретить хоть кого-то из людей спустя столько дней пути.

Ветви ивы, как маятники фокусника, размеренно колышутся, словно гипнотизируют. Они скрывают под собой дремлющего рыцаря. Его нагрудник выполнен как чешуя, а на больших наплечниках выступают красивые узоры, символизирующие волны.

Они нагибаются, чтобы попасть в эту маленькую колыбельную, но рыцарь и не думает просыпаться.

– Эй, – Вардлен слегка качает его за наплечник. – Проснись, кто ты таков? Откуда ты?

Лишь интенсивные качания и громкие слова пробуждают его ото сна: рыцарь неспешно потягивается, а после ровно садиться.

– О, простите, друзья, я притомился в пути, не ожидал увидеть кого-то в таком месте, как это-о, – он глубоко зевнул. – Я немного подремал под этой ивой, вы не представляете как сладко тут лежать…

Он вновь откинулся назад.

– Подожди! – одёрнул его Вардлен. – Знаешь, мой друг уже встречал тебя здесь, но это было пять лет тому назад.

– Что? Какие пять лет, я лежу десять минут от силы, куда уж больше… – его голос затих, а голова прислонилась к серому стволу ивы.

Вардлен и Гарольд разворачиваются, поняв, что от него ничего не добиться, но вдруг дремлющий рыцарь окрикивает их:

– Чуть не забыл, я должен предупредить вас об этом Болоте – на первый взгляд оно кажется мирным и спокойным местом, боюсь, это не так. Как только вы войдёте в туман, пути назад не будет. Вы заблудитесь, или хуже… можете уснуть… что означает неминуемую гибель. Колдовство, я полагаю.

Внимательно выслушав его и поблагодарив за предостережение, Вардлен останавливается перед тем как углубится в туман, в глазах Гарольда читается волнение. Он нервно взирает на своего сира, желая чтобы тот передумал идти напрямик.

– Уснёшь, значит умрёшь, – смело говорит рыцарь. – Он тут спит походу пять лет, но что-то с ним всё хорошо.

– Он спит вне самого Болота.

– Септий тоже наказывал не засыпать. Ладно, хватит терять время, у нас и так его мало.

Как только они входят в туман, все звуки съедает до жути идеальная тишина, нарушаемая лишь их собственными шагами, что кажутся неприлично громкими. Больше нет отдалённых криков воронов, перезвона завывающего ветра – ничего. Вардлен оборачивается, но туман настолько плотный, что силуэт ивы и рыцаря под ней полностью пропал. Они начинают идти по серебристой, словно зеркальной, поверхности болота.

За путниками тянется след волн и всплесков, исчезая также быстро, как и появился – через миг прозрачно-жемчужная вода снова устилается неподвижной гладью.

– Почему эти Болота так называются? – спросил оруженосец, тревожно оглядывая пустую гладь вокруг.

Выпутав ногу из особо вязкой подводной ямки, Вардлен делает глубоких вдох.

– Ещё во времена первого Крестового Похода, когда Суорд Храйст объединил все ордена и остановил продвижение Великого Разложения, – начал он. – Рыцари Чёрных Крестов подвергли истреблению и гонению одно большое поселение еретиков. От Беспризорного Леса их остатки довольно многочисленного ополчения погнали к заставе в Острых Хребтах, надеясь таким образом уничтожить всех до конца. На пути беглецы вдарились в эти болота, и многие потонули не в силах бежать дальше. Ха-ха, на что они надеялись?

Рыцари добивали их в этих водах, отчаявшихся и капитулировавших. Еретики замедлялись, тонули, падали в воду и обессилившие просили милосердия, которое никто из них не получил. Те немногие, кто пережил переход, пали от руки крестоносцев в предгорье. Но гораздо больше нашли свою смерть именно здесь – кто от меча, кто захлебнувшись водой. Оттого это место с тех пор и называется Болота Потерянных Надежд. Вот так, ведь крестоносцы не оставили им никакой надежды на спасение.

– Они убили всех до одного?

– Да, до одного, но не волнуйся, то были больные, безумные люди. Скатертью дорожка.

Закончив свою речь, Вардлен глубоко зевает. Кажется, дремота того рыцаря передалась и ему, или… нет? Он никогда не отличался особой сонливостью, даже после обеда, а сейчас разгар дня и они не обедали. Хотя, здешний повсеместный туман затрудняет понимание времени. Теперь зевает Гарольд.

– Что за чертовщина? – говорит Вардлен, когда чувствует, что его веки тяжелеют, а вода доходит чуть ли не до коленей. Чувство усталости начинает обволакивать тело.

Они продолжают уныло брести, видя только плотный туман, спускающийся сверху, как снег, и бескрайнее болото.

После часов ходьбы, конца болот всё также не видно. Вокруг нет ни построек, ни других путешественников, лишь тени и туман.

– Сир, мне что-то нехорошо. – произносит Гарольд, держась за грудь. Его ладони вспотели, а глаза полны страха. – Мне тяжело дышать, сир. – повторяет он слабым голосом и останавливается.

– Что? Да брось ты, успокойся, – отвечает Вардлен, пока также не начинает чувствовать сильное давление на грудь. Дышать намного тяжелее. В его голове посеяна тревога и плохое предчувствие. Он не понимает что происходит, но не собирается отчаиваться. Не так просто.

Вардлен оглядывается и видит, что их окружают размытые белые тени. Они бродят вокруг и без устали шепчут. Столь слабые и прозрачные, что едва заметны зоркому глазу. Рыцарь возмущён, что какие-то тени смогли оказать такое воздействие. Заставив себя вдохнуть грудью, полной боли, Вардлен подходит к одному из странных силуэтов и рукой разводит туман – ничего нет, только шёпот.

– Уходи тень, возвращайся обратно в туман, тебе не напугать нас!

Постепенно, с последующими шагами, шёпот оставляет их. Понемногу дышать становится легче. Но Гарольду и Вардлену теперь не так уж весело. Последний, вновь зевая, радуется лишь одной вещи – мысли о том, что в переход через эти болота вместо Гарольда он не взял с собой Местрикеля. Бедный, болезненный человек, страшно подумать, что случилось бы, окажись он здесь, как усилились бы его недуги.

Чем дальше они идут, тем больше устают. Глаза слипаются, в ногах вместо крови будто течёт жидкий металл.

"Почему здесь настолько тихо? Почему плотный туман не рассеивается? Когда это чёртово болото уже кончится?" – вопросы без ответов.

Они щипают себя, чтобы не свалиться от сонливости. Гарольд опускается и встаёт на одно колено, оказываясь по пояс в воде, его глаза закрыты.

– Вставай! – резко дёргает его Вардлен. – Нельзя спать! – но рыцарь и сам понимает, что желание спать безмерно сильно и неясно, как от него избавиться. Ему удаётся поднять оруженосца, но спустя пять шагов он опять опускается. Рыцарь в надежде озирается – и вновь теряет взгляд в нескончаемой глади серебряных вод болот. Более того, он смотрит назад и ему кажется, что они никуда не ушли. Вон там ему мерещиться пепельно-серая ива с молочной листвой, а вон там за плотным туманом стоит овраг.

"Дьявол меня побери, куда мы попали?" – спрашивает он, а Гарольд норовит прилечь. Вдруг Вардлен вспоминает, что раннее они нарвали плоды рогоза, там, у озера Кса.

– Точно, – в карманах у Гарольда он находит сорванные плоды и достаёт их ослабевшими руками. – Жри их, давай же, ну! – он запихивает ему в рот рогоз и ест сам. Вкус противный, крахмалистые плоды заставляют поморщиться – то что нужно.

Поедание мякоти помогает лишь ненадолго удлинить их путь. Серебряные пейзажи Болот Потерянных Надежд абсолютно не меняются. Вардлен вдруг чувствует себя безнадёжно одиноким. Недалеко от себя в тумане они видят каких-то странных людей. Рыцарь воодушевляется, может тот сонный рыцарь решил помочь им преодолеть это чёртово место? Но нет. Первый, кого они видят, – это низкий улыбающийся и хихикающий старик. Его лицо ужасно опухло, а глаза не видны вовсе. Вардлен даже не пробует подойти к нему. Фигура кажется ещё одной тенью, порождённой туманом. Страх встретить кого-то ещё толкает Гарольда вперёд. Ещё через десять шагов, они наталкиваются на голый труп в воде. Он лежит вниз лицом, дрейфуя. Путники лениво обходят его, тревожные мысли блуждают в их головах.

Путь продолжается под омерзительные звуки блевания. Звук исходит откуда-то сзади. Рыцарь разлепляет веки и оборачивается – вдалеке виднеется ссутуленный силуэт, кажется женщины. Она сильно блюёт. Вардлен делает несколько шагов к ней навстречу, когда понимает, что её тело то ли бесплотно, то ли заживо сгнило и труп поднялся без ведома души хозяина. Женщина ведёт себя как обезумевший зверь – она передвигается на четвереньках и издаёт нечленораздельные звуки. Похоже, они с Гарольдом встретили призраки умерших здесь людей, что не вернулись из тумана и теперь навеки обречены скитаться по жемчужным водам.

Вардлен обнажает меч, чтобы сразить кого бы то ни было в тумане, но тут же облокачивается на него, чтобы не упасть. О сражении не может быть и речи, меч чудовищно тяжёл.

Измученным, им удаётся пройти ещё несколько шагов, теперь, в полузабытьи, они борятся за то, чтобы оставаться в сознании. Что вокруг реальность, а что фантасмагория видений – они уже не могут понять.

Вскоре им виднеется островок с плаксивой ивой на ней, такой же, какой они встретили перед входом сюда. Неужели это конец? Или они пришли обратно, к тому же дремлющему рыцарю?

Под ивой никого нет.

К этому моменту становится невозможным оставаться в сознании, они лишь иногда приходят в себя между бесконечными попытками не уснуть. Их головы, как у кукол, постоянно сваливаются на грудь, а ноги, будто тяжёлые мешки, отказываются двигаться.

Они ступают на островок и Гарольд тут же падает к стволу ивы.

– Не…нельзя, – едва ли произносит Вардлен. – Спать…

Но оруженосец уже почил, он нисколько не двигается.

Вардлен пытается упереться мечом в землю, но внезапно теряет равновесие и падает рядом с Гарольдом. Он чувствует злость, будто смертельно раненый воин, поверженный в долгом бою и ожидающий, когда смерть придёт в назначенный час. Ему ничего не остаётся кроме как отдаться сну, даже на мысли о сопротивлении сил уже не осталось.

Вардлена в свои мягкие объятья, покрывая туманом и накрывая водой, забирает всепоглощающая дремота…

***

Вардлену снится сон. Болота Потерянных Надежд исчезли. Теперь вокруг восхитительный пейзаж: чёрная гладь ночного моря дотягивается до горизонта и над ней абсолютно чёрный, как бездна, небосвод. Волн практически нет, а те, что есть, такие слабые, что глаз не видит их. На небосводе ярко сияет полумесяц, своим блеском выстраивая дорожку на чёрном море. В воздухе царит кладбищенское спокойствие.

Под ногами больше нет жемчужно-прозрачных вод. Нет ничего.

Хотя, подождите, под чёрной толщей воды вырисовывается что-то белое. Вардлен наклоняется, чтобы разглядеть это. Кажется, под водой кто-то есть. Он наклоняется ещё сильнее, лицом практически вплотную к воде, и разгребает руками чёрную гладь. Всё чётче он видит ни что иное как белые кости. Всё дно устлано белыми костями, которым нет числа. Он стоит на костях и все воды вокруг скрывают их. Вардлен вдруг ужасается огромному масштабу костяного поля.

Из костяного покрова высовывается рука без плоти и крови – мертвеца. Она хватает его за шею и окунает в воду, а после утягивает полностью.

Вардлен не задыхается, просто ныряет глубоко вниз, пока полумесяц не уходит. Вокруг ничего, кроме пола из костей. Он не может идти, не может говорить, лишь созерцать это место. Место больше не ощущается, как подводная глубь, скорее как тёмная комната.