Танцы на стекле

Линнет фыркнула, но прошла в спальню вместе со служанкой-горгульей, которая несла чайный сервиз на подносе, Ониши, тащившим в руках игрушечного медведя синего цвета, и еще одной женщиной. Она была худой, словно ссохшейся, с длинными седыми волосами, вьющимися на концах, едва ли не прозрачной кожей, сквозь которую проглядывали вены. В зеленых глазах были острые, словно у кошки, зрачки, а за спиной, бившись о ближайшие предметы, торчал длинный хвост с кисточкой на конце. На женщине было длинное платья с затянутым поясом, шляпка на голове с длинной фиолетовой лентой, босоножки на ногах. На шее у нее висел голубой метр швеи, а в руках она несла коричневый чемоданчик.

Марселла отступила на шаг назад, пропуская женщин внутрь. Линнет захлопнула за собой дверь и упала на диванчик, встряхивая белоснежными волосами. Ониши плюхнулся на диванчик рядом матерью и, прижимая к себе медведя, впился взглядом в растерянную Марселлу. Служанка поставила на стол поднос, наливая из фарфорового чайника чай в чашки. Незнакомая женщина поставила чемоданчик в угол, сняла шляпку, положив ее на диванчик рядом с Линнет. Затем она оглядела Марселлу и, улыбнувшись, протянула руку.

– Итак, девочка моя, подходи, будем снимать мерки! Наш генерал Маро еще никогда не заказывал столько нарядов! Вот, что значит, приехала дочурка!

Линнет фыркнула. Чего мачеха так волновалась? Обычно беспокоились за появление лишних наследников-мальчиков, от девочек избавиться было проще. К тому же, не сказать, что Маро был в восхищении от приезда дочери и падчерицы.

Потом были долгие и скучные обсуждения нарядов, снятие мерок, предложение вариантов спортивной, повседневной и праздничной одежды. Линнет объявила, что сделать все требуется как можно быстрее, а наряды высылать по готовности, а не весь заказ. Женщина кивала, улыбалась, как-то странно смеялась и вновь заставляла Марселлу крутиться, чтобы подобрать ей лучший вариант. Находясь перед всеми в одной сорочке, Марселла ощущала себя нагой.

В спальне творился настоящий хаос. Швея требовала от Марселлы каждого сантиметра своего тела, Линнет приказным тоном заявляла, что нужно сделать и за какой срок, служанка только успевала разливать чай, а Ониши заскучал сидеть на месте и бегал по комнате Марселлы, постоянно врезаясь в чьи-то ноги.

– Можно мне к Аннет? – захныкала Марселла.

– Она ушла, – ответила Линнет, прерывая приказы для швеи. – На рынок. Он уже закрывается, но она должна еще успеть. Она пошла прикупить одежды и себе, и тебе. Гардероб из Дворца не такой большой, да и устаревший. Она ушла вместе с Антуанеттой, еще нужно прикупить продуктов, так что придут они нескоро.

– Если мне там купят одежду, зачем снимать сейчас мерки?

– Ох, Марселла, не позорь меня, прошу! – фыркнула Линнет, закатив глаза. – Ты на праздниках тоже будешь появляться в одежде с рынка? И кто тебя будет обучать манерам?

И когда все это закончится?

Солнце окончательно зашло за горизонт, когда швея покинула дом генерала и оставила Марселлу в покое. Двери в общем коридоре продолжали хлопать, ворчали служанки, носился Ониши, спорили о чем-то старшие братья, Линнет жаловалась на вредящие для ее кожи солнечные лучи, но Марселла из комнаты не выходила. Она надела платье Аннет, но без корсета, умылась и причесалась, потратив на это последние силы. Но сон тоже не шел, да и, в целом, дом не собирался ложиться спать.

И вот, с заходом солнца, на улице перестали мелькать фейри, во дворах особняков не появлялись слуги, дети и сами вельможи. Хлопанье дверей стало значительно реже. Генерал вернулся с работы, Линнет загнала домой Ониши с прогулки, служанки выполнили все свои поручения и закрылись в комнате для слуг.

Аннет вернулась с рынка, когда ночь уже опустилась на Неблагой Двор. Луна, слишком яркая для людского мира, но мрачная для Фейрилэнда, освещала город. Несмотря на ночное зрение фейри, из городка доносился свет фонарей, подъездную дорожку тоже украшали фонари. Они зажигались поочередно, когда к ним подходила мрачная фигура фонарщика. Марселла видела в темноте неплохо, быстро привыкала к ней и не волновалась насчет мглы.

Правда, с сестрой не удалось поговорить сразу после ее возвращения, потому что она исчезла в своей комнате и легла спать, как только пришла, решив, что весь особняк уже погрузился в сон. У Марселлы не осталось выбора, и она, полная мыслей, забралась на подоконник, куда перетащила одеяло и подушку. Следя за ночью Фейрилэнда, Марселла сама не заметила, как уснула.

Ее разбудили такие жаркие и яркие лучи солнца, что девушка испугалась расплавиться. Разлепив веки, Марселла постаралась вспомнить, где она. Когда реальность вернулась, а разум прояснился, Марселла тяжело вздохнула и поднялась с импровизированной ложи. В коридоре вновь захлопали двери, слышались голоса. Кажется, этот дом редко тонул в тишине.

После утренних процедур кухарка пригласила всех завтракать. Завтракать с фейри было очень странно, но не менее вкусно, чем обычно. Марселле удалось увидеть столовую в особняке, не отличающуюся пафосом от других комнат, и познакомиться с еще одной служанкой, подающей завтрак. За завтраком собрались только сестры Уэлвот и Линнет с Ониши. Д’арэн не спустился, Алдис и отец уже уехали во Дворец. Было удивительно есть пищу в дорогой столовой и обсуждать не школьные планы с Аннет, а политические проблемы страны.

Марселла, будучи лишь наполовину человеком, не получала урона и негативного эффекта от употребления продуктов Фейрилэнда, они не наносили на нее, как на обычного человека, чары, поэтому она завтракала наравне с мачехой и младшим братом, однако, легенду про человека приходилось поддерживать. Аннет было сложнее. Будучи обычным человеком, ей приходилось посыпать всю пищу солью. Иногда Марселла забывала об этом, и старшая сестра напоминала о соли, чтобы их маленькую ложь не раскрыли в первый день. Но Аннет делала это так привычно и ловко, словно уже много лет питалась продуктами фейри. Марселла вновь отмечала про себя, что для сестры привычней жить в Фейрилэнде, чем самой Марселле.

Пища у фейри оказалась со странным привкусом. Обычные сэндвичи отбрасывали сладкие нотки, но от этого особенного вкуса не теряли. А яблоки, красные и наливные, и вовсе были со вкусом меда. Аннет же посыпала солью и яблоки, выглядело это со стороны странно, но все мирились с этим, ведь по-другому Аннет одурманит этот вкус.

После завтрака Марселла сразу направилась к Аннет в комнату. Спальня сестры напоминала склад разных вещей. Она была меньше, но шире, также с одним окном, двухспальной кроватью, но без балдахина, со столом, шкафом, зеркалом и книжным шкафом, вместо комода. Гардероб был пустым, дверцы деревянного шкафчика распахнуты. Рядом со входом валяются бумажные шуршащие пакеты, похоже, с покупками с рынка. На столе кипы бумаг желтоватого оттенка, несколько печатей, чернильниц и перьевых ручек. Сама Аннет валяется на кровати все в том же голубом костюме, в каком приехала в Фейрилэнд.

– Тебе стоит переодеться и принять душ, – заявила Марселла, присаживаясь рядом с сестрой.

– Нет-нет, я в порядке, – устало протянула она, но темные круги под глазами и бледный вид говорили об обратном.

– Ты спала сегодня? – поинтересовалась Марселла, надеясь на положительный ответ. Но Аннет только сжала губы и отвернулась от младшей сестры. Похоже, когда Аннет вернулась с рынка, она не стала спать, а решила поработать.

– Немедленно отправляйся в душ. Я разберу сумки.

– Тебе тоже стоит отдохнуть, тебе хватает потрясений сейчас, – парировала Аннет, но Марселла буквально скинула ее с кровати, заставляя подняться. Аннет хихикнула, подхватила сорочку и халат, что, похоже, успела прикупить на рынке. Они не были атласными, но сшиты вполне из приятной ткани. Марселла тем временем стала разбирать сумки.

Пакетов было слишком много. Только два из них были набиты одеждой! Судя по размерам, один пакет принадлежал Аннет, другой был предназначен для Марселлы. Девушка не стала рыться в вещах, которые прикупила себе старшая сестра, все-таки даже для их близких отношений это перебор, но вот в свой пакет Марселла заглянула, вытаскивая два платья, похожих на то, что было на ней сейчас. Под платьями лежало два комплекта нижнего белья и чулок. Следом лежали майка с треугольным вырезом, спортивные штаны из грубой ткани, напоминающие солдатскую форму и небольшой мешочек с украшениями. Заколки для головы, подвески, кольца… Сколько же денег потратила Аннет? Неужели все это оплачивал отец?

В следующем пакете лежали книги. Несколько английский классиков, произведения в стиле Джейн Остен и сестер Бронте, затем какие-то приключения и учебники местной истории и географии. В крайнем пакете Марселла нашла две пары босоножек разных размеров и грубые ботинки. На первое время, пока швея не пришлет свои работы и не привезут гардероб Аннет из Дворца, этого будет более чем достаточно.

Из душа вышла Аннет. В сорочке и халате, с распущенными волосами и без косметики, она походила на совсем юную девочку, а не на тридцатичетырехлетнюю женщину. Марселла, еще раз бегло оценив пакеты, обратилась к сестре.

– Сколько ты потратила на это?

– Деньги давал Маро. Он сам пожелал, чтобы я купила вещей не только себе, но и тебе, – пояснила она. – Поверь, генералу не захочется, чтобы его дочь появилась в Академии в обносках шестнадцатилетней давности. Помни, у твоего отца много деньжат, на счету больше пятнадцати миллионов Пуджи

– Пуджи? – переспросила Марселла, удивленно хлопнув глазами.

– Местная валюта, – отмахнулась Аннет и тяжело вздохнула. – Сколько тебе предстоит узнать…

– Зачем король оставил нас здесь? – копошась в покупках Аннет, поинтересовалась Марселла, стараясь не придавать этому вопросу слишком много значения.

– Джэрод не хочет, чтобы фейри жили вне Фейрилэнда. Он не особо доволен, когда кто-то из местных перебирается в Северную Ормандию или на острова Кельта. На самом деле, не только Джэрод, любой король фейри будет этим недоволен. К тому же, – Аннет замялась. – Ты половинчатая. Джэрод хочет узнать, какие у них силы. Честно, мне не нравятся его намерения. Кажется, он хочет приобщить тебя ко двору.

– С чего ты это взяла? – нахмурилась младшая.

– Пока все спали, я приказала приготовить коня, – Марселла оказалась права, сестра всю ночь не спала. – Ох, как давно не было у меня столько власти! – Аннет хохотнула и продолжила. – Я поскакала во Дворец якобы с целью получить документы для работы на советника Фури. Я их и получила, – она указала на стол, заваленный бумагой. – Но успела разузнать некоторые детали жизни, которые успели измениться при новом короле.

– И? Что ты узнала?

– В Фейрилэнде большие проблемы. Близится один важный праздник, а тут выяснилось, что жену Джэрода взяли в плен и требуют огромного выкупа. Говорят, она спрятана на Кельтских островах, куда король планирует отправить корабль солдат. Только ты никому об этом не говори, поняла? – строго глянула на нее Аннет. – Сплетнями обмениваться нельзя, ты помнишь? Здесь за лишнее слово реально могут убить, так что держи язык за зубами.

– Ты меня запугиваешь.

– Я предупреждаю.

– Мне здесь не нравится, – выпалила Марселла.

– Это твоя родина. И пока у тебя нет выбора, Марс. Ты привыкнешь, я обещаю, – звучало не очень уверенно, но Аннет подошла к сестре и погладила ее по голове, доказывая, что всегда будет рядом. Марселла ей почему-то не поверила.

– Мне кажется, я здесь лишняя.

– Ты еще освоишься, Марселла. Пойдешь сейчас на учебу…

– Но ведь я никого не знаю!

– Неправда, Д’арэн тоже еще учится. Но ты ведь можешь с кем-то познакомиться. Только не забывай, что для всех ты обычный человек.

– Я вынуждена скрывать здесь себя настоящую, Аннет!

– В людском мире ты даже не знала себя настоящую, Марселла, – покачала головой сестра, не желая слушать аргументы младшей. Хизер обиженно поджала губы и отвернулась, хотя понимала, что Аннет ни в чем не виновата.

– Я хочу быть как Джулия, – тихо пробормотала Марселла. Аннет вздрогнула.

– Как Джулия что? – их разговор походил на выяснение отношений матери и маленького ребенка.

– Она работала во Дворце, посадила на трон Джэрода, она была крутой.

– И поплатилась за это, – сквозь зубы проговорила Аннет. – Не стоит равняться на Джулию, Марс. Она не самый лучший пример для подражания.

– Почему это? Кем она была?

– Тебе это необязательно знать.

– Даже ты от меня все скрываешь, – фыркнула Марселла. – Мне здесь не место, ясно?

Марселла поднялась с пола и направилась к выходу из комнаты сестры. Та не рванула ее остановить, лишь в спину бросив фразу.

– Ты просто еще не нашла свое место здесь.

Марселле хотелось задать еще кучу вопросов, но она понимала: ничего от сестры она не добьется. Похоже, придется узнавать все самой. Подхватив пакет со своей одеждой, она недоброжелательно бросила через плечо благодарности, и выскользнула из спальни Аннет. Полумрак коридора ее не пугал. Жизнь била ключом. Отовсюду доносился шум, голоса, даже крики, ржание лошадей с заднего двора, где находились конюшни. Но вместо этого Марселла юркнула в свою спальню, зная, что поделиться тяжким бременем своего сердце здесь будет не с кем.

Откинув в сторону пакет с одеждой, Марселла рванула к окну, там, где была свобода. Она с трудом ощущалась на узких улочках Фейрилэнда, но все равно там было лучше, нежели в четырех стенах особняка, где, казалось, за ней всюду следят невидимые глаза. Хотелось спрятаться от всех, раствориться и затеряться в шумной толпе. Быть может, даже стать обычной жительницей Благого или Неблагого Двора. Главное – подальше от пафосной мачехи, строго отца, загадочной сестры и шумных, но не менее таинственных, братьев. Ей совсем не казалось, что она сможет отыскать в этом мире, таком чудаковатом и кровожадном, себя настоящую, что здесь можно найти свое место. Марселла ведь была лишней, неподходящей под местные рамки.

Ее тяготило само нахождение в особняке, а стены дома давили, перекрывая воздух. Марселле требовалась свобода, за которой она раньше никогда не гналась, но сейчас осознала, насколько она важна, когда лишилась ее.

Марселла огляделась. Пусть сейчас все бодрствуют, затеряться в лесу будет легко, затем добраться до домика лесника, а там рукой подать от места, откуда она появилась в Фейрилэнде. Нужно просто сбежать, ее не хватятся ближайшие пару часов, если не будут заходить в комнату. До обеда еще далеко, отец на работе, Аннет поняла, что Марселла не в духе, а мачеха не с особым удовольствием с ней контактирует. Точно, надо бежать!

Марселла вернется обратно, попадет в свою старую квартиру и продолжит жить, если потребуется, без Аннет. Если сестре есть место при дворе, пусть остается, Марселле здесь делать нечего. Необдуманное, рискованное, детское решение! Но от него так веяло свободой, которая требовалась Марселле.

Девушка кинулась к двери, затем к окну, вернулась к кровати и достала из тумбочки королевскую печатку, которую так нагло украла у Нортона. Пусть его кольцо станет для нее сувениром. Если ей удастся сбежать, она запомнит Фейрилэнд благодаря перстню. Вновь кинувшись к двери, Марселла прислушалась. Требовалось обойти слуг, незаметно выскользнуть из дома и бежать в сторону леса, но не мимо окон Аннет. Та сразу обо всем догадается.

Сердце Марселлы грохотало в груди, мешая прислушиваться к окружающей обстановке. По ковру в коридоре пошаркали шаги служанки, хлопнула дверь, и настала тишина. Марселла выскользнула, тихо затворила за собой дверь и рванула к лестнице, стараясь наступать как можно тише и аккуратнее.

На кухне шумела посуда, и кухарка напевала песенку на фейрийском. Коридор был пуст, и Марселла с легкостью преодолела его, пусть ноги и дрожали от страха, а сердце было готово выпрыгнуть в любой момент. Мгновение!.. Шум за спиной!.. Но вот Марселла уже на улице, поспешно прикрывает за собой двухстворчатую входную дверь. Она оглядывается. Дворецкого нет, служанок нет, даже поблизости фейри не видно! Отличный момент для побега.

Марселла хохочет. Ей приятна мысль, что еще немного, если ее суматошный, сумасбродный и такой глупый план подействует, она обретет свободу. Она оглядывается на окно Аннет. Тихо пробирается мимо него, оббегая дом, чтобы бежать мимо своих окон. Сейчас на той стороне все спальни должны быть пусты, и никто не заметит ее.

Марселла бежит. Ей в лицо ударяет приятный утренний ветерок, волосы развеваются, а грудь полна свежего кислорода, а не затхлого запаха пафосного особняка. Она торопится к лесу, чтобы скорее оказаться в относительной безопасности, чтобы почувствовать себя живой, незапертой в клетке. Она словно ищет ключ от этой клетки, куда ее насильно затолкали король и отец. Нет, Аннет неправа! Не удастся Марселле найти свое место в Фейрилэнде! Она сбежит, как много лет назад бежала Аннет с Марселлой, и спасет себя, а самое главное свою свободу!

Темные ветви деревьев уже совсем рядом. Марселла напоследок оглядывается через плечо на чернеющий особняк. Он еще близко, но Марселла не вернется, она торопится вперед, к свежему воздуху и лесу, к звенящей природе, которую она так любит. Пусть ее назовут легкомысленной, но зато она попытается вернуться туда, где она правда сможет отыскать свое место.

Черные ветви деревьев, яркое солнце, голубое небо, шелест травы, звон природы, запах свободы – уже все готово принять Марселлу в свои объятия и вернуть чувство жизни, пока сзади не раздается шум. А спустя мгновение ей в ноги прилетает тяжелый камень. Удар отдает резкой, невыносимой болью, и Марселла с визгом падает на траву.

Глава 6.

Д’арэн ненавидит дни, когда на выходные от Академии выпадают нерабочие смены. Хотя в его карьере вообще странно говорить о нерабочих сменах. В целом, его деятельность трудно назвать карьерой, но он почему-то так ее называет.

Парень сидит на каменном подоконнике, свесив одну ногу вниз и болтая ей. Под пятой точкой ерзает красный плед, который заботливо подстелила Линнет, чтобы он не мерз. Правда, она скинула все на просьбу Маро утеплить сына, но Д’арэн знал истину, отца никогда не заботило его здоровье, так что это точно был порыв мачехи.

Д’арэн разглядывал улицу, особняки знати, голубые деревья, отбрасывающие пугающие тени при ярком свете солнца на небе. Выходить из дома совершенно не хотелось. Д’арэн путешествовал по миру своих грез. Вообще парень не подчинялся эмоциям, всегда мыслил здраво и старался быть веселым, но в такие дни, когда начальник попросил не собираться всю их компанию под страхом того, что их могут заметить, Д’арэн обиделся на весь мир. Ему хотелось схватить арбалет или кинжал, бежать в гущу событий, перерезать глотку какого-нибудь стражнику-предателю или жене вельможи, желавший заполучить не принадлежащие ей деньги. Д’арэну нравилось наводить порядки, пусть этим он и убивал фейри. Парень объяснял свои грехи тем, что он убивает только плохих и работает на благо всего королевство, уничтожая мелких крыс, похожих на тех, что водились у них в кладовке. Впрочем, если бы вместо Царства Света после смерти он бы попал в Царства Тьмы, Д’арэн бы не расстроился.

Больше всего Д’арэна раздражало то, что своими тайнами нельзя ни с кем поделиться. Ни с друзьями, ни с родственниками. Впрочем, на то они и были тайнами, чтобы скрывать их ото всех, но каждый имеет право поделиться своими страхами и переживаниями с другим. Д’арэн понимал, что рассказывать правду опасно, то же самое, что вытаскивать козырь из рукава и делиться его существованием с другими.

Д’арэн тяжело вздохнул и открыл окно, впуская в душную спальню свежего ветерка. В детстве его бы за это отругали, ведь Д’арэн был слабым и нездоровым ребенком, еле тянулся по учебе, сбегал из особняка, крал у отца оружие… Не то что Алдис. Алдис был всегда идеальным.

Д’арэн никогда не завидовал брату. Несмотря на то, что все просто обожали Алдиса за его существование, а еще за отличительную учебу, чудесное здоровье и силу, предназначенную, как говорил отец, для будущего настоящего генерала, наследника своего отца, Д’арэн никогда не хотел быть похожим на старшего брата. То ли воспитание, то ли правда гены действовали на него, Алдис рос жестоким и грубым парнем. Таким, каким его хотел видеть отец, но не Д’арэн. Пусть фейри и странноватый народ со своими принципами и нравами, Д’арэн не желал уподобляться жестокости и злу. Наверное, в его положении трудно было говорить о жестокости и зле, ведь, благоденствуя для Дворца, он отнимал жизни других, но все же не считал себя столь порочным, как его брат.

В семнадцать лет внезапно все изменилось. С совершеннолетием1 дети знати поступают в Академию, то же и случилось с Д’арэном. Практически сразу его взяли на тайную, опасную работу, которая заставляла адреналин бурлить в крови парня и чувствовать себя живым. Учеба пошла в гору лишь потому, что Д’арэну нравилось учиться. Когда их с братом обучали на дому, учеба превращалась в пытку. Их заставляли сидеть ровно, внимательно вглядываться в каждую буковку старого учебника, едва ли не дышать по расписанию. А потом следом шли тренировки от отца, который возвращался с работы из Дворца и готовил сыновей к армии. Д’арэн ненавидел отца в часы тренировок. Он падал, поднимался, но вновь падал. Хвалили тем временем только Алдиса, потому что тот не падал, а если желал упасть, то, взглянув на отца, понимал: ему такого не простят.

Когда Д’арэн поступил в Академию, жизнь правда стала проще. Больше не было никаких тренировок от отца, потому что он уже разочаровался в нем, да и взял на службу Алдиса. В Академии жестко не следили за дисциплиной, разрешая проявлять творческие способности. Тогда же началась работа, которая помогла Д’арэну почувствовать себя живым и вовсе не одиноким. О жизни лучше он не мечтал.

Ему не нужно было место в королевской гвардии, высокий пост во Дворце, популярность и куча денег. Д’арэну требовалась только свобода и адреналин, которые ему благополучно предоставили. Оставалось только найти человека, который разделял с ним его интересы. Конечно, был его одновременно друг и коллега, Джексон, но у них не получалось часто видеться и разговаривать по душам.

Что еще раздражало Д’арэна в жизни, особенно в ту минуту на подоконнике, это его двойная жизнь. Отец до сих пор ни о чем не догадывался, не знал о половине способностей сына, при других искренне старался сказать, как любит и уважает сына, но на деле носился только с Алдисом. Д’арэн в Академии был шумным творческим парнем с кучей друзей, дома же все время проводил у себя в комнате, не любил шумные застолья и королевские праздники. Вот только никто из семьи не знал, что на деле Д’арэн каждое успешное дело празднует в дешевом баре с кучей друзей, половина из которых скрываются от короля, а половина приезжих. Никто не мог представить, что Д’арэн танцует на барной стойке посреди ночи, когда все спят, рядом на спор пьют Джексон и владелица борделя, музыку в этот момент меняет приезжий парень, который является самым опасным и известным вором Кельтских островов, с острова Джаска. А уже наутро благополучно приезжает в Академию и прилежно получает знаний об истории Фейрилэнда.

Д’арэн оторвался от неба и тихо хмыкнул. Ему нравилась его жизнь, пусть она была опасной, скрытной и, скорее всего, недолгой. Он сам избрал такой путь, и ни один фейри не в праве осуждать его за это. В коридоре хлопали двери. Отец уехал во Дворец, а не на базу, как обычно. Алдис, кажется, укатил вместе с ним, Д’арэн видел, как запрягали черного жеребца, принадлежащего старшему брату. Линнет ушла гулять с Ониши, а служанки готовили обед. Несмотря на то, что дома практически никого не было, жизнь била ключом. В их особняке даже ночью не бывало тихо.

Вдруг, у стены дома, мелькнула тень. Д’арэн всмотрелся, но вначале никого не заметил. Он устало провел рукой по волосам и уверил себя, что пора нормально выспаться. Похоже, его режим влияет на зрительные галлюцинации. Но тут тень мелькнула еще раз, и Д’арэн догадался, не галлюцинация это, а человек, который крадется, но не в сторону особняка, а напротив, он пытается сбежать. Д’арэн вгляделся в сторону подъездной дороги. Узнать Марселлу по ее платью и темные вьющимся волосам не составило труда. Линнет в таких нарядах не ходила, Аннет до сих пор была в одежде из людского мира, а женщин в особняке, не считая служанок, больше не водилось.

Когда Д’арэну и Алдису рассказали про сестру, они отреагировали по-разному. Несмотря на то, что заявили, будто Марселла обычный человек и является приемной дочерью их отца, оба догадались, девушка не так проста, как им рассказывают. Хотя фейри не умеют лгать, оба брата были уверены, им что-то недоговаривают. Алдис отнесся скептически, Д’арэн – наплевательски. Его радовало лишь то, что приезжает Анни, которую он не видел больше пятнадцати лет. Честно, ему даже не верилось, что ее отпустили так просто к любовнику, но, как оказалось, фейри совсем не гоняются за обычными людьми, испугавшимися жизнь Фейрилэнда.