Танцы на стекле

Ксения Хаустова

Танцы на стекле

Она не искала рыцаря, она искала меч

Часть 1. Проклятая душа в скрытом мире

Пролог

Аннет прижимает к груди бледного, беспомощного младенца. Ребенок выглядит настолько слабым, что девушка не представляет, как он пройдет грань миров. Похоже, от малышки было проще избавиться еще в Фейрилэнде.

Аннет минует дерево за деревом, перед глазами мелькают голубоватые листья. Ветки бьют по лицу, рвут одежду, оставляют царапины, но девушка не останавливается. Ноги передвигаются по земле машинально, минуя лес. В этой глуши ее топом эхом разносится повсюду.

Времени мало, шанс выбраться из Фейрилэнда всего один. Мать поручила ей это дело, значит Аннет суждено его завершить. Правда, шанс провала велик, но надежда не только в людском мире умирает последней, но и в мире фейри.

Больно. Очень больно Аннет не только физически, но и морально. Внутри все разрывается на части от того, что ей пришлось оставить дорогих людей в Фейрилэнде, бежать, спасая другого близкого человека. У Аннет не спрашивали, чего хочет она, но девушка и правда была единственным подходящим вариантом, которому можно доверять. Любой другой сообщил бы королю, что мама ослушалась приказа, что захотела спасти ребенка. Джулия тоже могла бежать, она сильнее и выносливее Аннет, но она, даже будучи обычным человеком, требовалась при дворе.

Пришлось оставить не только маму, друзей, работу, но и родную сестру, с которой они прошли огонь и воду. Если они выберутся отсюда, Аннет даже не сможет рассказать про Джулию этому ребенку, потому что будет вынуждена скрывать мир фейри. Но как она будет лгать ей? Хватит ли Аннет духа молчать о том мире, который за несколько лет стал ее частью?

Аннет запинается и едва ли не падает. Инстинктивно прижимает к себе младенца, который дергается в украденных из прачечной пеленках, словно пытается выбраться. Аннет оборачивается, хотя знает, никакой погони быть не может. Мать во Дворце все решит, она уже создала себе и Аннет алиби, план хоть и не продуман до мелочей, но логичен.

За девушкой остается только густой лес, который плотным кольцом обвивает ее. Маленькая тропка ведет назад, но шаги на сухой земле почти не видны, они исчезнут уже через час, никто не сможет преследовать ее. Аннет, дабы перейти грань миров и вырваться в мир людей, заходит в самую чащу, поэтому назад под покровом ночи вернуться не удастся. Пути назад нет. Либо она идет вперед, либо умирает вместе с младенцем в лесу. Темные макушки деревьев покачиваются в такт ветра, на черном небе залегла россыпь звезд. Большая луна, так не свойственная в обычном мире, будто издевательски глядит на Аннет и уверяет, что у нее ничего не получится. Из кустов рядом доносится какой-то шорох, и Аннет вздрагивает. Столько лет в Фейрилэнда, а эта земля до сих пор пугает ее.

Дорогу вперед тоже не разобрать, девушка одной рукой прокладывает себе путь, второй защищает ребенка, который безмятежно прижимается к ее груди. Даже не плачет, что не свойственно детям. Иногда Аннет задумывается, что ребенок в ее руках уже мертв, но затем легкое шевеление маленького тельца дает понять, что она тоже борется за жизнь. Вот только стоит ли она этих страданий?

Нельзя было подобрать подходящего времени для побега, потому что опасность сохранялась всегда, но действовать нужно было быстро. Уже на рассвете планировалось проверить, выполнила ли мама приказ. Фейри часто бодрствуют и ночью, им не так уж важен полноценный сон. Под покровом ночи в жизни фейри происходит также много интересных событий, как и днем, и, затерявшись в этих событиях, Аннет пытается сбежать.

Бежать по ночным улочкам Благого Двора обычной девушке на руках с ребенком, от которого требовалось избавиться, опасно, но выбор не велик, и она приняла решение спасаться бегством. Сейчас Аннет уже в условной безопасности. Ночью в лесу ее не найдут даже фейри, главное, ей выбраться самой и перейти грань с младенцем.

Аннет нервно оглядывается. Похоже, с главной тропинки она все же свернула не в ту сторону. Сколько же раз она жалела, что не обладала таким зрением в темноте, как фейри? Опять глаза подводят ее. Лес становится еще гуще, прокладывать себе путь сквозь колючие ветви и корни, торчащие из-под земли, становится труднее. Вся рука Аннет в крови, придворное платье порвано, в волосах застряли шишки. Младенец на руках начинает жалобно плакать, непонятно чего требуя. Аннет никак не могла поладить с детьми, попросту не понимала их, а теперь такого кричащего ребенка всунули ей. На мгновение гнев охватывает Аннет. Почему она должна разгребать проблемы матери, образовавшиеся из-за ее неразумности, пылкости и сентиментальности? Ведь это не справедливо, пусть Аннет и не нравилось в Фейрилэнде, Джулия осталась при дворе, а Аннет отправили на очередное грязное задание. Неужели мать верила, что это слабое существо перейдет границу?

Аннет тяжело дышит, делает глубокие вздохи, чтобы успокоиться. Ребенок ни причем, беззащитный младенец на руках – ее сестра, и они должны хотя бы попытаться спастись, раз король приказал избавиться от ребенка. Почему он так жесток? Чего же боится? Неужели то, что кровь смешана, может как-то навредить людям или фейри вокруг? Да как у этого слабого существа вообще могут быть какие-то силы? Максимум, что этот ребенок получил от фейри, это бледный вид.

Аннет разгоняется. В ушах начинает звенеть, ветви голубых деревьев больно бьют по лицу, луна сзади словно хохочет. Перед глазами начинают пестреть краски. Аннет закрывает лицо сестры руками и, выжимая из себя последние силы, рвется вперед, проходя через грань миров.

Тишина оглушает. Голова кружится, но Аннет знает, что находится у себя на родине, в людском мире. Она узнает опушку леса, где находится грань, трассу вдали с машинами и заправку с дешевой едой. Руки в крови, платье, неподходящее для того, чтобы слиться с толпой людей, изорвано. Щеки саднит, по шее тоже течет кровь. Ребенок на ее руках не плачет. Сердце Аннет пропускает удар. Неужели у них не получилось? Неужели все ее старания были зря?

Девушка поспешно стягивает пеленку с лица младенца и смотрит на крохотное бледное тельце. Младенец не подает признаков жизни, и Аннет чувствует, как паника накрывает ее с головой. Как она могла не справиться с поручением матери? Неужели малышка, хоть и наполовину, но все же фейри, не сумела пройти грань миров? Ведь Аннет человек, Джулия человек, их мама тоже, они проходили эту грань множество раз, да сотни людей проходят ее!

Внезапно ребенок распахивает глаза, щурится и вновь начинает плакать. Аннет облегченно выдыхает и медленно опускается на колени. Все закончилось, у нее получилось. Их ждет квартира, мир людей и размеренная жизнь без фейри и других созданий. Больше никаких Благих и Неблагих Дворов, никаких замков и королевских семей. Но больше и никакой прежней семьи. Младенец на руках Аннет не успокаивается. Девушка медленно покачивает ее и тоже плачет. По щекам непроизвольно текут слезы. Ей удалось спасти сестру, но, кажется, будто часть ее самой умерла.

Солнце появляется из-за горизонта, освещая первыми, еще прохладными лучами, землю. Аннет плачет, прижимая к себе новорожденную. Она уверена, все эти страдания не зря, у нее получится воспитать достойного человека.

Глава 1.

16 лет назад

Джокасто лежит на большой мягкой постели, проваливаясь в невесомую перину и укрываясь накрахмаленными белыми простынями. Пожилая женщина с сероватой кожей, маленькими желтыми глазками и аккуратно сложенными за спиной крыльями, которые летать в таком возрасте ей, конечно, уже не позволяют, качает в своих громоздких руках младенца и смотрит на него с нескрываемым изумлением. После родов прошло уже двое суток, а ребенок, даже с его мертвенно-бледным видом и слабым здоровьем, умирать не собирается, цепляясь за жизнь. Старой служанке-горгульи приказали помогать хозяйке с ребенком, но все прекрасно понимали, что приказ временен, ведь это дитя не выживет и суток. Но оно выжило. Выжило и продолжало благополучно жить. Вот только никто этому ребенку в доме особо не радовался.

Жена генерала внимательно следила за размеренными движениями служанки. На руках старой женщины спала ее дочь. Самая младшая, самая слабая, ребенок, который изначально не должен был выжить. Когда Джокасто узнала о беременности, сразу пришла к придворной целительнице, которая заявила: то, что живет внутри Джокасто, даже трудно назвать ребенком. И Джокасто не сомневалась, младенец умрет, только родившись, но он жил уже вторые сутки, забавляя всех в доме и заставляя нервничать. Женщине было жалко новорожденную, ведь это ее дочь, ее кровь, и ей неприятно слышать от всех вокруг, что она родила существо, назвать которого ребенком нельзя. Будто бы все вокруг так похожи на людей! Ее дочь из всех знакомых Джокасто явно походит на человека больше всех.

Джокасто не сомневалась, у этого младенца нет будущего, и чудо, что ребенок еще жив, продлится недолго. Но ей, как матери, ужасно хотелось обеспечить будущее этому беспомощному существу, позволить ей жить. Джокасто даже спустя столько лет жизни в Фейрилэнде не избавилась от материнского инстинкта, в отличии от местных женщин, дети для которых стоят на втором плане после репутации, богатства и развлечений. Женщины в Фейрилэнде рожали много и часто, те, что беднее зачастую даже продавали новорожденных, чтобы выжить. Местный менталитет, если общество необычных существ можно назвать менталитетом, никогда окончательно не станет понятно для Джокасто. Она же в свою очередь готова продать свою душу, лишь бы этот младенец жил дальше.

Внезапно без стука в хозяйскую спальню вбежал генерал. За ним два совсем юных оруженосца. Ножны, прикрепленные к брюкам, подскакивали при широких шагах статного мужчины. На лице застыла маска гнева, смешанного с отчаянием. Зеленые глаза горели, между бровями залегла глубокая морщинка. Его одернул кто-то из оруженосцев, один из молоденьких пареньков, вечно таскающимися с ним, генерал зашипел и оскалился, обнажая острые, как кинжалы, клыки. Он бросил всего одну фразу, но старая служанка попятилась назад, а Джокасто в испуге сжала край простыни.

– Король едет к нам.

Джокасто не собиралась продолжать лежать, слушая новости от мужа. Она немедленно встала, несмотря на усталость и головокружение, накинула на белую сорочку атласный сиреневый халат, туго завязала его. Затем собрала волосы в высокий хвост, украшая его заколками с камнями, как было принято у женщин среди знати. Генерал молча прожигал жену взглядом, подбирая слова для этого тяжелого разговора.

– Он хочет забрать Марселлу, – качает головой женщина, озвучивая то, что и так все знают. Старая служанка восклицает, а генерал напрягается всем телом.

– Хизер, – настойчиво поправляет ее Маро. Они с мужем никак не могут определиться с именем дочери, уступать друг другу не хотят, продолжая гнуть свою линию. Но имя не так важно в этот момент, потому что даже они, родители ребенка, сомневаются в силах и здоровье маленькой дочки, в которой смешалась кровь человека и фейри. – Но суть в другом, она ему не нужна, он просто убьет ее.

– Я не позволю! – порывисто отвечает Джокасто.

– Он не станет тебя спрашивать, – рявкает Маро. – Он король, Джокасто. Ему не требуются разрешения, чтобы убить кого-то.

– Она моя дочь!

– Ты не спасешь ее.

Джокасто поджимает губы, понимая, что муж прав. Король, хоть и состоит с ней в достаточно теплых отношениях, не позволит оставить в живых ребенка, который выжил, несмотря на то что в нем смешалась кровь человека и фейри. Не зря же детей от слуг, от обычных людей истребляют, дабы в будущим не возникло проблем с силами этого ребенка. Фейри созданы этим миром и живут на землях испокон веков, множество столетий, сменяя одно поколение долгожителей другим. Но дети фейри и людей опасны, они не изведаны, прямо как новые земли. Вот только новые земли все хотят заполучить, а от детей людей и фейри избавиться, хотя, на деле, неужели они, по правде, представляют опасность для общества?

Джокасто ведь мать, она обязана спасти свое дитя. Но как ей обойти самого короля и не попасть под его горячую руку? Джокасто чувствует отчаяние, так не хочется лишаться своей дочери, отдать ее на верную смерть – предать себя. Джокасто лучше сама умрет, чем убьет собственного ребенка! Чем это дитя отличается от детей остальных фейри? Тем, что в нем смешана кровь? Этот ребенок беззащитен и слаб, разве он может сделать что-то плохое?

***

Только Аннет подходит на эту роль, и Джокасто это знает. Ей не хочется терять сразу двух дочерей, спасая их, но, похоже, другого выхода нет. Уже на рассвете она должна принести сердце собственной дочери. Джокасто выплакала все слезы, прокляла себя и тот день, когда решила отдаться Фейрилэнду, пытаясь убежать от реальности. Но дороги назад уже не было, а выбора и подавно. Джокасто знала, как спасти своих детей. Пусть она совершила ошибку много лет назад, думая, что поступает правильно, теперь ее дочки должны жить в мире и согласии в первую очередь с самими собой.

В спальне темно и прохладно. Старая горгулья зажигает свечи, которые все время тухнут из-за легкого ветерка с улицы. Ночь опустилась на Неблагой Двор, и некоторые фейри ложатся спать, некоторые продолжают выполнять свою работу, в то время как Джокасто проворачивает дело, за которое ей снесут голову, если узнают. Она собирается укрыть младенца, которых истребляют по всему Фейрилэнду. Но это не просто младенец, это ее дочь, и Джокасто обязана ее спасти.

Аннет с опаской смотрит на дитя в люльке, что мирно спит, не понимая происходящего вокруг. Ее невысокая широкая фигура кажется тенью в мрачной неуютной комнате. Джулия стоит рядом, высокая, надменная и недовольная ситуацией, она смотрит на младшую сестру лишь с презрением, а матери пытается вдолбить мысль, что ребенок не перейдет границу миров, он и так еле дышит. Джокасто не слушает Джулию, она знает о жесткости дочери, но всегда прощает ей эту черту. Джулия служит при дворе, в ее случае иметь другой характер нельзя. Именно поэтому Джулия не сможет воспитать Марселлу, да и исчезновение такой важной персоны явно повлечет за собой ненужные вопросы.

– Ты помнишь дорогу до грани? – тихо спрашивает Джокасто, поправляя на плечах вязанный шарф и все время поглядывая ненароком в окно, выходящее на подъездную дорогу, Неблагой Двор вдалеке и Дворец на холме. Джокасто боится, что кто-то мог разболтать их план, несмотря на то что все проводится в тайне. Но в Фейрилэнде слухи разносятся быстрее, чем свершается само событие. Как говорят у них, не снесли еще королю голову, а на землях поданные уже оплакивают его.

Аннет вздрагивает, поворачивается к матери и, сжимая руки в кулаки, кивает, встряхивая своими длинными волосами. Джулия проводит пальцами по ножнам, прикрепленным к штанинам, и кривится.

– Мне стоит пойти с Аннет, чтобы довести ее до грани. Если ей понадобится защита, она не сумеет дать отпор.

– Нет, – твердо отвечает Аннет. Джокасто вновь поправляет шарф, шаркающими шагами подходит к окну, выглядывает. Джулия повышает голос.

– Я сказала, что пойду, значит, пойду, – ее упертый характер не сравнится ни с одним характером в мире. Джулия готова противостоять любому, заставит выполнять приказы даже мертвого.

– Это слишком опасно, – смягчает тон Аннет, понимая, что перечить сестре нет смысла, а разжигать спор и подавно. – Если нас поймают, тебя снимут с должности, а ты добилась слишком многого, чтобы упасть сейчас.

– Я… – неожиданно заикается Джулия, не зная, что сказать сестре. Впервые она не находит слов и только отворачивается, сжимая губы в тонкую линию.

– Мама, – ласково обращается к женщине Аннет. – Ты решила, что скажешь всем о моей пропаже?

– Да. Но истину будем знать только мы. Даже Маро останется в неведении. Он приказал мне, как и король, убить Марселлу, он ведь подчиняется приказам правителя. Я скажу ему, что убила ее. А ты, Аннет, сбежала к своему любовнику в людской мир. Никто не будет задавать лишних вопросов, если я скажу, что ты захотела вернуться на родину. Странно такое говорить, но фейри тебя поймут.

– Фейри умеют понимать? – ядовито усмехается Джулия. – Мам, ты смеешься? В Фейрилэнде умеют убивать и развлекаться, два пути жизни всех существ здесь.

– Но при этом ты работаешь на этих убийц, – перечит ей сестра.

– Аннет, я не работаю на убийц, я сама убийца.

Аннет закатывает глаза. Она никогда не воспринимала сестру, как королевского шпиона. Аннет сама служила при дворе, но исполняла роль помощника советника, никакой жестокости в ее профессии не было. Джулия избрала другой путь и никогда не жалела об этом, по крайней мере, так говорила родственникам, но Аннет принять то, что сестра убивает на сына короля, не смогла. Для нее Джулия все еще маленькая девочка, которая вместе с ней только прибыла в Фейрилэнд и пошла в школу. В какой момент Джулию призвали работать на Дворец? Или она сама предложила себя в качестве шпиона? Истину она не знала и лишь спустя несколько месяцев поняла, что Джулия работает на старшего сына короля и выполняет грязную работу.

Наступило время прощаться. Ночь полностью опустилась на земли Фейрилэнда, луна осталась единственным спутником для людей, оказавшихся на улице. Фейри отлично видят в темноте, и это навсегда останется для них преимуществом над людьми. Джокасто закрыла окна шторами, хотя в радиусе полмили не было ни единого дома знати. Аннет склонилась над младенцем, сладко посапывающим на большой розовой подушке. Джулия стояла рядом, то сжимая руки в кулаки, то разжимая. Джокасто обняла Аннет, поцеловала в лоб новорожденную Марселлу. Аннет потянула руки к младенцу, но Джулия отдернула ее.

– Подожди, – она схватила ее за локоть. Аннет удивленно повернулась к сестре и изогнула бровь в немом вопросе. Обычному человеку в такой темноте вряд ли что-то было видно, но Аннет уверена, Джулия могла отчетливо разглядеть ее лицо. Секундное замешательство, и Джулия прижалась к Аннет, крепко ее обнимая. Аннет шумно выпустила воздух из легких, хохотнула и обняла сестру в ответ. Но за смехом она скрыла невыносимую боль расставания с Джулией, мамой и таким неправильным, плохим, но родным Фейрилэндом.

Джокасто видит, как фигура дочери скрывается в тенях деревьев, быстро мелькает между стволами и бесследно исчезает. Сердце матери сжимается. Так сложно понять, правильно ли она поступила, было ли это единственным решением, не совершила ли Джокасто очередную ошибку, как почти десять лет назад. Она отчетливо помнит тот день, когда буквально сдалась фейри, продала себя и в придачу дочерей.

Стоял солнечный день, и от жары плавились даже люди. Все скрывались в домах, пытались охладиться и старались не двигаться, чтобы меньше потеть. Лето было в самом разгаре, и дочери Джокасто, в силу своего возраста, должны были резвиться вместе с остальными детьми в бассейнах и есть холодное мороженое, но вместо этого прилипли к окну в надежде увидеть маму. Джокасто навсегда запомнила взгляд дочерей из окна на дорогу, когда она заходила в подъезд. И хватило же ей ума глянуть в окна своей квартиры! Девятилетняя Аннет искала на дороге своими большими глазами живых людей на абсолютно пустой улице. В выражении лица застыл страх. Голубые глаза широко распахнуты, несвойственные для детей залегли под ее глазами темные круги. Рот приоткрыт в безмолвном крике. Рядом с ней крошка Джулия, которой в те годы было всего семь лет. Ее карие глаза блестят, она машет ей, поняв, что мама вернулась домой. В ту секунду Джокасто окончательно решила, что будет делать дальше, и как ей поднимать свою жизнь со дна.

Старый пошарпанный подъезд дома в гетто резко вызвал отвращение, от притворного запаха алкоголя тошнило. Но это единственное дешевое жилье, на которое ей хватило денег со страховки. И то, в прошлом месяце. Деньги кончились, с работы уволили, арендодатель требовал выплаты и каждый день выражал свое недовольство насчет жильцов. Джокасто, когда все это навалилось на нее, едва ли не наложила на себя руки, увидев в самоубийстве верное решение. Верное, но такое эгоистичное решение. Оставить дочерей одних она не могла.

Три года назад умер муж, который полностью содержал семью. Его смерть произошла так внезапно, что Джокасто сорвалась и попала в больницу с нервным срывом. Это время дочери жили у ее тетки, которую особо судьба девочек не волновала, поэтому Джокасто была вынуждена выйти из больницы еще раньше, чем вылечилась, дабы продолжить воспитывать дочерей. Получив деньги за страховку, Джокасто первое время оплачивала счета за квартиру, пыталась устроиться на работу и верила еще в счастливое будущее. Но с каждым днем все становилось только хуже. Счета за квартиру внезапно показались неподъемными, из-за чего пришлось переехать в бедный криминальный район, цены на продукты неожиданно стали завышенными, а на работу никуда не брали, поэтому пришлось принять единственное предложение – уборщица в школе.

Естественно, Джокасто с дочками еле тянулась. Она никак не могла понять, почему ей не везет, почему не получается устроиться на работу и начать новую жизнь после смерти мужа. Но одно было ясно – она зря позволила мужу полностью владеть ее жизнью. Да, она любила его, согласилась на его условия того, что он будет зарабатывать, а она ухаживать за домом и детьми, но ей стоило думать наперед. Тогда хозяйство стояло для нее на первом месте, но ведь она полностью зависела от мужчины. Да, они любили друг друга, не хотели уходить и расставаться, но судьба распорядилась по-другому, и теперь Джокасто вынуждена страдать и не спать ночами, придумывая, где еще можно раздобыть денег, чтобы не умереть с голоду.

Однажды утром поздней весной она в очередной раз отвела детей в школу (работала она в другой) и наказала, чтобы они позвонили ей, как только доберутся до дома. Она планировала отработать в тот день две смены. Вот с этой смены все окончательно пошло по накатанной.

После работы, вечером, шагая уставшая домой, Джокасто случайно свернула на переулок раньше и немного растерялась, оказавшись в незнакомом дворе. Женщина забеспокоилась, все-таки район опасный, мало ли чего случится, да и дети дома одни, пора возвращаться, но тут она наткнулась на группу людей, похожих на солдат, чем они ее и привлекли. Что будут делать группа громко хохочущих и вызывающих солдат в темным переулках криминального района в такое позднее время?

Несмотря на то, что эти люди выглядели вполне обычно, они привлекали внимания. Из одежды на них были солдатские камуфляжи, можно было без труда отыскать главного, в более дорогом одеянии. Они отличались от этого мира. Джокасто по непонятным для нее причинам решила следовать за незнакомцами по узким переулкам. Тогда она не понимала, чем эти люди так привлекали ее, но теперь догадалась, у этих фейри еще пахло раствором зелья, что готовили местные, для одурманивания людей. Сила была не настолько высока, чтобы подчинить им Джокасто, но ее вполне хватило, чтобы женщина последовала за ними.

На опушке леса отряд встретился с другой группой людей, но те были не одни. Они вели толпу человек, которые были похожи на наркоманов под запрещенными веществами. Их податливые тела спокойно реагировали на грубые хватки незнакомцев, но при этом будто бы и не слышали их смех и странный говор, словно с акцентом. А затем произошло нечто…ужасное? Непонятное? Странное? Пугающее? Нет. Завораживающее.

Группа солдат резко преобразилась, им вернулся настоящий облик с острыми ушами, сероватой, голубоватой и даже зеленоватой кожей. Двое мужчин оказались с хвостами, две девушки с копытами вместо ступней, а у одной, совсем юной девушки, и вовсе были рога. Вместе с людьми, явно находящимися под воздействием каких-то препаратов (тогда, конечно, Джокасто не знала, что это всего лишь магия фейри), неизвестные существа пропали в лесу, разбежавшись, буквально растворились в короткой, еле заметной, вспышке фиолетового свечения.

Джокасто до сих пор не понимает, как не закричала тогда от ужаса, охватившего ее тело. Ей казалось, что она бредит, что сошла с ума, что ей в обеденном перерыве что-то подсыпали в еду. Но она чувствовала себя полностью здоровой, не считая пугающих картинок перед глазами и головокружения.

Спустя сутки по городу пронеслись вести о пропавших людях. Парочку из них Джокасто узнала, они находились в той толпе нереагирующих людей. Когда женщина сумела принять факт, что все это было по-настоящему, она попыталась узнать, что произошло в тот вечер на ее глазах.

Фейри. Тогда она столкнулась с ними впервые. Группировка из королевской армии выехала в мир людей, чтобы украсть тех, кто уязвим для служения во Дворце, домах знати и при Благом и Неблагом Дворах. Их одурманивают специально, дабы легко подчинять. Люди не понимают, что с ними происходит, но чувствуют себя расслабленно, а все приказы выполняют автоматически. Фейри делают из них роботов, пугающих и неживых, но отлично служащих.