Танцы на стекле

Нортон закатил глаза, понимая, что предложить больше некого.

– Позовите кого-то другого, я не хочу заниматься такими незначительными делами, вроде девушки найденной в лесу.

– Не похоже, что она незначительное дело, – качает головой один из стражников. – Она не фейри, явно проникла к нам из людского мира, но она и не человек, у нее острые уши.

– Как это? – брови сами ползут вверх. Стража вообще понимает, что говорит? Она не человек, но и не фейри. Кто она? Горгулья?

– Поэтому мы и просим вас посетить девушку.

Нортон закатывает глаза, захлопывает дверь перед носом вздрогнувших стражников и кричит, чтобы им было слышно, что выйдет через пару минут.

Нортон абсолютно недоволен тем, что его вызывают на такие мелкие и бесполезные дела вроде встречи с какой-то девчонкой, найденной в лесу. Через грань довольно часто проходят любопытные люди, которые сходят с ума, когда видят реальность жизни фейри. Такие случаи участились, Джэроду много раз предлагали поставить у грани стражников, но он не желает этого, лишь позволил леснику связываться с дворцовой охраной. Какая разница, кто эта девчонка? Ее можно накормить фруктами фейри или зачаровать, пустив в слуги. Как раз недавно из-за эпидемии умерли многие слуги, все-таки людской род очень слабый, поэтому она им пригодится. Если Дворец будет принимать каждых сумасшедших, времени на важные дела не останется.

Нортон поспешно накидывает жилетку, сначала застегивает ее неправильно, на одну пуговицу выше требуемого, ругается под нос на родном языке, накидывает сверху сюртук и вспоминает про манжеты. Пуговицы не слушаются, и Нортон, нацепляя на голову золотой венок, признак аристократии и принадлежности к королевской семье, выходит из спальни, попутно продолжая бороться с пуговицами. Стражники кланяются ему и ведут к лестнице. Они сворачивают в общий коридор и спускаются по лестнице с мраморными ступенями и позолоченными перилами. На первом этаже они на перекрестке коридоров направляют в сторону тронного зала, но до него не доходят, сворачивая в комнату ожидания. Знакомая мрачная комната переполнена стражниками, Нортон считает, что они здесь бездельничают вместо того, чтобы патрулировать Дворы.

В центре комнаты ожидания стул. К нему привязана девушка. Она выглядит уставшей и измятой, но в ее взгляде слишком много уверенности для человека, которого взяли в плен. Могли ли стражники обмануть, что девушка вовсе не сошла с ума при прохождении грани? Тогда зачем вызвали его? Если она бунтует, просто заколите ее, вряд ли кто-то хватится девушку-человека в тайном мире фейри.

Взгляд Нортона цепляется за девушку. Коричневые длинные волосы вьются по плечам, в них запутались листья от деревьев. В карих глазах плескается злость, за которой она прячет страх. Острые скулы, длинные ресницы, взмахом которых она может сдуть половину населения Фейрилэнда, Эльфхейма и даже островов Кельтлэнда. Пухлые губы искривлены в ухмылке. Она готова сражаться, и, похоже, веревки совсем ее не напрягают. Откуда эта девчонка сбежала?

Нортон щурится, словно плохо видит и приглядывается к девчонке. Мурашки бегут по его коже. И он инстинктивно отступает на шаг назад.

Нет.

Видимо, с того света.

Руки Нортона начинают дрожать. Этого не может быть! Попросту такого не бывает даже среди фейри. Джулия умерла шесть лет назад, уже шесть лет на престоле сидит Джэрод, шесть лет как мертвы Джулия и бывший король, отец Нортона, по которому плакало половину королевства, привыкшему к старым распорядкам, но точно не Нортон. Тот только радовался его кончине.

У Нортона начинается паника. Или какой научный термин он слышал от местного королевского врача, который много лет работал в мире людей? Паническая атака? Вот-вот, оно самое! Дышать стало нечем, грудь сдавило до боли, словно ребра одно за другим лопаются, и кости впиваются в плоть. Перед глазами Нортона мелькают картинки того вечера, когда свершился последний на данный момент в Фейрилэнде дворцовый переворот, который организовала преданная даже не своему королевству Джулия. Джулия заплатила жизнью за то, чтобы отца Нортона наконец-то убили, потому что новое поколение ужиться с его грубостью и жестокостью не могло. Да, фейри неидеальный народ, но тиранию со стороны правителя терпеть не могли.

Сердце скакало в груди, эхом разнося стук по всей комнате ожидания. Внутренний голос кричал, что такого быть не может, мысли путались, превращаясь в тугой ком, заполняющий голову и перекрывающий кровь. Но вот она сидела перед ним, Джулия собственной персоной. Он подмечал все больше и больше сходства: карие глаза, пухлые губы, волнистые шоколадные волосы… И только напрягали уши, они были заостренными, в то время как у Джулии они были человеческими, ведь она сама являлась человеком…

За шесть лет произошло много всего, но все отчетливо помнят отвратительную смерть Джулии и ее похороны. Нортона пугала мысль, что перед ним сидела Джулия, которая умерла несколько лет назад. Он был уверен, она восстала из мертвых, чтобы мстить ему. Наверное, ему стоило выпить яд еще в день переворота. Никто бы не задался вопросами, принца могли убить в процессе смены власти. Но нет, Нортон остался жить, чтобы все время своего жалкого существования припоминать себе это.

Он сжал кулаки, заново разжал. Ему нельзя выказывать страх, нельзя, чтобы стражники видели, что ему не подчинены такие слабости, как страх. Несбитт всегда говорит: если показать миру, чего ты боишься, они начнут этим пугать, чтобы избавиться от тебя. Стоило продолжать делать вид, что Нортон такой же бесстрашный и храбрый, как о нем все думают.

Девушка на стуле дернулась. Мысль, что это Джулия, начала даже отступать, та бы точно узнала его, да и находилась бы не здесь, а в дворцовой палате, совершая очередной переворот. А при виде него вцепилась бы в глотку, Нортон так представлял их встречу после и его смерти. Но, похоже, девушка пришла за ним раньше. Или попросту он уже мертв. Хотя мало ли на свете похожих лиц, девчонка тоже из людского мира, возможно, там многие походят друг на друга, ему-то откуда знать? Нортон всего лишь параноик.

Но девушка сверкнула взглядом и вновь дернулась на стуле. Почему-то Нортону показалось, что веревки под ее натиском сейчас лопнут, но нет, она продолжала быть прикованной к стулу. Во взгляде он заметил решительность, дайте ей сейчас меч, она перережет половину стражников, прежде чем ее повяжут. Но откуда у обычной девчонки столько наглости? И нет, она не похожа на сумасшедшую, хотя выглядела именно так. В рванной и испачканной одежде, с листьями в волосах она напоминала разгулявшегося фейри, но взгляд у нее был нехороший, опасный и…такой знакомый. Взгляд, который знал весь Дворец Загадочных Цветов. Взгляд, которого многие боялись, потому что она имела иммунитет к местным ядам, ее уже не брали фрукты и ягоды фейри, в декольте она носила пузырьки со смертельным ядом, а к чулкам прикрепляла алмазные кинжалы. Джулия была самой запоминающейся шпионкой Дворца, самой известной, но при этом такой неуловимой. Ей давали кучу прозвищ, слагали легенды, о ней толкуют до сих пор спустя шесть лет. Она свергла его отца с престола и посадила Джэрода, ее убили, а теперь она сидела перед ним, привязанная к стулу стражниками. Ее нашли молодые парни и девчонки, которые еще были детьми, когда Джулия набирала популярность при Дворце. Конечно, откуда они могли знать, как именно она выглядела. Они бы попадали в обморок, узнай, кому принадлежит эта внешность. И, впрочем, Нортон совсем не удивлен, что Джулия восстала из мертвых. Это в ее стиле, вытворить нечто такое, что однажды сведет его в могилу.

Нортон старается изо всех сил оторвать взор от юной Джулии. Удивительно, что возраст совсем не изменился, хотя она сама признавалась, что люди, в отличие от фейри, довольно быстро стареют. Но нет, девушка никак не изменилась, словно смертельный для нее переворот случился всего лишь вчера. Нортон не хочет смотреть на Джулию. Он хочет спрятаться от нее и никогда не видеть ее в своей жизни, даже в таком безобидном состоянии она опасна.

Джулия будто бы притягивает его взор, высасывает душу своим беспощадным взглядом. Нортон, сглотнув, тратит последние силы на то, чтобы перевести взгляд на онемевших и удивленных стражников. Наверное, они не ожидали, что принц узнает девушку, найденную лесником. Если лесник нашел ее, зачем стража привела ее сюда? Неужели они настолько слепы и не видят в девушке угрозу? Идиоты! Самые бесполезные идиоты Дворца, они ведь должны защищать его, а не тащить всю нечисть внутрь!

Нортон гневно оглядывает каждого из стражников, чтобы донести до их скудных умов, что он думает по их поводу. Стража опускает головы, признавая свою вину. Пусть они и не понимают, в чем, но перечить принцу явно нет смысла. Они молчат, но невооруженным глазом заметно, они напуганы. Тем временем девушка на стуле следит за каждым движением Нортона, словно готовясь действовать. Ее пронзительный взгляд напрягает Нортона, отчего обычно резвый и уверенный в себе принц медлит с решением.

Его дрожащий палец с фамильным перстнем указывает на Джулию. Он пытается взять себя в руки, проглотить нервозность и страх, дабы не показывать его другим. Голос Нортона разносится эхом по маленькой полупустой комнатке. Единственное, что устраивает его, девушка на стуле вздрагивает, когда он выносит приговор.

– Немедленно убить ее.

Стражников пронзает замешательство. Все знают про жестокость отца Нортона, давно гниющего в волшебной земле Фейрилэнда, все знают эмоционального Джэрода, грубого Несбитта, настоящего наследника своего отца, даже юные гвардейцы часто слышат смертные приговоры для шпионов и врагов Фейрилэнда, знают про воров с островов Кельта и многих других, кого убивают по приказам короля и старшего принца. Но от Нортона таких приказов, особенно в сторону найденных в лесу людей, никогда не слышали. Да, людей делали рабами, прислугой при Дворце, знатных купцах и ремесленниках, бывало даже продавали на островах, но никогда не убивали, не проводя следствия. Стражники перешептываются между собой, перебросившись парой фраз на фейрийском. Нортон продолжает наблюдать за Джулией, ожидая от нее какой-нибудь выходки. Девушка первое время молча смотрит на него, а затем, дернувшись, протестует.

– Эй! Чего это убивать? Не надо убивать! – голос у нее приятный, но властный. Таким-то голосом Джулия и раздавала приказы. Голос ласкал слух, но любой приказ, произнесенный таким тоном, требовалось выполнять.

– Вы слышали приказ? – повторяет Нортон, желая быстрее избавиться от девушки, независимо, параноик он, или Джулия реально восстала из мертвых. Проблемы им сейчас не нужны, пора покончить с этим. Его раздражает, что стражники медлят, весь они уже убивали и выполняли его приказы за столь короткую службу сотню раз. Чего им стоит убить какую-то девчонку?

Наконец, один из них достает меч. Нортон не расслабляется, тяжело дышит, пытаясь восстановиться после нахлынувшей паники. Принц не успокоится, пока не удостоверится лично, что девушка мертва. По ее взгляду становится понятно, она пытается спастись. Глаза, в которых еще недавно было столько смелости, забегали из стороны в сторону, но в комнате ожидания предусмотрительно не хранится никакого холодного оружия.

Нортон жаждет, пока этот меч вонзится в сердце девушки или же сорвет ее голову с плеч, независимо от того, что она была, пусть и не по крови, принцессой этого Дворца. Нортон жаждет крови, но стражник не успевает сделать и шага в сторону заключенной, как распахивается входная дверь. Дерево пронзает воздух со свистом и ударяется со всей силы о каменную стену, а затем по инерции медленно возвращается обратно.

Стражники синхронно вздрагивают, девушка на стуле начинает дрожать всем телом. Похоже, сегодня она пережила уже достаточно. Нортон даже не моргнул. Он готов убить того, кто заявился на порог так невовремя и не позволил закончить начатое. Пока все замерли в оцепенении, Нортон с угрозой поворачивается к распахнувшейся двери, не предвещая своим взглядом ничего хорошего.

На пороге возникает статная девушка, которую смело можно назвать молодой женщиной. Ее светлые волосы подпрыгивают при каждом шаге, в глазах застыл гнев, губы плотно сжаты. Она метает молнии одним взором, пугая стражников Дворца. Она громко цокает каблуками и подходит прямо к Нортону. Ее уверенный в себе тон дает понять, что она никого не боится и знает, где находится, хотя, судя по внешности, является человеком.

– Немедленно отпусти ее.

– Ваше Высочество… – начали стражники, оголяя лезвия мечей. Нортон одним движениями приказал им замереть и замолчать.

– Кто ты?

– Ох, прости, что не представилась! Совсем забыла, что ты меня и не помнишь. Хотя, думаю, ты помнишь мою сестрицу, – раздраженно закатывает глаза девушка.

– Не пугай меня своими родственниками. Сама представься.

– Я Аннет, – сверкнула хищной улыбкой девушка.

– Не припоминаю тебя, – хмурится принц.

– Я бежала отсюда, когда тебе было семь. Я Аннет Уэлвот.

Холодок пробежал по спине Нортона. Он не понимал, что происходит. Его мысли путались, целостная картинка никак не складывалась. Принца тошнило, и он представлял, какой его ждет позор, если сейчас вывернет внутренности наружу прямо в комнате ожидания. Но происходило что-то странное. Больше он не считал, что его направили на решение какой-то бесполезной задачи. Теперь Нортон вообще жалел, что откликнулся на отчаянный зов стражников у его спальни.

Нортон многое знал о Джулии, знал, что она достаточно служила при Дворце, но известность обрела уже практически перед смертью. Джулия долго служила при Дворце, с шестнадцати лет, когда сам Нортон еще жил запертый в Замке и учился у гувернеров, нанятых Несбиттом. Джулия появилась в Фейрилэнде очень давно, точную дату Нортон не знает, при Дворце семнадцать лет назад, но популярность начала набирать уже позже, изначально работая, как простой шпион королевской семьи. Джулию знали многие уже через пять лет службы, ее одновременно уважали и боялись, она стала едва ли не символом шпионского дворцового клана лишь потому, что являлась человеком, но достигла таких высот.

Нортон общался с Джулией достаточно близко. Они познакомились лично, когда Нортону едва стукнуло шестнадцать, и после этого они были вынуждены работать вместе, сообща, потому что у Джулии были грандиозные планы по поводу власти в Фейрилэнде. Когда Нортону должно было исполниться восемнадцать, за несколько дней до его дня рождения, случился Дворцовый переворот, и Джулию убили. За два незабываемых года с Джулией Нортон сумел достаточно ее узнать, чтобы она рассказала о своей семье, о прошлом.

А еще она рассказала о своей фамилии. Уэлвот. Ее фамилия была Уэлвот. Немногие это знали, но вся семья Уэлвотов работала при Дворце, но Нортон заслужил этих знаний. Мать Джулии заправляла гаремом при отце Нортона, но тоже была убита, очередной муж ее матери и по сей день является генералом в Фейрилэнде, а еще у скандально известной Джулии была старшая сестра, которая практически сразу после начала карьеры при Дворце сбежала в людской мир, потому что полюбила своего сородича. Никто ее не осуждал, но и не считал героиней за такой поступок.

Эта девушка сбежала шестнадцать лет назад, когда Джулия всего год работала, как шпионка, а Нортону и вовсе было семь лет. Конечно, он лично не знал эту девушку, но часто слышал от Джулии, что она получает от старшей сестры письма. Он узнал немногое о ней от рассказов Джулии, но то, что ее звали Аннет, он помнил.

Конечно, Аннет Уэлвот теперь стояла перед ним. На стуле привязана Джулия, а это Аннет, которая явилась спасать восставшую из мертвых сестру. Это звучит абсурдно даже для Фейрилэнда. Но зачем вернулась сюда Аннет? И откуда она так хорошо его знает? Хотя, чему тут удивляться, Джулия точно рассказывала о нем сестре. Вот только они никогда не встречались лично и, честно, Нортон думал, что никогда и не встретятся, ведь память об Аннет погребена вместе с воспоминаниями о погибшей Джулии. Но Аннет заявилась во Дворец, ее пропустили, похоже, стражники еще помнят ее. Нортон может спросить о ней только у старших братьев.

– Уэлвот… – промямлил фамилию Нортон, будто пробуя ее на вкус. Он уже шесть лет не произносил их фамилию и, впрочем, думал, что никогда уже к ней не вернется.

– Отпусти девочку, – устало произносит Аннет. – Я знаю, что прибыла сюда зря, меня здесь помнят единицы, но вы схватили не Джулию. Эта девушка не Джулия, – дважды повторяет Аннет, понимая, что Нортону будет в это трудно поверить, видя очевидное сходство. Но несмотря на свою паранойю, Нортон верит Аннет, не сомневаясь, что она сестра умершей шпионки, но вот девчонка на стуле точно не Джулия. Верить в то, что Джулия умерла и больше никогда за ним не придет, проще, чем думать, что по его душу пришел призрак.

Нортон кивнул, еще раз глянул на Аннет, та слабо ему улыбнулась. Принц уже хотел приказать освободить девушку, как Лжеджулия отчаянно воскликнула.

– Аннет! Что ты здесь делаешь? Как ты здесь оказалась? Кто эти люди? – завалила она вопросами Аннет. В свой адрес слышать «люди» было странно, Нортон даже хмыкнул. Человеком его называли крайне редко. Но напрягло его другое. Девушка назвала Уэлвот по имени. Нахмурившись, Нортон спросил у Аннет, не обращая внимания на возгласы пленницы.

– Так ты ее знаешь?

Аннет напряглась. Было видно, как желваки заиграли на ее скулах. Помедлив с ответом почти с минуту, она ответила, но нехотя.

– Да, я вернулась ее забрать.

– Кто она? И как оказалась в Фейрилэнде? Кто позволил ей пройти грань?

На вопросы Нортона Аннет была обязана ответить и молчать не планировала, понимая, что он все-таки принц.

– Она идиотка, я предупреждала ее, но она, естественно, не послушалась. Не забивай голову, как она здесь оказалась. Я заберу ее, ты выпустишь нас из Дворца и больше никогда не увидишь, я клянусь.

– Эй, чего это я идиотка? – возмутилась девушка на стуле. – За мной, между прочим, бежали тени, я спасалась, потом меня нашел странный лесник и позволил повязать меня вот этим оболтусам, – она мотнула головой в сторону стражников. – По-моему, жертва тут я!

– Не называй дворцовую стражу оболтусами, – грозно прошипела Аннет, а затем, тяжело вздохнув, повернулась обратно к Нортону.

– Извини ее. Шестнадцать лет, непростой возраст.

– Она твоя дочь? Ты поэтому сбежала из Фейрилэнда?

– Нет, Нортон, она…

– Фаре кин… – пробормотал он, переводя ошарашенный взгляд на девушку, привязанную к стулу, которая мотала головой с Нортона на Аннет.

– Не ругайся, – строго оборвала его Аннет, тоном, которым обычно останавливала его Джулия. Гены давали о себе знать, тот, кто хорошо знал девушек, легко бы увидел сходство. Вот только, похоже, вскрылись еще подробности. Сестер было не двое. Их уже как шестнадцать лет трое.

– Она ваша сестра, верно?

– Она моя сестра. Джулия ее не воспитывала. Она планировала ее убить, – глаза связанной девушки округлились.

– В стиле Джулии, – хмыкнул Нортон. Вот только он понял все слишком быстро. Джулия любила убивать, ей это доставляло удовольствие. Но она никогда в жизни не убивала без повода. – Ты ведь сбежала из-за нее, верно?

– И сбегу еще раз, – твердо заявила Аннет.

– Я хочу, чтобы вы увиделись с королем. Я догадался, чья он дочь.

Аннет сжала кулаки и открыла рот что-то сказать, но замолчала на полуслове и отвернулась. Нортон приказал страже покинуть комнату ожидания, а сам преодолел расстояние в один шаг между ним и пленницей, грубо схватил ее за подбородок и задрал ее голову, всматриваясь в черты лица и касаясь пальцами ее нежной кожи. Идеальные ровные черты, мягкая кожа, нахмуренные брови, хищный взгляд. Кажется, она не боится такой близости Нортона, но принц ощущает ее бешено бьющееся сердце. Оно выдает ее страх.

– Она ведь дочь генерала Маро, верно? Те же черты лица, тот же разрез глаз, уши. Она не человек. Ваша мать была дурой, если решила сохранить жизнь половинчатой. Их не зря истребляли всю историю.

– Нортон, прекрати, – от строгости в ее голосе не осталось и следа. – Мать не виновата, она пыталась спасти свою дочь. Будь у тебя ребенок от человека, ты бы с легкостью его убил, зная, что он твоя кровь?

– Я поступил бы разумнее и не стал бы вступать в отношения с человеком.

– Да ты что! – огрызается Аннет. – Тем не менее, твой отец приказал убить младенца и принести для доказательства ее сердце. Маро думает, что матушка так и поступила.

– Не было у тебя никакого любовника, ты пыталась спасти сестру. Неудивительно, что на такую роль выбрали тебя, а не Джулию. Она бы реально убила ее. Ей была неважна ее жизнь, не так ли? – усмехнулся Нортон, глядя на девушку, которая скалится, когда его пальцы прикасаются к ее коже.

– Джулия была слишком жестока, – покачала головой Аннет.

– Она была разумна, – перечил ей Нортон.

– Она говорила, что младенец опасен для всех нас. Беззащитный младенец! Джулия была повернута на власти и службе Фейрилэнду.

– Если бы она была неправа, этой девушки сейчас не было. Даже, крошка? – ухмыльнулся Нортон, обращаясь к пленной девушке. Она оскалилась, когда он назвал ее так ласково. Нортон, в свою очередь, провел большим пальцем по губе девушки, вспоминая Джулию и генерала Маро. И с бывшей шпионкой, и с генералом сходство было поразительное. Девушка будто смешала в себе кровь всех ее родственников, не родившись фейри, но и к людям никогда не принадлежав.

– Нортон, чего тебе стоит отпустить нас? – вздохнула Аннет. – Я больше не допущу того, что Марселла окажется здесь. Я увезу ее максимально далеко, я клянусь, Нортон.

– Так значит, Марселла? – хмыкнул Нортон. – Твоя мамочка постаралась над именем, ничего не скажешь. Девушкам в гареме она давала похожие клички, нежные имена, словно они были богинями, а не девицами, продававшими свое тело за угол во Дворце.

Глаза Марселлы дрогнули, она зажмурилась, кажется, слышать про мать ей было больно. Неужели Аннет ничего ей не рассказывала? Неужели кровь фейри столько лет не давала о себе знать? Марселла, скривив губы, вновь открыла глаза, в которых блестели слезы.

Она ухмыльнулась и, открыв рот, аккуратно коснулась языком пальца принца, а затем, воспользовавшись его замешательством, ловко стянула губами с большого пальца одно из колец Нортона и зажала во рту. Глядя на девушку сверху вниз, он почувствовал от нее энергетику Уэлвотов. Находясь даже в таком положении, девушки этого рода умудрялись вести себя гордо. Он довольно брезгливо отпустил руку и отряхнул ее, словно извалял в пыли. Кольцо у Марселлы так и не забрал.

– Почему она не умерла? – невзначай спросил Нортон у Аннет, словно интересовался погодой. – Дети фейри и людей умирают очень быстро после рождения.

– Не знаю, – пожала плечами Аннет и с печалью глянула на девушку, привязанную к стулу. – Даже не верилось, что она пройдет грань, она была довольно слабым младенцем, но уже в людском мире Марселла окрепла, чем старше становилась, тем сильнее она была.

– Какие-то признаки фейри в ней есть?

– Кроме заостренных ушей, нет. Правда…с ней во сне связывалась Джулия.

Нортон скривился. Душа Джулии не могла отпустить семью даже после смерти. Интересно, радовалась бы она сейчас, когда сестры вернулись? Радовалась бы, узнав, что Марселла выжила, несмотря на противоречивую кровь в своих жилах? Вряд ли. Если Джулия хотела убить Марселлу, избавиться от младенца, как избавлялись от десятков других, рожденных людьми и фейри, навряд ли она беспокоилась о сестре. Но как бы поступила Джулия, будь это ее ребенок? Она так и не стала матерью, да и матерью она была бы плохой, все это прекрасно понимают. Интересно, Марселла такого же характера, как и Джулия? Такая же беспощадная и опасная для Фейрилэнда, как ее старшая сестра? Захочет ли она остаться здесь, узнав, что это ее родина? Но позволит ли король остаться ей здесь?

– Я не хочу направлять вас в суд, – покачал головой Нортон. – Хотя ты, Аннет, укрывала половинчатого младенца, тебя и вовсе уже могли казнить. Но и отпускать я вас не планирую. Представим и тебя, и твою сестрицу Джэроду. Я не буду говорить ничего против вас, но и топить за вас я не стану. Если он захочет бросить вас, привязанными к камням, на дно озера Утопии, я ничего сделать не смогу. Утаивать от него ваше появление я тоже не планирую. Он прекрасно помнит Уэлвотов, Джулия была его верной шпионкой.

– Он до сих пор на троне? – удивленно спросила Аннет.

– А ты думала?

– Честно, увидев тебя здесь, решила даже сначала, что ты. Но потом, – она указала на голову. – Нет короны. Значит, ты не король. Мне казалось, что власть захватит Несбитт, с его-то желанием быть главным!

– Похоже, ты многое помнишь про Дворец, – задумчиво высказал мысли вслух Нортон.

– Мать привела меня сюда совсем ребенком. К тому же, я работала, пусть и недолго, на короля.

– Может, ты уже объяснишь, что происходит? – недовольно бросила Марселла, терпение которой лопнуло.