Осколки свободы

Передай Альвине, что бал, на который они планировали ехать с тетушкой сегодня, отменяется. Пусть не расстраивается.

Сегодня отличная погода. Не спеши домой и прогуляйся. Не думай обо мне. Все будет в порядке. Твоя сестра Риа».

Руки Мирабель дрожали все сильнее и сильнее. По спине пробежали мурашки. Девушка нежно коснулась угловатых букв и тяжело вздохнула. Рианелла боялась, и этот страх сквозил в каждом слове, но она не смела выказать его. Похоже, их сумасбродный план с тетушкой означал то, что Рианелла попадется Церкви нарочно, будто не скрывается, а затем попытается оправдать себя. Но как Рианелла справится со всем этим? Слоуден выразит обвинения, но чем оправдается Рианелла? Не выйдет ли так, что она просто сдастся, чтобы спасти семью? После ареста могут начаться допросы и проверки и тогда скрыть ведьминское происхождение не удастся.

– Мирабель, что так сильно приковало ваше внимание?

Голос Ксандера, раздавшийся у самого уха, возник так неожиданно, что Мирабель подпрыгнула от испуга и смяла записку. Янтарные глаза Ксандера блеснули. Девушка сохранила равнодушный взгляд и ответила.

– Прислали сообщение из дома, лер Раурос. Мой рабочий день окончен, и я намерена…

– Я могу проводить вас до дома? – перебил ее не очень вежливо Ксандер. Мирабель удивленно вскинула брови, позабыв, о чем говорила.

– Я бы приняла ваше предложение, лер Раурос, но я отправляюсь на прогулку. В такой погожий день неправильно засиживаться дома, – произнесла она, а сама внутренне содрогнулась. Она просто боялась появляться в квартире, которую нельзя было назвать домом. Она уже и не знала, где теперь ее дом. Дома должно быть безопасно, спокойно и радостно, но даже в особняке тетушки она ощущала опасность и страх.

– Тогда позвольте прогуляться с вами, – тут же сориентировался Ксандер. – Поверьте, Мирабель, мое общество не наскучит вам.

– Прекрати донимать мою гувернантку! – донесся крик с лестницы, и на Ксандера налетел маленький вихрь. Ксандер подхватил девчонку и, сдерживая смех, крепко ухватил ее, барахтающуюся в его объятиях.

– Я не донимаю элер Нардол. Я всего лишь говорю, что ее общество намного приятнее всех светских вечеров. Уверен, прогулки с ней не хуже.

Лилиана вдруг перестала барахтаться и, замерев, подняла взгляд на брата. Долго изучая его лицо и ища в нем подтверждение своих мыслей, она подмигнула ему. Губ коснулась ухмылка. От этого выражения воспитанницы Мирабель стало неловко, и она, пытаясь скрыть смущение, приказным тоном заявила.

– Лер Раурос, отпустите вашу сестру немедленно. А вы, Лилиана Раурос, умерьте свой пыл.

Ксандер тут же послушался ее приказа и разомкнул объятия. Лилиана отстранилась от него и встала смирно рядом с гувернанткой, однако, ее взгляд все еще блуждал по лицу брата, и глаза хитро прищурились. Ксандер, безусловно, заметил намеки младшей сестры и щелкнул ее по носу.

– Умерь свою фантазию, ребенок.

Щеки Лилианы немедленно возмущенно надулись, но Мирабель вновь осадила ее лишь холодным взглядом.

– Так что, Мирабель, позволите прогуляться с вами?

– Если вы так желаете, – также холодно добавила она, но Ксандер понял, что это согласие.

Ксандер и Мирабель покинули усадьбу Раурос. Девушка шла немного впереди, все еще чувствуя неловкость, и они поравнялись только когда дошли до конца улицы. Мирабель никогда не гуляла один на один с господином Раурос и не совсем понимала, зачем он настаивал на прогулке.

Ксандер выглядел расслабленно и спокойно. Его большая шляпа бросала тень на лицо, но блеск янтарных глаз был также заметен. Его пальто развевалось на ветру, открывая часть темного строгого костюма. Ксандер казался загадочным в этом образе.

– Мирабель, мне очень понравился тот вечер в опере. Особенно, наша прогулка после.

– Да. Мне тоже, – отстраненно ответила она.

– Ваше общество скрашивает мою жизнь. Знаете, мы с вами просто идем по улице Офероса, но я не испытываю скуку или раздражение. Наоборот, даже умиротворение и радость…

– Я рада, что помогаю вам, лер Раурос, но к чему вы мне рассказываете это все? Может быть, вам интересно лишь потому, что это нечто новое для вас? Не радуйтесь раньше времени. Нет гарантии, что мое общество не наскучит вам через пару дней.

– Нет, Мирабель, я чувствую, что не наскучит. Я знаю это, – таинственно, но уверенно заявил он.

– Что ж, ладно, – пожала она плечами.

– И прекратите звать меня так пафосно. Я Ксандер, а вы Мирабель, так к чему эти высокие обращения?

– Я служанка в вашем доме и воспитываю вашу сестру, не забывайте, – строго напомнила Мирабель. – Служу господину Раурос, вашему отцу, и он мне платит жалованье. Так что высокие обращения вполне уместны.

– Нет, – лениво отмахнулся Ксандер. – Я Ксандер, вы Мирабель, мы знаем друг друга уже несколько месяцев, и лично я не плачу вам жалованье, если для вас это важно.

– Важно. Но я вам посоветую лишний раз не сближаться с девушками другого социального статуса. Я из семьи рабочего человека, вы господин богатый. Ваше общество может отрицательно среагировать на то, что вы проводите со мной время.

– Плевать на общество. Оно надоело мне.

– Не будьте так импульсивны, помните о том, что сейчас вы все еще зависите от своего отца…

– Даже если мой отец лишит меня всего наследства, я прекрасно справлюсь в этой жизни сам. Я сейчас не хвастаюсь, а лишь говорю истину: мой отец заядлый консерватор и совершенно не понимает, что необходимо привносить в производство все новое.

– Наверное. Я не очень понимаю в этом деле.

– Куда мы направляемся? – поинтересовался Ксандер, оглядевшись. Мирабель куда-то настойчиво его вела, минув Центральную площадь.

– В трактир, – заявил девушка. Ксандер оцепенел на мгновение, задержавшись.

– Не знал, что вы ходите по таким заведениям.

– Крайне редко. В моем родном городе был всего один трактир, и моя сестра со своим супругом часто там отдыхали, приглашали меня…

– У вас есть сестра? – так удивился Ксандер, будто существование сестры нечто из ряда вон выходящее.

– Да. Я рассказывала о том, что я из многодетной семьи.

– Точно.

– Вас это так изумляет?

– Нет, я просто понял, что совсем мало знаю о вас. Кто ваша семья? Друзья? Как проходили ваше детство и юность?

– Извините, но я не люблю рассказывать об этом, – соврала Мирабель. Делиться информацией о семье, которая находилась в розыске, было опасно, как бы ей ни хотелось быть честной с Ксандером. – Я сказала, что дочь рабочего и выросла в простой дружной семье. Поверьте, в ней есть множество тайн, знать которые вы бы точно не захотели.

– Я всегда говорил, что вижу в вас загадки.

– Не стоит их разгадывать, Ксандер, – улыбнулась Мирабель, так и оставшись еще одной тайной, в которой он заинтересовался только больше, и любопытство в отношении этой девушки сжигало его. Ксандер хотел знать о ней все, понять, почему она так много скрывает и так мало говорит, почему она не пытается заполучить его расположение и улучшить отношение, почему держится уважительно и отстраненно. Эта девушка не была глупой и грубой деревенщиной. Ксандер видывал семьи рабочих, те, что работали на мануфактурах, неотесанные, резкие и хамоватые, лебезили перед его семьей, чтобы расположить господ к себе, но гордость этой девушки могла быть задета только от одного упоминания о лести.

Мирабель сворачивает ко входу в трактир. За маленькими столиками сидят посетители и общаются, выпивая. Несколько мужчин оборачиваются к девушке и сально улыбаются, но затем видят суровый взгляд хорошо одетого господина, который следует за ней, и отворачиваются. Ксандер удивлен выбору гувернантки. Он никогда бы не подумал, что она выпивает после работы. Он не стал бы осуждать ее и точно выпил бы за компанию, но эта девушка удивляла его все больше.

Она прошлась до хозяина трактира и сделала заказ. Ксандер не слышал, что она заказала, но с нетерпением ждал исхода событий. Он гадал, какая выпивка окажется в ее руках. Выдержанное вино? Сладкий эль? Или яблочный бренди?

Мирабель, стараясь не обращать внимание на посетителей, возвращается через пару минут с заказом и выражает желание поскорее покинуть трактир. Ксандер едва поспевает за ней. Дверь трактира хлопает, и они оказываются на улице.

– Что вы заказали, Мирабель? Любопытство сейчас сожрет меня!

Мирабель бросает на парня взгляд. Раскрасневшийся, бегающим взглядом он смотрит на руки девушки. Улыбка касается губ Мирабель, и она протягивает ему пакет, купленный в трактире. Ксандер задерживает янтарные глаза на пакете довольно долго, будто не может разобрать, что у него в руках. Затем его взгляд медленно ползет вверх и пересекается с Мирабель.

– Пончики? – доносится его растерянный голос. – Серьезно?

– Чего же вы так сегодня от всего удивляетесь? – усмехается Мирабель. – Купленные мной пончики буквально ввели вас в ступор, – девушку забавляет сцена у трактира. Она никогда не думала, что будет стоять здесь с Ксандером и обсуждать какую-то глупость.

– Я просто ожидал, что вы купите алкоголь…

– Алкоголь? – Мирабель вскинула бровь. – Вы серьезно думали, что я стану распивать алкоголь с вами посреди белого дня? Ксандер, вы, конечно, шутник.

– Я…я… – Ксандера будто пристыдили. Ему стало неловко за своим мысли: и правда, разве могла такая благонравная учительница после работы пойти с малознакомым мужчиной выпивать?

– Я хочу пойти в какое-нибудь тихое место и перекусить. Шум Офероса успевает надоесть. Вы со мной, Ксандер? – спросила Мирабель, не обращая внимание на его растерянность и смущение.

– Конечно! – тут же опомнился он. – Куда вы хотите? В парк? Или, может быть, на набережную?

– Нет, это не по мне. Видите тот дом? – Мирабель указала на старый квартирный блок. Ксандер видел, но не понимал, на что она намекает. – В нем всегда открыты подъездные двери, а значит можно попасть и на крышу.

– Мирабель, вы хотите трапезничать на крыше? – всплеснул руками Ксандер.

– Да ладно, будто вы никогда не ели в таких местах, – фыркнула Мирабель. Ксандер бросил на нее многозначительный взгляд. Он и правда не ел. Девушка вспомнила, что находится в обществе светского человека, привыкшего к богатой жизни. Наверное, в его кругу вряд ли даже в голову могло прийти кому-то отобедать на крыше старого дома.

– Нужно же пробовать что-то новое в жизни, верно? – в его голосе звучало сомнение, но все же он направился в сторону дома. Мирабель почувствовала, как ее губы сами расплываются в улыбке. Она невольно вздрогнула, вспомнив, что эмоциям в их общении делать нечего. Она ведьма, скрывающая себя настоящую, он развлекается, получает новые эмоции, которые еще не успели наскучить ему.

Мирабель уверена, Ксандер никогда не бывал в таких домах. Он старательно скрывал свое удивление, но девушка легко замечала растерянность и легкую брезгливость.

– Некомфортно? – спросила в тишине Мирабель, поднимаясь на последний этаж. В этих домах она не видела ничего удивительного. Особняк тети у нее вызывал намного больше изумления, чем жилые помещения обычных рабочих.

– Немного, – честно признался Ксандер. – Это звучит оскорбительно, но…

– Вы ведь выросли не в таких условиях, – по-доброму усмехнулась Мирабель. – Я не осуждаю. Быть может, и моя жизнь была бы другой, если бы я выросла в других условиях и другим человеком, – вздохнула она, говоря совершенно не о богатстве. Ксандер ощутил ее тоску и замолчал.

Они добрались до верхнего этажа, откуда вертикальная лестница вела на крышу. Мирабель ловко забралась по ней и толкнула люк. Он был железным и тяжелым, но самое главное незапертым. Пару попыток, Ксандер не успел возразить, и люк уже открылся. Мирабель самодовольно хмыкнула, поправила волосы и быстро забралась наверх.

– Ксандер, не заставляйте вас ждать! – донеслось сверху. Ксандер немедленно полез наверх. Ни одна девушка на свете не ждала его на крыше. Ни одна девушка не пригласила бы его есть пончики. Ни одна девушка не шла в сравнении с Мирабель.

Она стояла на крыше, чуть отойдя от люка. Никакого ограждения не было, и Мирабель опасно близко находилась к краю. Ее русые волосы, собранные в высокую прическу, растрепались на ветру. Пряди сумасбродно выбивались и кружили вокруг ее лица. Голубые глаза смотрели вдаль, чуть щурясь, высматривая что-то в узких улицах Офероса. Тонкие губы были чуть приоткрыты, будто она все время находилась в состоянии удивления. Вздернутый нос сбоку казался совсем маленьким. Ее пальто, из-под которого выглядывало строгое платье с накрахмаленным передником, шевелилось, хотя девушка была неподвижна.

Ксандер вспомнил ее в тот день в опере. Собранную, в дорогом наряде и с тонной пудры. Она была другой. Но не менее прекрасной. Но сейчас, в этом простом наряде, с голубым строгим взглядом и усмешкой, которой она постоянно одаривала его, когда он говорил, что ему не наскучит ее общество, она была совершенна для него. В то мгновение, узнай он о ней любую тайну, он бы принял ее. Ненавидь она его, он бы подарил ей всю любовь мира. Насмехалась она над ним, он бы принимал унижения. Он был готов на все. Но оставался совершенно бесполезен, потому что не представлял, что мог сделать.

– Чего же вы замерли, Ксандер? – улыбнулась она, поворачиваясь к нему и чуть наклоняя голову. В то мгновение она перестала быть учительницей и гувернанткой. Она была Мирабель. Обычной юной девушкой, чья душа истерзана переживаниями, несвойственным девицам ее возраста.

Ксандер не мог пошевелиться. Он глядел на нее, разглядывал, изучал и разгадывал. Даже слово «любовался» не могло точно описать его блуждающий взгляд янтарных глаз.

– Ксандер! – окликнула она его. На ее губах мелькнула улыбка. Наверное, она считала его сумасшедшим. Да он и правда сходил с ума. – Ксандер! – опять крикнула Мирабель. На ее лице мелькнул страх, а улыбка замерла. Она сделала маленький шаг в его сторону, испугавшись, что брезгливость и неприязнь не позволяет парню пойти дальше.

На крыше было скользко. Страх Мирабель отвел в сторону инстинкт самосохранения, и она, ойкнув, поскользнулась. Вот тогда Ксандер немедленно бросился вперед. Он, словно сверхчеловек, пронесся по скользкой крыше, хватая в объятия едва не упавшую девушку.

Мирабель вздрогнула. Они впервые были так близки друг к другу. Тепло Ксандера было комфортным и правильным. Казалось, нет ничего дурного в том, что они стоят на крыше дома, и она растворяется в объятиях молодого господина Рауроса. Они были совершенно из разных миров. Их судьбы случайно пересеклись и так переплелись, что стали связаны.

– Ксандер… – прошептала Мирабель. Парень будто очнулся и аккуратно отстранился от девушки, возвращая дистанцию. Мирабель протянула ему пончик в бумажной обертке.

Несмотря на погоду, было тепло. Обычные пончики из дешевого трактира казались заморским деликатесом.

– У тебя крошки, – Ксандер тыкнул пальцем на свою губу, показывая, где на лице Мирабель остались крошки. Он вздрогнул, осознав, что назвал ее чересчур фамильярно, но девушка на это не отреагировала. Она неловко отвела взгляд и протерла рукой рот.

– Все нормально? – неловко спросила Мирабель.

– Вот здесь немного, – он протянул руку вперед и аккуратно коснулся ее щеки. Не было там никаких крошек, но Ксандер верил, что им поможет эта маленькая ложь сблизиться еще немного.

Мирабель дрогнула, когда его пальцы коснулись ее кожи, замерла, не в силах пошевелиться, но не отстранилась. Ксандер приблизился еще немного. Они стояли до неприличного близко. Каждый понимал, что Ксандер уже не вытирает крошки, а Мирабель не отстраняется, давая молчаливое согласие. Так было нельзя, и голос разума кричал об этом, но Мирабель хотела раствориться в этом мгновении. Ксандер ей нравился: как человек и как мужчина. Он был поистине привлекателен, но не только внешне, а внутренне, потому что он практически никому не показывал себя настоящего, но Мирабель позволил разглядеть его нутро, не позволенное видеть светскому обществу.

– Мира! – раздался громкий крик, словно голос разума девушки ожил и просил немедленно остановиться. До поцелуя оставались считанные мгновения, но появившейся третий лишний уже точно не мог стать свидетелем их тайных чувств.

Мирабель немедленно отстранилась. Ксандер неловко поправил пальто и шляпу, не зная, куда деть руки. Они обернулись. На крышу по тому же пути, что и они, забралась девушка в красном плаще из кожи и с длинными рыжими волосами, развевающимися на ветру.

– Хуанита?! – растерянно воскликнула Мирабель, и холодок пробрал ее по коже. Та застала ее с мужчиной на крыше едва ли не в обнимку. Что она о ней подумает? Как она вообще узнала, что Мирабель здесь?

– Извините, что помешала, – усмехнулась Хуанита, глядя на молодого человека рядом с подругой.

– Как ты узнала, что я здесь?

– Следила от самого дома Рауросов, – хмыкнула Хуанита. – Сделаю вид, что просто разрешила состояться дружеской встрече. Но медлить больше нельзя. Ты получила записку от Рии?

– Да, конечно.

– Она под арестом. Нужно спешить.

Глава 17. Потенциальная угроза для слишком правильного Главы

– Парни, я же сказала, со мной живет подруга, – развязно пробормотала Аврора. Она и правда выпила, но лишь потому, что хотела расслабиться и отгородиться от тревожных мыслей.

Церковники оглядели молодую девушку. Она выглядела привлекательно, молодо и свежо, поэтому даже служители Церковного отряда, отрешенные от женщин, обращали на нее внимание.

Рианелла спустилась со второго этажа. Она была совершенно спокойна. Она знала, что так будет, и Церковь придет за ней. Все, что необходимо, она сделала: отправила предупреждающие записки семье и упрятала их в квартире тети. Им не угрожает никакая опасность, даже если Церковь начнет расследование. Рианелла предупредила Хуаниту, чтобы они не лезли в это дело, и тогда беда обойдет их стороной. А Рианелла разберется сама.

– Вы алер Бекарди? – спросил церковник, внимательно вглядываясь в ее глаза. Конечно, дочь Слоудена точно назвала фиолетовые глаза, как отличительную черту.

– Я, – не стала врать Рианелла. Отступать было поздно. – Что-то не так, господа? Вы ворвались в дом моей подруги, перепугали всех слуг.

– Вы арестованы по доносу элер Ревекки Слоуден, – заявил один из мужчин. Рианелла вскинула брови. Значит, звать девчонку Ревекка. Вот же наглая особа, все-таки заявилась в Церковь и посмела донести на нее.

– Какое вы имеете право! – воскликнула Аврора.

– В чем она обвиняет меня? – спокойно спросила Рианелла.

– Говорит, что вы ведьма.

– Да вы что! – наигранно всплеснула руками Рианелла. Бинты с ладоней она уже убрала.

– Не играйте с нами, алер Бекарди. Вы, кажется, уже попадали под арест из-за элер Слоуден.

– Быть может, она клевещет на меня? Вы верите ей, потому что она дочь богатого чиновника.

– Мы обязаны проверить, – строго заявил церковник. Клинок на его бедре дрогнул, когда он доставал металлические, местами почерневшие, наручники. В таком виде Рианеллу в Церковь еще не доставляли.

Она нехотя протянула руки. Старые наручники захлопнулись на ее руках, неприятно обжигая кожу кистей. Аврора дернулась вперед, будто хотела напасть на церковников. Рианелла остановила ее предостерегающим взглядом. Тете тоже не стоит вмешиваться сюда.

Рианеллу на церковной кибитке доставляют в Церковь, но на этот раз ведут не в кабинет Патриарха. Ее заводят в другую комнату. Окон в ней нет, серые стены грязные, из мебели одно единственное кресло с лопнувшей кожей и засохшими на нем пятнами. Неприятное место, от которого веет холодом и болью.

Один из церковников толкает ее на кресло. Неужели так сразу начнутся допросы? Ледяная вода? Пытки? Холодок пробежал по ее спине. Боль всегда пугала, к тому же, когда не знаешь, чего ожидать.

Церковники не запирали дверь, и постоянно выходили в коридор с кем-то переговариваться. В дверном проеме мелькнул Патриарх, однако, не задержался и, взглянув на девушку, приказал позвать кого-то для допроса, чью фамилию Рианелла не услышала. От нее не могло пахнуть магией, раны на руках от святой воды зажили. Их единственное доказательство – устное утверждение от Ревекки. Поверят ли они ей и прикажут сжечь Рианеллу на костре?

Рианелла уже попадала под арест, но тот совершенно не сравнится со вторым по степени опасности. На этот раз она ставит на кон свою жизнь. Неужели она закончит, как отец? Он ведь тоже сидел в похожей комнате, только в другом городе, и знал, что его ждет смерть. Боялся ли он? Переживал? Рианелла была уверенна: он думал исключительно о семье.

Тогда девушка тоже принялась беспокоиться только о них. Мама будет убита горем, но она обязательно справится, рядом с ней останутся две другие дочки. Мирабель обязательно выйдет замуж за богатого и умного мужчину и станет прекрасной женой и мамой. Альвина, как думалось Рианелле, еще долго будет гулять на светских вечерах, цеплять мужчин, но не цепляться за них. Они будут скорбеть, но время иссушит их слезы и заштопает раны. Да, они перестанут бороться и продолжат прятаться, но зато будут в безопасности. И, возможно, однажды Мира расскажет своим детям о тете, которая храбро полегла за ведьминскую справедливость.

Громкий стук чьих-то сапог вытаскивает девушку из мыслей. Дверь хлопает и на этот раз с грохотом запирается. Рианелла внутренне сжимается, и нити магии от стресса и тревоги неразборчиво мечутся. Внешне девушка не смеет выказать страх. Покажи кровожадным церковникам, которые борются за добро и милосердие, страх, они растерзают тебя, будто дикие звери.

В допросной возникает мужчина. Его костюм ярче остальных, а рукоять клинка, выглядывающего из ножен, украшена несколькими драгоценными камнями. Рианелла шумно сглатывает, и незаметная капелька пота стекает по ее лицу. Они позвали на допрос Главу Церковного отряда.

Рианелла медленно поднимает взгляд и встречается с холодными очами Ноэля. Он моментально узнает девушку и тут же теряется. Ему требуется минута, чтобы взять себя в руки, привести в порядок мысли и обернуться к нескольким подчиненным.

– Зачем притащили ее сюда? – грубо спрашивает он. От удивления брови Рианеллы ползут на лоб. Где этот нежный скромный мальчик, которого она знает? Неужели на службе он настолько отличается, что становится другим человеком?

– Приказ Патриарха, господин, – испуганно шепчет один из служащих и смотрит на своих товарищей. Они явно начинают сомневаться в правильности своих действий из-за тона Главы.

– Что она натворила?

– Элер Слоуден сказала, что эта девушка ведьма, – стараясь сдержать страх, продолжает отвечать церковник. Ноэль резко оборачивается в сторону закованной в наручники Рианеллы и хохочет.

– О, она точно ведьма!

Церковники, как один, вздрогнули и стали переглядываться. Рианелла дернулась на кресле и гневно цыкнула. Не открывать рот заставляли две мысли: она обещала Мирабель с ним больше не разговаривать, и в данной ситуации стоило молчать, чтобы не разгневать Церковь. Но когда в поле зрения появлялся Ноэль, язык сам по себе чесался опять бросить в его сторону грубость, пошлость или шутку. Сделать что угодно, лишь бы не промолчать и приковать к себе его внимание.

– Но вот только вряд ли в плане колдовства, – продолжал Ноэль. Рианелла фыркнула, его слова звучали смешно. – Как женщина, понимаете? – он усмехнулся.

– И что, сожжешь меня на костре за то, что пообещала не говорить с тобой? – цель промолчать провалена.

Церковники переглянулись. Те, что стояли у двери, шепнулись. Ноэль бросил на каждого из них строгий взгляд, и мужчины выпрямились, не посмев больше и взгляда бросить друг на друга.

– Лучше помолчи, – устало сказал Ноэль. – Ты сейчас не в том положении, чтобы устраивать очередной спектакль.

– У меня что не день, то спектакль. Особенно, когда вижусь с тобой.

Церковники едва сдерживались, чтобы не закидать друг друга вопросами и сплетнями: неужели их предводитель знаком с такой девицей? Почему она так фамильярно обращается к нему? И не специально ли Ревекка отдала ее Церкви?

Ноэль сжимает переносицу. На Рианеллу не смотрит. Поворачивается к тому же церковнику и спрашивает.

– Почему ее арестовали? На каком основании? Только из-за доноса?

– Да обнаглели просто, – фыркнула Рианелла. – Ты их утихомирь, Глава все-таки.

– Помолчи, пожалуйста, – махнул он в ее сторону.

– Элер Слоуден сказала, что облила святой водой девушку с фиолетовыми глазами, мол, она напала на ее служанку. Святая вода вступила в реакцию с магией, и кожа загорелась. Элер Слоуден уверена, что эта девушка ведьма, – отчитывался церковник, изумленно глядя на Рианеллу. Она только что нахамила Ноэлю, но тот даже бровью не повел.

– Все понятно, – вздохнул Ноэль. – Чувствую, я знаю, в чем дело.

– Хочешь сказать, я по ошибке прикованная сижу в грязном кресле и жду допроса? – воскликнула Рианелла, дернувшись на кресле. – Меня подруга дома заждалась, а я по воле девчонки Слоуден под арестом. Немыслимо!