Космические сказки

– Опять же, считай, две планеты под тобой. Ну чем не жених? К тому же и невеста безхозная имеется. Может, рассмотрим вариантик? А что? Ребёночка, Дребендея в смысле, на воспитание возьмёте с Еленой-то, да и заживёте славно. В общем, ты подумай. А пока давай-ка, Ваня, исполняй обещанное: домой ты героем вернулся, теперь пора и отметить это дело! Уважаемый Змей Гамбургиныч, вы с нами или как?

– Да не с чего вроде праздновать, – удручённо воспротивился Иван. – Эка невидаль, Кассиопея с перепугу одолел. Какое ж в том геройство?

– Да разве ж я про то? – Иннокентий, уперев лапы в боки, покачал головой. – За Кассиопея согласен: голову срубить или самому её сложить, это уж кому каким боком удача повернётся. Но вот то, что ты слово своё, Дребендею данное, сдержал, несмотря на все препоны и искусы, – вот это, Ваня, подвиг. И пока ты слову своему до конца верен, ты настоящий герой. В общем, я это к чему, – разведя лапами, кот поклонился Ивану, – уж коли, твоё новое величество, обещал ты по возвращению пьянку закатить, теперь не отлынивай! Устраивай царский банкет! Столы накрывай да мёд-пиво наливай! А то у меня усы давно пересохли.

Жан Кристобаль Рене

ЗВЕЗДОЖУЙ, САПСАШ И ЯКОВ ДАРМИДОНТЫЧ

Иллюстрация Вадима Кузнецова

Когда овоид Звездожуя с чавканием погрузился в тёмно-зелёную болотную жижу, на Сапсаша накатил приступ необъяснимой паники. Разум робко шептал, что гниловатая водичка ничего не сможет сделать звездолёту. Шлюп был рассчитан на колоссальные нагрузки. Не чета им опасности одного из многочисленных водоёмов затерянной планеты. Но, разум разумом, а инстинкт многоопытного контрабандиста ультразвуком орал в уши: «Беги! Беги!!! БЕГИ!!!».

Страх был настолько осязаемым, что Сапсаш чуть было не дёрнул на себя рычаг управления антигравитонами. Остановило его осознание того, что наверху, поджидает куда более реальная смерть. Преследователи вот-вот должны вынырнуть из гипера. И тогда Звездожуй будет у них как на ладони. Единственная надежда – экранирующий эффект торфяного болота. Если не сработает, то придётся взрывать шлюп. И себя заодно. О пытках, которым подвергают конкурентов гролли, ходят легенды.

Стоило только подумать о преследователях, как позабылись все другие страхи. Контрабандист плавно толкнул рычаг и Звездожуй рыбкой нырнул на дно. Что-то хрустнуло под шлюпом, он резко пошёл вниз и, наконец, подмяв по себя невидимое препятствие, застыл в самой глубине вязкой субстанции. Ти-ши-на… На целых двадцать ударов сердца. А потом приглушённый слоем воды хлопок. Явились. Остаётся только молиться.

***

Там, наверху, трижды сменились день и ночь. Сапсаш это понял по интенсивности света, льющегося из иллюминатора. Почти все приборы шлюпа были отключены, даже бортовой компьютер. Звездожуй притаился, как мышь в норке. Когда новый хлопок известил о том, что корабль гроллей покинул планету, Сапсаш и не подумал выбираться из убежища. И оказался прав. Конкуренты трижды возвращались, надеясь, что он выдаст себя. Уж слишком лакомой добычей был груз в трюме Звездожуя. И сейчас, по истечении трёх местных суток, контрабандист не рискнул запускать даже кухонный терминал. Сам заварил кофе и приготовил бутерброды из невосполняемого запаса. Чокнувшись с отражением в маленьком настольном зеркальце, Сапсаш отхлебнул ароматный напиток и откинулся в кресле, позволяя себе расслабиться.

– Да шоб тебя жальник прибрал, ирод! Последний сруб порушил. Скотина косолапая. И ведь стращал толстолобого, чтобы не лез на домину. Так нет, нате тебе – припёрся.

Контрабандист подскочил, как ужаленный. Слова говорившего возникали прямо в голове. И, поскольку телепатия существовала только в мифах, получалось, что это он благополучно поехал головой. Не удивительно после всего пережитого.

– Сам ты глюк, – тут же отозвался глюк. – Ты, главное, оставайся там, не уходи. Я пока подумаю, как тебя побольнее покоцать. Не, ну шо за дела? Сидишь себе, остатки вверенного добра охраняешь, а тут является чмо со звёзд и раскатывает в блин хозяйскую халупу. Да ты, если хочешь знать, жив только потому, что я в растерянности и в расстройстве чуйств. Рарашек без хозяйства что корова без вымени. Куда мне теперь? А всё тыыы…

Последняя фраза прозвучала настолько угрожающе, что у Сапсаша поджилки затряслись. Страх, тот самый, что возник перед погружением в болото, вернулся и сжал внутренности ледяными пальцами.

– Испужался? Эт правильно, – хмыкнул глюк. – Чем за ущерб платить будешь, баламошка? Учти, я не какой-то там буржуазный эльфик. Вонючими носками мзду не беру.

– Привереда, – Сапсаш даже икнул от собственной смелости. Вообще, разговаривать с шизой – последнее дело.

– Какой есть, – усмехнулся собеседник. – Рассказывай, давай, каким ветром тебя на мою голову сдуло. В наших краях почитай мульон лет как людей не было. Даже отвык от вас, смертных.

– «Ваши края» – редкостная дыра, – позволил себе сарказм начавший приходить в себя контрабандист, – окраина обитаемой вселенной.

– Поговори мне ещё, – проворчал собеседник. – Если хочешь знать, именно отсюда ваши соплеменники по свету расползлись. И вообще, я тебе, дурында, конкретный вопрос задал. Что ты в дыре… в смысле в моих пенатах потерял?

– Убегал…

– От кого?

– От всех, – вздохнул Сапсаш, неожиданно осознав всю безвыходность своего положения. – От полиции, от имперцев, от гроллей. Хотел кусок побольше проглотить, и поперхнулся. Все жаждут моей крови. А теперь ещё и шиза. Последний цветочек в букет неудач.

– Ты прям поэт, урюпик. С твоим везением ты просто не мог сюда не припереться. На всей планете отыскал последнего домового и дом ему порушил. И шо теперь? Бомжевать? – собеседник фальшиво захлюпал носом, изображая вселенскую скорбь.

И, несмотря на то, что с шизой разговаривать не комильфо, несмотря на безвыходность и абсурдность ситуации, Сапсаш вдруг понял, что жалеет собственный глюк.

– Да поживи у меня что ли. Хоть будет с кем последние деньки пообщаться.

В голове ойкнуло и наступила тишина. Настолько пронзительная, что было слышно, как наверху плещется то ли рыба, то ли утка какая.

– Эй, как тебя там… рарашек-барашек. Ты где?

В ответ снова раздался всхлип. Теперь уже точно искренний:

– Ты сам, добровольно меня впустил? Сапсаш-алкаш, я тебя почти люблю!

По приборам Звездожуя пробежала радуга разгорающихся табло. Внизу загудел антиграв.

– Стоять! – взревел контрабандист. – Отключи быстрее, идиотина!

– Ух ты! Тут у меня и корешок будет, – отозвался рарашек. – Я назову твой корабельный ИИ Панкратом. Не против? Ух и помотаемся по вселенной! Мама не горюй.

Сапсаш вдруг с ужасом осознал, что звездолёт медленно поднимается из пучины.

– Непорядок. Везде непорядок, – суетился домовой. – Ионный реактор весь в мазуте, кухня – свинарник свинарником, Панкрат второй день не евши. Ты хозяин, или захухря вокзальная?

Ответить Сапсаш не успел. В иллюминаторы брызнул ослепительный свет. Рядом с Звездожуем возвышался, словно гора над землянкой, огроменный имперский крейсер. Хлопок и над ними сверкнул хищными обводами корабль гроллей. Так это всё изначально было ловушкой? Пока гролли прыгали туда-сюда, изображая поиски, имперцы поджидали Звездожуя у болота. Неужели сговорились? Сапсаш почувствовал секундную гордость. Охота на него объединила две самые непримиримые силы во вселенной.

– Сдавайся, неудачник. Нам нужны кристаллы. Обещаем убить тебя быстро, – звук затрещины, чертыхание. – В смысле отпустим тебя с миром.

«Ну вот и всё, – подумал Сапсаш, – теперь только самоуничтожение»

Рука коснулась заветной клавиши, погладила её нежно и вдавила до упора.

Ничего не произошло. Всё так же гудел Звездожуй, всё так же наводил орудия крейсер.

– Щас как дам больно! – рыкнуло в мозгу. – Ты, я как погляжу, мастер дома разламывать. Я не для того сюда перебрался. Да и Панкрат против.

Индикаторы на панели игриво замерцали, соглашаясь с домовым. Или космолётным?

Додумать интересную мысль не дала псионная атака. Адская боль скрутила Сапсаша, а через мгновение настало спасительное беспамятство.

***

– И что мы видим? А видим мы злобного преступника, похитившего информационные кристаллы с самой засекреченной фермы империи. Сапсаш Ярров собственной персоной.

Упомянутый в этой театральной речи персонаж с трудом разлепил веки и сразу понял, что удача окончательно сделала ручкой. И дело было вовсе не в том, что говорящим оказался сам глава имперской секретной службы Фон Ляус. И даже не в том, что рядом с ним злобно щурил четыре красных глаза капитан гроллей Зекака. Дело было в нём, Сапсаше Яррове. Точнее, в том, что от него осталось. Контрабандист не мог отвести глаз от собственных ног. Они находились не на привычном месте. Кто-то, обладающий неслабым чувством юмора, разрезал незадачливого контрабандиста на десяток кусков. Ноги отдельно, руки отдельно. Даже пузо разрезано по пупку, демонстрируя кишки и другую требуху, тянущуюся к торсу. Голова тоже представляла собой отдельный элемент этой дикой композиции, раскиданной по всему помещению. Все куски тела соединялись между собой длинными жемчужными нитями. И это всё в антураже рубки управления Звездожуя.

– Преступник, говоришь? – вызывающе хмыкнул Сапсаш. – Это ещё вопрос, кто из нас преступнее. Честный вор, или продажный полковник, якшающийся с гроллями.

– Не слишком ли ты раздухарился, неудачник? – окрысился Фон Ляус. – Ты не в том положении.

– А что я теряю? – горько усмехнулся Сапсаш, пожимая плечами. Плечи, точнее торс, находились в нескольких метрах от него. Выглядело это дико, но видавший виды контрабандист уже начал привыкать к своей разбросанности.

– Да? Серьёзно? – полковник вмазал ладонью по нити, соединяющей голову Сапсаша с шеей. Боль была такая, что бедолага заорал, словно резаный.– Я даже не стану спрашивать где на этой посудине спрятаны кристаллы. Для начала наши друзья гролли основательно тебя помучают. Знаешь что самое пикантное в их пытках? То, что сдохнуть или потерять сознание ты не сможешь. Так что готовься к океану боли, неудачник. А уж потом я задам тебе парочку вопросов.

Высказавшись, Фон Ляус вышел из комнаты, а Зекака рыкнул что-то на своём тарабарском языке, натравив подручных на Сапсаша.

Гролли возились с жертвой часа три. К тому времени, когда они, притомившись, заковыляли на своих широченных лапах в сторону камбуза, контрабандист уже безостановочно выл и умолял о смерти. Только через десять минут он смог прийти в себя настолько, чтобы сосредоточиться на окружающей обстановке. Все приборы были отключены, только мерцало синевой аварийное освещение. Скорее всего звездолёт выведен из строя, так что героически отвоевать посудину и умчаться на другой конец вселенной не получится. Да и сложно всё это проделать в его ситуации.

От невесёлых мыслей Сапсаша отвлёк лёгкий шорох со стороны двери. Явились твари?

Присмотревшись, контрабандист понял, что то, что стоит в проёме, никак не является гроллем. Коротышка в нелепой меховой шапке и стёганной куртке то ли из брезента, то ли из грубой мешковины. Образ карлика дополняли пузырящиеся на коленях штаны из того же брезента и сланцы на босу ногу.

– Ишь, затейники, – хмыкнул незнакомец, рассматривая расчленённого Сапсаша, – попал ты, разлямзя, как кур в ощип.

Что-то в лексиконе коротышки показалось Сапсашу знакомым. А! Так это же голос в голове. Тот самый идиот, что так неудачно вытащил Звездожуя из болота в объятия врагов.

– Сам ты идиотина, Сапсаш, – лениво проворчал собеседник. – Неужели не дотумкал, что они прекрасно знали, где ты типа «прячешься». Какой из тебя вор? Дитё-дитём.

– Да я и не вор, – вздохнул контрабандист. – Обычно запрещёнку с планеты на планету перевожу. Угораздило вот вляпаться не в своё дело. Повёлся на лёгкие деньги.

– Я тут пошарился у них на крейсере, послушал разговоры. Они сами тебе эту идею подкинули. К имперцам кристаллы не попадут полюбасу. Фон Ляус и Зекака им уже покупателя нашли. А тебя крайним сделают.

– Эй, если ты так крут, что можешь безнаказанно шастать по имперскому звездолёту, может вытащишь меня отсюда? Я, между прочим, тебя на Звездожуй пригласил.

– Ага, щас. Только портки подтяну. Не, ну хорош захухря. Сначала мне собственность порушил? Так? Потом контрибуцию выплатил. Всё. Взятки-гладки. Звездожую ничего не угрожает. Этот полковник-подоконник приказал с него пылинки сдувать. А мне большего и не надо. Мы вон с Панкратом и без тебя, захухрика, проживём.

– Тогда чего припёрся? Пшол вон с моего звездолёта, скотина!

– Тю. Размечтался. Таким тоном с домовыми не разговаривают. Ты мне, сначала баньку истопи, напои-накорми да спать уложи.

– И пятки почесать? – взвился Сапсаш.

– Можно, – довольно ухмыльнулся коротышка, почёсывая пузо грязными пальцами и в упор не видя сарказм в словах собеседника.

– Да ты кто вообще такой?

– О! Сильвупле-пардоньте. Яшкой меня зовут. Яков Дармидонтыч, – домовой, шагнув к торсу контрабандиста, важно пожал руку Сапсаша. – Мы из простых крестьян. Консерваториев с лабораториями не кончали.

– Сапсаш Ярров, – ответил на рукопожатие контрабандист. – Тоже не из богачей. Родился на промышленной планете, а всю жизнь пахать на компанию за гроши не захотел. Ну и неудачник в придачу, как видишь.

– Э, да у нас тут серп и молот прямо, – хихикнул Яшка. – Ты уж извини, брат пролетарий. Не помогу я тебе. У меня вон – хозяйство новое. Обживать и обживать. Да и что может простой домовой…

Сапсаш больше не слушал Яшку. Потому что не мог отвести взгляд от входа. Там стоял Фон Ляус собственной персоной, а чуть сзади ухмыляющийся Зекака. За спинами боссов толпились имперцы вперемешку с гроллями. Полковник, словно принюхиваясь, повёл крючковатым носом:

– С кем это ты разговариваешь, голубчик?

Яшка и не думал прятаться. Стоял прямо напротив Фон Ляуса, разглядывая того, словно странную букашку.

Не дождавшись ответа, полковник шагнул в рубку и… прошёл сквозь домового. Будь у Сапсаша руки на положенном месте, он бы точно потёр глаза. Что это за существо такое с далёкой планеты, обладающее неизвестными науке технологиями? Телепатия, невидимость, теперь вот эфемерность.

– Ты, Ярров, видать сказок в детстве не читал. Технологии? Ишь каким словом магию обозвал, – откликнулся в голове Яшка.

– Не вздумай свихнуться, Сапсаш, – прорычал в лицо контрабандисту Фон Ляус. – Я уже готов тебя выслушать.

– Что, не нашли? – ухмыльнулся владелец Звездожуя. – Какой же ты тупой, Ляус. Неужели думал, что я буду держать ценный груз на виду? У вас нет шансов его отыскать.

– Мы тебя наизнанку вывернем, слышишь, – взбесился полковник. – Та боль, которую ты испытал час назад, покажется тебе лёгким шлепком по заду.

– Ну да, конечно. Вы это можете сделать. Но толку не будет. Я и сам не знаю где кристаллы. Успел стереть память перед псионной атакой, – Сапсаш поймал удивлённый взгляд домового, но ему было плевать на всех.

– Сейчас ты продлил свою никчемную жизнь ещё на целый день, ублюдок, – Фон Ляус цедил слова сквозь зубы, сверля контрабандиста ненавидящим взглядом. – Я даже не отдам приказ пытать тебя. Ты сможешь с первого ряда наслаждаться препарированием своей посудины. Мы взрежем стенные панели, нарежем на ломтики двигатель и генератор поля. Но, для начала, выпотрошим память корабельному ИИ. А вот когда найдём кристаллы, возьмёмся за тебя. Знаешь, что с тобой сделают?

Дальше стращать у полковника не получилось, потому что в голову служивого прилетел тяжеленный саннер, выхваченный из-за пояса Зекаки.

– Ах тыж куёлда в погонах. Я тебе за Панкратушку катанки на уши натяну!

Удар был чувствительным, но не смертельным. Полковник с рычанием обернулся, оглядел опешившую толпу, кинул взгляд на пустую кобуру капитана гроллей и выхватил свой станнер.

– Бунтовать вздумал, скотина? Я с самого начала подозревал, что ты это сделаешь, Зекакашка.

– Босс, мамой клянусь, – взвыл перетрухнувший гролль.

Дальше пошло самое веселье. Полковник выстрелил. Сапсаш был единственным, кто видел всю картину происходящего. И то, как Яшка расстёгивает кобуру Зекаки, и то, как он обхватывает руку полковника, заставляя сделать злополучный выстрел. Разрезанный на десяток кусков капитан гроллей ещё не рухнул на пол, как в крошечной рубке развернулся ад. Гролли и имперцы рубились ритуальными кинжалами и виброножами, стреляли в упор и дрались на кулаках. Полковника убили в первые секунды. Уж слишком лёгкой он был мишенью. За стенами корабля слышались глухие взрывы и шипение плазмы. Корабль гроллей и крейсер имперцев сошлись в ожесточённой схватке.

И снова Сапсаш заметил то, что явно было скрыто от остальных. Выстрелы уходящие «в молоко» и попадающие в стены и интерьер рубки, вспыхивали яркими зелёными искрами, не причиняя обстановке абсолютно никакого вреда. А ещё, к большому удовлетворению контрабандиста, те же искры загорались на том, что оставалось от его тела. Ещё одна загадка в копилку возможностей нового знакомца.

Бой «в упор» не мог длиться долго. В живых оставались два гролля и один здоровенный имперец. Опустошив батареи станнеров, враги бились холодным оружием. Смотрелось всё эффектно и было неясно, кто выиграет. Внезапно на глаза Сапсашу попалось выпавшее из руки полковника оружие. Глазок уровня заряда горел зелёным. Вот это удача!

– Эй, Дармидонтыч, у нас есть шанс. Грохни остатки воинства, – контрабандист выразительно глянул на станнер.

Яшка зыркнул злым взглядом:

– Домовым нельзя убивать. Я хоть и нечисть, но не беспредельщик.

Сапсаш хмыкнул, оглядев заваленную фрагментами тел рубку. Впрочем, уговаривать домового не стал. Вместо этого нога контрабандиста пнула оружие к торсу. Схватив станнер, он быстро превратил бывших мучителей в мясной ряд.

– Силён, – присвистнул домовой. – Слушай, Сапсаш, как насчёт удрать, пока там, за стенкой кто-нибудь не сообразил про подставу. Им сейчас слегка не до нас – можно под шумок в гипер нырнуть.

– Мысли читаешь, – согласился контрабандист. – Только это сам. Я в таком виде тебе не помощник.

– Возомнил из себя пенсионера? Подумаешь в четвёртом измерении слегка разложили, – фыркнул домовой. Впрочем, особо возражать не стал. Защёлкал тумблерами и о чём-то заспорил с Панкратом. Через минуту Звездожуй нырнул в гипер.

***

– Враль и есть, – Яшка хитро подмигнул Сапсашу, – нет у тебя на борту аппаратуры для стирания памяти. Уж мне ли не знать.

– Соврать такой змеюке, как Фон Ляус, это доброе дело сделать, – отмахнулся собеседник. – Да ты и сам хорош. По твоей логике помочь ему грохнуть гролля не считается за убийство. Удобная мораль, ничего не скажешь.

Тело контрабандиста кое-как удалось собрать обратно и пришить куски друг к другу грубыми нитями. Зрелище не для слабонервных. Напялив халат, владелец Звездожуя сидел в капитанском кресле, попивая кофе и мило беседуя со своим спасителем.

– Слушай, Яшка, я что-то не заметил в тебе альтруиста. Ладно Звездожуй, но меня к чему было выручать?

– Ну ты и межеумок, Сапсаш. Неужели не понял?

– Я стал твоим другом? – удивился контрабандист.

Яшка захохотал. Да так, что у собеседника в ушах зазвенело. У домового даже слёзы выступили:

– Межеумок и есть. Какая дружба, ты о чём? Я просто знал, что ты себе память не стирал. Понял, компаньон?

– Ого! С каких пор мы стали компань… – Сапсаша наконец осенило: – Ты что, решил примазаться к кристаллам? Зачем тебе деньги, заморыш?

– Дык, комфорт себе устроить. Звездожуй теперь мой дом. И вообще, вкусно жрать, сладко спать. Можно подумать, ты не то же самое собирался с деньгами делать. Ну как? По рукам?

Сапсаш некоторое время пялился на улыбающегося домового, а потом крепко пожал протянутую руку.

Григорий Родственников

БЕЛЬФУТ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ

Иллюстрация Вадима Кузнецова

Писк коммуникатора на безымянном пальце левой руки заставил Густава вздрогнуть. «Опять этот манипулятор с дурацким прозвищем „Ткач“ нашёл для меня „работёнку“. И она, разумеется, снова воняет смертью и кровью… А я, как верный пёс, с готовностью выполняю её ради ежемесячной золотой кости».

Густав Деладье поморщился. Неудачное сравнение. Это не просто кость – это смысл его нынешней жизни. Жизни вора, убийцы и пирата. И ради этой жизни он будет резать глотки и потрошить чужие корабли.

Он дважды стукнул по поверхности перстня. Послышалось шипение, и каюту заполнил вкрадчивый и приторно-сладкий голос:

– Густав, мальчик мой, ты что, уснул? Я пришёл сказать тебе, что Линда и девочки очень соскучились по тебе. Чтобы увидеться с ними – тебе нужно выполнить ещё одно пустяшное дельце.

– Я уже год работаю на тебя, – вздохнул пират. – А моя семья по-прежнему заперта в том дурацком мире иллюзий. Когда освободишь их?

– Э-хе-хе, – запричитал Ткач. – Я же говорил тебе, Густав, что чары волшебницы Робеллы слишком сильны. А я простой учёный. Мне нужны ингредиенты, чтобы разрушить её дьявольскую магию.

– Я добыл для тебя десяток редких артефактов. Сколько ещё нужно?

– Это последний. Клянусь Чёрной туманностью Кракена. Мне нужно яйцо Бельфута.

– Какого ещё Бельфута?

– Так зовут звёздного змея. Никчёмная космическая тварь. Но его железы содержат важнейший компонент, с помощью которого я смогу нейтрализовать магию Робеллы.

– Где мне искать его?

– Корабль называется «Саманта». Военная бригантина. Но класс намного ниже, чем у твоего фрегата. Ты справишься. Люди и роботы меня не интересуют. Мне нужно только яйцо. Координаты я скинул.

Коммуникатор мигнул и затих.

* * *

Это был не военный корабль. Скорее, научно-исследовательское судно. Но Густаву было всё равно. Его «Морок» рванулся навстречу «Саманте» как чёрный плевок яда, гася чужие двигатели веером плазменных торпед. Вскрыл обшивку энергетическим резаком и проткнул брюхо титановым тараном-переходом. «У скорлупы яйцеголовых нет даже экранирующих щитов».

Внутри научного судна мир взорвался сиреной и багровым светом тревоги. По стерильным коридорам, ещё секунду назад бывшим царством тишины и порядка, прокатился огненный смерч.

Против толпы головорезов Деладье лишь два боевых андроида. Их хромированные пучеглазые морды были лишены всякой мимики, лишь сенсоры холодно горели синим светом. Они двигались с устрашающей машинной грацией, их шасси парили над полом, а манипуляторы превращены в стволы импульсных пулемётов.

Но корсары Густава были вихрем живой, грубой силы. Они ввалились в чрево призового корабля в обгоревших скафандрах, с дикими криками, режущими ухо после машинного гула. Их оружие плевалось зарядами плазмы, оставлявшими на стенах оплавленные шрамы. Это был танец хаоса против холодного расчёта. Заряды андроидов сшибали корсаров с ног, парализуя нервную систему, но те накатывали волна за волной, прикрывая своего капитана.

Густав Деладье шёл сквозь этот ад, как демон сквозь огонь. Его длинный потёртый плащ из кевларовой ткани развевался за ним, словно крылья хищной птицы. Он не бежал, он шёл – целенаправленно и неумолимо. В одной руке он сжимал тяжёлый импактор, изрыгающий короткие приглушённые очереди. В другой – молекулярный дезинтегратор. Заряд впился в грудь андроида, и существо из металла и огнеупорного пластика затряслось в конвульсиях, лишённое разумной электроники, поникло, безвольно уронив манипуляторы, прежде чем рухнуть на пол.

Второй Страж развернулся к нему, вскидывая лапу с пулемётом, но Густав был быстрее. Молниеносным движением он бросил дезинтегратор и выхватил из ножен на бедре виброклинок. Оружие взвыло пронзительным, злым голодным воем. Не уклоняясь от ствола, Густав сделал выпад, и клинок, не встречая сопротивления, прошёл сквозь руку андроида по локоть, отправив искрящуюся конечность в бесполезном вращении к потолку. Вторым движением он рассёк квадратную голову пополам. Синий свет фотоэлементов погас, сменившись безжизненной пустотой.

Деладье отшвырнул дымящийся остов ногой и двинулся дальше, к герметичной двери в кормовом отсеке. Его люди уже установили на неё термический заряд.

– Гори! – скомандовал он хриплым, пропитанным дымом боя голосом.

Дверь вспыхнула ослепительно-белым шквалом, металл плавился и стекал на пол раскалёнными каплями, словно слёзы из стали. Когда дым рассеялся, Густав переступил через порог, превращённый в лужу шлака.

И тут весь адский шум остался позади.

Он очутился в тихом круглом помещении, похожем на обсерваторию или часовню. Стены усеяны мерцающими голографическими картами звёздных скоплений. Воздух пахнет озоном и… ладаном? В центре комнаты на низком пьедестале стоял инкубатор – сложное устройство из стекла или хрусталя и светящихся сплавов. А внутри него, пульсируя в такт неведомому сердцебиению, парило в невесомости Яйцо. Оно было похоже на крошечную туманность, заточенную в сферу, с живым сиянием голубых и золотых звёзд внутри.