Космические сказки

– Да, – хрипло отозвался пират. – Я выполнил своё обещание. – Он подтолкнул инкубатор рукой, и тот поплыл в сторону горы.

Кощей захохотал:

– Вижу, мальчик мой. И чувствую силу моего давнего друга, ощущаю магический огонь Горыныча. Ты верно послужил мне. Эй, – обратился он к двум чёрным теням, возникшим у него за спиной. – Возьмите инкубатор и отвезите в лабораторию. Ждите меня там…

– Теперь я жду, что ты выполнишь своё! – крикнул Густав.

– Дурачок, – снова захохотал Кощей. – Ты слишком ценный сосуд эмоций, чтобы я не воспользовался им. Я выпью тебя за свою победу и вселенскую власть. – Он щелкнул пальцами, и на тропе появились восемь человек самого разбойничьего вида, облачённых в одежду разных эпох.

– Убейте его, и я подарю вам свободу! Но помните, этот паренёк очень ловок!

– Лжец! – закричал Деладье, выхватывая из кобуры дезинтегратор. – Умри, тварь!

Белый импульс ударил в грудь Кощея и разметал его в клочья. Рваные куски закружились в воздухе, как стая ворон.

Тем временем вооружённые молодчики не стояли на месте. Одноглазый здоровяк рубанул тяжёлым двуручным мечом по дезинтегратору, и тот выскользнул из рук Густава, с грохотом покатился по камням.

– Не знаю, кто вы, – прорычал Деладье, – но раз служите этому монстру – не достойны жить!

Виброклинок вспыхнул синим огнём, рассекая одноглазого пополам. Следующим выпадом Густав прикончил другого бандита, и тот кулём повалился в чёрный провал. Взметнулись языки пламени и зелёный дым.

Пространство заполнилось криком, руганью, хрипами.

Кощей невредимым стоял на вершине горы и смеялся:

– О! Как же вкусно! Злоба! Ненависть! Сколько ярких эмоций! Ты настоящий чародей, Густав! Какой ослепительный букет! Ещё! Ещё!

Последний из нападавших рухнул в пропасть, и Деладье, пошатываясь, опустил виброклинок.

– Отменный вкус у этих эмоций, – похвалил Кощей. – Но для букета не хватает щепотки боли. – Он взмахнул костлявой рукой, и корсар увидел трёх чёрных псов. Они выскользнули из-за спины повелителя и неспешно потрусили в сторону Густава. С их шерсти сыпались искры, а глаза горели оранжевым пламенем.

– С этими собачками тебе не справиться. Это порождение Нави. Твой меч бессилен. Они сожрут твою плоть и перегрызут кости. Твоя боль – вот то, что мне сейчас нужно! Нотки боли и аромат ужаса! Я продолжаю пить тебя, Густав!

Удар клинка отшвырнул первого пса, он откатился в сторону, но тотчас вскочил на ноги. На его шкуре Деладье не увидел раны.

– Проклятье, – прошептал корсар. – Похоже, это конец…

И в этот миг над его головой промчалась какая-то тень.

Деревянная ступа замерла в воздухе. Баба-яга один за другим швырнула в псов два огненных шара, сопроводив свои действия криком:

– Руби их, мальчик!

Огненные файерболы ударились о землю и рассыпались тысячами искр. А чёрные псы мгновенно окаменели. Один из них, что успел прыгнуть на Густава, замер в воздухе и с глухим стуком покатился в пропасть.

Деладье бросился на оставшихся собак, разрубая их на части виброклинком.

– Ягинична! – заорал Кощей. – Вот это сюрприз! Сбежала из Пещеры древностей! Но ты сильно постарела для этой битвы!

– А ты, Кощеюшка, помолодел, – ядовито огрызнулась Баба-Яга, вцепившись костлявыми когтистыми пальцами в ржавую окольцовку ступы. – Только красота-то твоя гнилая изнутри. Воняешь, как сто помойных ям. Получи, аспид окаянный!

Древняя метла превратилась в сверкающее копьё и понеслась навстречу Кощею. Тот не уклонился, а лишь взмахнул рукой. Копьё рассыпалось искрами.

– Колдун проклятый! – разочарованно сплюнула старуха.

– Драка в воздухе – это то, что нужно! – захохотал Кощей. – Шоу продолжается! Где мои верные истребители?!

По знаку повелителя в небо взмыли три чёрных дракона.

– Сбейте этот допотопный кукурузник! – велел Кощей.

– Дело пахнет керосином, – прошептала Яга, направляя ступу прочь. – Догоняйте, мазурики! Вы хоть и огнедышащие, но до легендарного Горыныча вам далеко!

– Ох, как здорово! – веселился Кощей. Он протянул руку вверх, и на ладонь упала старинная латунная подзорная труба. Приложив её к глазу, колдун цокал языком: – Во даёт, старая! И откуда столько прыти?!

На Густава перестали обращать внимание. Он быстро полез по горе вверх. Остановившись в нескольких метрах от врага, размахнулся и метнул виброклинок в грудь Кощея. Меч сверкнул синей молнией и с гудением вонзился в тело Ткача иллюзий, пронзая насквозь.

Тот пошатнулся, с неудовольствием взглянул на человека и крикнул:

– Да что же ты не угомонишься, дубина! Тебе же говорили: я – бессмертный! Отвлекаешь от такого зрелища!

Деладье выхватил импактор, дал длинную очередь, но старик даже не покачнулся:

– Ты сделал меня непобедимым! Я навечно сохраню память о тебе!

Глаза Кощея сверкнули зелёным пламенем, а длинные пальцы сложили какой-то знак, и Густав вдруг с ужасом почувствовал, что его тело каменеет и покрывается льдом. Он попытался закричать, но не смог, хотел вздохнуть, но воздуха не было. Сердце глухо бухнуло и остановилось. Зрачки медленно расширились и замерли навечно…

Бросив насмешливый взгляд на ледяную статую, Кощей вновь поднял подзорную трубу:

– Во даёт, старая! Да ты просто лётчик-ас, Ягуля Вийевна!

* * *

– Ох, гонка! – взвизгнула Яга от восторга, вцепившись костяными пальцами в края своей ступы. – Со старыми костями да на новых скоростях! Погнали, красавчики, посмотрим, чьи крылья острее! Жаль, метлу бросила! Ничего! Новую наколдуем!

Ступа, со скрежетом и старческим вздохом, рванула вверх, к самому своду гигантской пещеры-сферы, усеянной ледяными памятниками. Драконы, не сбавляя скорости, ринулись за ней, выплёвывая сгустки плазмы, от которых воздух плавился и потрескивал.

– Жарко стало! – крикнула Яга, лихо вильнув в сторону. Ошмёток плазмы прожёг воздух в сантиметре от ступы, попав в огромную ледяную глыбу с заточённым внутри рыцарем. Лёд взорвался, осыпая всё вокруг алмазной пылью.

– Первый урок, ящерки! – проорала она, крутанув ступу вокруг своей оси. – Не плюйся за столом! На! Отведай бабушкиного угощения!

Она швырнула за себя пригоршню серой пыли, которую только что наскребла со дна ступы. Пыль на лету превратилась в рой слепняков – огромных зубастых мошек с буравящими хоботками и стальными крыльями. Они с пронзительным визгом облепили морду первого дракона. Чудовище взревело, затрясло головой, пытаясь сбросить назойливую живность, и потеряло управление, врезаясь во второго дракона. Космические твари сплелись в клубок шипящей плоти и когтей, падая вниз, в зияющую зелёным туманом пропасть.

– Два на выбывание! – торжествующе крикнула Яга. – Остался твой племянник, Кощеюшка! Ну что, сам будешь играть, или опять из-за спины чужими лапами жар загребать?!

Но третий дракон оказался хитрее своих собратьев. Он не стал догонять её в лоб. Он нырнул в тень гигантского сталагмита, словно растворился в ней, и вынырнул уже прямо перед Ягой, перекрыв ей путь. Его пасть распахнулась, готовясь изрыгнуть финальный, сконцентрированный заряд энергии прямо в старуху и её деревянное средство передвижения.

Яга поняла, что уйти от прямого удара уже не получится.

– Ну что ж, – проворчала она. – По старой дружбе… На, подавись!

Она не стала уворачиваться. Вместо этого она рванула ступу навстречу дракону, прямо в его разинутую пасть. В последний миг она выдернула из своей космы длинный седой волос и крикнула:

– Обернись гранитной глыбой!

Волос метнулся вперёд и на лету превратился в огромный шершавый булыжник. Дракон, не успев среагировать, проглотил его. Эффект был мгновенным. Его шея неестественно раздулась, глаза вылезли из орбит от удивления и боли. Плазменный заряд рванул у него внутри. Дракон замертво рухнул вниз, падая навзничь.

Яга лихо пролетела над ним, поправляя косынку.

– Говорила же, не жри что попало…

Но её торжество было недолгим. Мёртвый дракон, падая, задел крылом край её ступы. Дерево треснуло со звуком рвущегося сердца. Яга вскрикнула, пытаясь удержать равновесие, но было поздно. Ступа, беспомощно кувыркаясь, понеслась к земле, оставляя за собой дымный след.

Она врезалась в склон горы далеко от того места, где стоял Густав. Удар был сильным, но не смертельным – старая колдунья успела шепнуть заклинание мягкости. Но подняться уже не смогла. Под коленкой лопнули ремни протеза.

– Охо-хо, – простонала колдунья. – Моя костяная нога. Подвела не вовремя.

Кощей смеясь опустил подзорную трубу:

– Сбили летающую каргу! Самолёт разбит, пилот ещё шевелится. Эй, вы! – обратился он к кому-то. – Притащите мне старую перечницу! Да не лезьте на рожон! Вмиг заколдует! Это дочка самого Вия! Вы, трое, берите антимагические щиты, а вы прихватите волшебную сеть!

– Старая я дура, – прошептала Баба-Яга. – Надо было сразу Робеллу звать. Авось, вдвоём бы сдюжили. – Она впилась клыками в кисть руки. Брызнула чёрная кровь. Взмахнула окровавленной ладонью, взметнув в воздух веер брызг. – Открываю портал, внученька!

Краем глаза заметила впереди какое-то движение. Чёрные тени медленно крались к ней, сверкали огненные глазищи.

– Ну, с вами, ребятки, я управлюсь.

Колдунья сделала пассы руками, но ничего не произошло.

– Защита! Ах вы, злыдни! – Яга зарычала от ярости.

В этот момент в бок её толкнула мягкая лапа.

– Баюнчик! Вот молодец! Вовремя!

Чёрный кот облизнулся, уселся, обвил вокруг себя хвост и замурлыкал.

Сладкая музыка поплыла над горами. Слуги Кощея уронили щиты и замерли истуканами.

Яга ткнула поочерёдно в каждого пальцем:

– Пиу! Пиу! Пиу! Пиу! Пиу!

Чёрные тени полопались, словно мыльные пузыри.

Кощей тем временем почесал плешивый седой затылок и удовлетворённо произнес:

– Кажись, со всеми управились…

– Не со всеми! – раздалось за его спиной.

– Робелла?! – голос Ткача, полный фальшивого восторга, прокатился по ледяным склонам. – Какая неожиданность! И какая… глупость. Сама приползла на заклание? Избавила меня от поисков.

Робелла стояла неподвижно. Её длинное платье цвета ночного неба, усыпанное серебряными звёздами, не колыхалось на ветру, которого тут не было. Лишь мерцало, впитывая мрак Лабиринта. Её лицо, обычно спокойное и мудрое, сейчас было словно высечено из мрамора – холодное, безжалостное, с глазами, полными ледяного гнева тысячелетий.

– Твоей игре в божество пришёл конец, Кощей, – её голос был тихим, но он резал слух, как наждак по стеклу. Он не звучал – он возникал прямо в сознании, обходя уши. – Ты нарушил все законы, и природные, и божеские. Ты украл слишком много жизней. Отдай их.

Кощей сделал небрежный жест рукой, словно отмахиваясь от мухи.

Из-за его спины, из самой гущи зелёного тумана, вырвалась дюжина тёмных кинжалов, сплетённых из чистой негативной энергии. Они понеслись прямо в сердце Робеллы.

Волшебница не пошевелилась. Она лишь вздохнула. И перед ней вспыхнул барьер – не слепящий щит, а словно кусок ночного неба, вырезанный и поставленный на дыбы. На его фоне горели настоящие созвездия. Кинжалы впились в него и исчезли, как капли дождя в океане, лишь вызвав лёгкую рябь на поверхности воды.

– Детские забавы, – холодно произнесла Робелла. – Покажись, чего ты стоишь на самом деле.

Она раскрыла ладонь. На ней вспыхнула сфера ослепительно-белого света – не слепящего, а проникающего, разоблачающего. Луч света ударил в Кощея.

Иллюзия дрогнула. Благородный старец поплыл, как мираж в зное. На мгновение проступило его истинное лицо – высохший, почерневший череп, обтянутый жёлтой кожей, с горящими в пустых глазницах зелёными огнями голода. Скелет в робах, покрытых древней грязью и копотью. И за его спиной пульсировало то самое гигантское, больное нефритовое сердце, опутанное чёрными энергетическими жилами.

– Довольна? – шипящим, ядовитым шёпотом спросил Кощей, мгновенно возвращая себе облик. Его глаза-дыры сузились от ненависти. – Хотела увидеть монстра? Он перед тобой! И он сильнее!

Он вскинул руки, и весь мир Лабиринта Иллюзий пришёл в движение. Ледяные горы с грохотом обрушились, превращаясь в лавину из осколков стекла и боли, собранной с тысяч жертв. Застывшие мгновения ожили – искалеченный пилот в кабине истребителя закричал, пара в роскошных одеждах закружилась в безумном танце, обугленная планета изрыгнула пламя. Весь этот кошмар, вся эта собранная боль обрушилась на Робеллу единым цунами, призванным сокрушить её разум и волю.

Яркая вспышка озарила всё вокруг.

Когда свет рассеялся, Робелла стояла на колене. Дым поднимался от её обугленных рукавов, её лицо было бледным, а с уголка губ стекала тонкая струйка крови. Защита выдержала, но ценой огромных усилий.

Кощей уже был рядом. Он двигался с неестественной, немыслимой скоростью. Его костлявая, когтистая рука метнулась вперёд и железной хваткой вцепилась в горло Робеллы. Он поднял её в воздух, как ребёнка.

– Ты этого хотела? – прошипел он, притягивая её лицо к своему. Его дыхание пахло могильным холодом и прахом забытых эпох. Пальцы сжались. Робелла задрожала, пытаясь вырваться, но его хватка была подобна тискам. Вокруг её шеи поползли синие прожилки магии, пытаясь защитить хозяйку, но чёрная энергия Кощея медленно, неумолимо подавляла их.

– Я буду сжимать медленно, – сладострастно прошептал он, глядя, как наливаются кровью её глаза, как перехватывает дыхание. – Я буду наслаждаться каждым мгновением твоего угасания. Твоя боль, твой страх, твоя последняя, отчаянная надежда… это будет шедевр моего бессмертия.

* * *

Альдра медленно пробиралась по Лабиринту Иллюзий. Кристалл на её посохе тускло мерцал, указывая путь сквозь хаос. Она искала место Силы, точку равновесия, где новорождённый дракон мог бы впервые вдохнуть чистый воздух, не отравленный мраком Кощея.

Инкубатор стал тёплым, почти горячим. Сквозь стекло билось ослепительное сияние. Яйцо больше не пульсировало – оно пылало.

– Он знает, – прошептала Альдра, чувствуя, как артефакт сам ведёт её. – Он сам выбирает место.

Она выбежала в огромный зал, и сердце её ёкнуло. Перед ней, словно музейный экспонат, застыл в ледяной глыбе знакомый пассажирский лайнер «Звёздный странник». За стеклянными иллюминаторами виднелись силуэты людей, погружённых в анабиоз. Среди них – Линда и дочки Густава.

И тут Альдра поняла. Место величайшей боли и тоски Деладье, место, где его сердце разорвалось на части, было и местом его самой чистой, самой сильной любви. Противоядие от яда Кощея.

Инкубатор взорвался светом. Стекло не треснуло – оно растаяло. Яйцо парило в воздухе, и из его сердца хлынул поток живого пламени, чистого и нестерпимо яркого. Оно не жгло – оно очищало.

Из пламени родился Бельфут. Не уродливая тварь, а изящный змей из сияющей лавы и звёздной пыли. Он был крошечным, но его свет бил в глаза, заставляя отступать тени. Он взмахнул крыльями из раскалённого газа и издал первый звук – чистый, как колокол, звон, от которого задрожала сама вселенная.

Звон прокатился по Лабиринту. Ледяные стены, чёрные провалы, пульсирующее сердце Кощея – всё это затрещало и пошло трещинами, как проклятое зеркало. Царство иллюзий, державшееся на лжи и украденной энергии, не могло выдержать крика истинной, первозданной жизни.

Кощей, всё ещё сжимавший горло Робеллы, в ужасе обернулся на источник света. Его форма заколебалась, поплыла.

– Нет… – успел прошептать он. – Не может быть…

Баба-Яга, лежащая рядом с разбитой ступой, подняла голову к небу и улыбнулась:

– Трёхголовый золотой красавец. Эх, Горыныч, и когда ты успел породниться с космосом?

* * *

Звездолёт «Морок» торжественно застыл, расправив серебристые крылья. Под его брюхом проходило прощание с Густавом Деладье. Линда и дочери тихо плакали, гладя холодную поверхность глыбы льда. По одну сторону стояли сказочные существа, освобождённые из плена Кощея, по другую выстроилась понурая команда отважного корсара.

– Разбойнички, – обратилась к ним Баба-Яга. – Кощей, ещё будучи земным извергом, питал страсть к сокровищам. Таким он и остался. Вот два десятка сундуков со златом. Забирайте и тащите на корабль. И станьте вы, в конце концов, честными людьми.

Альдра, вытирая слёзы, обратилась к ней и Робелле:

– Вы же самые могущественные волшебницы во вселенной! Почему вы не можете оживить его?!

– Он мёртв, – глухо ответила Робелла. – Душа покинула тело. Только Создатель способен воскрешать мертвецов. Ты хочешь вернуть в мир бездушного монстра?

Над головой раздался звенящий крик трёхголового дракона.

– Смотри, Густав, – торжественно возгласила Баба-Яга, – сам Бельфут Великолепный отдаёт тебе почести.

С неба упала огненная чешуйка и, кружась в воздухе, опустилась на верхушку ледяной глыбы. И случилось удивительное. Лёд начал быстро таять. Живой и невредимый Густав, мокрый и дрожащий от холода, ошарашенно захлопал глазами. Но, увидев своих близких, закричал от радости и бросился обнимать их.

– Что это? – не веря в случившееся, прошептала Альдра. – Почему?

– Сама дивлюсь, – усмехнулась Яга. – Наверное, потому, что мы в сказке. А в сказках и не такие чудеса случаются.

Азалет Кышоглу

ТРИ ПЛАНЕТЫ ЮНУС-БЕЯ

Иллюстрация Вадима Кузнецова

С тех пор, как Юнус-бей из Измира, сорока семи лет от роду, скончался ранним утром на пороге своего дома от сердечной недостаточности, его жену, Лейлу-ханым, охватила Чёрная Тоска.

Предлагал Лейле сын погостить у него в Конье – отказалась Лейла. Сын недавно женился, пусть побудут молодые вдвоём.

Предлагала Лейле дочь погостить у неё в Диярбакыре – отказалась Лейла. Дочь недавно замуж вышла, пусть побудут молодые вдвоём.

А вот когда сестра Лейле в Стамбуле погостить предложила, решила Лейла приглашение принять. Дом у сестры с мужем большой, старинный, османский – на всех этажах члены семьи живут, и Лейле там отдельная квартирка найдётся. А живут на европейский манер – Лейлу это вполне устраивало.

Встретили её в Стамбуле, с дороги напоили-накормили. Пришла Лейла в свою квартирку – две комнатки и кухонька – вещи разложила, в окно посмотрела. Во дворе дерево, на нём птица поёт, а под деревом кошка умывается. И так стало тоскливо Лейле-ханым, что аж волком вой.

– И зачем я из Измира сюда приехала, зачем бизнес мужнин продала, зачем с работы уволилась? Жила бы себе, на могилу к Юнусу моему ходила… Что мне делать тут?

И вдруг голос ей в голове отвечает:

«Завтра рано утром иди в мечеть Сулеймание».

Испугалась Лейла, да и непонятно ей – она неверующая, разве что большие праздники отмечает. Ладно, думает, утром посмотрим.

Встала утром, а всё вспоминает про голос-то. Надела платье серое, нелюбимое, платок взяла, решила сходить. Вышла на лестницу, а там сестра её:

– Куда ты, абла? Да в таком платье страшном? Траур давно прошёл уже. Джинсы хоть надень, или брючки…

– Я в мечеть Сулеймание пошла, – говорит Лейла.

– К намазу??!!

– Просто посмотреть.

Сестра плечами пожала, ничего не сказала.

Лейла в навигатор глянула, чтобы к мечети побыстрее выйти, да узенькими улочками быстро до Сулеймание и дошла. Рано ещё, только пара туристов ходит. Зашла Лейла в мечеть, будто она тоже туристка. Подивилась мозаикам роскошным. Потом во дворе панорамой полюбовалась. Затем стала обходить мечеть, а во дворе две усыпальницы-тюрбе стоят. Зашла она в первое тюрбе – надо же, сам султан Сулейман тут похоронен. Зашла во второе тюрбе – а тут супруга его обожаемая, Хюррем Султан.

И никого нет, только кошка трёхцветная умывается.

Вышла Лейла из тюрбе, села на скамейку у розового куста, да вдруг снова накатила на неё тоска. Сулейман с Хюррем и после смерти вместе, а она с Юнусом???

Смотрит – трёхцветная кошка рядом с ней на скамейку села. Глаза у кошки бездонные, словно космос, и звёзды в них сияют. Вот и рассказывает Лейла кошке:

– Золотой у меня муж был, всё сердце людям отдавал. Да только не успел сделать перед смертью кое-что… Не знаю, есть ли рай, но если есть, то мой Юнус точно там! В садах небесных гуляет, лукум самый вкусный ест или…

«Меж звёзд и планет летает».

Перепугалась Лейла – снова вчерашний голос! Стала озираться вокруг, а кошка на неё насмешливо смотрит.

– Это ты, что ли, со мной говоришь? – спрашивает Лейла.

«А что, есть варианты?», – говорит голос, а кошка нос морщит.

«Я сплю, наверное», – думает Лейла. – «Ну, поговорю с кошкой во сне, беды не будет». И снова спрашивает:

– А зачем же мой Юнус среди звёзд летает?

«Полети сама да и спроси».

– Как? Как Альпер Гезеравджи?

«Ага. Так тебя и возьмут. На ковре-космолёте лети».

– А где же я возьму его?

Кошка головой в сторону повела, и видит Лейла, что из-под розового куста краешек ковра торчит.

– Что ты! Это же кто-то молельный коврик тут забыл!

«Ну и глупая же ты, ханым! Разве же молельные коврики такие бывают?»

Стала Лейла коврик из-под куста вытягивать, а он огромный! Непонятно, где он там и помещается. И странный очень – изнанки нет, а будто обе стороны лицевые.

«Ну, вставай теперь на него и лети», – говорит голос. А кошка на ковёр – прыг!

Стало Лейле совсем весело.

– Хоть я и глупая ханым, а знаю, что наверху холодно!

«Ты капитан корабля, вот и придумывай, что делать!»

– А вот если бы этот ковёр сложился, словно бутон тюльпана, мы бы внутри не замёрзли, – говорит Лейла. – Тогда бы стал наш ковролёт называться «Лале» – «Тюльпан».

Тут ковёр стал почти круглым, разрезы от краёв пошли, и сложился он тюльпановым бутоном, а в одном лепестке – окошечко. Стал бутон подниматься – выше, выше, уже над куполом Сулеймание поднялся…

– Ох, и точно я глупая! – говорит Лейла. – А дышать-то мы там чем будем?

«А кто у нас капитан?»

Подумала Лейла, да и говорит:

– А вот бы мой «Лале» стал настоящим космическим кораблём, как в «Звёздных войнах»! Знаешь, сколько раз мы с детьми смотрели? И чтобы пилот у меня был самый крутой!

Раздался скрип, лязг – и она уж в космическом корабле! Только на полу везде ковры толстые лежат. А в кресле пилота сидит кто-то, из-за спинки не видать.

Подошла Лейла к креслу, а там девица сидит с трёхцветными прядями. И уши кошачьи из причёски торчат.

– Что это ты превратилась? – спрашивает Лейла.

«Раз ты капитан, мне пилотом стать пришлось. А у меня лапки. Как рулить-то? Пришлось в космолётчицу перекинуться. А вот ты в своём сером саване тут вообще не смотришься».

Видит Лейла на кресле рядом комбинезон лежит, на спортивный костюм похож. И кроссовки серебристые. Переоделась и говорит:

– А как же мы в космосе мужа моего Юнуса найдём?

«Ладно, помогу тебе. Вспоминай, что твой муж любил делать?»

– Автомастерская у него своя была. Технику всякую любил – страсть!

«Тогда он, может, на планете Демирджи».

И полетел «Лале» к Железной планете.

Пришвартовались они к шлюзу космопорта, собралась Лейла выходить, фото мужа в нагрудный кармашек положила, а девица и спрашивает:

«Эй, Лейла-ханым? А что твой муж сделать-то не успел?»

– Любопытная ты больно, – говорит Лейла. Выходит она из корабля, а в прозрачном переходе уж люди и ксеносы всякие на её корабль дивятся. И вправду, как бутон железный, да с ковровым рисунком. Вышла Лейла из космопорта и обомлела: везде мастерские, заводы, фабрики маленькие и большие, лязг, грохот… Как тут Юнуса найдёшь? Подошла она к будке информационной, фото мужа какому-то со щупальцами показывает. Тот аж на всю планету как закричит:

– Узнаю его! Это он!

Народ космический сбежался, ахают и объясняют Лейле:

– На нашу планету только если кто и прилетает, то работники новые. Мы товар производим строительный, механический да автоматический, заказчики по каталогам его заказывают, а роботы покупки доставляют на их планеты. А этот человек САМ за товаром прилетал: с каждой сэндвич-панелью поговорил, каждый тостер о чём-то порасспрашивал. Целый грузовик добра накупил и сам увёз его.

Вернулась Лейла на «Лале».

«Ну, – говорит девица. – Думай, что ещё твой муж любил? Одни железки, что ли?»

– Сад он наш очень любил. От машин там отдыхал. Сам его возделывал, я лишь помогала.

«Тогда он, может, на планете Бахче».

И полетел «Лале» к Садовой планете.

Пришвартовались они к шлюзу космопорта, собралась Лейла выходить, фото мужа в нагрудный кармашек положила, а девица и спрашивает:

«Эй, Лейла-ханым? А что твой муж сделать-то не успел?»

– Любопытная ты больно, – говорит Лейла. Выходит она из космопорта, а кругом – цветы, деревья, плоды диковинные. Указатели стоят – там тундра, там джунгли… Подошла она к будке информационной, фото мужа какому-то с тараканьими усами показывает. Тот аж на всю планету как закричит: