Погоня за судьбой. Часть VI

Крючков взглянул на меня, и я вновь спряталась за квадратными плечами Кира Фролова.

– Мы знали про Елизавету Волкову всë, у нас был прямой доступ к данным ГСБ, которая взяла авантюристку в оборот сразу после инцидента в поезде. «Опека» зорко следила за перемещениями незадачливой контрабандистки – и в ходе путешествия на Пирос, и по возвращении в Москву, и во время перелёта в Каталонию… Кто-то, правда, решил смешать наши карты, и на Волкову вышли вооружённые оперативники под руководством одного из Эмиссаров – сначала по пути из Москвы в Испанию, а потом и в самом Порт-Лигате. Но удача была на твоей стороне… Ты ведь меня слышишь, Волкова? – без единой ноты ехидства вопросил генерал. – Слышишь. Прячешься… В продолжающейся погоне за упущенным артефактом наша героиня спешно отбыла с Земли на астероид в компании капитана Толедо и своего знакомого по лаборатории…

– Именно они помогли нам в штурме Аскания, – утвердительно кивнул полковник Матвеев.

– Совершенно верно, и поэтому она здесь. Ведь хороший инструмент лучше держать поближе к себе – мало ли, когда он может пригодится вновь? – Крючков криво ухмыльнулся одним уголком губ. – Сражённая в поединке с лютым врагом из «Интегры», Волкова истекла бы кровью, но этого не случилось… Она ведь так и не поблагодарила вас, верно, полковник?

Матвеев промолчал. Я же, наконец, набралась смелости вылезти из прохода и уселась на скамью. Вот он – смотрит на меня. Я прислушалась ко внутренним ощущениям. Ничего подозрительного, всё в пределах нормы.

– Оправившись от ранения, – тем временем продолжал арестант, – Елизавета Волкова попыталась адаптироваться к жизни на новом месте и даже устроилась на работу. Но в какой-то момент сам хозяин этого места проявил к ней интерес. Используя одного из своих последователей, Созерцающий выманил чужеземку в пещеры и удостоил её личной встречи – чего даже с коренными жителями Ковчега не случалось уже очень давно. С простыми же смертными, не облечёнными властью, такого не было ни разу… О чём же вы там шептались, Волкова? Кажется, теперь мы уже точно об этом не узнаем. Да, впрочем, это и неважно. Важно то, что из инструмента Волкова превратилась в обузу, отработанный материал, и стала представлять опасность.

– Это всего лишь ваш страх потерять власть, генерал, – заявила вдруг София Толедо, сидевшая рядом со мной. – Вы говорили о том, что мы все тут такие же, как и земляне, а выяснилось, что и вы ничем от них не отличаетесь.

– Я мог бы отдать приказ – и её бы схватили, вывезли на глайдере подальше и сбросили на скалы, – произнёс Крючков. – Тело никто и никогда не нашёл бы. Наверное, нужно было так и сделать… Но мне всё не давал покоя один вопрос: что же в этой полумёртвой беженке увидел Он? Чем обусловлен мимолётный интерес Созерцающего? Что же в ней есть такого, что привлекло его внимание?.. Этот вопрос пересилил все риски. И я решил встретиться с ней лично…

Острые штыки глаз впивались в меня, погружались всё глубже в подсознание. Напряжение на его лице росло, но глаза его уже не лезли из орбит. Он осваивался с нашей новой связью, со своими возможностями.

«И я понял всё, когда тебя привели в этот самый зал», – вновь включился белый шум в голове – размеренный и гипнотизирующий. – «Теперь мы с тобой покажем им силу. Настоящую, невиданную, убедительную. Я не знаю, как, но ты заставишь их принять своё будущее. У меня закончились доводы для этих заблудших овец, поэтому настал твой черёд».

– Ты вошла, и я отчётливо почувствовал это, – произнёс он вслух, борясь с внезапной одышкой. – Следы. Отметины, оставленные Эмиссаром, связь между нами. Ты научилась чувствовать её. Ты слышишь мои послания, верно?

Веки мои опустились сами собой. Вновь оранжевое пятнышко замерцало во тьме – пульсирующее сердце среди дышащей холодом синей пустоты. Неужели это всё реально? Даже если так – ты, Крючков, ничего не сможешь доказать! Всё, что ты говоришь – бредовые галлюцинации для этих людей. Здесь собрались технократы, люди науки, они не поверят в телепатию и сверхспособности, как ты ни старайся.

– Я не знал, что будет, если тебя убить, – говорил Крючков. – Поэтому я отправил тебя подальше – туда, откуда ты не вернёшься. Что могло ждать тебя на Пиросе? Пуля от землян или укус чудовища, которыми кишела несчастная планета, ставшая репетицией новой войны? Мне было плевать. Я обязан был аккуратно удалить тебя отсюда, как раковую опухоль. И лишь два обстоятельства похоронили мои планы… – Крючков шумно вздохнул, оранжевое пятно колыхнулось и опало. – Внезапное бегство замминистра Фройде из столицы перед самой второй волной… Старый хитрый лис почуял охотников, которые шли по его следу, и решил переметнуться к повстанцам, выбросив карьеру, легенду и рискнув жизнью… И твоя поразительная живучесть, Елизавета Волкова. Живучесть, которой позавидовали бы сами тараканы.

Так значит, это я сломала все твои планы только тем, что выжила?!

– От таракана слышу! – выкрикнула я на весь зал, и холодное эхо подняло мой возглас к потолку. – Ты здесь самый главный таракан – подлый, хитрый и властолюбивый! Ты идёшь по головам, прикрываясь высокопарной демагогией, и каждый для тебя – всего лишь разменная монета! Если кто и использовал меня в своих грязных играх – так это ты!

– Если бы только я один, – усмехнулся Крючков. – Макаров, который не отважился прийти сюда и взглянуть мне в глаза, сделал тебя приманкой для моих людей и превратил твою голову в чистый лист бумаги, в головоломку. И пока я был занят её решением, я проморгал настоящую угрозу… Умный ход с его стороны, признаю. Но не обольщайся, Волкова, потому что с моим уходом за тебя возьмутся всерьёз!

– О чём вы говорите? – настороженно спросил полковник Матвеев.

– Следы Эмиссаров, – пространно произнёс низложенный генерал. – Чёрные семена, которые были брошены, но не дали всходы, переродившись в нечто новое. В активный иммунитет. Она может стать оружием, которое вскоре понадобится всем вам… Молот войны уже занесён над вашими головами, и только она… – Он указал на меня рукой. – Ваша последняя надежда.

Крючков закрыл глаза. Ноздри его раздувались, голова покачивалась из стороны в сторону. Краткий миг внезапно залил мир вокруг чёрной волной – неведомо как я уже стояла внутри светового столба рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки. Потоки света били в глаза, я видела каждую морщинку на его бледном худом лице, его гладкий, почти треугольный подбородок, бледную кожу на бритой голове, каждую складку на невзрачном комбинезоне горчичного цвета.

«Дай мне руки», – беззвучно произнёс белый шум, и уши заложило оглушающим свистом.

Словно во сне, я послушно вытянула вперёд ладони. Крючков, всё также не размыкая глаз, подался навстречу и схватил меня за живое запястье, сковал его ледяной хваткой. Краем глаза я видела людей, что повскакивали со своих мест. Взволнованное бормотание завладевало пространством вокруг, оно переходило в громкие голоса, кто-то недоумённо басил на весь зал. Удивлённые вскрики доносились до меня – приглушённые, искажённые белым шумом, звучавшие будто задом наперёд.

«Ты уже чувствуешь их страх, Волкова?» – Низложенный генерал ухмыльнулся и глубоко втянул носом воздух. – «Смотри, как растёт и ширится этот страх перед непознанным. Ужас того, что некому теперь защитить их перед неизвестностью будущего. Проснись и узри их! Смотри на них!»

Я бросила короткий взгляд в сторону – и человек в первом ряду вспыхнул, словно спичка. Кажется, это был полковник Матвеев. Страшный крик заполнил помещение, пылающий факел заметался, озаряя всё вокруг, ринулся куда-то в сторону. Ещё один силуэт полыхнул, попав на линию моего взора, словно под луч мощнейшего лазера… Третий, четвёртый – озарённые ревущим пламенем уже горящих силуэтов, люди воспламенялись один за другим и разбегались в стороны, спотыкались о скамьи, падали и кувыркались, объятые огнём, бросавшим на стены и потолок оранжевые блики. Душераздирающие вопли, танцующие в бешеном ритме яркие факелы и горячий запах горелого мяса затопили помещение доверху…

Мгновение – и я вновь сидела на своём месте, согнувшись пополам, а вокруг верещали и стонали многочисленные голоса. Внутри черепа пульсировал невидимый стальной шар, усеянный шипами, перед глазами плыли чернильные пятна, а по щекам вниз сползало что-то горячее и влажное. Я подняла голову, провела рукой по лицу. На ладони была кровь. Двумя тонкими ручейками она струилась прямо из глаз.

Взгляд постепенно фокусировался, и я увидела людей. Кто-то бежал в сторону выхода из зала, истошно вереща и пытаясь сбить с себя пламя, кто-то катался по полу, другие спешили погорельцам на помощь, скидывая с себя одежду. Зашипел, исторгая белую пыль, небольшой пожарный дрон, свисая с потолка на ярко-красном шланге.

А в самом центре зала за невидимым силовым барьером стоял генерал Крючков. Пошатываясь, он таращился на меня мокрыми покрасневшими глазами, а из уголков его глаз двумя извилистыми полосками бежала красная жижа, огибая губы и капая с подбородка на пол. Торжествующе ухмыляясь, генерал покачнулся, закатил очи и рухнул навзничь.

– Нейтрализовать её, быстро! – громко крикнул властный голос, и в эту же секунду что-то пронзительно затрещало, колко отдаваясь в боку…

* * *

Белая комната. Кремовые стены тихо светились изнутри, негромко играла музыка, доносясь откуда-то снаружи. Я поднялась с удобного кресла, разминая затёкшую шею, прошла к затворённому окну и сквозь толстое стекло взглянула на галерею под прозрачным сводчатым потолком, вдоль которой по своим делам шли незнакомые люди.

Только что увиденная сцена стремительно таяла, как сон после пробуждения. Сгорала в последних мгновениях вместе с мечущимися силуэтами. Мне нужно было запомнить что-то важное, затерявшееся под волной угасавшего сновидения. Следы Эмиссаров… Чёрные семена… Оружие… Я – это оружие?!

Пошарив рукой под волосами на затылке, я нащупала едва заметный выступ, сняла его с кожи, и прямоугольный чип памяти лёг на ладонь. Осмотрев его со всех сторон, я вновь приложила его к «таблетке» нейроинтерфейса. Ничего не произошло – носитель информации был пуст… Раздался механический звук, и зазвенел жизнерадостный голос позади меня:

– А вот и я!

Я обернулась. Девушка с каштановыми волосами, приветливо улыбаясь, переступила порог комнаты. Кажется, она была там, на записи… Или это была не она? Я уже почти не могла вспомнить деталей.

– Надеюсь, ты не скучала тут одна? – поинтересовалась она и приблизилась, то посматривая на аляповатый инфобраслет на моей руке, то заглядывая мне в глаза. – Вижу, у тебя всё нормально, капельницу ставить пока рано… Сегодня, как и договаривались, у нас киновечер, так что я послала всех подальше, чтобы мы могли провести время вместе. Выбирай – что будем смотреть?

Она сделала едва уловимое движение головой, и на стене напротив проявился список названий. «Начало», «Облачный Атлас», «Человек с Земли», «День сурка», «Формула любви»…

Ни одно из этих названий не было мне знакомо. Девушка опустила взгляд на низкий журнальный столик, и жизнерадостность её тут же куда-то улетучилась.

– Зачем ты его сняла? – спросила она, подняв со столика какой-то предмет. – Доктор сказал, нам нужно записывать всё происходящее. Это должно помочь в восстановлении…

Покачав головой, она приблизилась. Смесь цветочных ароматов окутала меня, а девушка, оказавшись совсем рядом, положила руки мне на плечи. Я не сопротивлялась – мне хотелось знать, что будет дальше. Тем временем она ловко запустила руку под мою шевелюру, сняла один чип и заменила его на другой. Отстранилась. Внимательно изучая меня карими глазами, сунула предмет в карман. Затем встрепенулась, как будто очнувшись от наваждения, и жизнерадостно прощебетала:

– Я пойду что-нибудь приготовлю, а ты пока выбери кино. Можешь наугад – все фильмы хорошие.

Улыбнувшись, она выпорхнула из комнаты и скрылась на кухне…

Глава III. Запертая тёмная комната

… Она не спрашивала, только лишь рассказывала – самозабвенно, каждый раз погружаясь в воспоминания с головой. Девушка с каштановыми волосами и цветастой прядью. Её большие, блестящие глаза смотрели на меня с наивным участием, от которого становилось тошно. Она сидела за столом напротив меня с тех пор, как ушёл любопытствующий лысый человек в медицинском халате – один из тех людей в белом, которые приходили после завтрака, обеда или ужина…

Меня обволакивала вата безразличия, сквозь которую пробивалось лишь лёгкое любопытство. Я дрейфовала в эпицентре чуждой суеты, в то время как мужчины и женщины в белом обвязывали меня проводами и показывали цветастые изображения, выводили на интерактивные стены пейзажи, портреты и натюрморты, включали движущиеся картинки, на которых перемещались, смеялись и хмурились люди. Меня касались, укутывали паутиной датчиков, белые халаты плавали перед глазами, а разные голоса сыпали вопросами. Десятки, сотни вопросов. Часами. Но я-то понимала: важен был не ответ. Важен был сам факт вопроса, какая-то кривая на мониторе. Они ловили не смыслы, а сигналы.

… – Скажите, сейчас день или ночь?

Быстрый взгляд на окно – в ту самую щель реальности, сквозь которую уже целое тысячелетие падает один и тот же бледный, мёртвый свет. Но отвечать я не буду. Это бессмысленно.

– Сколько вам лет?

Лет? Минут пятнадцать от силы. Кстати, что я ела на завтрак? Или перед этим был обед? И ела ли я вообще когда-нибудь?

– Как вы себя чувствуете?

Я себя не чувствую. Я не существую. Меня нет.

– Что вы видите на этой картине?

Бессмысленная мазня. Как и весь мир вокруг.

– Значит, не хотите говорить с нами? Ну ладно, я думаю, на сегодня можно заканчивать…

Ну конечно. Мы ведь только начали, а ты уже потратил на меня полжизни. Моей или своей – какая разница… Безликий владелец голоса поднялся со стула и принялся аккуратно сматывать накинутую на меня паутину проводов…

* * *

А девушка с каштановыми волосами не спрашивала – она рассказывала.

… – Не знаю, что заставило меня тогда спрыгнуть в воду. Не понимаю… Ты сиганула с мыса следом за мной, и мы поплыли к маяку. – Она погружалась в воспоминания, прикрыв весенние глаза чёрными ресницами. – Страшная серая туча шла за нами по пятам. Море совсем затихло, затаилось в ожидании грозы, и когда мы добрались до маяка и взобрались на самую его верхушку – зарядил жуткий ливень…

Карие глаза вновь возникли напротив меня. Всматриваясь в моё лицо, они пытались разглядеть малейшую реакцию. Я же притихла, замерла, как дикий зверь, застигнутый врасплох посреди дороги и ослеплённый лучами фар. Вновь оказавшись здесь после провала под время, я ощущала, как первичное смятение, изрядно прореженное препаратами, постепенно сходило на нет. Я выжидала, не зная, как себя вести.

… – Это был очень долгий день, – говорила она, пока я разглядывала маленькую перламутровую пуговицу на её лёгкой белой блузке. – Наверное, самый долгий в моей жизни. Я чувствовала себя так, словно наконец постигла саму жизнь, её глубинную суть. Будто ещё немного – и я узнаю её главную тайну. И мне так хотелось поделиться этой тайной с тобой. Я уверена, что и ты чувствовала что-то похожее…

Я ловила электрические сигналы верных и вечных моих спутников, которые были со мной с самого начала – с тех пор, как минуту назад я вновь появилась на свет. Тех, кто прогнал мой первый страх.

«Зачем она говорит всё это?» – прошелестел демон беспокойства из глубин неокортекса. – «Она чего-то добивается, но чего? Что ей нужно?»

Может, она меня с кем-то перепутала?

«Ты знаешь слова, которые она произносит. Знаешь, что такое маяк, что такое время и дождь», – шептал демон, – «Но было ли всё это в твоей жизни?».

Может быть, это было в прошлой?

«В прошлой жизни здесь были люди. Они приходят сюда уже очень давно и копаются в нашей голове, чтобы узнать наш секрет».

Какие ещё люди? Ничего не помню… Да и что я могу им сказать? У меня нет секретов. Я ведь ничего не помню и не знаю.

… – Как же хорошо, когда малину можно есть круглый год, – с мечтательностью в голосе говорила девушка, задумчиво поворачивая в ладонях небольшую плошку, полную перламутровых ягод. – Она здесь, правда, тоже странного цвета. Но хоть на вкус совсем как земная…

«Скажи ей об этом. Скажи, что ничего не знаешь. Пусть она уйдёт и передаст другим, чтобы тоже больше не приходили».

Девушка напротив меня смолкла, глаза её замерли. Уловив какое-то движение на моём лице, она напряглась и слегка подалась вперёд.

– Я вас не знаю, – сказала я. – Я вижу вас впервые в жизни.

Она дёрнулась, выпрямила спину, насквозь прошитая незримым электрическим разрядом, и по лицу её пробежала тень. Вздохнув, она пробормотала:

– Ты говоришь мне это с тех пор, как вернулась с Пироса. Вернее, с тех пор как начала говорить… Но доктор сказал, что твоё состояние улучшается – ведь поначалу ты вообще молчала и смотрела в одну точку.

– Скажите, где я? – спросила я.

– Это наш дом, – терпеливо и размеренно, как младенцу, сообщила девушка. – И мы тут живём.

«Этого не может быть», – просигналил неокортекс. – «У тебя нет дома».

– У меня нет дома, – эхом повторила я.

– Вот, посмотри, – сказала девушка и положила передо мной тонкий планшет. – Это мы с тобой, прямо здесь. Второе мая по земному календарю.

Фотография двух девушек, сидящих за столом. За этим самым столом, прямо как сейчас, только между ними вместо планшета с фотографией стоял чайник и два блюдца с чашками.

– А это мы с Васей на пикнике. – Лёгкое движение смуглого пальца по планшету. – Три дня назад.

Вдоль верхней части экрана расцветала сочная бирюза разлапистого дерева, под которым сидели трое. Две девушки и седеющий мужчина с добрым обветренным лицом, разместившись на покрывале поверх светло-голубой травы, поглощали съестное из пластиковой корзинки, стоявшей тут же. Ели двое – она и он. Третья девушка пустыми чёрными глазами смотрела мимо объектива камеры.

– Это ты, – сказала девушка, указывая аккуратным пальцем на сомнамбулу.

Следующий кадр – там же. Они улыбаются – снова двое. Третья участница пикника уставилась на свои руки, уложенные на коленях. Вперилась в мехапротез и бледную живую руку так, словно видит их впервые в жизни.

Я вынула свои руки из-под стола и положила ладонями кверху. Живая рука и побитый временем мехапротез. Тусклый, потёртый, он явно знавал лучшие времена, но исправно сжимал и разжимал пальцы, выполняя синтетическими мышцами все микродвижения.

Точь-в-точь как на снимке. Неужели она не врёт? Я и вправду живу здесь? Но что было до всего этого? И что со мной происходит? Где я? Кто я? Не помню…

К горлу подкатил ком, спину прошиб пот, и пока перед глазами ширился и расползался чёрный круг, я закрыла глаза и опустила лицо в ладони.

– Вот, у меня есть чип с воспоминаниями, – пробормотала девушка сквозь толстый слой упругой ваты. – Если хочешь, посмотри. Здесь немного, мы с тобой недолго вместе. Но вдруг это поможет…

Голос её вдруг изменился до неузнаваемости, и она произнесла, не размыкая губ:

… – Ты позабудешь обо всём этом через час, и я вновь покажу тебе это – в сотый и тысячный раз…

Она пристально смотрела на меня, а я вдруг оказалась внутри колокола, через который доносились вибрации чужих мыслей – её мыслей.

… – Что же будет, когда мы достигнем дна? Может, рассказать ей всё, как есть? Это очень тонкая грань, не наломать бы дров…

Взмах ресниц – и ощущение ушло столь же внезапно, как появилось. Вынырнув из гулкого пузыря, я встрепенулась.

«Она что-то задумала», – шептал голос в голове. – «Она держит тебя в клетке из доброты. Самая прочная клетка… Не слушай её, не смотри эти фотографии. Ты даже не знаешь, кто их снимал и зачем!»

Эхо мыслей перекатывалось внутри черепа из стороны в сторону, отскакивая от его стен, колотясь в виски. Бах, бах, бах – с каждым ударом всё громче и громче.

«Она расскажет тебе что угодно – и ничего из этого ты не в состоянии проверить!» – шипел демон. – «Если дашь себя одурачить, мы все окажемся в беде!»

Но у неё такие честные глаза… Такой уставший, мягкий голос. Я хочу ей верить… Она единственная ниточка, что связывает меня с этим миром…

«Кто снимал эти фотографии?» – свистел голос.

Нельзя верить… Тогда кому мне верить?! Я не помню ничего и никого, кроме неё, и если не верить ей – кому же тогда?!

«Смотри хорошо – и ты узнаешь, что всё вокруг тебя – ложь».

О чём ты?

«Совершенно голые, белые стены! Ни одной картины на стене, ни одной фотографии, ничего!»

Мало ли какие у кого вкусы? Будь у меня своя комната, я бы тоже не стала обклеивать её стены плакатами и рисунками. Я всегда любила простоту и лаконичность.

«Всегда? А сколько ты себя помнишь? Давно ли ты здесь? Ты ничего не видишь, но тогда, может быть, услышишь?»

Я ничего не слышу. Всё тихо…

«Вот именно! В живом мире за стенами звучит жизнь, стучит, шуршит, гомонит. В настоящем мире под окнами раздаётся детский смех, но мир без звуков и без детей – это мёртвый мир. Обитель лжи».

Если дети не смеются, это ещё ни о чём не говорит. Нет звуков? Здесь просто хорошая звукоизоляция…

«Чем здесь пахнет?»

Ничем. А разве должно? Тут такая стерильная чистота, всё белым бело, так откуда же взяться запахам…

«Вставай и выгляни в окно!» – приказал голос.

Вскочив со стула, я прошагала к оконному стеклу и выглянула наружу. Метрах в десяти напротив возвышалась двухэтажная белоснежная юрта из полимерного материала. Правее и левее – точно такие же купольные домики. Ровная шеренга гладких и аккуратных юрт исчезала за изгибом галереи, укрытой прозрачным сводом. Мимо домика под самыми окнами моего второго этажа шли люди.

Стремительно просеменил худой высокий мужчина, быстрый и сосредоточенный. Две женщины, увлечённо беседующие о чём-то, неспешно проплыли мимо. Странной угловатой походкой вдоль тротуара проследовала отдалённо похожая на человека поблёскивающая металлом фигура. Робот… Пролетел над самой дорогой уборщик, втянул в своё нутро невидимую каменную пыль, оставляя за собой шлейф стерильной свежести. Ещё один мужчина прошёл мимо с собакой на поводке. Вернее сказать, собака вела за собой мужчину. Суетливый, совсем ещё небольшой щенок стремился познать мир…

В комнате же царила гробовая тишина. Шумоизоляция была настолько совершенной, что гасила даже лай того щенка, создавая вакуум. Я слышала шум собственной крови в висках. Пошарив глазами в поисках шпингалета, я убедилась в том, что окно закрыто наглухо, и обернулась.

Девушка с каштановыми волосами сидела на стуле и внимательно смотрела на меня.

– Они хотели… изолировать тебя. – Она с трудом подбирала слова. – Положить тебя в больницу. Но я их убедила, я умоляла… Ты можешь остаться здесь. Это наш дом.

Взор мой упал на уголок толстого стекла, полупрозрачный узор привлёк моё внимание. Почти незаметными кривыми буквами на поверхности стекла пальцем было выведено единственное слово:

«Взаперти»

И в эту же секунду под окном вновь появился человек с щенком на поводке. Собака всё также настойчиво протянула мужчину мимо окна. Ощущение дежавю не ушло вместе с человеком, который скрылся из поля зрения, но, напротив, усилилось.

«Взаперти». Ко мне вдруг пришло отчётливое понимание – это про меня. Это я. И мне просто необходимо было оставить свой след в этой итерации осознанности посреди беспамятства. Дополнить собственную картину. Эта отметина, след кожи на стекле осталась единственным, что принадлежало мне в чужом мире.

Аккуратно и незаметно для девушки рядом с начертанным словом я вывела пальцем ещё одно слово. Букву за буквой – «щ», «е», «н», «о», «к». Сильная взбудораженность овладевала мною, сердце ускорялось, а сквозь голову пробежала череда пульсирующих разрывов, словно по минному полю на полной скорости шёл тральщик.

… – Мы здесь всего лишь пару месяцев, но мне кажется, что прошли годы, – говорила девушка сквозь гулкий пульс. – Под этими двумя звёздами я совсем перестала чувствовать время…

… – Ты никогда не задумывалась о том, реален ли мир вокруг? – глядя на меня сквозь толстое стекло, спросил стоящий посреди улицы сухощавый юнец. – А что, если его выдумали для тебя?

Его образ поплыл, и вот он уже сидел напротив меня, свесив ноги. Сидя на крыше одного из интернатских бараков, мы наблюдали, как на густой лес опускалось закатное солнце.

– Я бы заметила, – сказала я будто чужие слова чужими губами. – Этот мир был бы слишком идеальным.

– Напротив, – усмехнулся собеседник. – Этот мир был бы полон ошибок.

– Он действительно полон ошибок, – тихо согласилась я.

… – Что ты сказала? – донёсся голос позади меня.

Прошелестела пластиковая ножка по мягкому полу.

– Лиза, я не причиню тебе вреда, – пробормотала девушка. – Это же я, твоя Софи. Вспомни меня, пожалуйста…

Мне ни о чём не говорит твоё имя. Что, если оно просто выдумано? Может быть, это ещё один выдуманный мир? Что, если ты в нём тоже ненастоящая? Но как это проверить? Любую суть можно постичь, разобрав её на части, заглянув внутрь. Наверное, стоит проверить, что у тебя внутри.