Сердце дракона

Я села, прислонясь к  небольшому камню. Огляделась вокруг, ночь неизменно надвигалась. Вокруг холмы и с правой стороны река а по левую сторону лес почти до изножья холма. Тишина вокруг и только слышно дыхание Ашрейна.

Вот так…

Хоть на миг…

Можно просто посидеть.

Но едва я позволила себе закрыть глаза, услышала негромкий стон.

Ашрейн пошевелился.

Веки дрогнули, губы распались для вдоха. Он попытался сесть, но тут же поморщился от боли.

– Тихо, – голос мой был хриплым, но уверенным. – Не двигайся.

Он повернул голову чуть в мою сторону, не полностью, как будто мир вокруг ещё не собрался в цельную картину.

– Ты жива… – прошептал он, тяжело дыша. – Хорошо…

Я моргнула от неожиданности.

– Конечно, жива. А кто же тебя вытаскивал из смерти, как думаешь?

Он смотрел на меня не мигая.

Но взгляд был… странным. Слишком внимательным. Будто он видел что-то, что мне самой не было видно.

– Что ты… сделала? – тихо, едва слышно.

Я почувствовала, как что-то дрогнуло в груди – не боль, а тёплая вибрация, чужая, но близкая. Как будто мы связаны.

Я отвела взгляд.

– Я… просто помогала. Насколько могла.

– Лиара… – его голос стал чуть крепче. – Я почувствовал тебя. Внутри. Как будто… ты вплела себя в огонь моего сердца.

Я замерла, от удивления,  не зная, что сказать.

И он прошептал, уже понимая:

– Ты связала наши души.

Мое дыхание сорвалось.

На миг мне показалось, что земля подо мной двинулась.

А затем Ашрейн, всё ещё слабый, всё ещё бледный, добавил:

– Ты не должна была этого делать.

Это нельзя…

И его глаза – золотые, глубоко мерцающие – впервые смотрели на меня не с недоверием, а с ощущением судьбы, от которой уже не уйти.

Ашрейн поднялся на локтях.

Золотые глаза – ещё минуту назад тусклые, затуманенные болью – теперь полыхали живым огнём. Не человеческим. Взгляд хищный, испуганный, яростный одновременно. Он резко дёрнулся назад, будто пытаясь оторваться от невидимых цепей, и ладонь его, покрытая обугленной кожей, упёрлась в землю.

– Не подходи… – выдохнул он. Голос сорван, но угрозу слышно отчётливо.

Я замерла, не двигаясь. Я чувствовала, как воздух вокруг дрожит от напряжения – словно сама природа затаила дыхание.

Он пытался подняться, но тело предательски подкашивалось. Ярость боролась со слабостью, страх – со вспышками боли. И вдруг он схватился за грудь, будто удар током прошил его сердце.

– Чёрт… нет… – прошипел Ашрейн. Его дыхание сбилось. – Это… связь. Я чувствую… тебя.

Я тоже ощущала нечто странное: слабое биение где-то глубже собственного сердца, тихий отклик, отвечающий мне эмоциям не моим голосом.

– Что ты сделал? – прошептала я.

Он рассмеялся горько, почти отчаянно.

– Я? – Он снова попытался подняться, но в этот раз злоба сорвала с него остатки самообладания. – Это сделали охотники! Их клинок… проклятый клинок. Он рвёт душу на части. И чтобы не умереть, я… – он осёкся, глядя на меня, – …я схватился за первую живую искру рядом. За твою.

Мои глаза расширились.

– Связь душ, – тихо произнёс он. – Запретная магия крови. Древняя, как сами драконы. Если я погибну – умрёшь и ты. Если твоя жизнь оборвётся – я почувствую смерть раньше, чем она придёт.

В его голосе было больше ужаса, чем во мне.

– Ты не понимаешь… – он сжал кулаки, и земля под ним едва заметно дрогнула. – Это значит, что теперь ты… уязвима через меня. Любая рана мне – рана тебе. Любой яд… любая боль…

Он резко посмотрел на меня, на мой перевязанный бок  – и я ощутила, как его злость сменяется панической виной.

– Ты ранена, – прорычал он низко. – Из-за меня. Я втянул тебя в это. Я обрёк.

– Ты ничего не обрёк, – тихо сказала я, едва удерживая голос от дрожи. – Я бы всё равно помогла.

– Не понимаешь! – Ашрейн ударил кулаком по земле, и мелкие камни разлетелись. – Ты должна была оставить меня умирать. Тогда умер бы только я.

Он смотрел на меня так, будто хотел оттолкнуть… и одновременно погибнуть от мысли, что со мной может случиться беда.

Тишина загустела между нами.

Я медленно опустилась на колени рядом, соблюдая расстояние – но не уходя.

– Теперь мы связаны. И если хочешь – кричи, злись, обвиняй. Я выдержу. Но я не оставлю тебя умирать. И не позволю охотникам закончить то, что начали.

Ашрейн закрыл глаза, тяжело вздохнув.

Когда он заговорил снова, голос стал тише, почти сломлен:

– Тогда… нам придётся выживать вместе. До конца. Твоего… или моего.

Его золотой взгляд встретился с моим серо-зеленым.

И в этот миг обоих накрыло ощущение – как будто сердце горы вздохнуло в такт их дыханию.

Ашрейн долго молчал, будто собирался с силами. Огонь злости в его глазах постепенно угасал, оставляя после себя усталую, тяжёлую честность – ту, что появляется только у того, кто пережил слишком многое.

Он опёрся спиной о скалу и заговорил тихо, будто боялся, что кто нибудь услышит лишнее:

– Есть место… одно из немногих, куда охотники пока не сунулись. Руины древних святилищ. Там когда-то жили мои сородичи. Драконы. Не те, что сейчас в легендах – дикие, жестокие. Нет. Это были хранители ветров. Знатоки глубин магии и песен камня.

Я слушала, не перебивая. В его голосе звучала память, слишком старая для человеческой.

– В тех святилищах, – продолжил он, – есть записи. Письмена. Заклятия, которые простые маги не смогли бы ни создать, ни понять. Среди них… – он помедлил, наблюдая, как туман в ущелье начинает клубиться гуще, – …возможно, есть способ разорвать нашу связь.

Мое сердце дрогнуло.

– «Возможно»? – тихо спросила я.

Ашрейн хмыкнул устало.

– Если бы я знал точно, я бы уже был там. – Он провёл ладонью по лицу, стараясь скрыть дрожь, вызванную слабостью. – Но путь туда опасен. И даже если мы доберёмся… не факт, что найдём нужные драконьи письмена. Возможно, они утрачены навсегда.

Туман вокруг будто отозвался на его слова – потянулся длинными белёсами нитями, закрывая дальние склоны.

– Но это наш единственный шанс? – спросила я.

Он посмотрел на меня. Взгляд стал более спокойным, но в глубине всё ещё жила тень страха.

– Да. Единственный, – подтвердил он. – Пока связь свежа, её легче разорвать. Позже… – он опустил взгляд, – …мы станем одним целым настолько, что смерть одного потянет другого без малейшего сопротивления. И тогда никакая магия не поможет.

Я почувствовала лёгкий холод внутри – не от ветра, не от высоты, а от осознания.

– Тогда мы должны идти, – сказала я, стараясь звучать уверенно. – Немедленно.

Ашрейн усмехнулся краем губ – коротко, без радости.

– Ты говоришь «мы», будто это что-то простое. Мы связаны, да. Но путь к руинам… – он поднял глаза.  – …лежит через Забытую тропу.  Где даже я, в драконьей форме, предпочёл бы не лететь.

– Я не боюсь.

Он посмотрел на меня так, будто впервые.

– Я боюсь за тебя, – признался Ашрейн. – Но выбора у нас нет.

Он поднялся, опираясь на камень, дрожащий, но решительный.

– Если ты готова, травница… мы идём в святилище древних драконов. И будем искать способ разорвать связь душ, пока она не поглотила нас обоих.

Ашрейн тяжело опустился обратно на камень, чувствуя, как дрожь прокатывается по телу – не от страха, от истощения. Я видела, как он старается держаться, будто упирается в собственную гордость, чтобы не показать слабость.

Я присела рядом, придерживая свою перевязанную рану, и сказала мягче:

– Мы пойдём. Но не сейчас. Если мы выйдем в таком состоянии – это будет не путь, а самоубийство.

Ашрейн хотел было возразить – в его глазах вспыхнуло упрямство, привычка выживать, идя дальше, даже когда тело кричит. Но связь между ними дрогнула, и я ощутила, как ему больно даже дышать.

– Ты… чувствуешь? – спросил он удивлённо, хмуря брови.

– Чувствую, – призналась я. – Ты думаешь, я могу спокойно смотреть, как ты пытаешься идти, когда тело едва держит тебя?

Он отвернулся, будто ему было неловко, и пробурчал:

– Привык всё делать сам. Эта… связь мешает думать.

– Она мешает тебе умирать, – строго ответила я. – Так что придётся потерпеть.

Несколько мгновений между нами висела тишина – туман плёлся над камнями, ветер то затихал, то усиливался, принося запах горьких трав и влажного камня.

Ашрейн выдохнул, наконец сдаваясь:

– Ладно.  Дадим телу восстановиться. Мне нужно, чтобы магия вернулась хоть немного. И тебе тоже нужно прийти в себя, Лиара. Ты потеряла много крови.

Я кивнула.

– Мы выдвинемся, когда сможем идти, – сказала я.

Ашрейн прикрыл глаза, пытаясь поймать ровное дыхание.

– Как только станет чуть лучше, – повторил он.

Я тихо устроилась рядом, следя за его состоянием. Тепло нашей связанной магии мягко пульсировало между нами – не болью, а странным устойчивым светом. Слишком личным, слишком глубоким, чтобы я могла объяснить себе, что это.

Ветер стих. Где-то вдалеке глухо грохнул каменный обвал – будто сама природа отозвалась на их решение.

Я закрыла глаза лишь на миг, прислушиваясь к слабому биению нашей общей нити, к мимолётным импульсам силы, что пробуждались в Ашрейне и отчасти во мне.

Глава 8

8 Глава

Ночь выдалась долгой и тревожной. Я почти не спала – лишь урывками, когда убедилась, что дыхание Ашрейна ровное, а жар больше не возвращается. Мы устроили укрытие возле скалы: немного сухих веток, плащи, и тепло от общей магии, которое держало холод на расстоянии лучше любого костра.

Ашрейн спал тяжело, иногда хмурил брови, будто видел что-то неприятное. Я чувствовала отголоски его снов – не образы, а эмоции: смутный страх, одиночество, напряжение. Каждый раз, когда его охватывала дрожь, я касалась его руки, и это странным образом успокаивало нас обоих.

Утро в горах наступило холодное и сырое. Туман ещё держался между камнями, но свет уже полз вдоль склонов.

Я открыла глаза первой. Несколько секунд я лежала неподвижно, прислушиваясь к ощущениям:  собственная рана больше не жгла так сильно, хотя при вдохе пульсировала тупой болью. А рядом – Ашрейн.

Он спал спокойнее, чем ночью. Лицо расслаблено, дыхание глубокое. Я осторожно поднялась, чтобы не потревожить его, и сразу почувствовала головокружение. Я глубоко вдохнула, выравнивая дыхание.

– Осторожнее… – раздался хриплый голос.

Я обернулась – Ашрейн смотрел на меня полуоткрытым взглядом, но в этих глазах снова светился разум.

– Спи, – сказала я тихо. – Тебе нужно восстановиться.

Он хмыкнул.

– Это ты выглядишь так, будто сейчас упадёшь.

Я чуть улыбнулась, не желая спорить. Но работать нужно.

Я присела рядом с ним и начала распутывать повязки, которые наложила ночью.

Ткань пропиталась запёкшейся кровью. Некоторые листья и мазь уже впитались в кожу. Я осторожно развернула бинты, открыв рану.

Ашрейн задержал дыхание.

– Ну? – спросил он, пытаясь разглядеть сам, но не двигаясь слишком резко.

– Вчера было хуже, – честно сказала я, наклоняясь ближе. – Регенерация пошла. Края уже стягиваются.

Я провела пальцами вдоль кожи, не прикасаясь к самой ране. Магия внутри меня откликнулась – лёгким тёплым толчком, словно подсказкой.

Ашрейн заметил.

– Ты снова это делаешь.

– Что именно?

– Лечишь меня… не только руками. Ты чувствуешь?

Я отвела взгляд.

– Я просто хочу убедиться, что рана не воспалилась.

– Лиара, – произнёс он ниже, спокойнее. – Теперь я знаю, когда ты пользуешься магией. Она проходит через меня так же.

Я замерла.

– Прости… Я не знаю, как… отключить это.

– Не отключай, – прошептал он неожиданно мягко. – Это… помогает.

Я удивлённо подняла взгляд. Ашрейн смотрел серьёзно, без привычной колючести.

Я выдохнула и вновь склонилась к его боку, осторожно нанося свежую мазь из небольшой глиняной баночки. Пальцы двигались уверенно – работа, которая всегда успокаивала меня.

– Жжения больше нет? – спросила я.

– Есть, – признался он, – но терпимо. Ты… делаешь хорошо.

Я перевязала рану новой чистой полосой ткани, затягивая ровно настолько, чтобы удержать, но не причинить боль.

– Готово.

Ашрейн выдохнул и прикрыл глаза. Лицо его впервые выглядело немного спокойным.

– Ты заботишься обо мне слишком много, – тихо сказал он, не открывая глаз.

– Кто-то же должен, – так же тихо ответила я. – А пока ты не можешь идти быстро, мы останемся здесь ещё пару часов.

Он усмехнулся одними губами.

– Два часа. Обещаю.

Я кивнула, хотя он уже не видел.

Ашрейн проспал ещё около пары часов— ровно столько, сколько я дала ему, прежде чем тихо потрогала его плечо, проверяя, пришёл ли он в себя. Он открыл глаза сразу, словно и не спал вовсе, но я видела – это было нужное ему время.

– Можем идти? – спросила я осторожно.

Ашрейн глубоко вдохнул, попробовал подняться. Лицо на мгновение исказила боль, но он не позволил ей полностью проявиться. Сжав зубы, он встал.

– Можем, – сказал он, хотя я сразу поняла: ему трудно.

Я не спорила. Вместо этого медленно закинула сумку на плечо, убедилась, что его повязки хорошо держатся, и только тогда шагнула вперёд.

Лес встретил нас влажным, густым воздухом. Всё пахло сырой корой, горькими иглами сосен и землёй, которая дышала тяжёлым, плотным паром. Мхи были тёмными и насыщенными, трава – пригнувшейся, блестящей от росы.

Идти приходилось осторожно: извилистая тропинка, корни деревьев торчали из земли.

Я шла первой, оборачиваясь каждые несколько шагов – проверяла, не слишком ли тяжело Ашрейну. Тот держался, но молчаливое напряжение в его лице не укрылось от меня.

Иногда он чуть замедлял шаг, и тогда я находила повод остановиться – будто бы случайно.

– Подожди минутку, – говорила я в третий раз, наклоняясь к кустам. – Эти листья пригодятся.

Я срывала небольшие, плотные травы с резким горьким запахом. Их аромат легко забивал любой другой – кровь, пот, магию, след. Я тут же убирала их в кожаный мешочек, привязанный к сумке.

Ашрейн наблюдал за мной, опираясь на ствол дерева.

– Ты всё время собираешь одни и те же? – спросил он, когда я в который раз остановилась.

– Они сильнее других перебивают запах, – ответила я спокойно. – А без этого нас найдут быстрее, чем мы успеем спрятаться.

Он хмыкнул.

– Ты знаешь этот лес?

– Лес – мой дом. Он меня защищает, – тихо сказала я.

Я не добавила: и зовёт. Теперь этот зов стал тише – будто природа следила за мной издалека, позволяя идти своим путём.

Мы шли дальше, углубляясь в чащу. Я время от времени собирала свежие побеги, корешки, несколько стеблей жёлтой травы – она помогает при воспалении. Все движения были уверенными и быстрыми: привычная работа, которой я успокаивала тревогу.

Ашрейн шёл чуть позади, не жалуясь, но иногда касаясь груди или бока, где лежала повязка. Он держался мужественно, но я знала – рана ещё не затянулась.

– Мы сделаем привал у скал, – сказала я наконец, заметив их не подолеку. – Там есть выступ, под которым можно посидеть. И трава там суше.

– Хорошо, – кивнул он.

Лес вокруг нас шумел мягко – птицы щебетали, мелкие животные передвигались, влажные листья шуршали под ногами. Но в этом шуме не было угрозы.

Мы нашли место для привала чуть выше по склону – под растрескавшимся каменным выступом, который нависал над землёй, словно полузакрытая каменная ладонь. Земля здесь была суше, а подступившая со всех сторон сырость уже не так пробирала до костей.

– Здесь подойдёт. – произнесла я.

Ашрейн опустился на землю медленно, явно борясь с болью. Я видела, как он напряжённо выдохнул, когда сел, но промолчал – как всегда.

Я насобирала немного сухих веток, которые упрямо нашла среди влажного леса, тонкие корешки, кору. Поджог их Ашрейн,  магией – крошечная искра на кончиках пальцев была почти невидимой, но костёр послушно вспыхнул золотистым огнём.

Тепло медленно разлилось под выступом, наполняя воздух запахом смолы и хвои.

Я вынула из сумки котелок и наполнила его водой из кожаной фляги. Добавила несколько листьев и корешков, которые собрала по пути.

– Это для снятия боли и от жара, – объяснила я, помешивая отвар. – И для сил.

Ашрейн наблюдал, не вмешиваясь. Тени от огня дрожали на его лице: уставшие глаза, бледная кожа, слабая, почти незаметная дрожь пальцев. Но в его взгляде было что-то новое – не только подозрение или осторожность. Что-то мягче. Может быть… благодарность?

Я отвернулась, не желая разбирать этот взгляд слишком глубоко.

Я чувствовала слишком многое.

Слишком сильно.

События последних дней навалились разом: погибшая деревня, крики, кровь, смерть Тарена и его девочки, собственная ярость, магия – чужая и своя. Нить, связывающая меня с Ашрейном. Боль, которую я от этого чувствовала где-то глубоко под рёбрами – эмоциональную, не физическую.

Я помешивала отвар чуть быстрее, чем нужно.

Ашрейн заговорил первым:

– Ты дрожишь.

Я резко остановила ложку.

– Просто… устала, – сказала я, не поворачиваясь.

– Нет, – тихо сказал он. – Это не усталость.

Его голос был низким, хриплым, но в нём впервые не было ни приказа, ни настороженности. Только понимание. И, возможно, вина.

Я выдохнула, чувствуя, как внутри поднимается что-то тяжёлое, вязкое.

– У меня… всё перемешалось, – призналась я. – Я не знаю, что чувствовать. Я злюсь, мне страшно, мне больно… и ещё… – я замолчала.

– И ещё? – осторожно спросил Ашрейн.

Я посмотрела на него через мерцающий воздух над костром. Его глаза – золотистые, тёплые, глубокие – встретили мой взгляд прямо.

– Ещё я не могу понять, почему мне так важно, чтобы ты был жив, – прошептала я. – Почему я… так боюсь за тебя.

Ашрейн замер, будто не ожидал этого.

Огонь потрескивал между нами, отражаясь в его зрачках.

Долгий момент он молчал, и я пожалела, что сказала хоть что-то.

Но затем он тихо произнёс:

– Потому что мы связаны. Не только магией.

Я вздрогнула.

– Что ты…

– Ты добрая, Лиара, – сказал он медленно. – Слишком добрая для того, что тебе пришлось увидеть. Для того, что вынуждает делать этот мир. И несмотря на всё это… ты всё равно протягиваешь руку. Даже мне.

Мое дыхание сбилось на миг. Я отвернулась, будто огонь стал слишком ярким.

– Это просто… правильно, – прошептала я.

Ашрейн качнул головой.

– Нет. Это ты.

Я не ответила – просто протянула ему кружку с горячим отваром.

Он взял её осторожно, их пальцы случайно коснулись, и что-то едва уловимое пробежало между ними – тепло, будто от костра, но глубже.

Я быстро отвела руку.

Мы пили молча, слушая треск огня и дыхание леса вокруг. Тишина была не давящей – скорее зыбкой, тихо-напряжённой, как будто сама природа замерла, наблюдая за ними.

После короткого привала мы вновь двинулись вперёд. День клонился к вечеру, но идти было необходимо – Ашрейн настаивал, что нужно пройти как можно дальше, прежде чем охотники снова окажутся поблизости. Я согласилась: чем раньше мы будем ближе к руинам, тем меньше шансов, что нас найдут.

Лес постепенно просыхал, солнечные лучи пробивались сквозь листву, оставляя золотистые пятна на земле. Воздух стал теплее, влажность отступила – идти стало заметно легче. Даже Ашрейн распрямил плечи, словно с каждым шагом возвращал себе часть силы.

И, как ни странно, после тяжёлой ночи и тревожного утра… разговор пошёл легче, чем я ожидала.

– Ты шагала тише, когда я был без сознания, – заметил Ашрейн, когда мы обогнули поваленное дерево. – Кажется, ты всё время ходишь так, будто боишься разбудить саму природу.

Я фыркнула.

– У меня шаги такие всегда. Я травница, мне важно быть тихой.

– Тихая ты, – усмехнулся он. – А вот магия твоя совсем не тихая. Она ревёт, как буря.

Я смутилась.

– Я не умею её контролировать. Она приходит… когда хочет. И чаще всего – не тогда, когда мне это нужно.

– Тогда будем учиться, – сказал он, будто это очевидно. – Я могу помочь. Я хоть и дракон, но основа у нас общая.

Я удивлённо приподняла брови:

– Ты… хочешь меня учить?

– А ты хочешь  поджечь пол-леса, когда разозлишься? – невинно поинтересовался он.

Я покраснела и шлёпнула его по руке веточкой, которую использовала для проверки кустов.

– Эй! – притворно возмутился Ашрейн. – Я ранен! Оставшиеся силы ценю!

– Тогда не смейся надо мной.

– Но это самое интересное занятие в пути, – сказал он, пытаясь сохранить серьёзное выражение лица, но уголки губ предали его.

Я покачала головой, но улыбка всё же появилась.

– Ты становишься заносчивым, Ашрейн.

– Я всегда таким был. Просто ты раньше боялась мне об этом сказать.

Я открыла рот, чтобы возразить… и закрыла. Он был прав. Я боялась многого.

Так мы и шли – в редких шутках, в тихих разговорах, в лёгкой и новой между нами близости. Иногда затихали, просто слушая лес: пение птиц стало громче, ветви шуршали мягче. Природа вокруг будто видела, что мы пережили, и давала нам передышку.

Я рассказывала ему о травах, показывала растения, делилась историями о том, как в детстве впервые узнала о магии и почему выбрала жизнь в горах.

Ашрейн рассказывал мне редкие, осторожные фрагменты о драконьей жизни – то, что не вызывало в нём боли. Например, как он впервые полетел и врезался в скалу, потому что был слишком самоуверенным юнцом. Я смеялась так искренне, что он смотрел на меня с неожиданной теплотой.

Ветер усиливался, вечерная дымка легла на тропу, делая воздух прохладным.

Под тёмным небом, где редкие звёзды дрожали над верхушками сосен, мы остановились на ночлег у небольшого костра. Огонь потрескивал тихо, бросая тёплые отблески на лица – на мою спокойную сосредоточенность и на его уставшую, но всё же лукаво улыбающуюся физиономию.

Я присела ближе, взяла его за руку.

– Дай посмотреть, – мягко сказала я.

Ашрейн покорно повернулся боком, приподнял ткань рубахи. Ожоги на коже уже не выглядели такими страшными, как в первую ночь, но всё ещё пульсировали неприятным жаром. Я провела пальцами по краю ожога, проверяя, не усилилось ли воспаление. Мои прикосновения были осторожными – но всё же он поморщился.

– Больно? – тихо спросила я, поднимая на него взгляд.

– Только когда ты на меня так смотришь, – протянул он с усмешкой.

– Ашрейн! – я попыталась нахмуриться, но вышло скорее смущённо.

Он засмеялся низко, приглушённо, чтобы не нарушать спокойствие ночи. Я покачала головой, но уголок моих губ всё же дрогнул, выдавая улыбку.

– Ты ведёшь себя так, будто у тебя не раны, а пара царапин от котёнка, – пробормотала я.

– Может быть, я просто очень мужественный, – возразил он, слегка поднимая подбородок.

– Или очень глупый.

– Это тоже возможно.

Я не выдержала – тихий, тёплый смех сорвался с моих губ. Мы оба расслабились в этом небольшом островке света посреди ночного леса, где ветер шуршал в ветвях, а туман медленно подбирался из распадка, словно слушал нашу беседу.

Я закончила перевязку, аккуратно завязав ремешок. Ашрейн наблюдал за каждым моим движением – слишком пристально, слишком долго, будто смотрел не на руки, а на  меня саму.

– Спасибо, – сказал он уже без шутки. – Ты всегда так… бережно.

– Кто-то же должен следить, чтобы ты не умер по дороге, – ответила я, стараясь говорить легко. Но в голосе всё равно прозвучала забота.

Он наклонился чуть ближе, будто хотел что-то сказать, но передумал. Огненный свет отражался в его золотых глазах, делая их ещё ярче.

– Лиара… – ели слышно произнес он.

Я подняла голову. Наши лица оказались слишком близко.

Непрошеный, густой комок напряжения повис между нами – мягкий, тёплый, опасный. Я чувствовала аромат смолы от костра, слышала его медленное дыхание. И чувствовала, как внутри что-то дрогнуло.

– Это… наверное, не лучшая идея, – прошептала я, но не отодвинулась.

– Наверное, – согласился он.

Он всё ещё не двигался. Просто смотрел на меня – открыто, честно, без тени игры.

Я чуть наклонилась, совсем немного – словно проверяла, не отстранится ли он.

Он не отстранился.

И тогда я позволила себе шаг, который удерживала слишком долго: наши губы мягко встретились – сначала неуверенно, словно пробуя вкус новой правды. Но в следующее мгновение Ашрейн бережно притянул меня ближе, углубляя поцелуй, тёплый и нежный, будто сам костёр дотронулся до их сердцебиения.

Ночь вокруг притихла, словно слушая.

Когда мы разомкнули губы, я отвела взгляд, щеки горячие, как в пламени.

– Завтра… нам рано идти, – выдохнула я, неловко, неуверенно.

Ашрейн тихо рассмеялся – мягко, почти шёпотом.

– Завтра – это завтра. А сейчас… просто будь рядом.

Костёр медленно угасал, превращаясь из яркого пламени в красные, дышащие жаром угольки. Я сидела рядом с Ашрейном, стараясь привести мысли в порядок, но сердце всё ещё билось слишком быстро – как после бега по горной тропе.