Сердце дракона

Он поднял взгляд.

– Но драконы живут дольше. В сотни раз дольше. Наши тела стареют медленно. Очень медленно. И человеческая форма… сохраняет молодость ещё сильнее.

Он замолчал, давая мне время, осознать услышанное.

Я отвела взгляд, смотря куда-то в стены хижины.

– Значит… – я тихо тронула виски пальцами. – Значит, ты видел больше, чем я могу представить. Пережил больше, чем любую жизнь.

Я снова посмотрела ему в глаза.

– И всё это время ты был один?

Ашрейн кивнул. В горле встал ком, он столько пережил в одиночку, как люди могут быть такими жестокими.

Я долго молчала. Я не знала, что сказать. Сердце билось слишком быстро – от жалости, страха, удивления.

– Теперь ты понимаешь, – произнёс он тихо. – Почему они меня ищут.

Он наклонил голову.

– Почему не могут позволить мне жить.

Я смотрела на него – и впервые чувствовала не только тревогу за него, но и что-то новое:

Ощущение, что моя жизнь теперь связана с чем-то гораздо древнее и опаснее, чем я могла представить.

– Тогда нам нужно думать быстрее, – прошептала я. – У нас остался один день. Один.

Ашрейн поднял взгляд.

– Да. Один день, прежде чем охотники снова придут.

Ашрейн встал, опираясь ладонью о стену. Утренний свет, холодный и рассеянный, ложился на его широкие плечи, подчеркивая усталость, спрятанную под внешней спокойной решимостью.

– Я должен уйти, – сказал он, не оборачиваясь. – Пока ещё не поздно. Пока они не поняли, что я скрываюсь здесь.

Голос был ровным, но в нём звучала тихая, почти отчаянная твердость.

Я застыла на месте, о его слов, внутри бушевали противоречивые чувства.

– Что? Сейчас? Ты же едва стоишь! Тебе нужно хотя бы несколько дней…

Он покачал головой.

– Несколько дней – это роскошь, которой меня нет. Я не могу втягивать тебя в свою войну. Ты…

Он запнулся, выбирая слова.

– Ты не должна платить за мою жизнь.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось – и от злости, и от страха, и от чего-то иного, чего я пока не могла понять.

– Ашрейн, – тихо, но твердо сказала я. – Если ты выйдешь из дома в таком состоянии, ты не проживёшь и пары часов.

Я шагнула вперёд, вставая у него на пути.

– У тебя рана до сих пор не затянулась. Охотники знают, что ты ранен. Они ищут следы крови, запах горелой чешуи, всё, что может выдать тебя.

Я подняла голову, встречая его взгляд.

– Если ты выйдешь один – они найдут тебя быстрее, чем ты успеешь дойти до ближайшей скалы.

Он стиснул зубы.

– Поэтому я и не хочу, чтобы ты была со мной.

Он произнёс это почти с болью, совсем не тугой, драконьей, а человеческой.

Я отрицательно качнула головой.

– Послушай меня.

Мой голос стал ниже, чем обычно.

– Здесь, в горах, у тебя нет никого, кроме меня. Никого.

Я дотронулась до его руки – несмело, но уверенно.

– Ты сказал, что сто лет был один. Сто лет, Ашрейн. Ты пытался бороться, прятаться, выживать. Один. И что это тебе дало?

Короткая пауза.

– Сейчас твой шанс – не повторить ту ошибку.

Его глаза вспыхнули золотом, как свет в глубине янтаря.

– Это слишком опасно для тебя, Лиара.

– Я живу здесь всю жизнь. Я знаю каждый камень, каждый овраг, каждую тропу.

Я выпрямилась, будто закрывая собой дверь.

– Я смогу спрятать тебя. Я смогу помочь. Я знаю травы которые спрячут твой запах, собют со следа и тебе не придётся бежать одному.

Ашрейн не выдержал моего взгляда и отвёл глаза в сторону.

– Ты не понимаешь, что просишь, – глухо произнёс он. – Они убили драконов, которые были куда сильнее меня. Они уничтожили мою мать, которая могла сжечь лес одним дыханием.

Он снова посмотрел на меня.

– Они не остановятся. Если подумают, что ты помогаешь мне – они убьют и тебя.

– Значит…

Я сделала вдох.

– Значит, нам нужно быть умнее их. Понял? Не сильнее – а умнее.

Он смотрел на меня долго. Слишком долго.

Словно пытался найти аргумент, который заставит меня отступить, остаться здесь и позволить ему уйти одному. Но ни один аргумент не заставит меня оставить его одного.

Наконец Ашрейн тихо сказал:

– Ты не отпустишь меня.

– Нет, – так же тихо ответила я.

Он закрыл глаза на мгновение, будто смиряясь с тем, что не смог защитить меня от опасности.

А когда снова открыл, в его взгляде появилась новая окраска – уважение, благодарность, и тень того, что он сам ещё боялся назвать.

– Тогда ладно, – произнёс он. – Мы уйдём вместе.

Он добавил:

– Но только тогда, когда ты будешь готова и все хорошенько обдумаешь..

Я медленно улыбнулась – устало, но твердо.

– Тогда начнём с того, что я дам тебе настой для силы. Ты выглядешь так, будто можешь упасть от порыва ветра.

Ашрейн тихо хмыкнул, но не стал спорить.

– Убедила.

Пока я разворачивалась, он добавил уже спокойнее:

– Спасибо, Лиара…

Пауза.

– За то, что не оставляешь.

Мое сердце отозвалось тёплой болью.

Я не обернулась – это было бы слишком.

Но уверенность в моем голосе стала твёрдой, как горная тропа:

– Мы вытащим тебя. Любой ценой.

Стук раздался внезапно – резкий, глухой, настойчивый.

Я вздрогнула так, будто в стену ударила молния. Ашрейн тоже напрягся – мгновенно, инстинктивно, словно хищник, услышавший шаги охотника.

– Кто это так рано?.. – прошептала он.

Снова удар. Быстрее. Сильнее.

А затем – голос, приглушённый дождём и деревянной дверью:

– Лиара! Это я… Тарен!

Нервный вдох.

– Прошу… открой. Дочка… её снова бросило в жар.

Ашрейн метнулся взглядом к окну, к стенам, к каждой щели, где его могли увидеть. Руки его дрогнули, будто он готовился сорваться в бег.

– Это ловушка? – спросил он едва слышно.

– Нет, – так же тихо ответила я, но в груди у меня уже всё стыло. – Не может быть. Он бы так не кричал… его дочь хворала на этой неделе…

Но сердце колотилось так, словно могло выдать меня с головой.

Я подошла к двери. Руками – холодными, как утренний туман – взялась за засов.

Обернулась к Ашрейну:

– Быстро. В нишу за перегородкой. И не издавай ни звука.

– Лиара…

– Пожалуйста.

Он подчинился – несмотря на сомнение – и исчез в глубокой тени.

Я медленно приоткрыла дверь.

На пороге стоял Тарен – мокрый до нитки, взъерошенный, с кругами под глазами. На руках он держал свою дочь. Девочка дремала, но лицо у неё было красное, влажное, горячее, как уголь в золе.

– Прости, что так рано… – выдохнул он, голос сорвался. – Я не знал к кому ещё идти. Вчера ей стало лучше, но под утро… всё вернулось. Хуже, чем было. Лекарь опять ничего не понимает…

Он поднял на меня глаза – усталые, отчаянные.

– Помоги, прошу. Я дал тот настой что ты оставила, три капли, но изменений не произошло.

Я ощутила, как внутри всё оборвалось. Страх за Ашрейна. Страх перед охотниками. Страх за девочку.

Три страха, переплетённые в тугой узел.

Но только один был сейчас важнее других.

Я отступила назад, открывая дверь шире.

– Заходи. Быстрее.

И, уже закрывая за ними дверь, подумала:

Гора молчит… но сердце не умеет.

Я уложила девочку на свою постель, осторожно подложив подушку под её голову. Лоб у малышки был раскалённый, как камень, который весь день пролежал под солнцем.

– Дышит тяжело… – пробормотала я, проверяя пульс, горло, дыхание. – Жар не связан с раной, не связан с магией… просто сильная простуда, переохлаждение и слабый иммунитет.

Тарен стоял рядом, комкая в руках мокрый плащ.

– Она всю ночь стонала, – прошептал он. – Я думал, что потеряю её.

– Не потеряешь, – тихо успокоила я. – Смотри.

Она достала маленький глиняный пузырёк и налила в чашечку тёмный, густой настой, пахнущий перечной мятой и горными ягодами.

– Дай ей это. Медленно.

Он аккуратно поднёс чашку к губам девочки. Та едва заметно шевельнулась и, слабо морща нос, сделала несколько глотков.

– Жар спадёт через час-другой. Ей нужен покой и тепло.

Я поправила одеяло и добавила:

– И никакой сырости ближайшие дни. Обогрейте дом, заварите чай с шиповником. Всё пройдёт, Тарен. Обещаю.

Тарен впервые за утро выдохнул чуть свободнее.

Но его взгляд, блуждающий по хижине, вдруг задержался.

На столе стояли две чашки.

Обеденные.

Пустые – но с крошками, травой, следами настоя. И две ложки.

И порезанный хлеб – явно на двоих.

Я замерла на секунду, будто кто-то сжал меня за плечо.

– Ты… не одна завтракала? – осторожно спросил он.

Мое сердце ухнуло.

Но лицо я удержала спокойным – настолько, насколько могла после нескольких бессонных ночей.

– Нет, – придав голосу более легкомысленный тон произнесла я. – Я готовила с запасом. После сбора трав устала.

Я поспешно отставила чашки в сторону.

– Ты же знаешь, когда я устала – голова не варит.

Тарен смотрел на меня ещё пару секунд… слишком долгих.

Но потом кивнул.

– Да… понимаю. Прости. Я просто нервничаю. В деревне ходят чужаки.

Он поднял девочку на руки – теперь она уже чуть спокойнее спала – и тяжело вздохнул.

– Спасибо тебе, Лиара. Ты спасла её уже второй раз. Не знаю, чем отплатить.

– Главное – береги её, – сказала я мягко, открывая перед ним дверь.

Туман стлался по земле белой паутиной. Дождь перестал моросить. Утро стало тихим, будто горы сами задерживали дыхание.

Тарен шагнул наружу, оглянулся и добавил:

– Если понадобится помощь… зови. Я приду.

Когда он исчез в тумане, я закрыла дверь и мгновенно обернулась к тёмной нише.

– Ашрейн, – прошептала я. – Они ничего не заметили… но нам нужно быть осторожнее.

Из тени постепенно вышел он – бледный, настороженный, стиснувший зубы.

Его золотые глаза блеснули тревогой.

– Нам нужно решить, что делать дальше, Лиара. Пока не стало поздно.

Глава 5

5 Глава

Ашрейн вышел из тени, как зверь, готовый сорваться с места. Он даже не дал мне отдышаться – слова вырвались из него так резко, будто он держал их слишком долго.

– Я ухожу сегодня.

Голос был твердый, жесткий – тот, который он обычно прятал.

– Ты едва стоишь, – сказала я, нахмурившись. – Не говори глупостей.

– Это не глупости. – Он шагнул ближе, мышцы под кожей дернулись от боли, но он сделал вид, что не замечает. – Тарен всё видел. Даже если не понял – он заметил. А если он заметил, охотники тоже могут. Я не могу оставаться здесь.

– Тогда я пойду с тобой.

Ашрейн покачал головой.

– Нет.

– Да. – Я даже не дала ему договорить.

– Лиара…

Он провёл рукой по волосам, явно пытаясь сдержаться.

– Ты не понимаешь. Это путь не для тебя. Это война. На меня охотятся не один год, не десять лет – а десятилетиями. И если они узнают, что ты была со мной… они уничтожат тебя так же, как уничтожили всё, что я любил.

Слова вышли хриплыми, сорванными.

Именно эта искренность и сделала в нём брешь.

Я не дрогнула.

– А ты не понимаешь, что я уже в этой войне.

Я поставила руки на пояс, приподнимая подбородок.

– Хочешь ты того или нет – охотники были в лесу, у моей хижины, смотрели на меня, задавали вопросы. Я уже втянута. Они уже считают меня подозрительной.

Его брови резко сошлись.

– Тем более. Я должен уйти. А ты должна притвориться, что меня никогда не видела.

– И бросить тебя? – мой  голос оказался  чуть резче, чем обычно. – Бросить раненого, которого охотятся убить?

Я покачала головой.

– Даже если бы я была самой трусливой женщиной в горах – я бы так не поступила. Я не бросаю больных и раненых.

Он отвернулся, будто мои слова ударили сильнее любого клинка.

– Я не могу позволить тебе идти со мной, – медленно произнёс он. – Я не хочу твоей смерти на своих руках.

– А я не хочу твоей смерти.

Тихие простые слова. Но воздух будто дрогнул.

Он замер.

Я подошла ближе, медленно, шаг за шагом, чтобы он не отступил, не закрылся.

– Ты говоришь, что один. Что у тебя никого нет. Что мир охотится на тебя.

Я коснулась его руки – мягко, как касаются испуганного зверя.

– Тогда позволь хотя бы одному человеку быть рядом.

Ашрейн смотрел на меня долго, слишком долго.

Золото его глаз затуманилось – не от слабости, а от чего-то более опасного.

– Если мы пойдём вместе… – начал он, но голос дрогнул. – Тогда назад пути не будет.

– Так и нет никакого назад, Ашрейн, – сказала я. – Не с того дня, как гора позвала меня. И не с той ночи, когда я нашла тебя.

Он закрыл глаза, выдыхая медленно, как человек, который давно не позволял себе доверять.

– Хорошо, – прошептал он после недолгой паузы. – Вместе.

Я сжала его ладонь. И впервые он не отдёрнул свою.

– Но сначала, – добавил он уже тверже, – мы должны подготовиться. Их может быть больше, чем мы думаем.

Я кивнула.

– Значит, готовимся и сразу выходим.

Ашрейн посмотрел на меня с удивлением – и уважением, такого я ещё не видела.

– Ты упрямая, – сказал он тихо.

– Я живу в горах. Естественно.

Мы начали собираться немедленно – без лишних слов, будто решение уже давно зрело в обоих.

Я металась по хижине быстрыми, чёткими движениями: сумка, настои, перевязки, травы, сбивающие запах, несколько сухарей, вода. Я срывала ароматные веточки с подвесных связок, раскладывая их в сумку – резкий хвойный запах мгновенно наполнил комнату.

Ашрейн стоял у дверей, прислушиваясь к каждому шороху, будто опасность могла появиться просто из воздуха.

– Эти травы действительно скрывают запах, – сказал он тихо, наблюдая, как я укладывает последние пучки. – Они заглушают магию… я едва ощущаю собственную кровь.

– Значит, они сработают, – ответила я, затягивая ремень сумки. – Нам нужно ослабить твой запах, что бы охотники сбились с пути.

Он коротко кивнул. В его взгляде появилось новое – осторожное доверие.

Мы вышли в лес так тихо, как только могли.

Дверь хижины закрылась за нами с лёгким щелчком, почти незаметным в утреннем тумане.

Лес был влажным и тяжёлым от раннего, утреннего дождя. Воздух пах мокрыми корнями, сырой хвоей и холодным камнем. Я шла первая так, как знала тропы, знала каждое дерево, каждый выступ скалы. Ашрейн держался рядом, но медленнее – рана заставляла его шаги быть осторожными.

– Дай знать, если станет тяжело, – негромко сказала я.

Он усмехнулся – попытался, но вышло устало.

– Ты просто иди. Я не развалюсь.

Я покосилась на него – не веря ни на миг – но промолчала.

Мы поднимались по узкой тропе, ведущей выше к каменным уступам. Туман петлял между стволами, цеплялся за одежду, за волосы. Тишина была плотной, почти осязаемой.

Но стоило нам подняться достаточно высоко, чтобы увидеть долину…

…как мир под ногами вспыхнул.

– Что… – выдохнула я, застыв.

Ниже, там, где начиналась деревня, взвивались столбы огня. Их было много – слишком много, чтобы это была случайная беда или чей-то костёр. Дым стлался густой, чёрный, закрывая половину склона. Внизу слышались слабые крики… или стоны… или эхо того, что уже произошло.

У меня перехватило дыхание.

– Нет… нет, нет… Тарен же… дети… – мой голос дрогнул.

Ашрейн стоял рядом, напряжённый до неподвижности. Он смотрел на огонь так, будто видел что-то, что касалось только его – старую память, старую рану.

Его глаза медленно вспыхнули – изнутри, ярко, угрожающе.

– Это лорд Рейном, – сказал он глухо. – Они нашли кого-то. Или что-то. Или искали меня…

Он резко выдохнул.

– Они отыгрываются на тех, кто ничего не знает.

– Ашрейн… – я повернулась к нему. – Мы должны… что-то…

Но он уже сделал шаг вниз по тропе.

– Я иду туда, – сказал он. – Я не оставлю их. Ни одного.

Я схватила его за руку.

– Ты ранен! И там могут быть охотники! Оружие! Силы, о которых мы не знаем!

– И что?

Он повернулся к мне резко.

–Разве ты бросишь людей? Деревня горит. Люди, которые приходили к тебе за помощью, могут сейчас умирать.

Его взгляд стал жёстким.

– Если я уйду сейчас – я буду не лучше тех, кто бросил мою мать. Я не позволю другим умирать из-за меня.

Слова были тяжёлые, как камни.

Я чувствовала, как сердце бьётся так сильно, что кажется – слышно в тумане.

–Ты прав, мы не бросим их. Я иду с тобой, – сказала я.

– Лиара…

– Даже не спорь. Ты сам сказал, люди могут умирать, там могут быть раненые и им нужна моя помощь.

Он замолчал. Потом стянул с плеча мою ладонь – но не оттолкнул, а просто сжал в ответ.

– Хорошо, – произнёс он. – Но держись за мной. Не отходи ни на шаг.

Я кивнула.

И мы побежали вниз по тропе – туда, где огонь уже пожирал чьи-то дома.

Пепел летел над деревней, как чёрный снег. Я застыла на месте, будто земля подо мной превратилась в камень. Ашрейн шагнул вперёд – сначала медленно, потом быстрее, почти бегом.

Площадь была залита багровым светом догорающих домов. Воздух пах горелым деревом, кровью и железом.

Тело Тарена лежало там, где он обычно чинил сети и корзины. Он будто упал на колени, пытаясь закрыть собой кого-то… но не успел. Я зажала рот ладонью, чтобы не закричать от ужаса творящегося вокруг.

– Поздно… – прошептала я, голос сорвался.

– Это моя вина, – тихо ответил Ашрейн. Но в этом тоне уже зрело пламя. – Он пришёл из-за меня.

Из тени разрушенной ратуши выступил Лорд Рейном. Высокий, мощный, с густой шкурой тёмного меха на руках, с вытянутыми зрачками и звериным оскалом. Человек ли он был когда-то – было трудно сказать.

– Наконец-то, – прорычал он, и уголки губ поднялись в хищной ухмылке. – Я чуял тебя ещё на подходе, дракон.

Я похолодела. Рейном не скрывал, что знал, кого ищет.

Позади нас ревели голоса охотников – они переворачивали оставшиеся хижины, ломали мебель. В доли на склоне загорелась и моя хижина, это было видно, по клубящемуся дыму над моим домом.

И среди мёртвых, среди пепла – я увидела девочку. Ту самую, которую лечила утром. Она лежала на боку, едва дыша, почти прозрачная от боли и страха. Рана на животе была огромной, неровной, словно зверь разорвал плоть когтями, оставив ребёнка умирать медленно.

Я бросилась к ней.

– Тихо… тихо, солнышко… – прошептала я, почти не слыша собственного голоса.

Девочка попыталась открыть глаза. Слабый стон сорвался с её губ.

– Жива, – я посмотрела на Ашрейна. – Она жива.

Ашрейн смотрел не на девочку, а на Рейнома. В его взгляде разгоралась древняя, безжалостная ярость – та, перед которой мир склонял головы.

– Отпусти её,  – сказал он тихо. – Это невинные люди, за что ты их убил?

Рейном двинулся вперёд, разминая плечи.

– Сила у тебя вернулась, вижу. Хорошо. Я почувствовал твой запах на ее отце. Он не хотел говорить где был утром, пока я не воткнул мечь в его дочь и тогда он заговорил и я перерезал ему глотку.

Ашрейн шагнул  заслоняя и меня, и девочку. Его голос стал низким и глубоким, будто в нём звучала сама глубина гор.

– Ты тронул не винных людей, убил детей и ранил эту девочку. Это последнее, что ты сделал в своей жизни.

Я почувствовала, как воздух вокруг него нагревается, как земля под ногами дрожит. Инстинкт кричал мне: беги. Но я не могла – девочка была слишком слаба. Да и Ашрейна я не бросит.

– Ашрейн… – прошептала я, – не здесь, не так…

Он не ответил. Пламя в его глазах уже зажглось.

И Лорд Рейном сделал первый шаг.

Битва началась так резко, что воздух будто лопнул.

Рейном бросился вперёд, земля под его ногами взметнулась клочьями, как от удара огромного зверя. Ашрейн рванул ему навстречу – двое столкнулись в центре площади, и удар был таким мощным, что ближайшие обгоревшие балки разлетелись в стороны.

Гул ударов, рёв, хриплое рычание – всё смешалось в одно.

Но я услышала другое.

На моих руках едва дышала девочка. Горячая кожа, испарина на лбу, губы уже синеют. Судорога прошла по худенькому телу.

И тут – шёпот.

Тихий, едва различимый.

Не голос девочки.

Шёпот земли.

Он прошёл через мои руки, через грудь, через позвоночник – и я поняла. Это не ветер. Не иллюзия. Природа сама забирала остатки жизни ребёнка, как будто смерть была уже решена и мир лишь подталкивал её к последнему вздоху.

Зачем? – хотела закричать я, но в горле застрял ком.

Я почувствовала, как внутри девочки угасает тонкая искорка, та самая, что отличает живое от мёртвого.

Пульс почти исчез.

Дыхание – редкое, слабое, как порыв листа перед падением.

– Нет… нет, нет, милая… – я прижала девочку к себе. – Держись… прошу…

Но земля под пальцами дрожала. Я слышала её голос – спокойный, древний, равнодушный.

Словно сама гора говорила:

Пора. Заберу. Она слишком мала для такой боли.

Я стиснула зубы.

– Ты не заберёшь её! – прошипела я, не понимая, к кому обращается – к смерти, к земле, к богам. – Это я виновата..

Позади раздался рёв Ашрейна. Он ударил Рейнома так, что тот отлетел в сторону, оставив глубокую борозду  на камнях. Но Рейном поднялся, оскалившись шире, чем прежде.

Битва продолжалась – звериный яростный танец двух древних сил.

А девочка на моих руках  всё тише дышала.

С каждым вдохом вбирала в себя ещё каплю света – и отпускала.

Я почувствовала, что если сейчас ничего не сделаю – ребёнок растворится в земле, как капля воды в песке.

Слёзы падали на маленькое лицо.

– Пожалуйста… – голос мой сорвался, я одной рукой придерживала девочку, а другой доставала травы. – Я здесь… я с тобой… держись, солнышко… держись…

Но земля вновь прошептала:

Отпусти.

И я впервые за много лет ощутила не зов, не дыхание, не гармонию природы…

А холодную, древнюю, жестокую силу, которой нет дела до человеческого горя.

Девочка тихо выдохнула.

И я поняла: ещё один вдох – и она уйдёт.

Девочка выдохнула последний раз – едва слышно, как шёпот потерянной души. И всё. Пустота.

Я не сразу поняла, что дыхание исчезло. Я прижала девочку крепче, словно силой рук могла вернуть жизнь обратно. Но маленькое тело стало неподвижным, слишком лёгким, слишком тихим.

Боги… нет…

Сначала пришла тишина.

Пустая, оглушающая.

Как будто звук мира сломался.

А потом – разрыв.

Что-то внутри меня лопнуло, будто тонкая нить, удерживавшая меня на краю пропасти. Сердце сжалось до боли, и в эту боль хлынула ярость – дикая, первобытная, кипящая.

Я даже не заметила, как земля под моими коленями дрогнула.

Как воздух вокруг стал плотнее.

Как в груди поднялась вибрация – низкая, почти животная.

Руки начали дрожать. Сначала от горя. Потом – от силы.

Огонь вспыхнул сам.

Без заклинания, без намерения – просто вырвался, подчиняясь чувствам. Яркое пламя, золотое и яростное, охватило мои ладони и поднялось вверх, словно приветствуя мою боль.

Именно в этот момент Ашрейн закричал – резкий, хриплый звук боли. Лезвие Рейнома рассекло его плечо, разбрасывая капли крови по камням.

Лорд Рейном, почуяв всплеск магии, резко повернул голову.

Его глаза – холодные, звериные – расширились.

– Ведьма… – рыкнул он, ощерившись. – Значит, ты тоже порождение этой твари?

Он схватил меч обеими руками и, не раздумывая, рванул ко мне. Камни под его ногами трескались, мышцы разбухли, как у зверя, а в воздухе повис запах крови и ярости.

Я поднялась на ноги.

Девочка лежала у моих ног, маленькая, бездвижная.

И эта смерть – вся эта безжалостная, бессмыслица – стала последней каплей.

Пламя в моих ладонях взвилось выше.

Воздух вокруг загудел, будто сама гора задержала дыхание.

Рейном надвигался на меня, быстрый, как хищник.

Его меч отражал всполохи огня и нацеливался прямо мне в грудь.

Но я больше не чувствовала страха. Только боль от утраты. И огонь, который откликался этой боли.

Его шаги приближались. Тяжёлые. Решительные. Смертоносные.

Я подняла взгляд.

И впервые в жизни не спрятала свою магию – я позволила ей разгореться.

Пламя охватило мои пальцы, запястья, словно живое.

И мир вокруг словно замер, ожидая удара.

Рейном взревел и нанёс удар – быстрый, яростный, убийственный.

Сталь свистнула в воздухе.

Я попыталась уйти в сторону, но не успела полностью – лезвие полоснуло меня по боку.

Острая боль вспыхнула, как раскалённый уголь, прорезая ткань и кожу.

Я вскрикнула, огонь с рук вырвался в сторону Лорда, но даже не задел его. Я согнулась, зажимая рану, и огонь в моих ладонях на миг дрогнул.

– Жалкая ведьма, – прорычал Рейном, поднимая меч для второго, уже смертельного удара.

Но не успел.

Потому что за его спиной раздалось не просто рычание – а древний, прорезающий землю рёв, от которого деревья за пределом площади осыпали листья, а камни под ногами  задрожали.