Тени безмолвия

– Да.

Анна кивнула и вдруг призадумалась: шесть месяцев назад сменилось их начальство в Эрхолле, и вместо южанина, с которым они даже иногда пили пиво в баре, прислали эльди. Заминка не осталась незамеченной для всех в комнате, и они вперили в нее взгляды, полагая, что сейчас, по мановению волшебной палочки, ведьма, которую они же сами нарекли почти богом, выдаст им имена всех заговорщиков и решит задачу.

– Какая подозрительная пауза, – заметил Мартин, повертев в руках кофейню ложечку, на что Анна неопределенно пожала плечами:

– Шесть месяцев назад в Эрхолле сменилось руководство, но меня перевели сюда не сразу.

– Как прекрасно, что ты об этом упомянула, – Райч хищно улыбнулась, словно бы намеками и ужимками пыталась подспудно проверить, не знает ли Анна о заговоре больше, чем пытается сделать вид.

– Молодой человек, присланный к вам в этот милый южный город, был найден мертвым неделю назад. И опять колотая рана в живот, синяя кровь и зубы. Что-то много набирается таких случаев, не находишь?

– Что же он тоже хранил мое имя в сейфе? – с иронией отозвалась Анна, на что Ханна покачала головой:

– Молодой человек оказался более… неосторожным. На его ноутбуке мы обнаружили больше жизни, но опять всё было мимо, кроме одной до боли странной переписки: в письме обсуждалось, что покойный завел птичку, но выяснил, что она больна и лекарство не может предложить ни одна ветеринарная клиника, и хотелось бы знать, чем же можно помочь бедолаге, на что его собеседник сообщил, что поищет что-нибудь подходящее, а затем, спустя пару недель, ответил, что знает прекрасных врачей, которые помогут всякой лесной твари и даже его необычной птичке, дескать, не может же порождение леса не помочь такому же порождению. Покойный, спустя еще пару недель, поблагодарил за чудесное спасение и сообщил, что птичка чувствует себя просто чудесно и что здешние, имеется в виду южные просторы, как нельзя подходят ей и будет ужасно несправедливо перевозить несчастное создание в столицу, где климат совершенно для нее не пригоден… Переписка была столь занятная, что я было решила, будто бы и вправду юноша был увлечен орнитологией, если бы не одно но: ты ни за что не поверишь, что за птичка обсуждалась…

Она сделала паузу, но Анна не повела и бровью, давая понять, что понятия не имеет, что там такое обнаружила госпожа Райч.

– В переписке обсуждалась пустельга.

В первую минуту Анна даже не поняла, к чему эта драматическая очередная пауза, а затем по спине ее пробежал холодок, и с новой волной понимание захлестнуло сильнее, отчего сердце забилось чаще, а уши начали неприятно гореть. Пустельга – это ее позывной. Сослуживцы наградили им, потому что Анна напоминала им эту птичку: маленькая, юркая, но смертоносная, способная повиснуть в воздухе, расправив крылья, и тут же ринуться вниз за добычей. Маленькая степная птичка отряда соколиных – еще и так подходила по одному из мест ее проживания среди степей на востоке.

– Прекрасная маленькая птичка, дневная охотница за мышками в степи, – продолжила мягко Райч, а в ее стылых глазах промелькнуло что-то безумное, но только на секунду. – Признаться честно, сначала я купилась на этот разговор, однако пустельга не водится на юге, а имя птички было уж очень подозрительно знакомым, а несколько трупов с твоим именем и этот молодой человек довольно быстро навели меня на нужную мысль. Сомнений у меня не осталось никаких: в переписке обсуждали тебя, и вот вопрос – что же за лекарство для тебя искали? И от чего?

Анна молчала: в голове сложился пазл, но легче от него не стало. Лесное создание всегда поможет другому такому же, и это был прямой намек на дриад, получается, кто-то либо выкрал, либо купил лекарство, но что одно, что другое не могло случиться: дриады уж слишком ревностно охраняли свои границы, а значит, это был кто-то, кто вхож к ним. Мимолетная догадка заставила Анну в задумчивости грызть губы, что появлялось каждый раз, когда она начинала о чем-то догадываться, и по этому признаку Зак чаще всего определял, когда ее стоит оставить наедине с мыслями. Они ждали, когда Анна выдавит из себя хоть слово, но та отчаянно перебирала в своей обширной картотеке, кто мог бы потенциально быть настолько близок с дриадами, что те пустили бы в святая святых, но память была пуста. Наконец она выдохнула и произнесла:

– Я знаю, о чем они говорили. И знаю, про каких врачей идет речь.

– И кто же? – Ханна наклонилась к чуть ближе, словно бы Анна собиралась поведать этот секрет только ей.

– Дриады. Лекарство от МА-211 можно добыть только у них, как выяснилось.

– Как выяснилось? – уточнил Мартин, на что Анна поняла, что в часть истории ее больничного придется посвятить.

– Я проходила лечение от нее, как вы все, вероятно, знаете, мой доктор сказала, что я давно излечилась и теперь больна чем-то другим, а чем, она определить не может. Анализы странные, но абсолютно чистые от МА-211. Я выяснила, что подобный эликсир есть только у дриад, но они никогда ничем не делились ни с кем, только за услугу. Сами дриады установили, что я действительно полностью избавилась от магической аномалии, но у меня развивается другая, и вот нюанс: никто из чужаков их земли не посещал уже год, а значит, это кто-то, кого дриады знают, либо есть какой-то настолько черный рынок, что там и раздобыли этот эликсир.

– Вот как? – Ханна склонила голову набок, не отводя взгляда от Анны: – И что же за новая аномалия? Дриады могли как-то косвенно намекнуть хотя бы.

– Они не знают, – Анна покачала головой: – Для них это тоже новшество и раньше они такого не видели.

– Прям совсем? – уточнила она, пристально глядя в глаза, отчего Анне стало не по себе, а Ханна уточнила: – Дриады великолепные лекари и способны вылечить любую напасть, они могли бы заметить что-нибудь странное.

– То, что они нашли невозможно. Точнее, невозможно в моем случае, – безапелляционно ответила она, но Райч лишь покачала головой, словно бы давая понять, что в рамках бреда она готова выслушать какую угодно фантастическую теорию.

– Они считают, что у меня развивается псионическая магия, – сдалась Анна, и кроме самой Райч никто не понял, в чем сыр-бор.

– Думаю, стоит пояснить всем присутствующим, что такой вид магии может развиться исключительно у мужчин, и передается он тоже только по наследству по мужской линии и является побочным действием магии крови. Анна, безусловно, может владеть ей в какой-то мере, но это настолько зачаточные состояния, что курам на смех. Может, они еще что-то обнаружили?

– Нет.

В кабинете повисла неприятная тишина: теперь становилось понятно, почему Вайнхарты буквально караулили ее вокруг Выжженного Леса. Имя Фредерика Цейтера она хорошо помнила в том списке, но ни разу ей не доводилось видеть младшего брата Императора вживую, также как она понятия не имела, что он являлся зачинщиком заговора. Ее пугало, что во всех случаях троих убитых связывало ее имя, по крайней мере, ничего хорошего ей это явно не сулило, а Райч будет крепко держать за горло, пока не докопается до истины. Она устало откинулась на спинку стула, и в голове пронеслись пара крепких матерных слов: ее тихая жизнь закончилась в тот момент, как она переступила в первый раз порог этого кабинета.

Глава 6

Анна, чуть склонив голову, рассматривала худощавое тело немолодого мужчины, невольно отмечая, как сильно тот похож на Императора. Ей подумалось, что если бы довелось встретиться с ним при жизни, то она вряд ли смогла легко различить их. Лицо его было восковым, а кожу словно бы натянули на череп: казалось, будто бы он был чем-то болен при жизни, раз настолько сильно потерял в весе. В голове невольно крутились все возможные болезни эльди, но лишь парочка подходила под то, что Анна могла видеть во Фредерике, однако, если бы это оказались правдой, то они бы сейчас находились в одной комнате с биологическим оружием, а не просто немощным телом. Она не очень понимала, с какой целью близнецы Вайнхарты под чутким надзором Райч вытащили ее с утра пораньше в морг, решив, будто бы непременно нужно осмотреть Фредерика, но пришла к выводу, что это был тот самый случай, когда от нее ожидали неведомых чудес. От резкого света ламп уже начинали болеть глаза, а на теле мужчины ничего специфического.

– Так… Хм, что вы ожидаете от меня услышать? – наконец негромко осведомилась Анна, не оборачиваясь на Райч, которая стояла позади, сложив руки на груди.

– Может, ты заметила что-то необычное, – предположила она, на что Анна пожала плечами:

– Нет, здесь нет ничего выдающегося. Просто тело, отравленное неизвестным ядом, со вспоротым животом. Ханна, для чего вы меня сюда позвали? У вас здесь маленькая армия высококлассных врачей, самых лучших виларен и искусственного интеллекта с умопомрачительными функциями, я-то вам зачем? Не сомневаюсь, что передо мной Цейтер, а ваш ИИ может сказать не просто, что он ел на завтрак в день убийства, но и в каком настроении встал с кровати.

В ответ ей было молчание, и краем глаза она заметила, как близнецы переглянулись: видимо, они уже знали о цели визита, но промолчали, полагая, что для чистоты эксперимента посвящать Анну в эти подробности не стоит. За спиной раздался звук каблуков, и в одно мгновение Ханна оказалась напротив, слегка наклонившись, чтобы видеть лучше лицо Анны, и произнесла тихо, словно бы их могли подслушать:

– Безусловно, это Цейтер. Иначе я бы тебя сюда не звала сюда в такую рань. Однако, Император не уверен, что это точно его брат, а не какое-нибудь замаскированное тело, и, предугадывая возражения: экспертиза виларен безупречна, но Его Величество желает получить ее от тебя.

Анна едва подавила вздох. Как она и думала, нужны были не просто чудеса, а то что труп Фредерика заговорит с ними человеческим голосом и сам выложит все подробности скитаний по Империи.

– Ханна… – прозвучало это с нажимом, который Анна от себя совсем не ожидала: общаться в подобном тоне с главой печально известного Четвертого отдела ей явно не стоило. Не хватало снова нажить себе врага в лице Райч, а потому Анна сделала небольшую паузу и, мелко вдохнув и выдохнув, произнесла доброжелательным тоном:

– Цейтеры защищены, и ты знаешь это лучше меня самой. Ими нельзя прикинуться, нельзя использовать их кровь в бальзамах, зельях или, упаси боже, ритуалах. Их кровь – это гарантия, что на них никто и никогда не сделает «перекидное». Я сомневаюсь, что даже праматери всей магии на земле в состоянии это сделать, потому что правящая династия такая же древняя, как этот мир.

– Понимаю, – она кивнула и мягко добавила: – Но не могла бы ты все-таки проверить?

Повисла неприятная тишина, а Анна едва подавила раздражение и буквально усилием воли заставила себя не поменяться в лице или, что еще хуже, цокнуть или закатить глаза. Она нисколько не сомневалась, что Императора невнятные изыскания вряд ли удовлетворят и стоит провести хоть какое-то представление для страждущей публики.

– Хорошо, если в этом есть такая необходимость, – спокойно отозвалась она и Ханна удовлетворенно кивнула, отступая слегка назад, словно бы ее могло задеть.

Попытаться отследить последние часы жизни было топорным и прямолинейным решением, которое непременно пришло бы на ум даже самой посредственной виларен, но Анна решила, что если разыгрывать шоу, то нужно быть последовательной. Заклинание рассыпалось в синеватую дымку, но ничего особенного не показало: это могли быть окрестности чего угодно – лесной массив в этой части Империи существовал всегда, и понять, какая это его часть, было совершенно невозможно. Вода, в которую выбросили тело, – всего лишь мелкие ручейки от Ангальты. Ничего примечательного, нового или необычного не заметил никто из присутствующих, хотя все четверо внимательно вглядывались в последние часы жизни убитого. Анна рассматривала с меньшим энтузиазмом просто потому, что знала, что если лучшие виларен этого заведения не углядели странностей в посмертных воспоминаниях, то она и подавно не найдет в них ничего особенного.

Второе заклинание было немногим хитроумнее первого, хотя бы потому что проверяло, не наложено ли на тело или лицо какое-нибудь маскирующее проклятье, но в ответ был ожог правой кисти, отчего оба близнеца сначала дернулись, но Анна остановила их, заверив, что ничего страшного не случилось. Кровь Цейтеров даже после смерти была возмущена подобным нахальством.

Спустя еще несколько заклинаний, когда Анна добралась до тяжелой артиллерии, проверяющей проклятья из области черной магии, а лицо старшего близнеца становилось все непривычно бледнее из-за ожогов, заполняющих правую половину тела Анны, она вдруг остановилась и замерла, разглядывая обожженную руку: вместо красного оттенка она вдруг начала как-то непривычно синеть, на что та лишь задумчиво хмыкнула и произнесла тихо:

– «Погремушка»?

– Что? – переспросила Райч, которая впервые подошла к Анне совсем вплотную, тоже с интересом разглядывая синевато-красную кожу на тыльной стороне ладони.

– Похоже на «погремушку», – снова проговорила Анна, поднеся ладонь поближе к носу и принюхавшись к ней, а затем усмехнулась и добавила: – И вправду она, от руки пахнет серой.

– А что это? – наконец не выдержал старший близнец и Анна произнесла:

– Так в народе называют некоторые проклятья, позволяющие, скажем, скрыть магический след или долгое присутствие. Господина на этом столе разыскивали двести лет по всей Империи, но найти смогли только вот в таком неприглядном виде, а это значит, что ему понадобилось воспользоваться проклятьями прямиком из Междумирья от какого-нибудь некроманта, давно шагнувшего за грань возможного. Кровь Цейтеров настолько сильно пропитана древней магией, что Фредерик для любой виларен стал бы как маяк для корабля, а есть всего парочка проклятий, способных присутствие скрыть: «погремушка» – одна из них. Почему так назвали? Потому что работает оно также: Фредерик был в одном месте, а его магия «звенела» в другом. Хм, получается, мы сейчас раскрыли секрет, почему его так долго поймать не могли…

Неожиданное умозаключение заставило Ханну немного приподнять бровь, а затем Вильгельм спросил:

– Получается, его убил кто-то, кто точно знал, где он находится?

– Или некромант, наложивший проклятие, просто ослабил действие или вовсе указал точку на карте.

– Есть еще что-нибудь? – Ханна внимательно посмотрела в лицо, на что Анна покачала головой – свой арсенал известных проклятий она уже исчерпала.

– Думаю, в заключении виларен об этом написали. Так долго носить на себе «погремушку» весьма опасно, обычно на третий-четвертый день начинает отмирать какая-то часть тела, но господин Цейтер защищен собственной кровью, а потому спокойно носил проклятье.

– Было что-то похожее, но никто не смог идентифицировать, – отозвалась Ханна: – Все-таки, редкая виларен работает с проклятьями прямиком из Междумирья. Другой вопрос: ты когда успела нахвататься подобного?

– Странно слышать этот вопрос от вас, госпожа Райч. – хмыкнула Анна: – Вы как никто другой осведомлены о моих приключениях.

– Не хочу показаться брюзгой, но именно это в могилу тебя и сводит, – отозвалась она: – Безусловно, тем ты и ценна.

Анна даже сначала не поняла, комплимент это или нет, но отвечать ничего не стала: уж слишком красноречивым был взгляд и слишком опасно звучала последняя фраза. Анна и так знала, что в львиной доле болячек виновата сама, а любая услуга от Междумирья не пройдет бесследно. Магия на той стороне – древняя, дикая, могущественная, всегда обирающая до нитки, посмей только слишком самоуверенный чародей или ведьма ее коснуться, и расплата собственной жизнью не всегда была достаточной, иногда маги оставались там навсегда, превращаясь в безумную, пропитанную силой машину, неспособную ни мыслить, ни существовать самостоятельно вне мира за гранью. Каждый раз Анна оправдывала себя исключительно необходимостью, хотя прекрасно понимала, что были другие способы, просто дольше и сложнее.

– Полагаю, Императора удовлетворит заключение, – негромко произнесла она, когда они уже собирались покинуть помещение, на что Райч лишь усмехнулась:

– Оно удивительно стыкуется с заключением виларен, медиков и ИИ, но про «погремушку» ему, безусловно, будет интересно послушать. Надо же, каким интересным проклятьем он водил службы за нос. Кстати, не планируй ничего на сегодняшнюю ночь: нас ждет прекрасная командировка в летнюю резиденцию Цейтеров на Юге. Приказ Императора, дорогая, ничего не могу поделать.

Последнее прозвучало настолько безапелляционно, что Анна даже не знала, что ответить, а лишь машинально кивнула, огорошенная новостью. С одной стороны, она до безумия была рада оказаться в теплом климате и все ближе к друзьям, которых смогла бы навестить между делом, а с другой немного беспокоило, для чего может понадобиться ее присутствие аж в резиденции Императора. Отказаться Анна не пыталась, просто потому что была осведомлена, что главный недуг династии – паранойя. Стоило бы только на мгновение полезть в бутылку, как она тут же бы оказалась в застенках Четвертого Отдела и единственное, о чем могла бы умолять, так это о смерти.

На свежем воздухе во дворе клиники стало немного легче: по крайне мере, больше не мутило от яркого света и странных запахов. День сегодня был удивительно не похож на центральную часть Империи: осеннее ноябрьское солнце подбиралось медленно к зениту, воздух был кристально чист и неподвижен, а первый снег, выпавший накануне, приятно поскрипывал под ногами, поблескивая. Она глубоко вдохнула и выпустила пар изо рта, слегка жмурясь и следуя за близнецами через черный вход в клинику. На мгновение голову покинули все неприятные и тяжелые мысли, а настроение заметно улучшилось: в душный кабинет совершенно не хотелось, как и в одну машину со старшим близнецом, которого Райч приставила к ней после очной ставки, видимо, боясь, что неровен час как Анна либо начнет биться в припадке, либо кто-то из потенциальных заговорщиков решит ее похитить.

Как только они втроем оказались в машине, первым заговорил Вильгельм:

– Что такое «перекидное»? Что вообще с тобой там происходило? Мне казалось, что ты просто оплавилась и сейчас сгоришь на наших глазах. В этом вообще была такая необходимость?

Вопросы звучали один за одним, а Анна не могла не заметить легкие нотки ужаса и недовольства: видимо, он и подумать не мог, что Райч допустит даже саму возможность Анне покалечить себя.

– Честно говоря, выглядело пугающе, – поддержал его Мартин: – Я вообще решил будто бы Райч намеренно провоцирует, но она… знала? Ты как вообще?

Последнее было адресовано с искренним беспокойством в голосе и оба близнеца синхронно посмотрели в зеркало, чтобы столкнуться с Анной глазами. Она лишь кивнула и произнесла:

– Конечно, знала, но это долгая история, почему она нисколько не сомневалась в моих навыках. К твоим вопросам, Вильгельм, «перекидное» – это тоже народное название проклятья, позволяющего прикинуться кем угодно. В буквальном смысле слова перенимаются привычки, память, эмоции, поведение, походка – всё, что нас отличает друг от друга или черта, делающая уникальными. Цейтеры – единственные создания на земле, на которых его сделать невозможно, и вы могли видеть, что будет с тем, кто осмелится на такую глупость. У меня слегка обожжена рука, но при попытке «перекидного» маг просто сгорит заживо.

– То есть ты все это время просто горела на наших глазах?

Вопрос был задан с неподдельным ужасом и недоверием, а Вильгельм на секунду отвлекся от дороги, чтобы снова встретиться с Анной взглядами.

– Так работает магия крови Цейтеров. Это своеобразная защита.

Ответ прозвучал весьма меланхолично и спокойно, словно бы это был всем известный факт, который Анну нисколько не тревожил, как и то, что кожа на ее руках, шее и части лица только начинала принимать прежний здоровый вид.

– Тебе в таком виде на работу нельзя. – безапелляционно произнёс Вильгельм, на что Мартин активно закивал, поддерживая его: – Я даже представить не могу, как ты даже не пискнула. Неужели не больно?

– Нет. Я привыкла.

Они стояли на долгом светофоре, отчего оба близнеца синхронно обернулись на нее, не в силах поверить, что это не чистое бахвальство, но Анна выглядела настолько невозмутимо, что Мартин не выдержал и произнес:

– Я начинаю уже не просто беспокоиться о тебе, а побаиваться, Анна.

– Я проходила через большую боль, чем эта, поэтому я почти ничего не ощущаю, но для того, кто делал бы это в первый раз, было бы невыносимо. – снова флегматичный тон, словно бы они обсуждали какой-то интересный научный факт, а не увечья.

– Я уверен, что именно из-за этого ты заработала оба эйфорических шока, – наконец произнес Вильгельм, когда они остановились перед питейной улицей и Анна не совсем поняла, зачем они сюда приехали.

– Иногда нужно совершить невозможное и продать часть себя ради общего блага.

– Продать?

Близнецы снова обернулись на нее, но на этот раз лица были обеспокоенными и немного непонимающими, а Анна про себя подумала, что для них это звучит так, будто бы она продавала себя в каком-нибудь борделе.

– Продать не в том смысле, что вы могли бы подумать, у магии есть цена. Если ты хочешь чего-то сверх того, что тебе положено, то платишь за могущество, а Междумирье назначает за это цену. Можно просто пользоваться магией той стороны, а можно попытаться коснуться Заслона и призвать уже его силу. Знаете миф об Икаре? – Они синхронно кивнули: – Заслон – солнце, маг – Икар, а магия – крылья. Только в этом случае «солнце» решает либо наказать за гордыню сразу, либо дать то, что просишь, но в конечном счете все равно придется платить. Мое наказание сработало бесчисленное количество раз, и в конце концов часть меня стала существовать в Междумирье как плата за…

Анна осеклась: про те страшные события рассказывать не хотела, просто потому что если не говорить, а просто временами вспоминать, не облекая в слова, то и слез тогда не было. Рыдать при обоих Вайнхартах хотелось меньше всего на свете, как и рассказывать, за что заплатила такую цену.

– Неважно за что, но я заплатила. Это цена любого могущества и то, что вы называете «легендарным».

– Что значит «существовать» в Междумирье? И ты сказала Заслон… Ты что, правда, умудрилась коснуться его? Это же самоубийство! – не понял Мартин, а Анна сначала не нашлась, что сказать. Эльди, как и любое порождение того мира, наверняка должен был понимать, что она имеет ввиду, но видимо, это было лишь предположение.

– Также как ты там существуешь. Насчет Заслона все немного сложнее, чем пишут в книгах или учат в университетах. Заслон – серебряная пуля для многих существ, рожденных Междумирьем и ваша в том числе. Точнее не так даже: с определенного момента вашего развития – это головная боль. Если современная виларен коснется хоть на мгновение магии Заслона, то обратится в труху в считанные секунды, а колдуны и ведьмы могут провернуть подобное, прыгнув выше головы, но последствия будут ужасающими.

Ответом ни один, ни второй не удовлетворился, более того Мартин немного смутился и покачал головой. Анна сначала не поняла, чего они оба ждут, но Вильгельм, видимо сообразивший, что стоит немного прояснить ситуацию, произнес:

– Я, кажется, понял. Междумирье создало нас первыми, мы его самое грандиозное творение, и когда мы хотим уйти на покой, то мы не умираем, а просто возвращаемся туда, откуда пришли, но вы… Вы немного другое дело. Связь иэн’идэ с Междумирьем другая, полагаю, это какой-то побочный эффект от долгих экспериментов, и каждый раз, когда Анна делает шаг к запретному, то как бы оставляет магический отпечаток… По большому счету, Безликие – это те самые маги, которые шагнули за Заслон и слились с ним. Если она еще раз зайдет слишком далеко, то может запросто им стать. Верно?

– Именно так. – кивнула Анна, внутренне порадовавшись, что не пришлось вдаваться в сложные материи и Вильгельм объяснил их куда проще, чем она могла бы.

– Получается, если ты заиграешься, то попросту сольёшься с дикой магией Междумирья без права на перерождение и станешь просто тенью? – уточнил Мартин, на что Анна опять кивнула.

– Это чем-то похоже на смерть для эльди, чтобы тебе стало понятнее. Вас по-настоящему можно убить, только если выжечь силы, связывающие с тем миром. Тогда вы не сможете ни регенерировать, ни переродиться. Собственно, что Веллингтон, что Фредерик были убиты именно таким способом, ведь в них нет ни капли энергии Междумирья.

– И как часто ты использовала магию Заслона? – осторожно спросил Вильгельм, пристально глядя Анне в глаза: по лицу она не могла догадаться, что он чувствует, но на мгновение ощутила легкий страх, словно бы по телу пробежался холодок.

– Больше, чем нужно, – уклончиво ответила она и добавила: – Не беспокойтесь, на ваших глазах я не рассыплюсь, по крайней мере, есть еще болячки, которые могут меня добить, а поглощение Заслоном не самая первая в списке и даже не десятая. И все-таки, скажите, а зачем мы сюда приехали? Я бы по дороге до управы уже бы пришла в себя. С лица уже сошло же…