Тени безмолвия

– Я не знаю, чем ты сейчас больна. Твоя болезнь подходит под десяток магических аномалий. Ты была больна МА-211, но она исчезла, а на ее место пришла новая, которая вместо приятных воспоминаний подсовывает все самое отвратительное, и это не банальное ПТСР. С ним более-менее справляться я научила еще, как только ты ко мне поступила, а это было так давно, что даже говорить неприлично.

– Так ты говоришь, что меня чем-то подпаивали? Не удалось понять, что это? – уточнила Анна, а Марта вздрогнула будто бы одним вопросом как пощечиной вернули к жизни.

– Да, в твоей крови есть это странное вещество, но установить его тоже не удалось. Веришь ты или нет, но в базе клиники нет вообще ничего подобного, а мы чего только в нее не заносили. Лаборатория разложила по составу это вещество и получается чуть ли не какой-нибудь дриадский эликсир…

– Эликсир дриад? – изумленно переспросила Анна: – Ну вот кого-кого, а их у меня точно нет в окружении. Конечно, когда-то я служила царице дриад Кондуэльского леса, но мы с ней давно в расчете, да и сами дриады никогда просто так эликсиры не раздают всем желающим. У них снега зимой не допросишься.

– Ты вообще-то первая пациентка, которой вылечили МА-211, – задумчиво произнесла Марта, на что Анна хмыкнула:

– Если меня поили чем-то, что производят дриады, то я нисколько не удивлена. Другой вопрос, как вообще этот благодетель умудрился его добыть: дриады убивают любого, кто приблизится к их землям, а рецепты любых лекарств уносится с ними в могилу. Купить эликсиры тоже нельзя. Нигде. Ни на черном, ни на самом черном рынке.

– Я не знаю.

Марта беспомощно откинулась на спинку кресла и покачалась на нем, задумчиво глядя в потолок. Анна молчала, раздумывая над тем, есть ли какая-то лазейка, чтобы раздобыть столь редкое лекарство, но на ум ничего не приходило: лишь однажды она смогла выпросить у дриад помощь, но потом покорно служила им. Хотя стоит отдать должное – служба началась после первого цикла лечения у Марты.

– Странное это дело, Марта, – наконец произнесла Анна: – Сначала мне подсовывают фальшивые таблетки, затем кто-то спаивает редчайшим лекарством на земле, затем анализы вдруг перепутаны… Могли ли таблетки влиять на действие этой чудо-жижи? Вопрос риторический, но сдается мне, что именно из-за этого мне подсунули фальшивку, только вот я больна чем-то новым и таблетки мне уже просто необходимы.

– Анализы перепутала наша новенькая лаборантка-стажер. Там все просто и загадки нет, – отозвалась Марта, но вышло совсем не весело. – Но я не буду тебя тут держать. Толку от этого не будет, таблетки же ведь действуют, а чем ты больна я могу установить и по этим анализам.

– А зачем ты спросила меня про провалы в памяти?

– Я предположила, что это могла быть магическая лихорадка, но судя по тому, сколько ты помнишь мелких подробностей недельной давности, это явно не оно.

– То есть я могу вернуться домой? – снова уточнила Анна и получила на это короткий кивок.

Когда Анна уже собиралась уходить, то суккуба вдруг спросила:

– Когда тебя перевели в Острих? В начале лета?

– Да. И если ты думаешь, что это связано, то я нисколько не удивлюсь, но доказательств нет.

– Может, ты что-то успела узнать по переводу? И было ли хоть что-то из ряда вон на работе? То есть я знаю, что временами тебя подряжают на какую-то выездную работу, но большую часть времени ты занята написанием отчетов в офисе. Уж прости, но Эрхолл – это такая дыра, куда какого-нибудь эльди только в качестве наказания отправят, а о чудесных повышениях рядовых сотрудников и речи не идет, ни говоря уже о переводе в столицу.

– Понятия не имею.

Марта изогнула бровь, а Анна вздохнула и ответила:

– Да, именно так. Я не знаю, почему меня перевели. Может, какому-то эльди я мозолила глаза: я ведь в Острихе оказалась после слета каких-то важных шишек на праздник. Прошло всего пару дней, и вот я уже пакую вещи. Что же до работы, то ничего экстраординарного не случалось. Сначала подрядили под дело по убийству какого-то магната приближенного к Великому Дому Майерсов, потом спустя неделю отлучили от него и перекинули уже на другое, там было что-то про мошенничество, потом опять какой-то мертвый аристократ, и снова не дольше недели.

– То есть как по волшебству? И вопросов не вызывает, с чего это кидают с дела на дело?

– Прозвучало обидно, – улыбнулась Анна. – Возникают, конечно, но язык за зубами держу. Еще странно, что все дела, как и нынешнее, связаны с убитыми аристократами или приближенными к Великим Домам, а потому я вдвойне сижу тише мыши.

– Что-то мне кажется, дорогая моя, что все эти мановения волшебной палочки – это звенья одной цепи. Уж не знаю, насколько все взаимосвязано, но приятного мало.

– Даже интересно, кто моя фея крестная, – пошутила Анна, на что Марта впервые улыбнулась и наконец отпустила ее домой.

Глава 4

Анна лежала на диване, глядя в потолок и размышляя над случившимся: с одной стороны, было отрадно знать, что она – первый пациент, вылечившийся от МА-211, и, возможно, от этой чумы удастся раздобыть лекарство, с другой стороны, прекрасно понимала, что умереть может от неизведанной болячки, если Марта не раскопает ничего в анализах. Уникальность обоих случаев просто поражала воображение, отчего она невольно хмыкнула. Только в одной мысли Анна плотно укоренилась: надо было наведаться к дриадам и разузнать из первых уст поподробнее про эликсиры от магических аномалий. Она нисколько не сомневалась, что они умеют их лечить, но по привычке держат в тайне от всех вокруг. На часах был почти час дня, а лапша быстрого приготовления приятно переваривалась в желудке вместе с наваристым бульоном, отчего день начинал казаться менее волнительным.

«Добраться до дриад можно и на машине, – размышляла она, сложив руки на груди, – до Кондуэльского леса порядка восемьсот километров, и за полтора дня можно обернуться, если поторопиться, а с другой стороны, я всегда даже в городской черте плетусь как черепаха и до сих пор боюсь выезжать на шоссе… С другой стороны, мне ничто не мешает открыть портал и управиться за пару часов.»

Она посмотрела на молочно-белую чистую стену, где когда-то стоял древний сервант, но через неделю после переезда, его выбросили сами хозяева квартиры, решив, что он портит современный лофт-стиль. Анна резко встала с дивана, вытряхнула из рюкзака одежду, оставив там лишь кошелек и документы, и, натянув куртку, одним движением руки открыла переливающийся темнотой портал. Ее выбросило у указателя, извещающего о въезде в национальный парк «Иросин», который был публичной и курортной частью Кондуэльского леса. Им, как и всем вокруг, заправляли дриады, принимавшие человеческий облик, и только сеть зеленоватых венок на бледных лицах и острые длинные когти выдавали в них лесных существ. Анна уверенным и пружинистым шагом проследовала по деревянному мосту через реку к небольшим домикам для туристов и административному зданию. Там она надеялась найти самих дриад. Сейчас стоял самый разгар туристического сезона, и застать кого-то больше, чем привратниц, не составило бы никакого труда. От лесного привычного аромата немного кружилась голова и даже подкатывал комок: это было так похоже на ее житье в восточной части Выжженного Леса, что от ностальгии и знакомых чувств щипало глаза. Она даже пару раз вдохнула и выдохнула, отгоняя от себя излишние эмоции.

Деревянные домики, рассыпанные в шахматном порядке, были украшены морозостойкими фиалками, как плющ обвивших резные перила лестниц домиков и колонн, поддерживающих покатые крыши, а когда Анна подошла поближе, то обнаружила, что в этом году кондуэльские розы были больше обычного и источали сладковатый аромат, заполнявший холодный воздух. Здание администрации национального парка было таким же деревянным и двухэтажным с покатой крышей, а рядом была разбита небольшая зона отдыха с беседкой, у которой еще с ночи не выключили фонарики, слева зона барбекю, почему-то еще не укрытая от дождей, а по углям рядом Анна почему-то подумала, что в этом году дриады смилостивились и разрешили пользоваться мангалами подольше обычного. В здании администрации было тепло и совершенно тихо, а стойка пустовала: администратор – молодая дриада с пепельными волосами, перетянутыми розовой атласной лентой, выгребала золу из камина, присев перед ним, и, услышав шаги, произнесла:

– У нас обед, зайдите попозже.

– Добрый день, мне бы с начальницей переговорить… Дело есть, – как-то смущенно отозвалась она, на что дриада плавно обернулась, разглядывая с головы до ног. Ведьму в ней она уловила сразу, но слегка сощурила яркие янтарные глаза, которые, казалось, будто бы светились даже при свете дня, хмыкнула:

– Вы по записи?

– Передайте, пожалуйста, что пришла Анна Блэр. Она знает, кто я.

Дриада слегка склонила голову, словно бы пытаясь понять, с чего эта странная ведьма решила, будто бы все вокруг осведомлены о ней, а потом по лицу ее скользнуло словно бы мимолетное воспоминание, и, как показалось Анне, ее и без того большие глаза чуть расширились. Она молча встала, откладывая совок и щетку в сторону, а затем отошла к стойке регистрации и подняла трубку телефона. Быстро сообщив о визите и покивав на инструкции с той стороны, произнесла коротко:

– Идемте.

Анна проследовала за ней на второй этаж через коридор с одинаковыми дверями, и наконец они остановились в самом конце, и девушка постучала, а получив разрешение войти, открыла перед Анной дверь, качнув головой вовнутрь, словно бы молча приглашая. Посреди кабинета стоял огромный дубовый стол, абсолютно чистый, только монитор компьютера занимал его левую часть и крошечная белоснежная клавиатура, справа был небольшой диванчик с журнальным столиком, напротив аквариум, а с потолка свисали розовые плющи, обвивавшие люстру и ползущие вниз по стенам. Анне показалось, что шипы были каким-то подозрительно длинными и слишком уж загнутыми, напоминавшими рыболовные крючки.

«Не удивлюсь, если они тут не только для красоты, но и чтобы особо зажравшихся приводить в чувство», – быстро подумалось ей. За столом восседала немолодая, но знакомая Анне женщина, ее бежевый костюм сливался с цветом кресла, на спинку которого она откинулась, и, окинув Анну внимательным и прохладным взглядом, произнесла:

– Вот уж не думала, что когда-то мне доведется снова услышать имя Анна Блэр. Присаживайся.

Она качнула ладонью с острыми зеленоватыми когтями в сторону стула напротив.

– Я тоже не думала, что когда-нибудь еще свидимся, Глэдис, – заметила Анна. – Ты все также бессменно руководишь парком, я посмотрю…

– Да уж, приходится, – вздохнула она. Вышло как-то неестественно. – Так что же тебя привело в наши края?

Анна помялась, а затем произнесла:

– Случайно эликсирами не торгуете?

Анна ожидала какой угодно реакции, но только не искреннего хохота. Дриада совершенно не сдерживалась, а ее смех, как колокольчик, звенел в воздухе, когда же она наконец перестала даже хихикать, то произнесла:

– Ой, Анна, ну и насмешила! У меня сегодня было отвратительное утро, знаешь ли, с эльди не бывает иначе, а ты выдала комедию. Есть еще что забавного рассказать? Я бы не отказалась.

Улыбка не сходила с лица, а Анна едва подавила раздражение, ощущая себя полной дурой от вопроса, ответ на который она и так знала, но не могла его не задать. Надо было как-то подвести к теме, а ничего умнее по дороге к парку не придумала.

– Приятно знать, что подняла настроение, – хмыкнула она: – Советницу царицы редко удается так искренне рассмешить.

– У тебя получилось, – улыбка не сходила с лица и Глэдис явно ждала еще чего-то, но Анна лишь произнесла:

– На самом деле, никаких шуток. Так вышло, что какой-то доброжелатель вылечил меня от МА-211, а она, как ты знаешь, настоящий мор среди ведьм, да и мой врач сказала, что могли поить вашими эликсирами…

– И ты приехала разузнать, не случилось ли у нас аттракциона невиданной щедрости? – хмыкнула Глэдис, на что Анна кивнула, а дриада оперлась локтями на стол и, глядя в глаза, произнесла:

– А ты сама-то веришь в это?

– Нет.

– Вот и славно. – На лице дриады снова появилась улыбка, а затем она произнесла задумчиво: – Так если ты была больна, то мы бы могли тебе помочь с этим. Не безвозмездно, сама понимаешь, но от услуг ведьмы, особенно такой, как ты, никогда не отказывались. У нас вообще получилось чудесное сотрудничество, и царица сожалеет, что так мало.

– Но все же, никто не может, так скажем, подпольно гнать ваши эликсиры на продажу? – серьёзно спросила Анна, и Глэдис хотела было снова рассмеяться, но, сообразив, что тут совсем не до шуток, произнесла:

– Поверь, Анна, если бы кто-то из нас внезапно стал магнатом, мы бы про это непременно узнали, а про левак тем более. У нас ройное сознание, ничего не утаишь. Так, значит, кто-то щедрый спаивал тебя чем-то похожим на наш эликсир и вылечил магическую аномалию?

Она склонила голову на бок, внимательно глядя Анне в глаза, на что та покивала, а дриада задумчиво потерла подборок, словно бы над чем-то размышляя. Наконец, спустя пару минут она произнесла:

– Мы могли бы дать тебе точный ответ взамен на услугу.

– Не сомневаюсь, – хмыкнула Анна: – Что нужно сделать?

– Даже не станешь торговаться? – Глэдис изогнула бровь, на что ведьма пожала плечами:

– А это поможет?

– Верно мыслишь. В общем, работенка непыльная, и без лишних предисловий лучше сразу показать.

Она встала из-за стола, и в один момент стена из розового плюща свернулась в спираль, открывая портал, поблескивающий привычной чернотой, и Анна шагнула вслед за дриадой. В нос ударил запах мха и мокрой земли, а ноги приятно пружинили. Глаза же не сразу привыкли к полутьме лесной чащи, и пришлось даже немного подождать, пока Анна сможет нормально разглядеть то место, куда ее привела Глэдис. Она поманила за собой куда-то еще дальше, одним движением руки раздвигая буйные острые кустарники, открывая Анне полянку с темноцветиками – острыми пятилепестковыми цветочками насыщенного пурпурного цвета. Их бутоны были закрыты днем, а ночью распускались огромными цветами, размером с ладонь. Глэдис провела рукой по ближайшему цветку, и он раскрылся, открывая Анне вид на маленькое тельце лесной феи, чьи полупрозрачные крылышки были аккуратно сложены.

– Она спит? – удивленно и тихо спросила Анна, присаживаясь на корточки и разглядывая фею поближе, отмечая какой-то неестественный для этого существа оттенок кожи.

– Она больна. Как и все другие, – отозвалась Глэдис. – Видишь, у нее кожа не ярко-зеленая, а с синевой…

Анна присмотрелась: фея и вправду выглядела болезненно и, как ей показалось, глубоко и тяжело дышала, словно бы от лихорадки.

– Мы не смогли установить, что с ними, но больных фей всё больше и больше, они начинают умирать, – тихо произнесла Глэдис. – Может, ты сможешь понять, что это за напасть?

– Можно попробовать, но манипуляция может быть ей неприятна, – шёпотом отозвалась она, на что дриада покивала.

Анна понятия не имела, что это за странная болезнь, но первое, что пришло в голову, – это проверить некротическую магию, потому как синеватые вздувшиеся венки словно бы говорили о каком-нибудь нетривиальном проклятии. Анна лихорадочно размышляла, мог ли затесаться в вотчине дриад какой-нибудь ушлый некромант, с которыми у них всегда был разговор короткий – смерть. Она прошептала заклинание, и фея озарилась короткой голубоватой вспышкой и слегка вздрогнула крылышками.

«Чего?!» – изумленно подумалось Анне, и она шепнула еще парочку заклинаний из арсенала, и подряд вспыхнули розовая и красная. Затем в задумчивости хмыкнула, видя, как задрожали крылышки феи, которая должна была вот-вот проснуться от манипуляций: она нисколько не сомневалась, что было это не очень приятно, но по коротким вспышкам разного цвета Анна уже начинала догадываться, что это был за мор. Другой вопрос, почему феи ни о чем не сообщили.

– Глэдис, у вас завелся виверникс…

– Кто? – не поняла она, на что Анна ответила:

– Это проклятый фейский дух. Есть легенда, что когда-то это существо было фейской принцессой, которую убили во время мора в Неверленде, считая, будто бы она наложила проклятье, когда как принцесса, наоборот, пыталась спасти своих сородичей. В ответ она переродилась в виверникс – дух, убивающий фей путем наложения проклятья, при котором фея спит и не может проснуться, потому что кровь ее отравлена.

– И как они этот виверникс нашли? – удивленно сбросила дриада, на что Анна ответила, вставая:

– Виверниксы не водятся в лесах, это по большей части луговой дух, ведь феи всегда были среди цветов и трав. Есть у вас тут что-то такое?

– Не луг, конечно, но есть полянка… – задумчиво проговорила Глэдис и открыла очередной портал, поманив Анну за собой. Теперь они стояли посреди лесной прогалины, освещенной ярким сентябрьским солнцем, и Анна прислушалась к ощущениям: насколько она помнила, виверниксы очень чувствительны к малейшему колебанию магического фона.

– Можешь сотворить что-нибудь из фейской магии? – тихо попросила она, на что дриада недоуменно посмотрела на нее, но просьбу выполнила. Луг мгновенно устлал ковер из полевых цветочков, а Анна внимательно изучала фон, появление виверникса пропустить было сложно, но упустить доли секунды не хотелось.

– Еще.

Луговая трава стала выше и пышнее, сочно-зеленой, словно бы это была не осень, а начало мая, а Анна мгновенно, словно бы блеснула молния, уловила присутствие чего-то холодного.

«Ага! Пришел все-таки!»

– Еще и еще, пока я не остановлю, – тихо попросила Анна, а Глэдис принялась колдовать. Чем праздничнее и красивее становилась полянка, тем больше Анна ощущала неприятный холод, словно бы по спине катились льдинки, но продолжала стоять неподвижно. Малейшее движение, и виверникс догадается, что за такой желанной фейской магией скрывается ведьма, от которой он сбежит во мгновение ока. Анна напряженно вглядывалась в воздух, пока наконец над полянкой не зависло темное полупрозрачное облако, которое дриада осматривала с не меньшим интересом, а спустя мгновение сформировались крылья, тельце и злобное синеватое лицо, изо рта которого вываливались острые мелкие клычки, а глаза существа горели бордовым. На мгновение Анна усомнилась в своем предположении, ведь дух был больше похож на пикси, но вовремя собралась, вспомнив, что никогда пикси не высунется на солнце – от него они болели и сгорали почти моментально, оставляя лишь пепел.

Когда же виверникс обрёл плоть, вдоволь насытившись магией фей, он ринулся на источник, блеснув тёмными крылышками, и Анна, понимая, что он сейчас вцепится Глэдис в лицо, произнесла:

– Ардат инсолле.

Существо, почти клацнувшее зубами у самого носа дриады, которая приготовилась защищаться, в одно мгновение рассыпалось в мелкий блестящий на солнце порошок, опускаясь плавно в воздухе на травку. Они стояли в полной тишине, а перед ногами их расстилался луг, больше похожий на тот, который Анна могла видеть только в мультфильмах или в сказках на картинках.

– Красиво получилось.

– Да уж, не ожидала что эта тварь распадется на блестящий порошок, – отозвалась она, на что Анна произнесла с легкой улыбкой:

– Я про луг. Очень красиво.

– Удивительно, как тебя может до сих пор поражать такая простейшая магия, – мягко заметила Глэдис. – Откуда вообще взялось это существо? Я про такое никогда не слышала, и ты сама-то откуда знаешь?

– После очередного кровавого побоища каких только существ не подсовывало нам Меджумирье: и линглеры – это огромный демон-кабан, пожирающий падаль, – и виверниксы. Их ведь не только магия фей привлекает, но еще и разлагающаяся плоть. Вот и познакомилась так, а то, что он по большей части охотится на фей именно таким образом, я догадалась по вспышкам. В одно время нужно было придумать заклинание, которое быстро бы определяло, был ли человек укушен виверниксом, они-то и живыми не гнушаются, знаешь ли, и вот по розовой вспышке я и угадала. Этот цвет в магии редко встретишь.

Рассказ звучал настолько меланхолично, что Глэдис невольно смерила ее странным взглядом: Анна имела привычку о всякого рода ужасах говорить так, будто бы они представляли из себя занятный факт, которым можно было бы поделиться в компании и всем бы стало приятно.

– Иногда я боюсь представить, что сокрыто в твоей голове, но каждый раз не горю желанием проверять, – хмыкнула дриада, когда они вернулись на полянку темноцветиков, чтобы удостовериться, что работа сделана и феи приходят в себя. Синева и раздувшиеся вены покидали их маленькие тонкие тельца с заметной скоростью, и Анна внутренне порадовалась, что работенка и вправду оказалась непыльной: не хотелось бы остаться у дриад на неопределенный срок.

– Так что там с эликсиром? – напомнила о себе она, на что Глэдис слегка дернула уголками губ и снова открыла портал, но на этот раз в привычные белые мраморные стены – это был холл дворца, залитый ярким солнцем сквозь огромные витражные окна почти до пола.

Анна догадалась, что советница ведет привычным маршрутом: прямиком к медику царицы. Во время служения дриадам, Йоссола – царица – великодушно позволила Анне лечиться у ее личного врача, решив, что такой ценный кадр не должен помереть от какой-нибудь глупости вроде ангины или гриппа.

– И что, прям так быстро выяснится? – скептически уточнила Анна, на что заработала странный взгляд и решила, что не стоит принижать способности дриад, пока они не отказались помогать прямо сейчас, а только после очередной услуги.

Лазарет сверкал чистотой и пах привычным больничным запахом, от которого непроизвольно подкатывала тошнота, а врач царицы, как догадалась Анна по аромату свежего и довольно характерного парфюма, не сменился. Навстречу им вышел немолодой мужчина, а больничный халат был небрежно накинут поверх рубашки, при виде Анны он непроизвольно изогнул бровь, вопросительно посмотрев на Глэдис.

– Ведьмочка снова у нас в услужении? – мягко и чуть насмешливо уточнил он, сверкнув глазами.

– Было бы чудесно, но нет, – вздохнула Глэдис, одарив Ричарда улыбкой, которая будто бы намекала всеми силами, что между ними далеко не деловые отношения вне стен дворца.

Ричард чем-то напоминал Анне близнецов Вайнхартов, но без излишнего чувства собственного превосходства. Он мог пошутить и подколоть, но это даже отдаленно не говорило о намеренье задеть посильнее, всего лишь легкая и привычная и почти дружеская перепалка.

– Анна пришла к нам с необычным запросом, говорит, будто бы кто-то очень щедрый и любезный выпаивал ее нашим эликсиром, который вылечил магическую аномалию двести одиннадцать.

– И, значит, пришла удостовериться? – уточнил Ричард, жестом указывая на кушетку, на которую Анна послушно легла, стянув кроссовки.

– Прикольные носки, – заметил он, а Анна лишь ухнула в ответ. Носки у нее были ярко жёлтыми с котом из популярного мема. Он ловким движением вскрыл шприц и быстро забрал кровь из вены, отчего Анна слегка закусила изнутри щеку: ненавидела сдавать кровь из-за этого неприятного и всегда болезненного ощущения. Рядом красовался синяк после анализов в клинике у Марты.

– Это недолго, буквально пятнадцать минут, и секрет раскрыт, – отозвался он, удалившись в соседнюю комнату, где за одной из дверей скрывалась лабораторией.

– Ты сама-то как? – неожиданно спросила Глэдис, отчего Анна сначала не поняла вопроса, отчего дриада лишь покачала головой пояснила: – МА-211 – ваша чума, от нее ведьмы мрут как мухи, а если ты из избушки выползла, да еще и к нам явилась, значит, дела идут не так как хотелось бы.

– Я от нее вылечилась, – отозвалась Анна, не сильно желая посвящать дриаду в подробности, но та снова покачала головой:

– Охотно верю, но что-то ты не сильно на здоровую не похожа. Может, от аномалии этой тебя и вылечили, но есть какой-то сюрприз. Ты даже пахнешь нездорово.

– Это гель для душа дурацкий, – снова попыталась отшутиться Анна, на что дриада фыркнула:

– Анна, ты глупо паясничаешь каждый раз, когда дела твои движутся на два метра вниз в землю. И сейчас ты на полной скорости мчишься на тот свет: не пришла бы сегодня ко мне, если бы не было чего-то, что тебя терзает. Ни за что не поверю, что за десять лет от нас не устала и сегодня просьбу мою выполнила с энтузиазмом.

– Было интересно, – возразила Анна: – Если бы ты знала, чем я на работе занимаюсь, то не была бы так категорична.

– И чем?

– Бумажки восемь часов с одного угла стола на другой перекладываю и пишу тягомотные письма канцеляритом.

– Ты?! – Глэдис удивленно взглянула на нее не в силах такое поверить, на что Анна тяжело вздохнула и покивала:

– Меня в Острих перевели.

– Ох… – только и смогла выговорить дриада. – Всё-таки накинули ярмо на тебя…

Последнее вышло сочувственно, но Анна ничего не ответила, нервно дожидаясь результатов, живот немного крутило, и неприятная тревога разливалась в желудке. Ричард явился чуть позже обозначенных пятнадцати минут, и лицо его выражало любопытство крайней степени, словно бы он в анализах Анны увидел что-то такое, что опытный глаз не видел никогда прежде.