Колесница и четверка ангелов

– Погоди… – Зоя вдруг поняла, что не задала одного очень важного вопроса, – а ведь вы…

– Что мы? – Тимур улыбнулся.

– Ну… вы же нашли меня там. Тогда… Я пришла раньше вас.

– Ты хочешь спросить, не подумали ли мы, что ты причастна к убийству? – хмыкнул Тимур. – Вопрос, как всегда, отличный. Да, конечно мы это обдумали. Но подумали ли об этом всерьез? Нет.

– Но почему? Ведь вы не знали, сколько времени я провела у Светланы Дмитриевны.

– Ну смотри: когда мы вошли, то ты, судя по твоей реакции, нас точно не ожидала. Узнать о том, что мы идем, чтобы разыграть комедию – ты бы не смогла, не успела бы подготовиться. Твоих отпечатков нет нигде в кабинете: ни на кресле, ни на столе, ни на самой убитой. Ты могла, конечно, приехать в агентство непонятно когда, состряпать дело с убийством, ловко уничтожить все свои отпечатки и потом стоять и ждать, когда же мы объявимся, чтобы разыграть перед нами сцену с полуобмороком, но…

– Но я на такое не способна? – Зоя ощутила легкую, иррациональную обиду.

– Да, ты на такое, уж извини меня, не способна. И есть звонок тебе от Светланы Дмитриевны, полиция его прослушала. Есть время этого звонка.

– Моя сонливость могла быть постановочной, – не унималась она, а Тимур на это рассмеялся.

– Так про все можно сказать, что это постановочное. Вот я везу тебя куда-то, на какой-то допрос – а может быть я все соврал, и мы криминальные авторитеты, которые разыграли перед тобой благородных алкателей законности. Веришь ли ты в это?

Зоя задумалась. Представить, что ее знакомые на стороне криминала, она почему-то не могла.

– Вот именно, – Тимур верно понял ее молчание. – Знаешь, существует профайлинг в криминалистике – описание преступника, его черт. Очень помогает в поиске. Так вот ты, прошу прощения, по профилю совсем не подходишь под нашего преступника, как ни крути. Нет, разумеется, и полиция проверила тебя, их средствами – и они тоже ничего на тебя не нашли.

– А этот… кто все это сделал со Светланой Дмитриевной. Каким может быть этот человек?

Тимур нахмурился.

– Пока что мне не очень понятно. Нам надо больше деталей об убитой.

Зое показалось, что у Тимура, на самом деле, были определенные соображения по поводу того, кем мог быть ответственный за гибель владелицы переводческого агентства. Возможно, он не хотел делиться подробностями. Он и не обязан был, на самом деле.

– О, так мы едем на Рублевку? – Зоя прочитала название на дорожном указателе, когда они пересекли МКАД.

– Да, в один из поселков рядом. Участки там раньше, в советское время, выдавали генералам и другим шишкам Министерства обороны.

– То есть сестра Светланы Дмитриевны связана с армией?

– Они обе связаны, – Тимур в плотном потоке машин, петляющих по узкой дороге, перестроился в поворотную полосу. – Светлана Дмитриевна и ее сестра, Оксана – дочери Дмитрия Дмитриевича Карачаева, генерала армии. Он не славен какими-то великими победами, но вот звание получил, а с ним – хорошую квартиру в центре Москвы и участок за городом. Его не стало десять лет назад, дочери унаследовали все.

– То есть они эти две сестры совсем и не бедные? Раз есть и квартира, и земля…

– Сама по себе недвижимость не гарантирует богатства. В случае Светланы Дмитриевны это все – остатки былого величия. Да и про участок, допустим он есть, но ведь на нем надо строить дом, этот дом надо поддерживать. Нет, то, что у тебя влиятельные родители – не обеспечивает тебе преуспевания в твоей собственной жизни. Эта самая Оксана Дмитриевна, судя по тому, что удалось нам узнать, удачно вышла замуж – ее муж, Леонид Мезенцев, успешный бизнесмен, занимается перевозками по России. У них есть дочь. У Оксаны Дмитриевны, конечно же, прекрасное алиби на время убийства, полиция ее хорошо допросила. Они передали мне все, что на нее есть, ее образ жизни, распорядок дня. На первый взгляд, ничего такого, но… Хорошо бы понять, что из себя представляет эта самая сестра. Выяснить, какое окружение было у Светланы Дмитриевны перед гибелью. Порасспрашивать, откуда мог появиться дневник…

Машина ехала по однополосной дороге, петляющей в сосновом лесу.

– Кстати, а больше налетов на квартиры сотрудников агентства не было?

– Нет, – голос Тимура стал мрачнее. – Видимо, преступник, кто бы он ни был, понял, что это привлекло слишком много внимания. Да я и уверен, что он не сам лазал по домам. Нанял кого-то, как сделал для того, чтобы застрелить госпожу Карачаеву.

– То есть это кто-то с большими связями в криминальном мире?

– Вот ты и сама начала составлять профиль преступника, – Тимур теперь звучал довольно, как и всегда тогда, когда Зоя делала верные предположения по расследованию.

В этот момент они подъехали к будке со шлагбаумом, который перегораживал дорогу. Тимур остановился, и из будки к ним вышел невысокий, крепкого вида мужчина с кобурой на поясе.

– Мы к Оксане Дмитриевне Мезенцевой.

По просьбе охранника и Тимур, и Зоя показали свои документы.

– Да, она предупреждала о вас, – кивнул после этого мужчина, – но она ничего не говорила про автомобиль. Я не могу пропустить транспортное средство.

– А позвонить ей и уточнить не получится? – протянул Тимур с лукавой усмешкой, но без агрессии в голосе.

На лице охранника появилось немного глумливое выражение.

– Нет. Распоряжений не было. Сказала – вас пустить. Про машину ничего.

– И куда же нам машину девать? – Тимур продолжал улыбаться.

– Парковками не занимаюсь, – хмыкнул охранник.

Тимур не стал с ним спорить. Он развернул машину и поехал обратно по дороге.

– И что нам делать? – спросила Зоя, несколько удивленная его спокойной реакцией.

– Как что? Парковаться. – Тимур в этот момент вывернул руль, и они съехали с асфальтированной дороги на узкую проселочную, где буквально через тридцать метров нашлась, среди деревьев, небольшая сырая полянка.

Тимур въехал на нее, заглушил мотор и вышел, чтобы следом подойти к двери пассажирского сидения и открыть ее для Зои.

– Ты не стал скандалить, – заметила она, когда они бок о бок зашагали по дороге обратно к шлагбауму и охраннику.

– А зачем скандалить? – Тимур искренне удивился. – По всей видимости, сестра Светланы Дмитриевны недалеко ушла от нее характером. Она попросила охранника не пускать нас на машине, и конфликт тут показал бы нас склочными и суетливыми.

– Но зачем же ей так поступать, если вы договорились о встрече?

– Людям свойственно желание демонстрировать свою власть, – Тимур привычно предложил девушке свой локоть, и та, уже без раздумий, ухватилась за него. – Иногда так мелочно, как сейчас. Оксана Дмитриевна не слишком расположена к встрече, хотя и не отказала в ней. Создавая нам неудобства, она чувствует себя лучше, в какой-то форме отмщенной. Вот видишь, сколько мы уже про нее поняли. А если бы мы устроили скандал – она бы что-то поняла про нас, и вовсе не то, что ей надо понимать.

Тимур и Зоя прошли через охранника, опять показав ему документы – тот выписал номера паспортов в книжечку, которая лежала у него в будке. После этого их пропустили.

Они зашагали по узкой, на одну машину, дороге, а над ними кренились, по пять метров вверх, пыльные разноликие заборы, над каждым из которых была протянута колючая проволока

– Как тут уютно, – сглотнула Зоя, осматриваясь.

– Ага, просто зашибись. У моего отца было что-то такое, когда я учился в школе. Не тут, другом районе Москвы. Терпеть не мог тот дом.

– А теперь? – Зоя посмотрела на него снизу вверх. – У него что-то более скромное?

– А теперь он на исторической родине в Ульяновской области разводит коз.

Зоя опешила.

– Очень дорогих коз, – добавил Тимур со смешинками в глазах, увидев ее замешательство, и продолжил, – а что ему еще делать? У него хватит денег до конца жизни всех его правнуков. Сидит на старых активах, судится с кем надо, а с кем надо – не судится. Козы – прекрасный выбор для очень богатого пенсионера. Так, а вот и нужный нам дом…

Они подошли к когда-то белому, а теперь невнятно-бежевому забору из профлиста.

– Не волнуйся ни о чем. Что бы ты ни сделала – это не будет ошибкой. – Тимур выпустил руку Зои и решил дать последние напутствия. – Говорить буду я. Ничего не бери на свой личный счет. Мы сейчас играем роли. Я веду разговор, ты осматриваешься. В какой-то момент я спрошу тебя, нет ли у тебя вопросов. Если будут – задавай смело. Не будут – ничего страшного, не задавай. Просто будь рядом. Это твоя главная задача.

Зоя кивнула и набрала побольше воздуха в легкие, пытаясь вместе с кислородом набраться душевных сил и смелости. В таких домах она никогда не бывала. Пускай родители Ромы и были небедными, пускай у них была и хорошая квартира, и хорошая дача, это все ни в какое сравнение не шло вот с этим.

Тимур подошел к двери, которая была встроена в забор, и позвонил в звонок. Ему почти сразу же ответил гулкий, искривленный динамиками голос. После краткого разговора дверь перед ними открылась, и их встретил очередной охранник.

Интересно, сколько же в месяц выходит платить всем этим людям? – как-то сама собой эта мысль возникла у Зои в голове, и зазвенела еще громче тогда, когда охранник передал их, буквально с рук на руки, женщине, которая, судя по возрасту, явно не была Оксаной Дмитриевной, но, судя по выражению лица, совершенно точно отвечала за все происходящее в доме.

– Вас ожидают, – степенно произнесла эта женщина, сложив руки перед собой.

На вид ей было лет шестьдесят. Хорошо, что на ней хотя бы не было передника – вместо этого обычные юбка и кофта – от всего увиденного и так появилось сильнейшее желание сделать даме книксен.

Женщина повела их по утопающему в соснах участку – от входа края забора видно не было. Министерство обороны не скупилось на гектары для своих служащих.

Посреди участка стоял большой трехэтажный дом неясного стиля. Почему-то в голове у Зои возникло слово «гладкий», хотя как может дом быть «гладким»? Серые стены, большие окна в пол, колонны под мрамор. В глубине участка стояли еще несколько домиков – гараж и, вероятно, дома для прислуги.

Недалеко от них, посреди небольшой полянки, утопающей в лучах солнца, стояло два человека: девочка лет десяти-двенадцати и молодая девушка, которой могло быть между двадцатью и тридцатью. Перед каждой стояло по мольберту. Они рисовали, и старшая стояла рядом с младшей, давала советы и направляла руку.

Зою провели мимо них, и девушка успела кинуть взгляд на рисунок девочки – он, оказался красивым, полным легкости и какой-то особой, личной манеры.

Их Вергилий в юбке представлять ни Зою, ни Тимура не сочла нужным и повела дальше к входу в дом, открывая массивную черную дверь, а за ней еще одну. В прихожей она предложила разуться и подтолкнула ногой две пары белых тапочек одинакового размера. Тимуру они оказались маловаты, от этого его пальцы вылезали спереди, Зое же – великоваты и то и дело норовили соскользнуть с ее носков.

После прихожей их провели, наконец, в дом.

Оформлен он был в современном хай-тек духе: много стекла, бетона, серой краски. Весь первый этаж представлял собой единое пространство – огромная гостиная с камином, перед которым стояли черные кожаные диван и кресла, рядом – блестящая металликом кухня с барной стойкой.

Из кухни к ним вышла женщина в тренировочных штанах и толстовке.

– Оксана Дмитриевна, вот они, – дама, которая привела их в дом, сделала такой жест рукой, словно желала соединить судьбы хозяйки дома и ее гостей.

– Спасибо, Тереза, больше ничего не нужно, – Оксана Дмитриевна кивнула женщине, а когда та ушла куда-то вглубь дома, указала рукой на кресла у камина. – Присядем?

Оксана Дмитриевна была похожа на сестру и цветом волос, и лицом, но выглядела куда лучше покойной. Кожа была ухоженной, никаких мешков под глазами, хороший маникюр, красивые брови. В женщине не было – Зоя сразу же вспомнила Софью – никаких следов пластики, но точно были следы дорогой косметики и умного косметолога.

Выражение лица при этом у них с сестрой определенно совпадало – раздраженное, неприветливое. Женщина мазнула незаинтересованным взглядом по Зое, и дальше обращалась только к Тимуру.

– Без прелюдий, пожалуйста, – сказала она, когда гости уселись в кресла по обе стороны дивана. – У меня нет времени, полиция и так отняла слишком много бесценных часов моей жизни.

Особого рвения в расследовании гибели своей сестры женщина явно не проявляла, да и с убийства прошло всего шесть дней, но Оксана Дмитриевна не выглядела хоть сколько-нибудь печалящейся.

– Похороны уже состоялись? – Тимур спросил это с вежливой улыбкой, контрастирующей с не самой веселой темой вопроса.

Оксана Дмитриевна в первую секунду опешила. Вероятно, она не ожидала, что ее призыв обходиться без прелюдий приведет к такой прямоте ее визитеров. Тимур в ответ на ее молчание продолжал смотреть прямо на нее, участливо и спокойно.

– Скоро, – ответила, наконец, женщина, – в полиции нам сказали, что уже все закончили. Так что… отдадут через пару-тройку дней, тогда и…

Тимур кивнул. Повисло молчание, которое он явно не собирался прерывать.

– Слушайте, – Оксана Дмитриевна, по всей видимости, начала нервничать, – я уже все сказала полиции. Я не понимаю, с какой стати я должна разговаривать с вами.

Не понимаешь, но все-таки согласилась говорить, – подумала Зоя про себя. Интересно, странно ли это? Или такое поведение типично? Ведь наверняка хочется понять, отчего кто-то пытается что-то раскопать? Это страх, что накопают и на тебя? Или обычные для любого человека эмоции?

– Мы уточняем некоторые детали по этому делу, – голос Тимура был размеренным и мягким. – И я крайне признателен за то, что вы все-таки согласились нас принять.

– Вы так и не сказали на кого работаете! – Оксана Дмитриевна перебила его и начала говорить с нажимом, как будто хотела пойти в наступление после своего прежнего замешательства. – И если моя сестра вам не заплатила, то не рассчитывайте, что вы получите хоть что-то от… вы не могли бы не ерзать?!

Зоя кинула взгляд на Тимура. Тот замер, руки, которые лежали на коленях, сложились в кулаки и снова расслабились, а затем изящно легли на диван по обе стороны от его тела. Девушка поняла, что он по своей обычной манере начал шевелить пальцами и переступать ногами, а их любезная хозяйка не оставила это без внимания.

– Прошу прощения, – улыбка Тимура оставалась все так же непринужденно-вежливой, как будто все происходящее вообще никак не влияло на его душевный настрой. – Я повторю снова: мы ни в коей мере не рассчитываем ни на какую материальную компенсацию с чьей-либо стороны. Мы просто помогаем полиции проверять те версии, которые являются побочными для изучения гибели вашей сестры.

Оксана Дмитриевна обняла себя руками и откинулась на спинку дивана.

– Я жду. Задавайте ваши вопросы.

– Я могу записывать? – Тимур вытащил из кармана телефон.

– Если на телефон – нет. Еще будете… шумно тыкать, – женщина поджала губы.

– Я могу писать от руки, – встряла Зоя, – у меня с собой… ну. Блокнот.

Она кивнула на свой неизменный рюкзак, который она не стала оставлять в прихожей.

Оксана Дмитриевна кивнула, и Зоя достала ручку и блокнот и приготовилась вести запись.

– Оксана Дмитриевна, подскажите, не обсуждала ли с вами сестра… – начал Тимур, но его опять сразу же перебили.

– Не обсуждала. Мы с ней вообще почти не общались лет десять как, со смерти отца. Нет, никакой вражды, просто не общались: поздравления с днем рождения и Новым годом, да и хватит. Мы никогда не были близки. Отец нас объединял. После него объединять стало некому.

Взгляд женщины метнулся вбок, и Зоя проследила за его направлением и сразу же удивилась, как не заметила этого раньше: на противоположной от них стене, причудливо контрастируя с современной обстановкой, висел портрет мужчины.

Изображенный в полный рост, мужчина этот был плечист, одет в парадную военную форму и увешан наградами. Зоя разбиралась в искусстве как любой выпускник гуманитарного факультета – знала основную историю без тонкостей и имела достаточно развитый благодаря насмотренности вкус. Портрет ей показался достаточно топорным и таким, чтобы польстить изображенному на нем человеку.

Это, очевидно, и был Дмитрий Дмитриевич Карачаев, генерал и отец двух не слишком дружных сестер.

Теперь Зоя видела, что вся стена вокруг портрета покрыта картинами. Девушка едва удержалась от того, чтобы не поморщиться – на фоне остальных полотен портрет генерала казался высшей точкой развития искусства. Темные, странные разводы, мрачные фигуры в плащах, натюрморты в грязных оттенках желтого и зеленого – ничего красивого, на вкус Зои. Кроме, разве что небольшого пейзажа с речкой и деревней, который висел на самом краю, в неприметном, затемненном углу, словно его пытались скрыть от остальных.

Интересно, все эти картины целенаправленный выбор коллекционера со специфическим вкусом или же плод труда жителей этого дома?

Тимур, пока Зоя рассматривала стену, продолжал общение.

– То есть, уточню еще раз на всякий случай, ваша сестра не обращалась к вам в последнее время с вопросами о том, что хотела бы, например, продать какие-то документы или вещи?

Оксана Дмитриевна пожала плечами.

– Нет. Ко мне моя сестра не обращалась. Мне лично от нее ничего не было известно.

– А к кому-то еще ваша сестра обращалась? – Тимур посмотрел прямо на собеседницу, а рука Зои замерла над блокнотом.

Оксана Дмитриевна прищурилась.

– После смерти отца мы с сестрой разделили наследство поровну. Ей досталась его квартира в Москве, мне – его участок тут. Все было сделано с юристом и оценщиком, суммы получились равными, никаких претензий в плане финансов у нас друг перед другом не было. Соответственно, со своей недвижимостью и со всем, что в этой недвижимости может обнаружиться, она могла распоряжаться так, как считала нужным. Ни о чем сообщать она мне была не обязана и не сообщала.

– И никакие другие организации с вами не связывали? Аукционные дома? Галереи?..

Прежде чем Оксана Дмитриевна ответила, где-то внутри дома раздался звук шагов. В гостиную вошли двое мужчин, оба в спортивных штанах в облипку. На одном, бородатом, с копной курчавых волос на голове, была настолько открытая майка, что Зое захотелось отвернуться. На втором, короткостриженном блондине, просто футболка, а в руке сумка.

Бородатый кивнул короткостриженному, потом выставил вперед массивный кулак, в который блондин ударил своим.

– Пока, бро. Спасибо за тренировку, – кивнул бородатый, и его спутник, закинув сумку на плечо, пошел к выходу из дома.

– Леня, у нас все еще… посетители, – хозяйка дома кивнула на Тимура и Зою.

Мужчина наклонился к Тимуру и протянул ему руку, кратко представляясь: «Леонид». Одеваться он не спешил, и Зоя, помимо своей воли, была вынуждена наблюдать, как гуляет его волосатая грудь под майкой. На шее Леонида висело сразу несколько цепочек, среди которых почти затерялся большой золотой крестик.

Интересно, было ли удобно тренироваться в таком виде? Зоя невольно вспомнила Витю.

По комплекции они с этим мужчиной были схожи, только отчего-то девушка не смогла представить на Вите одежду, которая была как будто сделана для того, чтобы показывать перекаченные мышцы рук.

Зоя вспомнила и то, как ошиблась в возрасте Вити – ей теперь и самой было странно, как она могла подумать, что тому больше сорока. Мужчина, который стоял сейчас посреди гостиной, был гораздо старше, судя по морщинам на лице и состоянию рук, то ему уже точно было пятьдесят.

– Что, пришли выспрашивать про мою свояченицу и моего любимого тестя? – Леонид хмыкнул и упал на диван около жены.

– Да, ваша супруга позволила задать ей несколько вопросов, – кивнул Тимур.

Леонид глухо рассмеялся, а потом кивнул на портрет на стене.

– Вот. Висит. Смотрит. Нет, ну мужик нормальный был.

Все в комнате теперь смотрели на портрет генерала. Все, кроме Зои. Она вдруг увидела, что Тимур, который уличил момент, когда никто не обращает на него внимания, несколько раз сжал и разжал руки в кулаки. Пальцы его задрожали. Он нахмурился, и дрожь прекратилась.

– А это, кстати, все Оксанкино, – продолжал Леонид, обводя рукой все картины вокруг генеральского образа.

Зоя увидела, как в глазах Оксаны Дмитриевны мелькнуло довольство.

– А вот это – нашей Анжелики, – с особенной нежностью протянул мужчина, показывая на пейзаж, который понравился Зое. – Вы видели небось как она рисовала во дворе. Талантище, а не ребенок.

Зоя продолжила смотреть и увидела, одновременно, и теплое, почти нежное выражение на лице мужчины, которое, как она уже начала понимать, свойственно любящим отцам, и то, как набежала тень на лицо Оксаны Дмитриевны.

Интересно, кто так невыгодно расположил детский рисунок?

– Замечательные работы, – заметил вежливо Тимур. Хозяин дома его замечанием остался доволен. Было видно, что он гордится и женой, и дочерью. Неприязнь Зои, вызванная его внешним видом, начала потихоньку снижаться.

– То есть никто вас не спрашивал ни о каких вещах, верно? – Тимур снова задал вопрос, на который Оксана Дмитриевна, из-за появления мужа, ему не ответила.

– Нет, – отрезала женщина. – Возможно, спросит, когда я вступлю в наследство. У моей сестры не было ни мужа, ни детей, поэтому все перейдет ко мне, как к ближайшей родственнице. Об этом вам, разумеется, известно. Полицию, конечно же, этот пункт заинтересовал больше всего.

Леонид громко хмыкнул.

– Мы и без этого не с милостыней по улицам ходим. Конечно, кто откажется от квартиры в центре Москвы? Правда, она вся завалена хламом вашего бати. Генеральское всякое. Умер, и кому это стало нужно?

Тут лицо его прояснилось.

– Погоди-ка, Оксан, так было же письмо. Я на него отвечал. На нашу почту упало, я тебе звонил, и ты мне надиктовывала ответ.

Оксана Дмитриевна нахмурилась, как будто силясь что-то вспомнить. Зое показалось, что выглядело это несколько наигранно.

– Я не помню про это.

– Это все потому, что я отвечал, – мужчина хлопнул ее по плечу, – да, там письмо из какого-то музея, мол не против ли мы, если вещи твоего отца будут отданы на рассмотрение комиссии и что-то там еще. Я и письмо это могу найти, если надо. Ты мне надиктовывала, что написать в ответ.

– Был бы благодарен, если вы не против, узнать, что было в письме, – попросил Тимур.

Оксана Дмитриевна кивнула мужу, и тот ушел на несколько минут, а после вернулся с листом бумаги в руках.

– Вот, – он протянул Тимуру распечатку, – Музей современной военной истории информирует, что вещи, сорок единиц хранения, Дмитрия Дмитриевича Карачаева, переданы на рассмотрение оценочной комиссии. Если комиссия их примет, то будет объявлена закупочная цена и бла бла бла, в общем, не против ли Оксана, что эти вещи будут выкуплены для музея.

– И есть список вещей? – Тимур пробежал глазами текст и передал листок Зое.

– Не-а, – Леонид посмотрел на жену и пожал плечами. – Ничего нет, ни имен, ни списка. Они хотели, если что, пригласить в музей, обсудить передачу вещей, но я под диктовку Оксаны – сейчас вспоминаешь, дорогая? – написал им, что всеми этими делами заведует Светка, и нас не интересует ничего, и претензий никаких не имеем.

– А если бы там обнаружились вещи на сотни тысяч долларов? – Тимур улыбнулся уголками губ.

– А там обнаружились? – с иронией отозвался Леонид. – Ну уж нет, мы давно поделили: ей квартира, нам участок. Мы не лезем к Светке, она не лезет… не лезла к нам. Мы вот и дом себе построили отличный, и никто нам слова поперек не сказал, что ту старую дачную развалюху снесли. Я не самый бедный человек, позволю хвастовство, поэтому эти сотни тысяч все-таки думаю не долларов, а рублей пусть бы лучше ей и ушли, Светлане-то. Едва ли Дмитрий Дмитриевич хранил в кладовке забытого Пикассо, а даже если и хранил, то сделка есть сделка.

– Благодарю. А почему это письмо пришло именно к вам? – уточнил Тимур.

Оксана Дмитриевна выглядела спокойной, но Зое показалось, что по ее лицу в очередной раз пробежала тень.

– Нет, Оксане пришло. У нас на домашнем компьютере иногда все почты открыты, и моя, и ее. Это на общем, не на рабочем. Она с телефона увидела, что пришло, а потом мне позвонила и попросила прочитать и ответить.

– Я была за рулем. Сейчас я вспомнила, – встряла женщина.

– Еще раз большое спасибо. – Тимур не стал больше ничего выспрашивать, хотя Зоя была уверена, что уточнить можно было много что еще. – Я думаю, мы закончили. Если у нас появятся еще какие-то вопросы, могу ли я опять к вам обратиться?

Лицо Оксаны Дмитриевны скривилось, но ее муж энергично кивнул.

– Конечно. Тут мы и полиции сказали, что если надо, то поможем чем сможем. Но мы правда не общались со Светой нормально много-много лет. Вот так думаешь, что всегда есть время, а потом бум, и его нет. Но это все наверняка ее старые дружки, я так и сказал оперу. Времена, помните ли, лихие были. Если помните, конечно.