Ведьмы.Ру 3

– Сатанисты… – выдохнул Профессор, откидывая голову. А может, сама откинулась под тяжестью рогов. Главное, что бахнулись те громко. Но, кажется, детишки не услышали.

Да и в этой машине всё тряслось и гремело.

– Так-то я не уверен, чтоб вот полностью, но по ходу – да.

– Боже… боже мой… кошмар!

– Да успокойся.

– Успокоиться? Как мне успокоиться! Я доверился… кому… прекрасному юному существу. Я видел невинную прелесть там, где скрывалась бездна тьмы…

– Профессор, – Филин прервал вдохновляющий монолог. – Ты это… не кипишуй. Мы давно уже едем. А стало быть, того и гляди приедем. Решать надо.

– Что? Мы все умрем!

– Ну… так-то… ты ж вроде почти бессмертен!

– Возможно. Если просто жить. Меня, знаешь ли, до сих пор не пытались принести в жертву!

– Рассматривай это как новый опыт.

– Ты издеваешься… надо звать на помощь! Надо кричать!

– Не надо кричать, – рявкнул Филин, пока этот убогий не завопил во всю глотку. – Тебя только они услышат. А если услышат, снова вырубят и зарежут. Надо думать, как дальше… стяжки эти только в кино хороши. А так-то…

Он напрягся и пластиковая струна натянулась и, тоненько тренькнув, разлетелась.

– Мы ж козлы апокалипсиса, – произнёс Филин, как-то сразу и успокаиваясь. – У тебя магия тьмы. У меня – огненная. И думаете, не справимся с подростками?

– Д-да… как-то я… погодите… сейчас, – Профессор изогнулся и дыхнул. Из ноздрей его вырвалось облачко тьмы, которое въелось в пластик. – Вот так…

А говорят, пластик не разлагается.

Вон, прям на глазах в прах превратился.

– Эк ты… поднаторел.

– Долгие годы смирения, постижения и экспериментов, – произнёс Профессор, выдыхая новое облачко. В смирение Филин не слишком поверил, а эксперименты… это да, он сам за сараем пытался огненные шарики создавать. Но пока получалось только пламя из ноздрей.

Тоже, если так-то, впечатлить должно.

А машина-то ход замедлила. И значит, если не приехали, то почти.

– Так, – Филин сориентировался. – Давай сделаем вид, что мы того… без признаков жизни.

– Зачем?

– Затем, что сейчас они будут настороже. А начнут свой ритуал готовить, то и отвлекутся. Тогда мы и свалим отсюда подальше. Ясно?

– Боже, боже мой… я не готов умирать! Я…

– Ясно?! – жестче переспросил Филин. Ох уж эта интеллигенция. Как девиц соблазнять в козлином обличье, так он может. А как чего другого, так уже нет.

– Ясно. Да. Вы правы, коллега. Определённо. Мне нужно успокоиться. Я… я сейчас займусь медитацией.

– На хрена?

– Чтобы достичь душевной нирваны.

И Профессор перевернулся на спину, вытянув задние ноги и сложив передние на груди. Огромные рога его упёрлись в днище, голова приподнялась, почти касаясь шеи. Да и сама по себе поза выглядела странной.

– Главное, дыхание… вдох и выдох… я спокоен, как огромная гора пред ликом вечности. Меня обдувают ветра…

Машина дёрнулась, сбивая Профессора с мыслей о горах, и остановилась. Филин моргнул и лёг на бок, прикрывая глаза, но лёг так, чтоб быстро вскочить, если обмануть не получится.

Ждать пришлось недолго. Дверь открылась.

– Во! Говорю ж, норм всё… – в кузов заглянули. – Лежат. Оба.

– Как-то они странно лежат, – этот голос был новым, незнакомым. И Филин замер. – Тот вообще дохлый…

Это про Профессора?

– Блин, засада, если окочурился…

– Да не должен вроде. Сейчас глянем… слушай, а у тебя зеркальце есть?

– Откуда?

– Светка!

– Чего?

– Зеркальце дай. У тебя есть, я точно знаю.

– А тебе на кой?

– Тут, похоже, козёл скопытился. Надо проверить.

– Как?

– Да я в кино видел, что если человеку к лицу зеркало поднести, то видно станет, дышит он или нет.

– Так это к человеку. А то козёл, – возразила девушка.

– И что? Всё одно видно станет, дышит или нет!

– Я не хочу, чтоб в моё зеркальце какой-то козёл дышал и вообще… да подвиньтесь вы… вон, смотрите, ухом шевелит. Значит, живой…

– А чего он лежит так?

– Слушай, ну лежится, значит. Вот ты тоже, когда дрыхнешь, небось, не думаешь, как оно со стороны, – резонно заявила девица. – А их рубануло…

На всякий случай и Филин ногой дёрнул, будто бы во сне.

– А чего не связали? – возмутился тот, новый. – Я ж говорил!

– Связывали!

– А где тогда…

– Вот! Свалились… – кто-то нагнулся, подбирая остатки стяжки. – Или порвались… не должны ж вроде.

Филин напрягся, готовый в любой момент вскочить и броситься прочь, рогами пробивая путь к спасению. Детей, конечно, жаль, глупые, но он не готов ради жалости с жизнью расстаться. И вообще, в таком возрасте один вовремя полученный поджопник зачастую информативней тысячи слов.

– Китайщина просто. Паль какая-то. Батя говорил, что если самые дешевые брать, то они сами собой рвутся, вообще без усилия. А тут вот… дёрнулся во сне и кабздец.

– Ну да…

– И чего дальше?

– Надо… надо их тащить на место. И там уже привязать… – заключил тот, кто определённо был здесь за главного. – Тогда, даже если очнутся, не сбегут.

Только бы Профессор не запаниковал. Кто-то подхватил Филина за ноги и дёрнул.

– Тяжеленный… Светка!

– Чего? Я, между прочим, ведьма! А не козлотаскательница…

– Ты пока и не ведьма, так что давай, помогай. Егорьев, ты тоже не стой столбом! Харэ уже чипсы драть… давай, присоединяйся, если хочешь, чтоб успели…

И Филина снова дёрнули.

Потом ещё раз.

Потом он болезненно бухнулся о землю, потому что придержать тушу не додумались.

– Ой, – пискнула девица, когда Филин, поняв, что дальнейшей транспортировки он может и не пережить, вскочил на ноги. – Козя… он проснулся! Зелушка, тут козлик проснулся… цыпа-цыпа… то есть козя-козя…

Сама она, коза малолетняя.

Филин затряс головой и огляделся.

– Хватай его! – приказал тощий прыщавый парень в чёрной хламиде. – Да за рога и хватай!

– Тебе надо, ты и хватай! – огрызнулся другой, который был пониже, в плечах пошире и не в хламиде, но в драных джинсах и некогда белых кроссовках. – Тоже мне, раскомандовался!

– Мальчики, – всхлипнула девица, прижимая ладони к груди. – Не ругайтесь, пожалуйста… козя хороший, хороший козя…

И протянула дрожащую руку.

Вот и что с ними, убогими, делать-то? Что-то подсказывало, что от этих горе-сатанистов и обычный козёл ушёл бы без особого труда. Филин позволил себя погладить.

Осмотрелся, отметив ещё одного участника – пухлого паренька в круглых очках и кислотно-зеленой майке с надписью «Самый любимый внук». В руках тот держал открытую пачку чипсов, которую и прижимал к груди.

Да уж…

– Профессор, – окрикнул Филин. – Выходи из нирваны. И в принципе тоже. Люди ждут.

Дети.

Подросшие. Бестолковые. И решившие связаться не с тем, с чем стоило бы связываться. И главное, где хоть один взрослый, который бы удержал?

– Видишь, не убегает, – с облегчением сказал тот, что в хламиде. – Он домашний же. Домашние козлы, они добрые…

– А мы их в жертву… – девушка шмыгнула носом и часто-часто заморгала.

– Свет, вот не начинай. Всё же уже обсудили, обговорили… и вообще…

– И где мы находимся? – поинтересовался Профессор, выглядывая из машины. – Какой унылый урбанистический пейзаж. Прямо-таки веет безысходностью… но позволено ли мне будет узнать, что вы задумали, коллега?

Профессор спрыгнул, но когда девица потянулась и к нему, гордо отстранился.

– Я не прощаю предательства! – заявил он, задрав рогатую голову.

– Вот! – хохотнул тот, который в драных джинсах. – Даже козёл понял, что всё зло – от баб!

– Сам ты…

– Думаю, что детишек надо проучить, – Филин позволил почесать себя за ухом. Приятно, однако. – Так, чтоб они эту дурь из голов выкинули и вообще за ум взялись.

– О, задача, несомненно, не из простых… – Профессор обвёл собравшихся превнимательным взглядом. – Кроме того остаётся опасность, что эти, как вы изволили выразиться, детишки причинят нам вред…

– Да они скорее себе причинят вред, – фыркнул Филин.

– Ну да… несомненно… мельчает молодёжь. И сатанисты пошли не те… вот помнится, во времена моей молодости демонопоклонники…

Копыта Профессора громко зацокали по асфальту.

– Куда! – встрепенулся тот, что в балахоне и попытался ухватить Профессора за рога. – Нам в другую сторону надо… туда вон!

И указал.

– А это? Недоразумение. Испанский стыд! Прямо даже как-то перед демонами неудобно… вот явятся, а тут этакое… но да, соглашусь… надо учить и вразумлять! Учить…

Профессор, похоже, окончательно успокоился и, развернувшись туда, куда указывали, гордо зашагал в нужном направлении. И Филин за ним.

– …мой немалый педагогический опыт…

– Знаешь, Зеля, он ведь тебя понял, – произнёс тот, который в майке с надписью. И, покраснев, добавил. – Мне так кажется…

– Азазеллум!

– Пофигу… толстый прав. Какие-то это неправильные козлы… – парень в драных джинсах скрестил руки на груди.

– Да какая разница! – рявкнул тот, что в балахоне. – Времени уже нет. Полдень почти. А нам ещё свечи расставить надо. Заклятье прочесть! Выучили?!

– Ну… я… пыталась, – девица покраснела. – Там оно путано получается и не очень понятно.

– Я вообще не разобрался в этой хрени!

– А мне мама не разрешила ночью сидеть. Сказала, что спать надо и вообще режим… там ещё почерк такой, мелкий. А у меня зрение плохое. И нельзя глаза слепить.

Филин закатил глаза.

Перед демонами и вправду становилось слегка неудобно.

– А я вот о чём и говорю! Совершеннейшая безалаберность, вопиющий инфантилизм и неготовность…

Голос Профессора доносился откуда-то из глубин серого строения, которое выглядело заброшенным. И Филин, подавив вздох, поспешил следом.

– Да не психуй ты, Азазеллум. Сейчас скоренько отрепетируем… чего там учить-то? На крайняк по бумажке почитаем…

Глава 12

Ещё немного о демоническом пацифизме

Спрятавшись под одеялом, мы незаметно проползли мимо ФСБшников в лес.

О роли одеял в жизни диверсионного отряда.

Василий ощущал некоторую неловкость, а ещё желание оторвать голову. Желание было в принципе абсолютно нормальным для демона, но при всём том прежде Василий его не испытывал. Он честно пытался абстрагироваться, однако всякий раз, когда взгляд его падал на девушку, желание вспыхивало с новой силой.

Нельзя же так огорчать человека.

Нет, она не жаловалась.

Но Василий понимал, что Элеонора огорчена. И потому почти не слушает, что говорит Алексей. Он, безусловно, говорил довольно много, эмоционально и Василий тоже потерял связующую нить повествования, если та в принципе была, но это он. Ему всегда было непросто слушать людей.

Как-то даже получилось так, что Алексей, которого явно разрывало от избытка энергии, ушёл далеко вперёд. Точнее сперва Никита, желавший воочию убедиться в наличии или отсутствии вековых дубов на территории, унаследованной Алексеем, а за ним уже и Алексей.

И Василий вдруг остался наедине с Элеонорой.

А она будто и не заметила.

– Хочешь, – молчание становилось с каждым мгновеньем всё более тягостным, а желание членовредительства, шедшее вразрез с морально-этическим кодексом демонического пацифизма, принципы которого Василий почти уже сформулировал, почти невыносимым. – Хочешь, я голову оторву?

– Кому? – Элеонора удивилась и остановилась.

– Кому-нибудь.

– Как-то это… резковато.

– Истинные демоны, желая поразить избранницу силой и умением, выходят на охоту. Некоторые даже спускаются в нижние миры. Там можно отыскать воистину ужасающие порождения хаоса, – Василий сказал и запоздало понял, что тема не совсем подходящая. Но Элеонора, слушавшая его куда более внимательно, чем Алексея, уточнила:

– И оторвать им голову?

– Да. Это традиция. Древняя. Сейчас, правда, не отрывают, а вызывают специально обученную службу, которая отделяет голову и упаковывает ей должным образом. Красивая коробка. Рога вот фольгой оборачивают. Или даже оковывают золотом. Клыки украшают драгоценными камнями. Полируют чешую и ликвидируют недостатки, скажем, проломы или раны, полученные во время боя. В общем, придают трофею необходимую степень презентабельности и статусности. Но есть и консерваторы, которые полагают всё это вот излишним. И даже попранием устоев.

– И дарят просто головы?

– Головы. Или щупальца… иногда конечности.

– Я, если что, предпочитаю нормальные букеты, из цветов. На худой конец согласна на конфеты или мыло, главное, чтоб не из щупалец или вот… иных конечностей. Но мне лестно. Я просто… я столько лет не видела Марго. Она совсем. Изменилась. Стала тенью себя. И вот… её бы в больницу. Но в больнице её точно найдут.

– Здесь лучше, – согласился Василий, сделав себе мысленную заметку о том, что стоит проанализировать проект об отливке голов из шоколада. Или мыла. – Ей необходима стабилизация энергетической сферы, а ведьма справится с этим куда лучше целителя.

– Наверное. Просто… она на себя не похожа. А я понятия не имею, что делать дальше. Я… я думала, что как-то доберусь… найду… вытащу. Хотя, скорее всего, прекрасно понимала, что не сумею. Что это… это сложно… за пределами моих возможностей. А тут вот получилось. И она спит. Но ведь проснётся. И… как быть?

– Думаю, для начала необходимо дождаться завершения процесса стабилизации с тем, чтобы ты могла побеседовать с твоей подругой. Возможно, у неё имеются свои желания.

– Да… пожалуй… спасибо. Но… её ведь будут искать. И я уже пыталась рассмотреть разные варианты. Поскольку с юридической точки зрения Марго недееспособна, а отец выступает опекуном, то, как только она появится где-либо, он заявит свои права. И снова упрячет её куда-нибудь…

– Я могу оторвать ему голову, – пожал плечами Василий.

– Это как-то… чересчур…

– Кроваво? Тогда можно просто удавить.

– Вась, ты же пацифист.

– Эта ситуация тебя огорчает, – подумав, ответил Василий. – Моё душевное равновесие, кажется, находится в прямой зависимости от твоего настроения. И в этой ситуации некоторые пункты принципов демонического пацифизма вполне могут быть пересмотрены.

– Не надо. Это негуманно. Кроме того, боюсь, что отцом Маргариты дело не ограничится. Мне вообще кажется, что в нынешней ситуации он – наименьшее зло. Да, с его разрешения она оказалась там, где оказалась. Однако в то же время само это место… вызывает вопросы. Как и то, что с ней делали. Ты видел, в каком она состоянии?

– Ей помогут. Ведьмы на многое способны.

– Верю. Поэтому и не настаиваю на больнице. В том числе и поэтому. В больнице скорее всего сообщат отцу… и в целом… вот… и я думаю, что искать её будут… если…

Телефонная трель оборвала фразу.

И снова появилось желание убить. На сей раз – звонящего. Василий даже отступил на шаг, расширяя границу личного пространства Элеоноры. И успокаивая ярость.

– Да? – она произнесла это с некоторой запинкой. – Да… конечно… я вас узнала… что-то случилось? Марго? Нет, я её не видела. Конечно… вот как… она заболела, с тех пор и не видела. Не звонила. И да, я понимаю… всецело… стало хуже? Обострение? Побег? Как такое возможно? Вы уверены… нет-нет, конечно. Я всё сделаю ради неё.

Последнее прозвучало так, что Василий поверил.

А ещё подумал, что, возможно, зря он отказался от легиона. Темнейший Владыка ведь предлагал взять. Один. Небольшой. Гвардейский. Исключительно для поддержания душевного спокойствия Его Темнейшества и для решения мелких проблем, если вдруг таковые возникнут.

Василий почесал лоб.

Тогда он сказал, что с мелкими проблемами и сам справится. А с единственной крупной, отравляющей его жизнь, Легион, даже гвардейский, не поможет.

Поспешил всё-таки.

Сейчас, конечно, можно связаться, но это уже просьба. И Темнейший откликнется, несомненно, но и не забудет оказанной услуги.

– И если вдруг… конечно… первым же делом… где я нахожусь? В гостях у подруги… да… вы же знаете… с работой свои сложности и теперь… нет-нет, я понимаю… к вам? В смысле в вашу корпорацию? Образовалась вакансия? И как раз мой профиль? И сразу вспомнили. Очень лестно. Да, несомненно, буду рада… если пройду собеседование? У вас нет сомнений? Конечно… завтра? Да, да… приеду. Спасибо вам огромное! И мне очень жаль. Надеюсь, Марго найдётся прежде чем причинит себе вред… или кому-то ещё? Да, да… нет, не сомневайтесь. Я всё понимаю и буду молчать, но если…

Защита ведьмы зазвенела. Василий ощутил её этакой натянувшейся до предела струной, которая в следующий миг лопнула, больно ударив по восприятию. И снова полыхнула ярость. В какое-то мгновенье он даже почти утратил контроль над собой, сжигаемый желанием ринуться и обрушить эту ярость на нарушителя, но руки коснулись.

– Василий? С тобой всё в порядке?

И ярость улеглась.

– Нет, – Василий сделал глубокий выдох. – Кажется, у меня начались проблемы с самоконтролем.

– Нам надо возвращаться?

– Нет. Это… это случается. Обычно в процессе взросления и становления личности.

У неё спокойный взгляд. И это спокойствие передаётся. Наверное, именно оно и заставило коснуться её ладони. И пальцы переплести. И выдохнуть, окончательно возвращая ясность мышления.

– Мой процесс взросления не был сопряжён с припадками ярости. И общий уровень моей агрессии был ниже среднестатистического.

Кивок.

И понимание. И вопрос.

– А теперь?

– А теперь… та энергия, воздействию которой я подвергся, кажется, что-то нарушила. Это плохо. Если приступы продолжаться, мне придётся уйти.

– Дома станет легче?

– Нет. Дома… энергия хаоса плотнее. Следовательно, состояние усугубится. Но там я хотя бы не причиню никому вреда.

– Но, возможно, тогда не стоит уходить, если здесь тебе легче?

– Я ведь действительно могу кого-нибудь убить.

– Данилу?

Василий прислушался к себе. Нет.

– Нет… а тот человек, который тебе звонил?

– Это отец Марго, – Элеонора посмотрела на телефон. А вот руку не убрала. И наверное, надо отпустить. Нехорошо нарушать личные границы, не получив на то предварительного согласия. Но она ведь не пыталась освободиться. И можно ли это считать невербальным согласием на нарушение границ? – Я же говорила, что её будут искать. Похоже, ему всё-таки сообщили. Поэтому и позвонил. Вспомнил. Работу предложил… даже забавно.

– Что именно? Извини. У меня имеются определённые сложности с чувством юмора.

– Я трижды пыталась устроиться в его компанию. На разные должности. И почти все низовые. Но всякий раз – отказ. У меня не самая лучшая репутация.

– Почему?

– Сложно. Скорее всего, потому что сама сглупила. Когда я решила оставить Мелецкого, то подумала, что стоит воспользоваться его связями. Точнее связями его отца. В хорошую компанию, как бы это ни звучало, тяжело попасть вот так, совсем со стороны. Тем паче, если ты вчерашний выпускник без опыта работы и к тому же женщина. А вот он мог поспособствовать.

– Отказался? – лоб зудел слева, и Василий не удержался, осторожно поскрёб его.

– Нет. Данька… он бестолочь ещё та, но не злая. И не отказывает. Только просьбы надо излагать очень конкретно. Я же сказала, что мне нужна работа. Какое-нибудь хорошее место. Оказалось, у нас разные представления о хорошем. Мне предложили должность личного помощника. Я сперва решила, что это неплохо. Что вакансия поможет раскрыть мои таланты. И опыт опять же получить.

Пальцы дрогнули.

И желание убить кого-то вернулось.

– А на деле выяснилось, что от меня ждут помощи в весьма определённой сфере… и если поначалу всё сводилось к шуточкам, которые я игнорировала, то потом… однажды случилась неудобная ситуация. И мне пришлось защищать себя. У тебя опять глаза красные.

– Извини, – Василий закрыл их и снова сделал вдох, медленный и глубокий.

– Всё закончилось увольнением и скандалом. Или правильно сказать, скандалом и увольнением? И репутацию мне подпортили. В общем… с работой с тех пор не складывалось вот совсем. Даже тогда, когда находила, удерживалась недолго. Полгода максимум… потом… один раз попытались втянуть в финансовые махинации, верно, решив, что я тупа и не пойму, чем в перспективе обернётся моя подпись на некоторых документах. В другой, сначала всё шло и неплохо даже, а потом сменилось руководство. И у нового начальника оказалась очень ревнивая жена. Ей ещё донесли слухи про меня, после той истории и увольнения, что будто это я пыталась соблазнить шефа и… в общем, то одно, то другое. Но это уже не имеет значения.

– Почему?

– Потому что теперь я в городе не останусь. Марго поправится, и мы куда-нибудь уедем.

– Зачем?

– Затем, что это единственный выход, который я вижу. Увезти её и спрятаться. Исчезнуть просто-напросто.

– Ты боишься? – ярость не исчезла, но и не туманила разум. Напротив, мышление сделалось на удивление ясным.

– Да. Я ведь живой человек. И я понимаю, что то место, что его организовали не просто так и не ради Марго. Скорее она здесь, если не случайно, то лишь как удобный элемент и только. Но они не захотят терять это вот место и ресурсы, на него потраченные. Устранение Марго – оптимальный вариант. Или меня. И работу эту предлагают не просто так. Ехать не хочется…

– Тогда не надо.

– Надо. Они… если я не приеду, это будет почти признание. А если приеду, то, скорее всего, навесят жучков или чего-то вроде… хуже всего, если у них есть менталист. Или, не знаю, зелья там… я ведь могу и рассказать, что видела.

Она замолчала и, повернувшись к дороге, сказала:

– Кажется, сюда кто-то едет…

Василий присутствие посторонних давно ощутил, как и жар, исходящий от техники. Ведьмина тропа продолжала сопротивляться, и поэтому техника замедлилась, но всё-таки кто-то да прорвался.

Из клубов пыли, которые вдруг поднялись и повисли над дорогой этакими грозовыми облаками, вынырнул автомобиль. Подпрыгнув на дороге, он вдруг начал вилять, а потом и вовсе остановился.

– Что за… – дверь распахнулась и на дорогу вывалился мужчина в белой некогда рубашке. Теперь под рукавами её расплывались круги пота. Лысина сияла. И сам мужчина дышал сипло, тяжко, отфыркиваясь. – Что тут вообще… я буду жаловаться!

– Простите? – Элеонора нервно сжала ладонь.

– Здесь явно установлены запрещённые артефакты! – голос у него был трубным и громким. Это тоже мешало сохранению психологического равновесия.

И лоб зачесался сильнее.

– Беспредел! Я вызываю полицию… немедленно! И войска!

– И спасателей, – подсказала Элеонора.

А Василий подумал, что если оторвать голову сейчас, то свидетелей не будет. Почему-то он не сомневался, что Элеонора его не выдаст. Но смутился этих мыслей и потому вежливо спросил:

– А вы кто такой будете?

Почему-то прозвучало грубо.

Хотя, конечно, будь на месте Василия нормальный демон, вопрос он бы задавал, вежливо придерживая собеседника за горло. Отец говорил, что это очень способствует установлению близких и доверительных отношений.

Но горло конкретно этого субьекта было пухлым и потным. Поэтому хватать его не хотелось.

– Я – руководитель проекта! А ты кто?

– Василий, – сказал Василий, всерьёз задумавшись, нужно ли ещё что-то уточнять. Или имени достаточно.

– Василий… сейчас… – толстяк нырнул в машину и вынырнул с папкой, которой потряс. – Василиев тут нет! И вообще никого тут нет. По проекту.

– Мы есть, – Элеонора протянула руку. – Позволите?

– Обойдёшься! – человечек спешно убрал папку за спину. – И вообще… что тут происходит?! Почему тут до сих пор люди?!

– Знаете, – Элеонора на отказ не обиделась, но изобразила улыбку. – Нам самим хотелось бы понять, что тут происходит. Каким именно проектом вы руководите и как здесь оказались?

– Так… строительство начинать надо. Сроки. У нас вот… распоряжение, – толстяк отчего-то смутился. – Реконструкция… надо дома сносить и вообще… вот… там техника. Сейчас… подъедет…

И где-то там, на краю поселения, загрохотало.

А Василий ощутил, как падает заклятье, пропуская ту самую строительную технику.

Глава 13

В которой садовое товарищество готовится нанести ответный удар

В университете врачи изучали фармацветику, лечебное дело, химию и Анатолия.

Тайны одного университета.

Ульяна замерла с бубликом в одной руке и кружкой чая в другой. Чай был травяным, но безумно вкусным. Он пах липой, ромашкой и всамделишним летом, которое бывает только в детстве, и там же остаётся, потому что взрослое лето всегда отравлено заботами, проблемами и прочей ерундой.

– Уль?

Ощущение было странным. Словно там, вдалеке, надвигалась гроза.

Только не живая, рождённая небом и летней жарой. Нет. Эта гроза несла с собой разрушение и вонь железа.

– Что-то там… там что-то происходит, – Ульяна отложила бублик, подумав, что если она и дальше будет питаться чаем с бубликами, то очень скоро сама округлится.