Мы все неидеальны. Других людей на эту планету просто не завезли!

А вот если я понимаю, что сам я ситуацию плохую никак исправить не могу, например, не дай Бог, Лизавету мою бандиты похитили, и мне одному их всех явно не победить, вот тогда я к друзьям своим обращаюсь, рассказываю им все, что мне стало известно, и помощи прошу.».

«А как же быть с тем, что мужчина все свои проблемы должен сам решать?» – спросил Никита, «Вот здесь же получается, что ты и пожаловался друзьям и проблему свою не сам решаешь, они ее решают?».

«Нет, Никита, не пожаловался, а помощи попросил, и проблему я именно что сам решаю, решаю путем просьбы о помощи, к друзьям адресованной. В этой ситуации это и есть самый правильный, самый достойный путь самому проблему решить. На то человеку друзья и нужны, чтобы было кого о помощи попросить в тяжелый момент, и было кому самому помочь, и радость было с кем разделить!».

Никита кивнул, вылез из-за стола и в комнату свою ушел. Мы уже понимали, что ответы на мучившие его вопросы он получил, теперь пошел обдумывать, оценивать свою проблему по этим критериям, решать, стоит ли нам довериться и о помощи попросить.

Вернулся он к столу небыстро, минут двадцать прошло, если не полчаса, и говорит так солидно, обращаясь к мужикам: «Мне нужно с вами поговорить, только с вами, без бабы Томы и Лизаветы.».

Тамара Сергеевна встала, помоги, говорит, сначала, нам с Лизаветой со стола убрать, мы потом пойдем на кухню чай готовить, а ты как раз с мужчинами и поговоришь.

Мигом со стола все собрали, мы с Тамарой Сергеевной на кухне остались, болтаем о своем, о девичьем, а Никитос к мужикам побежал, о чем-то в гостиной с ними секретничает.

Минут через пятнадцать Слава на кухню заходит, с порога нам палец большой вверх показывает, все хорошо, мол, не волнуйтесь, разобрались мы с пацаном.

Стали мы чай накрывать, торт порезали, а Никитка, чая не дожидаясь, ложку схватил и торт наворачивает, ничего себе, думаю, стресс у пацана был, что так заедает.» – закончила свой рассказ Лизавета.

«Да, вот такая у нас история про то, как взрослым, порой, тяжело ребенка понять, разобраться что, на самом деле, его беспокоит! Да и про взвешенный подход в воспитании – твердили мы ему: «Решай свои проблемы сам», и не догадывались, что он нас столь буквально понимает, что помощи у нас попросить из-за этого не решается! Думали, как лучше делаем, правильно его воспитываем, а чуть утрату доверия с его стороны не проглядели.» – резюмировала Тамара Сергеевна, «Спасибо Старшине, сумел вовремя разобраться, и мальчишке помочь!».

Глава 48.

«А что беспокоило то так Никиту?» – спросила Тоня, «Что-то, и правда, серьезное или так?».

«Еще какое серьезное!» – ответила Лизавета, «Мне потом Илья, когда домой ехали, рассказал.

За несколько дней до этого, в самом конце апреля, Никитос с друзьями в прятки играл на школьном дворе. Они с еще один пацаном, Никиткиным одноклассником, спрятались за школой под пожарной лестницей. Сидят, хихикают, что «вода» их никак найти не может.

В какой-то момент на ступеньках пожарной лестницы два старшеклассника уселись из выпускного класса, один из них того одноклассника Никитиного, с которым он под лестницей прятался, старший брат. Старшеклассники сидят, курят, младшеклашек под лестницей не замечают. Вдруг подходит к старшеклассникам мужик, совсем взрослый уже, Никите он даже старше наших мужиков показался, и спрашивает хотят ли они заработать. Те в ответ: «Хотим, что делать нужно?».

Мужик им и говорит: «Мне одноклассница ваша одна денег должна, я с ней некоторое время назад замутил, в кино водил, в кафе, подарки дарил, потратился изрядно, а эта сучка «хвостом махнула» и послала меня подальше. Я ей предъявил: «Возвращай,» – говорю, «хотя бы подарки, раз хочешь меня продинамить!», а она в отказ. Вот бегает теперь от меня, никак не могу с ней наедине поговорить, так, чтобы без свидетелей. Это же несправедливо, чтобы сучки всякие голову нормальному мужику морочили, наживались на нем, а потом «в кусты», сами понимаете, вот и хочу свое у нее забрать. Вы не переживайте, я ее не трону, объясню только, что подарки вернуть нужно, заберу свое и отвалю.».

«От нас то что требуется?» – спрашивают старшеклассники.

«Как узнаете, что она одна по улице вечером должна пойти, с занятий каких или вечеринки, вы мне маякните, а уж я в долгу не останусь.».

«И сколько платишь?».

«По штуке на нос. Подойдет?»

«Подойдет. У нас 12 мая Днюха у одного одноклассника, его родители на дачу обещали свалить, все у него гулять будем, вот когда она домой пойдет, мы тебе и маякнем, жди.».

Мужик ушел, и старшеклассники засобирались, один из них сумку свою стал со ступенек поднимать, да и заметил Никитоса с другом.

Поманили они младших к себе, те из-под лестницы и вылезли, куда им деваться.

«Слышали,» – спрашивают, «наш разговор?».

Младшие кивнули.

«Если расскажете кому, вам кранты!» – говорит один из старших, а второй ему отвечает: «За братана своего я ручаюсь, он у меня не сыкло и не предатель, не станет мамке ябедничать, да брата родного подставлять, а вот про этого» – и кивком на Никиту показывает – «мне ничего неизвестно.».

«Я тоже не сыкло и не предатель!» – восклицает наш Никитос обиженно.

«Ладно тогда,» – отвечают им старшие пацаны, «живите пока. Если никто ни о чем не узнает, значит, и правда, нормальные вы пацаны, а если заикнетесь кому, на всю школу ославим, над ябедами трусливыми, маменькиными сынками все тогда потешаться будут!».

На том и разошлись.

Никитка сначала, действительно, никому ничего рассказывать не собирался, он же не трус и не предатель, да только потом задумался, девчонку ту пожалел, что мужик этот с ней сделать может он тогда, конечно же, еще не понимал, больше беспокоился откуда она деньги возьмет, чтобы мужику тому отдать, хотел помочь ей эти деньги найти, да самому то, понятно, ему взять их было неоткуда, разве только у мужиков в долг попросить. Вот он мучился как ему с этим вопросом к ним обратиться так, чтобы ничего не рассказать, никого не предать, а деньги для девочки той получить.

Мужики, когда он им рассказал, успокоили его, не переживай, говорят, Никит, поможем мы той девочке, и все сделаем так, что о твоей роли в этой истории никто никогда не догадается.

Организовали все честь по чести: 12 мая вечером подъехали к дому, в котором день рождения одного из старшеклассников праздновали, для них то узнать адрес этого старшеклассника не проблемой было, встали на дежурство, дождались, пока девочка выйдет, пошли аккуратно за ней до дома провожать. Когда мужик тот к ней подкатил, мигом вмешались, сделав вид, что случайно мимо шли, да на происходящее внимание обратили.

Илья мой остался мужика того вызванному наряду передавать, а Максим девочку домой проводил и маме с рук на руки передал, думал ее уговорить заявление написать, да она отказалась, побоялась дочь опозорить связью с педофилом.

Пришлось мужика того отпустить, но Илья успел его жестко уму разуму поучить, пока наряд дожидался, была надежда, что одумается, но, на всякий случай, решили все-таки за мужиком тем приглядывать.

Не одумался, буквально через неделю, как только он от последствий обучения, Ильей учиненного, немного очухался, застукали они его с другой школьницей, там уже у родителей иной подход был, сразу написали нужное заявление, вот мужика того и посадили.

Но и про роль негативную старшеклассников во всей этой истории наши не забыли, заставили мужика показания дать по эпизоду 12 мая, откуда он узнал, что девочка одна вечером домой пойдет, вот по его показаниям материал на этих ухарей продажных в ПДН (Подразделение по делам несовершеннолетних в милиции) и КДН (Комиссию по делам несовершеннолетних при администрации муниципального образования) и направили.

Никита потом рассказывал, что вся школа гудела, когда узнали, как они одноклассницу свою педофилу продали за «ломанный грош», никто уже больше с ними не общался и даже не здоровался.

Так и получилось, что и проблему решили, и Никиту это никак не затронуло.».

Глава 49.

«Да, завидую я прямо Никите, что он с такими прекрасными воспитателями рос!» – искренне восхитилась Тоня. «Вы все друг друга дополняли, с разных сторон на него влияли, каждый по-своему, но в основополагающих вещах всегда были едины, вот и нет у него в душе раздрая, нет сомнений в том, что такое хорошо, а что такое плохо. Поэтому он у вас такой уникальный и получился! И даже раннее сиротство на это не повлияло, сумели вы, общими силами, ему родителей заменить.».

Лизавета, довольная ее комментарием, улыбнулась, а вот Тамара Сергеевна слегка покачала головой: «Да, с воспитанием Никиты мы, объединившись, вроде неплохо справились. Самого главного смогли достичь – чтобы он счастливым человеком себя чувствовал, потому как, по моему мнению, главное в воспитании не только и не столько хорошего человека вырастить, не менее важно, чтобы человек этот жить мог в гармонии и согласии с самим собой, чтобы ему жилось более-менее легко и свободно, а не как скале, вернее, утесу, который в одиночестве над морем возвышается, и всем ветрам и волнам один противостоять пытается, борется всю жизнь и никак покоя не обретет.» – сказала она со вздохом.

«Это Вы все за Максима переживаете, Тамара Сергеевна?» – обратилась к ней Лизавета.

«За него, за кого же еще, остальные то все у меня более счастливые!».

Тоня смотрела на Тамару Сергеевну с таким удивлением (ну, никак в Тониной голове не укладывалось, что Максим Викторович, по мнению близких, так бесконечно одинок, как тот, только что описанный Тамарой Сергеевной, утес, ей всегда казалось, что у него то все просто отлично – и друзей лучших двое, а раньше вообще трое было, когда другим людям часто и одного лучшего друга за всю жизнь не удается обрести, и Тамара Сергеевна мать заменила, и Никита вместо сына, и отец, судя по только что услышанному, хоть рано и умер, но сумел много любви сыну подарить, ну а что женщины постоянной нет, так ему, похоже, и не нужно, такой же гуляка в этом плане, как Никита, только вот за Никиту они, почему то, в этом смысле не переживают), что ей пояснить пришлось: «Не удивляйтесь, Тоня, Максиму любви материнской не хватило, а я ее дать достаточно не смогла, к сожалению. У него мать родная, мягко говоря, очень проблемная была, она его с первого дня его жизни не просто не любила, ненавидела и отвергала всячески.

И не думайте, что так у всех детдомовских – вот Никитин отец Юра тоже в детдоме рос, у него тоже с матерью не все в порядке было, но она, пока жива была, сына любила, всегда совершенно искренне говорила, что все ее попытки мужчину найти, из-за которых она сына периодически оставляла, только из любви к этому самому сыну и предпринимаются, чтобы жизнь ему лучшую обеспечить, чтобы отчим у него появился, который отца заменить может. И любовь эту Юра чувствовал, верил в нее, всегда чувствовал и верил – и когда мать рядом была, и когда отсутствовала, и когда умерла. И он мать любил, все ей прощал, всегда защищал. Он любовью этой напитаться успел, поэтому и во взрослом возрасте смог счастливым стать.

А Максим не смог, так и не смог он понять, что женщина рядом нужна, чтобы любовью этой самой согревать, оберегать и поддерживать, да и самому в ответ ее дарить! Он всю жизнь без женщины, которая бы его любила, живет, не стремится такую найти, считает, что не нужна она ему. Сам, да, любил, сильно любил, глубоко, но взамен ничего не ждал, не требовал, думал, его любви на все хватит, а не хватило! Предала его любимая некогда женщина, и не осталось в его душе любви, а подпитаться не от кого, не ищет он с тех пор женщины для любви, не ищет, вот и не находит, с того момента для него женщины – это про секс, а не про любовь!».

«И с Никитой его в этом смысле не сравнивайте,» – после паузы ответила она на невысказанный Тоней вопрос, «Никита совсем другой, он женщин любит, просто пока вообще всех женщин, с каждой готов любовью обменяться, от каждой сам подпитается и ее подпитает, а свою единственную, любви с которой ему не на пару раз хватит, а на всю жизнь, просто пока не встретил, но он ищет, именно такую ищет, а кто ищет, тот всегда найдет! Так что за Никиту я спокойна, здесь у нас, и правда, пока, кажется, что все получилось.» – закончила Тамара Сергеевна и улыбнулась.

Памятное для Тони празднование Дня милиции, на котором она, благодаря приглашению Никиты, в «круг избранных» попала, закончилось, как все хорошее, которое когда-нибудь заканчивается, по поводу чего Тоня слегка грустила, но она уже не сомневалась, что в следующем году ее обязательно пригласят, если не Никита, так сам Максим Викторович, который рад был ее там появлению совершенно искренне.

Празднование закончилось, а последствия его, как позже выяснилось, только начинались! С этого дня по Главку поползли упорные слухи, что у Тони с Никитой любовная связь. В просто дружбу между ними и до этого не особенно верили, в представлении людей не бывает все-таки просто дружбы между мужчиной и женщиной, а уж после того, как Никита Тоню на этот праздник пригласил, куда, по мнению всех, кто на нем никогда не бывал, звали только самых близких, все решили, что Никита там Тоню как свою женщину всем представлял, со всеми знакомил.

Конкретного источника у этих слухов не было, опера из отдела Максима были весьма «закрытой кастой», с ними такое не обсудишь, не посплетничаешь, просто сразу много людей, узнав о самой ситуации, сделали из нее одинаковые выводы, обсудили эти выводы между собой и, поскольку выводы совпали, утвердились в непоколебимости своего мнения об этих выводов правильности. Убедились и стали вопрос этот обсуждать, обсуждать часто, со всех возможных сторон, даже не обсуждать, а «обмусоливать».

Ни Тоня ни Никита на слухи эти внимания не обращали, им до этих обсуждений и дела никакого не было, пусть сплетничают сколько хотят и как хотят, пусть осуждают, ни на их дружбу ни на рабочие дела ситуация эта никак не влияет, и ладно, «собака лает, караван идет», как говорится.

Только в самом начале, едва узнав об этих слухах, Никита Тоню спросил насколько они ее задевают, в том смысле, что если кто ему в лицо что плохое про нее скажет, то он, понятно, в зубы даст не задумываясь и не медля ни секунды, но в лицо то никто ему ничего не говорит, поэтому просто в зубы не дашь и проблему, если она есть, так не решишь. Нужно другие методы решения придумывать, не такие «линейные». Но это только если проблема есть, то есть, если Тоню эти слухи задевают, а если ей все-равно, то и проблемы нет, и решать нечего. Тоня только посмеялась в ответ, отреагировала несколько перефразированной реакцией из известного фильма: «В мои годы иметь такую безупречную репутацию, как у меня, уже стыдно!». На том и порешили, забыли и успокоились.

Но и месяца не прошло, как сплетни эти им аукнулись, да еще как.

Глава 50.

Максим в самом начале декабря в понедельник утром оперативку у себя в отделе проводит, а Никиты нет, и не звонил, и не предупреждал.

Максим удивился, но виду не подал, оперативка закончилась, сам Никиту набрал – телефон выключен.

«Что-то накопал Никита, видать, за выходные такое, что срочно отрабатывает, аж телефон выключил, чтобы не засветиться, видать, «пасет» кого. Знать бы еще кого и по какому делу? Вот опять ведь самовольничает, действует, не предупредив.» – подумал он с определенным неудовольствием, но вслух своими соображениями делиться ни с кем не стал.

А через час Никита сам ему позвонил и каким-то слегка развязанным голосом сказал: «Макс, привет! Тут такое дело, загулял я в выходные мощно, как тот Арамис, серенады пел двум девчонкам сразу аж с вечера пятницы. Двух подружек снял, одна черненькая, другая беленькая, прям лед и пламень, представляешь!» – и хмыкнул пошленько и как бы доверительно, «Да еще каких горячих подружек! Короче, очень потрудиться пришлось, чтобы не посрамить мужской чести, ну, сам понимаешь. Только выпроводил их, прикрой меня, а? Оформи отгул на сегодня. Я хоть высплюсь чутка, а то работник из меня сегодня совсем никакой.».

Максим все понял еще на упоминании Арамиса – Никита в беде, нужна помощь, только вида не подал, ответил: «Твою мать, совсем ты обнаглел, парень! Дружка своего в узде держать нужно! Молодой, я понимаю, но с вечера пятницы да с двумя, перетрудиться слишком быстро не боишься? Не дотянуть до старости в «товарном виде»? Да и с Антониной Дмитриевной у тебя, вроде, роман, весь Главк от слухов сотрясается, не боишься, что она просечет? А она дама у нас мало того, что с характером, так еще и очень изобретательная, не посмотрит на твои заслуги, обидится, да жестко посчитаться может!» (про слухи о романе Никиты с Тоней, которые не утихали в Главке с самого Дня милиции, Максим конечно же знал и в разговоре этом упомянул их неслучайно, уж больно отмазка Никиты про двух подружек с вечера пятницы со слухами этими не вязалась. Могло конечно быть, что похитители Никиты никак с Главком не связаны, про слухи эти знать не могут, вот он и блефует про подружек, особо не заморачиваясь. Но могло быть и по-другому – похитители про слухи знают, тогда нестыковка в версии Никиты – у него женщина постоянная есть, а он все выходные непонятно с кем развлекался, и она его что не искала, не звонила, и про то зачем ему отгул на понедельник понадобился тоже потом не спросит что ли – им очевидна, но главное не в том, что очевидно им, а в том, что и Максиму она должна быть очевидна, он же опер со стажем, не может он пропустить такую нестыковку, должен как то на нее отреагировать, вот Максим и подстраховался, отреагировал).

«Да с Тонькой мы поругались как раз в пятницу, я вечером в клуб и пошел, сначала думал просто от наездов ее бесконечных отдохнуть, воспитывает все меня, надоело, сил нет, нашла тоже пацана, а как девах этих увидел, не удержался, подружки – это же как в кино, да еще какие отвязные девахи, буквально в штаны мне на пару полезли, едва подкатил, короче, решил оторваться, пока возможность есть!» – имитируя некоторое раздражение по поводу выдуманного менторского поведения Тони и одновременно бравируя перед Максимом таким же выдуманным успехом у двух нестандартных девчонок, отозвался Никита.

«Ладно, прикрою, куда мне деваться, с меня же голову за твои похождения и снимут, если узнают, как опер в моем подчинении зажигает. Завтра чтобы был, прямо с утра, как штык!».

«Завтра буду.» – коротко ответил Никита.

Уже через пятнадцать минут все службы Главка начали отрабатывать поручения Максима: установить местонахождение телефона Никиты, отследить по камерам, где его машина, постараться установить весь маршрут его передвижений, начиная со вчерашнего вечера. Только поручил начальник убойного отработку эту не просто службам, а своим доверенным и годами проверенным друзьям в этих службах, допустить утечки информации, что Максим ищет Никиту было никак нельзя, ситуация была совершенно непонятной, пересуды в Главке по поводу исчезновения Никиты могли его розыску и спасению только помешать.

Параллельно Максим позвонил Славе и Старшине и срочно вызвал их к себе в кабинет. Пришли друзья, Максим коротко сообщил им всю имеющуюся информацию, все понимали, что проблема нарисовалась серьезная, но пока было совершенно непонятно как ее решать.

В любом случае, с Тоней следовало поговорить первым делом, была надежда, что она сможет хоть что-то прояснить по поводу времяпрепровождения Никиты, начиная с вечера пятницы.

Максим набрал Тоню, но телефон был выключен, мужики встревожились, не дай Бог, Никиту похитили не одного, а вместе с Тоней, тогда ситуация усложнялась, во много раз усложнялась. Если при вытаскивании одного Никиты можно было ожидать максимально просчитываемых действий с его стороны, все-таки мужик, способный в любой ситуации сохранять хладнокровие, плюс не просто в хорошей физической форме, а отлично тренированный боец, да еще и мыслящий с ними на одной волне, способный просчитать их ходы и, при появлении малейшей возможности, включиться и поспособствовать, то спасать женщину, хоть и хорошо знакомую женщину, но все-таки не настолько, чтобы быть уверенным в предсказуемости и адекватности ее поведения в жесткой стрессовой ситуации, будет не просто сложнее, это уже задача совсем другого уровня, «задачка со звездочкой» как такие в школьных учебниках называют.

И то упоминание Тони, которое было в разговоре Максима с Никитой, никак этой ситуации не проясняло, так про нее ответить Никита мог и если она похищена вместе с ним и если ей ничего не угрожает, он же, находясь под полным контролем похитителей, очень ограничен был в возможности донесения информации в этом разговоре.

«Антонина Дмитриевна с утра в Министерство должна была ехать, у них там какой-то очередной толи отчет толи заслушивание, если она там, то понятно, что телефон выключен.» – заметил Слава.

«Надо это срочно уточнить.» – моментально отреагировал Максим.

«Уже делаю.» – ответил Слава, одновременно набирая сообщение следователю из своего отдела, который также как и Антонина Дмитриевна с утра должен был быть в Министерстве на этом самом толи отчете толи заслушивании, но, в отличие от нее, звание и должность имел достаточные, чтобы позволить себе телефон полностью не выключать, а лишь перевести в беззвучный режим. «Все в порядке, она в Министерстве,» – добавил он после небольшой паузы, прочитав поступивший на его телефон ответ, «я попросил ей передать, чтобы связалась с нами, как только появится возможность.».

Максим облегченно кивнул. Раз разговор с Тоней пока откладывался, нужно было заняться всеми другими возможными направлениями поиска.

Глава 51.

Поехали к Никите домой посмотреть обстановку. Дома было все тихо, дверь заперта, Максим открыл ее снаружи своим ключом, внутри никаких признаков присутствия посторонних, попыток нападения на жильца и т.п. Нет обычной Никитиной зимней одежды, в ней он, видимо, и ушел, и документов на машину. Машины во дворе также нет, похоже было, что именно на ней Никита и уехал.

Вернулись в Главк. Стала поступать первая информация из служб – телефон Никиты выключился сразу после звонка Максиму, в момент звонка находился где-то на территории нового, только что сданного в эксплуатацию жилого комплекса в Новой Москве, вернее, даже не одного жилого комплекса, а целого микрорайона, так как застройку в этом месте одновременно вели три крупных застройщика, возводя сразу несколько ЖК, состоящих из двух-трех корпусов каждый. Установить конкретное местонахождение там выключенного телефона не представляется возможным, так как порядка семи домов сданы в эксплуатацию буквально в октябре, там почти в каждой квартире ремонтная бригада работает, торопятся новые жильцы заселиться к Новому году. В каждой квартире не по одному телефону и не от одного оператора. Получается, что все эти телефоны в момент звонка Никиты находились с ним плюс-минус рядом, в одной соте, такой массив не отработать.

Домой Никита пришел вчера около 18 часов, был спокоен, при себе имел пакет с продуктами из ближайшего магазина, больше, судя по записям с камеры на подъезде, из дома до двух часов ночи не выходил. Около двух часов ночи вышел, сел в свою машину, и поехал в сторону центра, ехал в своей обычной манере, излишне не гнал, похоже было, что не нервничал, за рулем был сам – на нескольких камерах его довольно отчетливо было видно, ехал, скорее всего, в машине один, во всяком случае, на переднем сиденье рядом с водителем камеры никого не зафиксировали. Выехал из города по Ленинградке, на сороковом километре свернул в сторону дачного товарищества «Огонек». Дальше камер не было, в обратную сторону машина не выезжала, на других шоссе или на бетонке также не засветилась.

Максим срочно отправил Старшину и еще одного опера в этот самый «Огонек», в первую очередь нужно было понять как Никита из Огонька попал на другой конец города в Новую Москву, откуда утром звонил Максиму.

Еще несколько оперов выехали в ЖК, хотя узнать там хоть что-то было практически нереально – постоянных жильцов нет, одни ремонтные бригады, почти все нелегалы, от оперов будут бегать «как черт от ладана», да и если поймать, не скажут ничего, одни сотрудничать не захотят, другие русского языка совсем не понимают, но проверить все-равно нужно было.

Сами же Максим со Славой срочно пересматривали все текущие дела, которыми занимался Никита в последнее время, было жизненно важно понять откуда ему могло «прилететь».

И еще один момент вызывал непонимание – Никита отлично тренированный боец, если он дал себя захватить, значит, нападения не ждал, будь он настороже никогда бы не подпустил врага так близко к себе. Существовал, конечно, вариант, что его «вырубили» с расстояния, а только потом захватили, но на это было мало похоже – в разговоре с Максимом Никита вел себя абсолютно адекватно, было очевидно, что соображал и реагировал он в момент этого разговора не хуже чем всегда, а так не может быть всего через несколько часов после того, как тебя «вырубили» с расстояния, такие способы «вырубания» без последствий не проходят, так быстро от них в себя не придешь. Значит все-таки подпустил к себе, значит не ждал нападения, совершенно не ждал, почти безгранично доверял человеку, на встречу с которым поехал. Сделав этот вывод, мужики тут же дали указание получить и предоставить им распечатку всех звонков и сообщений с Никитиного телефона за последние сутки, как-то же должны были Никиту на эту встречу вызвать.