Осколки верности

Генрих нахмурился. – Да, Малкольм, прошлый раз закончился кровопролитной войной, в которой у нас не было шансов. Они превосходили нас во всём, тактике, физической силе и магии. Если бы они не отступили так же внезапно, как и напали, на этой земле не осталось бы ни единого живого человека. Именно тогда из-за страха внешней угрозы, мой прадед и смог объединить местных баронов и основал королевство Мортения. Но те времена уже давно прошли, минуло почти двести лет, и я не вижу смысла говорить об этом. Я даровал ему фамилию, и считаю это правильным решением. – Голос короля стал громче, эта тема расстраивала его и Малкольм чувствовал, что Генрих приводит всё те же самые доводы уже не в первый раз.

Малкольм понял настроение короля и решил не продолжать расспросы. Подпускать такое чуждое человеку создание, как дитя солнца, так близко к управлению королевством казалось ему чудовищной ошибкой. Дети Солнца всегда славились чудовищной, холодной и выверенной жестокостью по отношению к остальным расам, появление одного из них так далеко от их лесов, не могло быть случайностью. Но выражать своё несогласие с действиями короля сейчас, было бы ошибкой, которую Малкольм не мог себе позволить.

Фиона зашевелилась на руках у Малкольма, её разбудил громкий голос Генриха, она потёрла глаза и, приподняв голову, спросила сонным голосом:

– Папа, а почему наша фамилия такая же, как название замка?

Малкольм улыбнулся и уже открыл рот, чтобы ответить, но Генрих опередил его. Король улыбнулся и, слегка наклонившись вперёд, мягко сказал:

– Милое дитя, фамилии в Мортении выдаются по названию надела, которым правит семья. Если до этого у дома не было фамилии. Твой отец лорд Раук, потому что он управляет этим замком и его землями. Вот и фамилия у вас такая же.

Фиона, моргнув, повернулась к королю.

– А почему тогда наша страна называется Мортения?

Генрих усмехнулся и поднял брови, наслаждаясь разговором.

– Потому что Мортения это фамилия моего прадеда, Стефана де Мортения, основателя нашего королевства. Он был первым королём и дал своё имя этим землям.

– А что значит "де"? – спросила Фиона, садясь ровнее и с любопытством глядя на Генриха.

– "Де" означает, что дворянство наследственное, – объяснил король. – Большинство семей, которые носят эту приставку, ведут свой род от тех, кто примкнул к Стефану, когда он объединял эти земли.

– А почему у нас "фон", а не "де"? – снова спросила Фиона.

Малкольм мягко поставил её на ноги и погладил по голове.

– Уже поздно, дочь моя. Пора спать. Хватит утомлять короля своими вопросами.

Фиона хотела возразить, но зевнула и послушно направилась к выходу, где её встретила гувернантка. Генрих провожал её взглядом, улыбнувшись.

Когда дверь за Фионой закрылась, Генрих откинулся на спинку кресла, держа чашу вина в руке. Он посмотрел на Малкольма с лёгкой улыбкой, но в глазах его читалась грусть.

– У тебя славная семья, Малкольм, – сказал он. – Твои дочери красавицы. На старшую заглядывается половина моей свиты. Жди сватов в следующем сезоне. Сын силён, надёжен, умён и уважает тебя. Я по-доброму завидую тебе. У тебя есть то, чего у меня никогда не будет.

Малкольм поднял брови, слегка удивлённый признанием.

– В столице всё иначе, – продолжил Генрих. – Интриги, сплетни. Настоящие заслуги значат всё меньше. Жениться по любви, для короля, непозволительная роскошь. Каждый мой шаг обсуждают, каждый взгляд интерпретируют. А здесь… Здесь я могу дышать. Эта поездка в провинцию для меня как глоток свежего воздуха.

Малкольм не ответил, для него откровение короля стало новостью, он знал, что управление королевством сложнее управления наделом, но не предполагал, что это тяготит Генриха настолько сильно.

Король сделал глоток вина, потом поставил чашу на стол и посмотрел прямо в глаза Малкольму.

– Знаешь, что я решил? – сказал он. – Когда мы вернёмся в столицу, я сделаю твой титул наследственным. Де Раук! Звучит как должно!

Слова короля прозвучали, как удар грома. Малкольм мгновенно поднялся с места, упал на одно колено и склонил голову.

– Ваше величество, – сказал он, его голос дрожал. – Я не могу выразить, насколько я благодарен за оказанную честь. Вы даруете моей семье будущее, о котором я давно мечтал.

Генрих рассмеялся и жестом велел ему подняться.

– Ты заслужил это, Малкольм. Среди моих вассалов мало кто сделал больше для укрепления моих земель. Твоя верность и труд пример для всех дворян.

Малкольм встал, его лицо озарила редкая улыбка. Это была улыбка человека, который достиг того, что считал своим по праву, который достиг своей цели. В его глазах горел огонь радости. Глядя на него, Генрих вдруг почувствовал, что возможно, его королевская власть ещё способна приносить добро.

Глава 5.

Элизабет

Фехтовальный зал был почти пуст. Единственными звуками, раздававшимися под его сводами, были звон стали и короткие, сосредоточенные вдохи.

Элизабет, облачённая в лёгкий кожаный тренировочный нагрудник и перчатки, грациозно двигалась, как будто танцуя. Её меч мелькал в воздухе, каждый удар был точным и быстрым. Напротив неё стоял Декер, основательный и кряжистый, а руки казались слишком крупными для тонкой работы с клинком.

– Ещё раз! – крикнула Элизабет, делая выпад вперёд.

Декер успел парировать её удар, но движение вышло неуклюжим. Элизабет тут же сделала ложный выпад в сторону, а затем резко направила меч в его бок. Декер успел заблокировать атаку, еле успев за молниеносным выпадом. Каждый новый финт девушки заставлял его отставать ещё больше, и он чувствовал, что рано или поздно её удар достигнет цели, что в настоящем бою было бы смертельно опасно. Пока что его спасали только огрехи в технике фехтования оппонента и некоторая шаблонность ударов.

– Ты слишком быстро двигаешься сегодня, девчонка, – пробормотал он, вытирая пот со лба. – Даже я не успеваю за тобой.

Элизабет усмехнулась, её дыхание было ровным, как будто она едва начала тренировку.

– Может, вы просто стареете, Декер, – поддела она, делая шаг назад и поднимая меч в защитной стойке.

Декер рассмеялся, но в его взгляде мелькнуло уважение.

– Возможно. Но ты тоже не та девчонка, которой была раньше. Твои удары сильнее, а движения быстрее. И, похоже, ты совсем не устаёшь. Даже самые опытные воины не смогли бы так контролировать дыхание. Это почти пугает, юная госпожа.

Элизабет нахмурилась, опустив меч.

– Не знаю, – призналась она. – Последние несколько недель я чувствую себя… иначе. Как будто у меня больше сил, чем раньше. Это странно, но я привыкла.

Она сделала глубокий вдох, пытаясь осознать свои ощущения. Затем она пожала плечами и встала в стойку.

– Но это же хорошо, правда? Продолжаем!

Декер поднял меч, на этот раз его движения стали осторожнее.

– Хорошо. Но только без излишней самоуверенности. Или она тебя когда-нибудь погубит. Помни, тебе не хватает силы, но скорость и выносливость на уровне, лучше затяни бой, не пытайся нанести фатальный удар, лучше заставь противника истекать кровью от десятка мелких порезов. Пусть он потеряет силы от кровопотери и тогда добей того, кто не может сопротивляться.

Элизабет нанесла ещё один удар, но вместо того, чтобы блокировать Декер ответил ударом на удар, клинки скрестились в воздухе, и более легкий клинок Элизабет отскочил с громким звоном. Её рука от силы удара онемела до самого плеча. Декер пользуясь замешательством следующим ударом выбил клинок из её рук и толкнув плечом, отправил девушку в полёт на твёрдый пол тренировочного зала.

– И это ещё один урок для тебя, юная госпожа, никогда недооценивай того, кто физически сильнее тебя, избегай прямого столкновения, будь гибкой как ива, пусть твои удары будут хлёсткими и всегда оставляй себе место для манёвра и отступления. – Проговорил Декер, протягивая Элизабет руку и помогая ей подняться на ноги. – На сегодня тренировка закончена.

Глаза Элизабет были на мокром месте. – Иногда мне кажется, что я никогда не смогу превзойти тебя или отца, или даже Майкла. В этом мире сила значит слишком много, иногда мне хочется опустить руки, зачем я вообще занимаюсь фехтованием если не смогу победить вас?

– Девочка моя, ты слишком строга к себе, ты прекрасно фехтуешь и, если бы не твой отец я бы давно взял тебя к себе в отряд. Шайки разбойников всё чаще появляются на наших землях, их привлекает богатство торгового тракта, а восточные баронства всегда были оплотом слабой власти и поэтому рождают подонков, жаждущих легкой наживы. Получить такой меч как ты, захотел бы любой глава наёмников в этой стране. – Декер говорил серьёзно и вовсе не пытался польстить Элизабет, врать девушке сейчас означало бы утратить её доверие навсегда.

– Почему же тогда отец запрещает мне участвовать в защите тракта? Он проводит всё своё свободное время вместе с Майклом, как будто бы забыл, что у него есть дочери. Я боюсь, что он выдаст меня замуж и я должна буду покинуть родной дом, Майкла и Фиону.

Элизабет положила меч в стойку и тяжело села на лавку у стены. Её лицо было слегка покрасневшим, но дыхание оставалось ровным. Глаза блестели от подступающей к ним влаги. Декер подошёл к ней, тяжело опустившись на скамью рядом.

– Ты жаловалась, что отец на тебя слишком давит, – начал он, вытирая пот. – Говорила, что он строгий, и тебе трудно соответствовать его ожиданиям.

Элизабет кивнула, растирая онемевшую правую руку.

– Да, так и есть. Он всегда смотрит на Майкла, как будто тот единственный, кто имеет значение. А на меня смотрит, как на проблему, которую нужно решить. В нашей стране женщины имеют право служить в армии короля. Я не хочу выходить замуж за какого-то дворянина, которого я даже не знаю, если отец не даст мне выбирать свой путь, я сбегу и попробую добиться славы и независимости своими собственными силами!

Декер задумчиво покачал головой.

– Знаешь, я многое видел в этой жизни, и я точно знаю, что твой отец любит своих дочерей, вы для него дороже жизни. Мир за пределами владений твоего отца жестокое место, он вы под его защитой, это много стоит. Малкольм очень сильно изменился с тех пор, как Мериам понесла его первенца, буквально стал другим человеком. Чем дольше вы оставались в его жизни, тем мягче он становился. Я думаю, что ты просто не понимаешь своего отца. Я знал твоего деда. Малкольм очень редко говорит о нём.

Элизабет удивлённо повернулась к нему.

– Моего деда? Вы были с ним знакомы?

Декер тяжело вздохнул, его взгляд стал отстранённым, как будто он перенёсся в прошлое.

– Да, знал. Твой дед, Эдмунд, был человеком холодным и жестоким. Его не интересовало ничего, кроме власти и положения. С самого отрочества он сколотил шайку наёмников и принимал заказы от сильных мира сего, надеясь, что его заметят, и он сможет заслужить надел и титул. Для него дети были продолжением его наследия, инструментами, которые он мог использовать для укрепления своей власти. Он подвергал своего сына жесточайшим тренировкам, надеясь, что это закалит его. Отправлял его на невыполнимые задания и в гущу самых жестоких битв, говоря, что его наследник должен доказать свою полезность. Был против его брака с вашей матерью, мечтал найти ему благородную невесту. У твоего отца было два брата, каждый из которых не дожил до двадцати. Да ремесло наёмника опасно, но дело было совсем не в этом.

Элизабет нахмурилась, её руки сжались в кулаки.

– Это правда? Откуда ты это знаешь? Отец никогда о нём не говорит.

Декер кивнул.

– Я начал службу ещё в отряде твоего деда, это были лихие и жестокие времена, сначала всё было не так уж и плохо, мы брали заказы на охрану земель от бандитов, зачищали гнёзда опасных существ, обычная работа, наверное, самые масштабные кампании в которых мы участвовали это междоусобицы между двумя баронствами в восточных землях. Было бы что там делить, полоска пустынной земли где не росло ничего кроме сухого лишайника, но людей там полегло знатно. Потом началась гражданская война, в результате которой престол занял король Генрих. Это был настоящий ад, крестьяне умирали от голода и болезней. Некому было не то, что собрать урожай, но и посадить следующий, армии лордов забирали всё без остатка, не оставляя крестьянам ничего на посев. Ослабленных людей пожирали болезни и мелкая нечисть, которой некому было заниматься. Отрочество твоего отца прошло именно так, среди крови и жестокости, твой дед был холоден с ним, если не сказать жесток, жажда власти заменила ему любовь.

Декер тяжело перевёл дыхание, для старого воина сказать столько за один раз уже было огромным достижением.

– Потому что он старается быть лучше. Хочет, чтобы вы росли в безопасности. Эдмунд никогда не заботился о том, что чувствовали его дети. Малкольм рос в постоянном страхе перед ним. Каждый день он доказывал свою ценность, отчаянно жажда признания и ни разу не получил его. А когда он ошибался… наказания твоего деда были не из приятных. Твой дед пытался контролировать каждый аспект жизни твоего отца. Малкольм всегда был силён в фехтовании, но оружие, с которым он был неудержим всегда был боевой топор, Эдмунд запретил ему пользоваться в бою топором, потому что это не достойно дворянина. Единственное на что он не смог наложить свою руку, это брак с твоей матерью, Малкольм наотрез отказался подчиниться отцу в этом вопросе. Дело дошло даже до того, что он пригрозил покинуть отряд твоего деда. Твой отец пытается дать тебе то, чего у него никогда не было.

Элизабет задумалась. Слова Декера о её деде ударили, как молния. Её пальцы машинально сжались в кулаки. Её отец, такой сильный и уверенный, вырос в страхе? Это казалось невозможным.

– Он хочет, чтобы у тебя и Майкла была другая жизнь. Поэтому он так сильно защищает тебя. Иногда он перегибает палку, но это не из-за недоверия или равнодушия. Он просто боится, за тебя, хочет, чтобы у тебя было детство. Майклу гораздо сложнее чем тебе, он наследник, наслаждайся своей свободой. И насколько я знаю, Малкольм решил, что ты сама выберешь себе жениха.

Элизабет не ответила, её мысли были заняты этим откровением. Она впервые увидела отца, с этой стороны. Отец всегда был для неё монолитом, чем-то постоянным и неизменным. Элизабет пыталась представить, как отец, которого она знала, как сильного и непоколебимого, жил в тени жестокого деда. Это было, как увидеть трещину на идеально гладкой поверхности. Глубоко вздохнув, она встала.

– Спасибо, Декер. Я подумаю об этом.

Декер улыбнулся, наблюдая, как она уходит.

– Самоуверенность молодости, все мы когда-то были такими и верили, что земля крутится вокруг нас. Думаю, что у этой девочки огромный потенциал. Ещё пара месяцев и мне нечему будет её учить в этом зале.

***

Солнце стояло высоко в небе, его лучи согревали замковый двор, где сновали слуги, готовя лошадей. Воздух был наполнен запахом сена, кожи и древесного дыма. Элизабет стояла у конюшни, поправляя ремень своей короткой куртки для верховой езды. Её тёмные волосы были заплетены в тугой хвост, в сочетании с штанами для верховой езды, это придавало ей вид скорее длинноволосого мальчишки, чем леди.

Майкл, облачённый в простую рубаху и плотные штаны, шагал к ней с лёгкой улыбкой. Его светлые длинные волосы были стянуты в хвост, спадавший на левое плечо. Осанка была безупречной, шаг широким, а взгляд насмешливым. Он глядел на сестру с улыбкой, предвкушая приятную поездку.

– Ты готова? – спросил он, подойдя ближе.

– Всегда готова, – ответила Элизабет, перекидывая поводья через руку. – Только Майкл, на этот раз без твоих длинных нравоучений. Я хочу просто насладиться ездой.

Майкл усмехнулся и покачал головой.

– Договорились. Но только если ты будешь держаться рядом. Я не хочу, чтобы отец узнал, что ты опять устроила гонки за пределами замка.

Элизабет закатила глаза, но ничего не ответила. Она легко запрыгнула на свою лошадь, гнедую кобылу с блестящей гривой, которую звала Молния.

Майкл сел на своего коня, массивного чёрного жеребца по имени Гром, и они вместе выехали за ворота.

Как только замковые стены остались позади, Элизабет пришпорила Молнию и пустила кобылу в галоп. Лошадь рванула вперёд с грацией хищника, и Майкл едва успел удержать поводья, чтобы пустить своего Грома следом.

– Ты ведь не собиралась устраивать гонки, да? – крикнул он, нагоняя её.

Элизабет обернулась через плечо, её лицо сияло азартом.

– Кто сказал? Не отставай, Майкл, или я расскажу всем, что твоя младшая сестра быстрее тебя!

Майкл усмехнулся, пришпорив коня. Их лошади мчались по дороге, оставляя за собой облака пыли. Гром как более тяжеловесный конь постепенно начал отставать, но Майкл не терял надежды догнать сестру. Ведь его Гром, привыкший носить на спине всадника в полных доспехах, отличался огромной выносливостью. Наверстать отставание в конце дистанции было его единственным шансом.

Элизабет чувствовала, как ветер бьёт в лицо, наполняя её энергией. Её сердце колотилось от возбуждения. Она пришпорила Молнию, и они понеслись ещё быстрее, наращивая отрыв от коня тяжеловеса Майкла. Как бы Майкл ни подбадривал своего коня, результат был очевиден. Элизабет неслась вперёд, а её кобыла как будто бы не замечала неровности почвы и скакала прямо по воздуху, не касаясь земли копытами.

Элизабет первая достигла их обычного условленного места, небольшой рощи на холме.

Она спешилась с лошади, широко улыбаясь.

– Ну как? – спросила она, тяжело дыша. – Ещё хочешь быть таким серьёзным?

Майкл подъехал и спешился, его лицо выражало смесь раздражения и восхищения.

– Твоя кобыла на самом деле, как молния! – сказал он, в его голосе сквозило недоверие. – Мой Гром дышит как кузнечные мехи, а твоя Молния даже не запыхалась, как это возможно?!

Элизабет усмехнулась.

– Не ищи оправдания своему поражению, старший братец! Проигрывать нужно уметь с честью!

– Ладно, ладно, сестрёнка, признаю своё поражение, ты великолепный наездник, а твоя кобылка просто творит чудеса. – Майкл никогда не держал обиды в себе и скоро его лицо окрасила широкая улыбка.

Брат и сестра оставили лошадей на краю рощи и прошли немного вперёд. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь пением птиц. Они удобно расположились в тени деревьев, глядя на далёкие холмы, где мерцали отблески реки. Здесь вдали от замка Раук, вдали от разговоров о титулах и войнах все казалось таким спокойным, почти не настоящим.

– Майкл, – начала она, её голос звучал твёрже, чем обычно. – Ты когда-нибудь думал, что отец любит тебя больше?

Майкл остановился, глядя на неё с удивлением.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты его наследник, – ответила она, пожимая плечами. – Он всегда проводит с тобой больше времени. Он учит тебя, тренирует, обсуждает с тобой важные дела. А на меня смотрит так, как будто я всего лишь лишняя забота. Несмотря на все мои успехи, он не провёл со мной ни одной тренировки.

Майкл сел рядом, его лицо стало серьёзным.

– Ты ошибаешься, Элизабет, – сказал он тихо. – Отец любит тебя и Фиону так же сильно, как меня. Но я его наследник. Это не столько привилегии, сколько обязанности.

Она нахмурилась.

– Разве это тяжело для тебя? Ты ведь всегда всё делаешь правильно. Отец гордится тобой.

Майкл вздохнул, глядя вдаль.

– Ты не понимаешь. Каждый мой шаг оценивается. Любая ошибка может стоить доверия отца. Ты думаешь, мне легко? Иногда мне хочется быть на твоём месте, жить без этих ожиданий. Я не могу поделиться с ним своими сомнениями и своими слабостями. Ты знаешь, что для отца сейчас важнее всего?

– Наследственное дворянство… – шепотом сказала Элизабет.

– Наследственное дворянство, – Подтвердил Майкл. – А знаешь, без чего невозможно получить титул наследственного дворянина? Без достойного наследника, Элизабет. Во время визита короля меня оценивали все. Каждое моё слово, каждое движение взвешивалось королём, Де Китом и их свитой. Если бы я ударил в грязь лицом, отец бы не простил мне этого, а сколько счастья было в его глазах, когда я подстрелил того оленя. Хорошо, что визит короля закончился так быстро, я бы не выдержал больше.

– Я не знала, что тебе приходится так тяжело, старший брат. – Элизабет видела, что Майкл говорит искренне и не решилась шутить над откровениями брата.

– Но самое сложное вовсе не это, я как наследник, должен буду выбрать себе подходящую партию для брака, но дело в том, что я уже полюбил кое-кого, и я совсем не знаю, как сказать об этом отцу, у меня нет даже малейшей надежды, что он одобрит мой выбор.

– Старший брат! Вот это новости! Кто она? Дочка кого-то из местных дворян? Или ты влюбился в дочку крестьянина? – В голосе Элизабет чувствовался искренний интерес и азарт узнать тайну брата.

– Всё-то тебе расскажи, маленькая задавака! Я расскажу тебе и отцу позже, когда решится вопрос с наследованием титула, надеюсь это разрешится в ближайшее время. – Майкл сказал, как отрезал и Элизабет поняла, что пытаться узнать что-то ещё бесполезно. – В любом случае я знаю, что отец любит тебя больше жизни и ты можешь вить из него верёвки если запасёшься терпением. Тебе его, кстати, сильно не хватает, терпения. Я даже немного завидую тебе и Фионе.

Элизабет задумалась, её взгляд потеплел.

– Ты правда так думаешь?

Майкл кивнул, его глаза встретились с её.

– Иногда. Но у нас разные пути, Элизабет. Ты свободна делать выбор, а я связан обязательствами. Это не делает твою жизнь легче, но даёт тебе возможность быть собой.

Элизабет молчала, она смотрела на Майкла, чувствуя, как привычная ревность уступает место уважению. – Как же я не замечала, что ему тяжело? – подумала она, впервые увидев брата не как пример для подражания, а как человека с его собственными страхами, слабостями и желаниями.

Лесная поляна погрузилась в молчание, каждый из собеседников остался наедине со своими мыслями. Пока тишину не разорвал неожиданный вопрос Элизабет.

– Майкл, ты хочешь стать рыцарем? – Спросила Элизабет, бросив на него взгляд

– Думаю, что это большая честь и стать рыцарем. Для дворянина это престиж, а для обычного человека билет в лучшую жизнь. Это звание не связано с дворянскими титулами, только лучшие воины вне зависимости от происхождения и достатка получают его. Рыцарей назначает лично король за отвагу на поле брани, и лучшие десять из них получают особые рыцарские имена. Наш отец получил этот титул в конце гражданской войны. А почему ты спрашиваешь? Только не говори мне что…

– Да, я хочу стать первой женщиной рыцарем королевства! В истории было много знаменитых женщин воинов, чьи имена дошли до наших дней, и я превзойду их! Я заслужу право носить плюмаж.

Смех Майкла разорвал воздух. – А у моей маленькой сестрёнки огромные амбиции. Первая женщина рыцарь королевства! Ну что же если ты на самом деле решила, что это твоя цель, то дерзай, но предупреждаю сестра, война, это кровь, боль и потери любимых. Если бы у меня был выбор, я бы не выбирал этот путь.

Они вернулись к лошадям, где Майкл помог Элизабет забраться в седло. На обратном пути они молчали, каждый погружённый в свои мысли.

Элизабет глядела на профиль брата, его сосредоточенное лицо, и думала о том, как мало она понимала его раньше и какой груз лежит на его плечах.

Когда они въехали в замок, солнце уже клонилось к закату, заливая двор густым светом розового золота.

***

Сумерки окутали замок Раук. Звуки дневной суеты затихли и лишь редкие голоса слуг эхом разносились по каменным коридорам. Элизабет медленно спускалась по холодным ступеням, ведущим в подвал, где находилась лаборатория Вальтера. Её шаги отдавались гулким эхом, а неровный свет факелов освещал путь.

Воздух становился всё более влажным и прохладным по мере того, как она приближалась к двери лаборатории. Оттуда доносился тихий звук кипящей жидкости и слабый аромат трав, перемешанный с запахом серы. Элизабет остановилась перед массивной деревянной дверью, слегка приоткрытой, и нерешительно постучала.

– Входите. – раздался голос Вальтера. Он звучал слегка уставшим, но доброжелательным.

Элизабет толкнула дверь и вошла. Лаборатория была наполнена привычным хаосом. На столах громоздились мензурки, тигли и старые книги с пожелтевшими страницами. На одной из полок тихо потрескивал голубоватый свет магического кристалла, освещая комнату.

Вальтер сидел за столом, склонившись над какой-то картой или схемой. Его светлые волосы были взъерошены, а взгляд сосредоточен. Услышав её шаги, он поднял голову и, увидев Элизабет, улыбнулся.

– А, юная госпожа. Что привело вас в моё скромное убежище этим вечером?

Элизабет подошла ближе, её взгляд скользил по странным устройствам и кипящим жидкостям.

– Я чувствую себя странно, я чувствую, что что-то во мне изменилось, – Начала она, слегка нервничая. – Мне нужен твой совет, Вальтер.