Репортаж с запахом лаванды

Идея понаблюдать за немцем в деле была и впрямь заманчива. Однако работа, к сожалению, не сделала бы себя сама.

– В другой раз.

– Тогда с вас ужин, – сказал он с привычной легкостью и уверенностью. – Чтобы собрать материал, конечно же.

Ганс галантно притянул ее руку к своим губам и слегка, чуть еле касаясь, поцеловал ее тыльную сторону.

– В восемь тридцать. И чур без опозданий, – подмигнул он и растворился в дверях плаца.

Клэр не успела даже осмыслить произошедшее. Так быстро все случилось. В одиночестве она вернулась в номер и постаралась как можно скорее разрушить ту магию, которую оставил после себя Ганс своей харизмой и юмором.

Она еще чувствовала запах его одеколона у себя на волосах, когда принялась за работу. Но уже минут через десять она напрочь забыла обо всех этих ванильных глупостях и трепетном колющем чувстве где-то в груди.

Работа была единственным делом, которым Клэр поистине горела. Вот и сейчас она просто не могла позволить странным новым и столь тревожным для нее эмоциям повлиять на ее продуктивность. «Правда – вот, что важнее всего», – думала она, принимаясь за очередную статью о различных породах лошадей.

На улице стояла поистине прекрасная погода. Жаркое летнее солнце слегка выглядывало из-за облаков, ласково падая на волосы Клэр и придавая им медный оттенок. Легкий ветерок покачивал траву в поле и игрался с пожухлой листвой оливы. С улицы доносились чуть еле слышимые голоса, шум проезжающих машин и далекое ржание лошадей. Воздух был сухим и горячим.

Тут на подоконник села маленькая птичка с блеклыми серыми перьями. Она сидела очень спокойно, будто бы и вовсе не замечала чужого присутствия в комнате: все здесь было для нее домом. Клэр перевела взгляд от монитора на птичку и почему-то сразу подумала о Гансе.

Глава 8

«Девять часов. Черт, черт, ЧЕРТ!»

Клэр в ярости швыряла вещи из сундука на пол. «Где эта дурацкая юбка?! Она точно была тут!», – перебирала она в суматохе лифчики и носки.

Погрузившись в работу, Клэр полностью выпала из времени, и теперь ее итальянская непунктуальность грозила обернуться настоящим фиаско. Номер своего телефона Ганс не успел ей дать, так что предупредить его не было никакой возможности. И хотя Клэр приходилось частенько так опаздывать, в этот раз ей было куда более неловко, чем обычно.

В итоге юбка-карандаш нашлась – благополучно застряв в рукаве старого худи. Клэр наскоро надела ее, сгребая волосы в небрежный пучок, и впрыгнула в единственные свои босоножки, которые эффектно смотрелись на загорелых ногах. Схватив сумочку и предусмотрительно забросив туда телефон, Клэр наконец-то вылетела из номера.

Ганс уже ждал в лобби. Вальяжно прислонившись к стене, он вел оживленную беседу с мальчиком со стойки регистрации. Увидев Клэр, он прервался на полуслове и расплылся в игривой улыбке.

– Опоздала. Я уже начал волноваться, – подшутил он, но в его голосе не было упрека, только легкая, лукавая укоризна. На нем был идеальный голубой льняной костюм, от которого пахло деньгами и стилем. Рядом с ним Клэр почувствовала себя недотепой.

– Работа, – отмахнулась она, пытаясь скрыть смущение.

– Это тебе, – Ганс вручил ей небольшую коробку шоколадных конфет, которую прятал за спиной.

– Спасибо, – еще больше смутилась она и убрала подарок в обтрепанную сумку.

– Ну что, пойдем?

Ганс взял Клэр под руку и, придерживая дверь, вывел в теплую прованскую ночь. Вслед паре прозвучало звонкое «хорошего вечера» и стук упавшего на стол журнала.

Воздух был густым и сладким, пахнущим цветущими полями и далеким морем. Фонарей почти не было, и дорогу освещала только луна, выныривающая из-за рваных облаков. Легкий ветерок играючи поднимал подол юбки, развивал пряди волос и вызывал бег мурашек по спине.

Они шли молча вплоть до самой проселочной дороги. Здесь света уже было достаточно, чтобы хорошенько разглядеть золотые волосы и мощную шею Ганса, его широкие скулы и плечи. Клэр же все это время чувствовала тепло его руки у себя на локте – Ганс придерживал ее, чтобы она не споткнулась ненароком в полумраке.

– Так о чем будем говорить? – наконец нарушил тишину он. – О погоде? О политике? Или все-таки о тебе?

– Обо мне скучно, – отрезала Клэр. – Обычно это журналисты хотят все обо всех знать. А не наоборот.

– Так давай нарушим это негласное правило.

– И часто ты их так нарушаешь? – подняла Клэр густые брови.

– С красивыми журналистками еще ни разу.

– Я думаю, ты меня обманываешь.

– А я думаю, что ты уводишь нас от темы, – подловил Ганс. – Ну же! Расскажи же хоть что-нибудь о себе.

– Я не…

Клэр запнулась на полуслове, так как сзади на них обрушился неестественный рев мотора. Свет фар тут же ослепил пару, и Ганс резко оттянул Клэр на обочину, прикрывая ее своим телом.

Мимо них, не сбавляя скорости, пронеслась низкая, полированная до ослепительного алого блеска машина. Не останавливаясь, она красной лентой улетела дальше по дороге в город и скрылась в темноте.

– Ох, интересно, кто это был, – выдохнул Ганс, все еще не отпуская Клэр. Его глаза горели. – Ты видела его машину?

– Машина, как машина, только носится почем зря в темноте, – совершенно равнодушно отозвалась Клэр и стряхнула пыль с юбки.

– Ты что! Это же Феррари F8 «Spider». Такая машина стоит около шестидесяти тысяч евро!

Ганс удивился так, словно Клэр не знала не марку автомобиля, а таблицу умножения.

– Ну, тогда мне искренне жаль того дурака который потратил столь ненормальную сумму на эту красную банку с гвоздями и мотором.

Рука Ганса на ее локте вдруг напряглась.

– Дурака? Да уж если он может себе позволить такую роскошь, какой же он дурак? Счастливчик, скорей.

– То что он может себе ее позволить – не значит, что он сам заработал на нее.

Клэр повернулась к Гансу лицом, и ее голос зазвучал резко.

– Но то что он ею владеет, уже говорит о многом. Как минимум о его статусе.

Это предложение Ганс почти было выплюнул из себя, не сдерживая раздражение в голосе, будто слова Клэр задели его лично.

– Если тебя волнует только статус, то мне и тебя жаль!

Воздух между ними треснул. Вся легкая, флиртующая атмосфера испарилась в одно мгновение. Клэр чувствовала, что ее слова действительно задели Ганса, но понять почему именно, она не могла. Да и не хотела, скорей.

– А ты всегда такая язва? – его тон стал холоднее. – Или только с теми, кто может позволить себе больше, чем ты?

– Только с теми, кто судит о людях по маркам их машин, – парировала Клэр и отдернула руку.

– Это не то, что я хотел сказать…

– Тогда что же?

– Что вы, итальянцы, слишком эмоциональны.

– Я лишь наполовину итальянка.

– А на вторую?

– Это тебя не касается.

Клэр сделала шаг вперед, намереваясь идти дальше одна, но он резко обогнал ее и встал на пути.

– Подожди.

– Что еще? – она скрестила руки на груди.

Ганс стоял и смотрел на нее не отрываясь. Его лицо выглядело совсем бледным в лунном свете, а в его серых глазах бушевала внутренняя борьба.

– Ты права, – наконец выдохнул он, и его голос снова стал тихим, без прежней напускной бравады. – Это просто машина. И этот парень, – вероятнее всего, идиот. Просто… – он провел рукой по волосам, портя идеальную укладку. – Прошу, извини меня. Я не должен был так реагировать.

– Все нормально, проехали, – сухо бросила Клэр и обошла его, чтобы идти дальше.

Но тут Ганс поймал ее запястье, заставив остановиться.

– Нет. Правда. Приношу свои глубочайшие извинения.

– Мне не за что тебя прощать.

– Знаю, но… это не мешает тебе думать о том, что я подлый мерзавец, мысли которого заняты только деньгами и славой. Я не прав?

– Нет, не прав, – соврала Клэр и отвернула лицо к полю.

– Иногда эта вся мишура… этот образ, который ты должен поддерживать… он давит. И кажется, что единственный способ доказать, что ты чего-то стоишь – это окружить себя такими же дорогими безделушками.

– О чем ты вообще?

Но Ганс ее не слышал. Сейчас он разговаривал не с ней, а… с самим собой.

– Все думают, что все это досталось мне с самого детства. Конюшни, лошади, деньги. Что я просто продолжаю семейное дело, – Ганс от волнения активно жестикулировал руками и иногда срывался на крик. – Но я не такой, понимаешь? Боже, какую чушь я несу…

– Нет, нет, продолжай, – попросила Клэр то ли из сочувствия, то ли из любопытства.

Ганс тяжело вздохнул, и снова заглянул ей в глаза.

– Но они не видят тысяч часов тренировок, сломанных ребер, ночей, когда ты плачешь от боли и усталости. Они видят только картинку. И иногда… иногда я и сам начинаю в нее верить.

Он умолк, и в этом безмолвии было различимо лишь стрекотание цикад. Ганс тяжело вздохнул, словно впервые говорил о чем-то столь личном с кем-то. Клэр смотрела на него, и ее злость постепенно таяла, сменяясь странным пониманием. За его идеальным фасадом скрывался простой парень, который боялся оказаться недостаточно идеальным. «Вот и первое искренне признание», – подумала она, вспоминая их договор об интервью.

И не имея возможности объяснить свои чувство по-другому, Клэр просто подошла ближе и крепко его обняла. «Я понимаю», – прошептала она одними губами и уткнулась подбородком в его плечо. Это не были объятия сумасшедшей фанатки, любовницы или друга. Это был простой, очень чувственный и самый что ни на есть искренний порыв души.

Его тело на мгновение окаменело от неожиданности, а затем Ганс обнял ее в ответ, прижавшись виском к ее виску. Он весь дрожал, а его руки сжимали плечи Клэр, словно спасательный жилет.

Они стояли так посреди темной дороги, двое незнакомцев, нашедших неожиданное утешение друг в друге и ночной тиши.

Первой очнулась Клэр. Она мягко высвободилась из его объятий и немного отошла.

– Ну что, идем? – сказала она, придав голосу привычное звучание, хотя внутри нее все еще бушевал шторм. – А то я уже голодна как волк.

Ганс улыбнулся – на этот раз настоящей, немного смущенной улыбкой. В уголках его глаз все еще блестели слезы.

– Конечно. Идем. Я как раз знаю подходящее местечко.

Ганс посмотрел на нее взглядом, полным благодарности, и снова взял ее за руку, словно доблестный средневековый рыцарь. И на этот раз его прикосновение было другим. Более настоящим. А где-то впереди, в темноте, все еще теплился огонек того самого ресторана и обещание ночи, которая только началась.

Глава 9

Минут через десять за очередным поворотом показались первые огни провинции Ле-Пюи, радушно встречающие своих гостей. Каменные домики ровным рядом выстроились вдоль центральной улицы, ведущей к круглой площади с памятником. На ней и располагался нужный ресторан.

Пара становилась у крохотного здания с громадной вывеской над входом: «Chez Paul», что в переводе с французского означало: «Ресторан у Поля». Изнутри доносились оживленные голоса, музыка, звон бокалов и громкий смех.

– Дамы вперед, – галантно придержал дверь Ганс.

Внутри и впрямь было немало народу: суетливые официанты бегали туда-сюда между столиками, пока голодные посетители их поторапливали. «Не думаю, что для нас осталось местечко».

– Bonsoir, mademoiselle[22]. Мы бронировали у вас столик на десять вечера, – бархатным голосом поприветствовал Ганс молодую хостес.

– Подскажите, на какое имя столик? – отозвалась полная девушка на почти идеальном английском.

– Ганс…

– Месье Винклер! – вскрикнула она. – Да, конечно! Ваш столик готов! Мы так рады вас видеть! – Ее взгляд скользнул по Клэр с мгновенной, профессиональной оценкой. – И вашу спутницу, конечно же.

Девушка забрала со стойки два больших меню и засеменила вглубь ресторана.

Помещение было небольшим и невероятно уютным. На столах красные скатерти и высокие свечи. Стены из камня, словно в средневековой таверне. Повсюду расставлены горшки с живыми цветами и растения, а в углу – тихо тлел камин. Приглушенный свет, много дерева и теплых тонов в интерьере. А где-то из глубин доносились звуки саксофона и контрабаса – играли джаз.

Через весь зал их провели к столику в самом дальнем углу – достаточно уединенному, чтобы поговорить приватно, но недостаточно спрятанному от пытливых глаз, чтобы остаться незамеченными. Клэр тут же почувствовала на себе десятки любопытных взглядов, ощущая себя не знакомой Ганса, а одним из его трофеев.

– Вам сюда, – хостес жестом указала на крошечный столик, – вот ваше меню. И… месье Ганс, могу я попросить у вас автограф?

Девушка неловко переминалась с ноги на ногу в своих крошечных балетках, протягивая Гансу небольшой блокнотик и ручку. Тот невозмутимо согласился и оставил красивую завитушку вместе с пожеланиями счастья на листке. Девушка была вне себя от счастья, благодарила Ганса, бодро сжимая его руку. Затем она так же быстро скрылась в толпе официантов, оставив пару наедине.

Список блюд и напитков, на удивление, был просто огромен. Видимо, статус деревни не мешал Ле-Пюи радовать своих гостей и жителей разнообразной вкусной едой почти что мишленовского уровня.

Пока Клэр внимательно изучала меню и никак не могла определиться между тартаром и луковым супом, внимание Ганса привлекло движение на заднем дворе ресторана. Клэр проследила за его взглядом и, к своему удивлению, заметила ту самую красную машину, которая внесла смуту в их приятную беседу некоторое время назад.

Однако разглядеть, кто же вышел из автомобиля, ей так и не удалось. К столику подошел официант.

– Что предпочитает молодая леди сегодня на ужин? – галантно поинтересовался седовласый джентльмен.

– Будьте добры тартар из говядины и бокал красного полусухого.

– А вам, молодой человек?

– Что простите? – переспросил Ганс.

– Чем наши повара могут угостить вас сегодня? – все так же вежливо и обходительно повторил вопрос мужчина.

– Я бы предпочел стейк слабой прожарки и вино. Красное. Нет. Белое полусладкое.

– Будет сделано, месье.

Официант откланялся и поспешно удалился от столика. И пока Ганс был так увлечен машиной, он даже не заметил, как те, кого он так долго высматривал в окне, сами пришли к нему.

Вошли двое. Высокая брюнетка лет сорока и невысокий поджарый мужчина немного ее старше. Женщина была одета в черное коктейльное платье, а на ногах у нее были Лабутены на шпильке. У нее были выразительные острые скулы и дерзкий, оценивающий взглядом. Однако ее худоба было первым, что бросилось Клэр – обладательнице аппетитных форм – в глаза.

У мужчины же были яркие каштановые волосы и темная аккуратно постриженная борода. Его лицо было все изборождено морщинами, однако они совершенно его не портили, добавляя выражению поистине королевского достоинства и обаятельности, которым позавидовал бы любой. В его глазах же, глубоких и внимательных, читалась подчеркнутая невозмутимость.

Ганс замер. Все его изящное спокойствие испарилось, а взгляд снова стал острым, как лезвие.

– Прошу, вам сюда, – та же хостес проводила пару за столик у противоположной стены и подала им меню. – Наше заведение и я лично невероятно рады обслуживать столь значимую фигуру мирового спорта и его прекрасную спутницу. – Девушка снова замялась. – Могли бы вы пожалуйста дать мне автограф?

– Вы знакомы? – полюбопытствовала Клэр, когда заметила раздражение своего спутника.

– К несчастью, да… Странно, конечно, что он пришел не с… хотя ладно, – отрезал Ганс, всем своим видом демонстрируя, что не намерен продолжать диалог. – Это не так важно.

Клэр неловко потупила взгляд, разглядывая собственные ногти, и совершенно не зная, как оживить диалог.

– Спасибо, что пригласил меня сегодня…

– Мне только в радость, – безучастно бросил он, не переставая наблюдать за парой, которая уже делала свой заказ.

– А чем ты… ну, не знаю. Занимаешься в свободное от работы время? – Не оставляла попыток завязать разговор она.

– Обычно у меня нет свободного времени.

Тут брюнетка напротив закурила тонкую сигарету, выпустив облачко серого дыма изо рта. В этот момент ее взгляд – острый, оценивающий, как лезвие бритвы – скользнул по Гансу, а затем намеренно, не спеша, переполз на нее и на их столик.

– Разве здесь можно курить в помещении? – спросила Клэр, которая на дух не переносила табачный запах.

– Это Франция. Тут можно все.

– Не думаю, что это так работает.

– Боишься, что она подпалит скатерть? – небрежно бросил Ганс.

– Нет, но боюсь, что ты подпалишь мое терпение.

К счастью, их небольшую перепалку прервал официант с едой. Напряжение стало потихоньку спадать, а в компании ароматных вин и угощений разговор полился уже чуть более естественно.

До тех пор, пока не вошел третий гость.

Сперва Клэр даже не обратила на него внимания, ведь посетители ресторана постоянно то прибывали, то убывали, вновь и вновь сменяя друг друга. Музыка также не переставала литься нежным созвучием, смешиваясь в гамме шумных и возбужденных голосов. Отовсюду исходил аромат жизни и вечерней романтики с нотками соуса бальзамик и укропа.

Отовсюду. Но только не от него.

Хмурый брюнет быстрым шагом прошел к тому же самому столику в противоположном углу, где его уже ждала загадочная пара. На просьбу дать хостес автограф, в отличие от других двух спортсменов, он лишь отрицательно покачал головой.

– Неужели даже в такое место пускают русских москалей? – выплюнул Ганс и разом выпил полбокала вина.

– Разве можно так говорить о своих противниках? – не менее раздраженно ответила Клэр.

– Да, ты права. Просто этот … человек, – он произнес это слово с ядовитой усмешкой, – не стал бы с нами так церемониться. Вот я и беру пример, – Ганс обтер губы салфеткой и чуть еле касаясь поцеловал руку Клэр в знак извинений.

Она же все никак не могла собрать мысли воедино. Находиться в одном помещении с Вершининым ей было до чертиков некомфортно. Возможно, из-за своего наглого вида, грубости и холодности, а может быть, из-за своей надменности и высокомерия. «Но оправдывать его я уж точно не собираюсь».

На Вершинине была простая черная футболка и джинсы, однако держался он с такой непринужденной уверенностью, словно весь ресторан был его личным тронным залом.

Заняв место рядом с брюнеткой, он вальяжно откинулся на спинку стула. Его взгляд лениво заскользил по комнате пока не остановился на Клэр. Не на Гансе. На ней. На секунду что-то мелькнуло в его глазах – удивление? Ирония? Затем он медленно, почти незаметно кивнул и отвел взгляд, будто ничего и не произошло. Но этого было достаточно, чтобы выбесить Клэр окончательно.

Через минут двадцать, даже не притронувшись к еде, троица наконец-то закрыла счет и направилась к выходу, не забыв при этом бросить пару косых взглядов на столик Клэр и Ганса. В этот момент как раз заиграла песня «Round Midnight» Телониуса Монка.

После того как звук ускоряющегося мотора растворился где-то вдали, журналистка наконец-то смогла свободно вздохнуть и доесть свой вкуснейший ужин, аккуратно отрезая кусок за куском, словно на тарелке лежала картина Микеланджело.

Ганс же остаток вечера был крайне немногословен. Он наблюдал за происходящим вокруг с таким напряженным презрением, что, казалось, вот-вот взорвется. И хоть Клэр понимала причины столь резкой смены настроения, ей было крайне грустно, что этот противный русский испортил им свидание.

Глава 10

Ночь после ресторана была густой и звездной, а тишину нарушало лишь стрекотание цикад и их собственные шаги по пыльной дороге. Воздух пах нагретой за день землей, лавандой и свободой.

Ганс шел рядом, накинув свой пиджак на плечи Клэр. Ее же мысли были целиком и полностью отданы моменту: она прислушивалась к звукам и запахам, пыталась построить очертания кипарисов, скрываемых за сумрачной пеленой, думала о красоте природы и великолепии ночи, о звездах, планетах и обо всем, что тревожило ее сознание в тот момент.

– Спортзал, – нарушил Ганс гармонию ночной тишины.

– Что прости? – опешила Клэр.

– В ресторане ты спрашивала, что я делаю в свободное время. Так вот я вспомнил, что люблю заниматься спортом.

– Неужели тебе пришлось думать над этим весь вечер? – съязвила она.

– Нет, я просто… – Ганс осекся, собираясь с мыслями. – Скажи, ты все еще злишься?

– Нет, – ответила Клэр, хотя это была неправда.

Она была не столько зла, сколько сбита с толку. Его вспышка агрессии, оскорбительные слова о Константине – все это не складывалось с образом идеального принца, который он так старательно проецировал во вне.

– Он просто… выводит меня из себя, – признался Ганс, как будто читая ее мысли. – Вершинин. Он и его «свита» ведут себя так, словно правила для них не писаны. Будто бы они уже победили.

– А ты ведешь себя так, будто они отобрали что-то у тебя лично, – парировала Клэр, не глядя на него.

Ганс резко остановился и о чем-то глубоко задумался. В эту секунду он выглядел… уязвимым. «Неужели я угадала?»

– Давай лучше сменим тему, – почти шепотом попросил Ганс. – Расскажи мне что-нибудь о себе.

– Обо мне? Но я… Даже не знаю, что сказать.

– Я почти ничего о тебе не знаю, и это сводит меня с ума, – признался он.

– Боюсь, я не так уж и много могу о себе рассказать.

– Хорошо. Ну, например, сколько тебе лет?

– Такие вопросы неприлично задавать дамам.

– Еще одна тайна, покрытая мраком.

Клэр наигранно посмеялась и слегка ускорила шаг, чтобы набрать дистанцию с Гансом, когда он попытался заглянуть ей в глаза.

– Пускай это останется загадкой, – хитро улыбнулась она.

– Я не люблю загадки. А тайны тем более.

– А я не люблю делиться своими.

Ганс устало выдохнул и понурил голову. Клэр же сильней завернулась в пиджак, почувствовав запах дорогого одеколона. Затем, сама не зная почему, она осторожно посмотрела на него – на его искреннее, растерянное в этот момент лицо – и почувствовала странный прилив нежности. Он пытался. Он действительно пытался узнать ее получше.

– Пойдем, – мягко сказала она. – А то у меня уже ноги отваливаются.

Он улыбнулся – с облегчением и благодарностью.

– Позволь мне, – сказал он и, не дожидаясь ответа, легко подхватил ее на руки.

Клэр вскрикнула от неожиданности и засмеялась.

– Ганс! Отпусти меня!

– Ни за что, – он крепко держал ее в своих руках, и их смех смешивался воедино. – Рыцарь должен донести свою даму до замка. Таковы правила.

Клэр перестала сопротивляться, позволив себе момент легкости, глупости и чего-то настоящего после всего этого показушного спектакля. Она обняла Ганса за шею, чувствуя его твердые мышцы под тонкой тканью рубашки, и заболтала ногами, как маленькая девочка.

Он нес ее по темной ухабистой дороге меж двух бескрайних полей, пока они говорили обо всем на свете – о глупостях, о музыке, о том, какой ужасный вкус у официанта в вине и насколько чудесна была музыка. В этот момент не было ни соперничества, ни интриг, ни прошлых обид. Были только они, ночь и ощущение, что мир, возможно, не так уж и сложен.

Войдя в лобби отеля, они почти нос к носу столкнулись с Константином. Он выходил из лифта один, в наушниках, погруженный в свои мысли. Увидев их, он на секунду замер, его взгляд скользнул по Гансу, несущему Клэр на руках, и на ее лице, еще светящемся от смеха. Что-то промелькнуло в его глазах – что-то темное, быстрое, – и он прошел мимо, даже не кивнув.

– Нажмите на кнопку, мадам, будьте так любезны. А то, у меня руки заняты величайшей драгоценностью, – сказал Ганс, театрально возвысив голос, чтобы Константин мог их слышать.

– Сею же секунду, сударь, –в том же тоне ответила ему Клэр и потянулась к кнопке. – Какой же он все-таки противный! – прошипела Клэр, когда двери лифта закрывались.

– И не говори. Редко мне попадаются по жизни столь неприятные личности. Но ничего! Поражение в Гран-при должно сбить с него спесь.

Во второй раз, к счастью, Вершинин не смог испортить им момент. Ганс, все также держа ее на руках, медленно вышел из лифта, а затем так же медленно и аккуратно поставил ее на ноги у самой двери в номер.

– Вот и все, meine liebe Clare.[23] Здесь наши пути, к сожалению, расходятся.

– Да, ты прав. Хорошие девочки не пускают к себе в номер незнакомцев.

– Пока что незнакомка здесь для меня только ты… – Ганс смотрел на нее таким взглядом, от которого перехватило дыхание. В нем было столько вопросов, столько невысказанного… – Но ничего. Я тебя еще разгадаю.

Клэр смущенно улыбнулась и достала ключ-карту из сумочки, чтобы открыть дверь. Она было уже собралась войти внутрь, как Ганс притянул ее обратно к себе за запястье.

Людей на этаже не было, так что вокруг стояла просто гробовая тишина. Только бешеный стук сердца Клэр нарушал беззвучие. Огромные серые глаза Ганса так и сверлили ее душу насквозь, заставляя щеки покрываться румянцем от еще незнакомых ей чувств.

Она была взволнована, как никогда, не в силах совладать с тревогой и нежностью к этому пока еще для нее незнакомцу. Ганс медленно подтянул к себе Клэр поближе и аккуратно стащил пиджак с ее плеч.