Репортаж с запахом лаванды

– Здравствуйте, я вижу вы тоже…

– Я работаю, – резко перебила она даже не дослушав.

«Грубиянка. Так, ладно, но вон с той компашкой мне уж точно должно повезти». Клэр подошла к трем опрятно одетым парням. Все они деловито читали газеты и попивали какое-то дорогое шампанское.

– Добрый день, могу я присесть?

– Désolé, mais nous ne parlons pas anglais[12], – с виноватым видом пожал плечами один из них.

«Что ж за день-то такой?»

Клэр виновато улыбнулась и пошла искать жертву дальше. Однако от столика к столику, она каждый раз натыкалась на отказы. Пока настроение не испортилось окончательно.

Когда уже иссякли последние крупицы надежды, Клэр набрала полную тарелку еды, заварила кофе и села за свободный столик у окна. Одиночество в шумном зале, полном чужих компаний и счастливых лиц, начинало давить сильнее кофеина.

Клэр яростно грызла куриную ножку, уставившись в экран телефона. Еще десяток сообщений от редакции, еще три глухих напоминания о дедлайне. Она чувствовала себя загнанной лошадью, которую привезли на шикарные скачки лишь для того, чтобы поглазеть на других, более быстрых и удачливых.

– Неужели леди не боится испортить фигуру таким обилием жирной пищи?

От неожиданности Клэр аж подавилась той самой несчастной ножкой, закашлялась, а из глаз брызнули слезы. Перед ней тут же возникла тень, и кто-то протянул стакан с водой. Она с жадностью отхлебнула, отдышалась и наконец подняла взгляд.

– Умоляю простите! Я не хотел вас напугать своей неуместной шуткой.

Сказать, что Клэр потеряла дар речи – не сказать ничего. Перед ней стоял тот самый полуночный блондин из лифта. Только уже не потный, а свежий, чистый и гладко выбритый. Бежевая спортивная форма идеально сидела на его подтянутом теле, а волосы были уложены в соответствии с последними модными трендам. Он пах дорогим одеколоном и уверенностью, которая с первой секунды вызывала беспокойство.

– Кажется, мы виделись вчера ночью, если не ошибаюсь, – словно прочитал ее мысли он. – Да, точно, ваши глаза очень трудно забыть.

«О боже, что за бред! Еще пара таких плоских комплиментов, и я пожалею, что вообще зашла в тот лифт», – едва сдержалась Клэр, чтобы не высказать это вслух.

– Кажется, судьба настойчиво пытается свести нас вместе, – продолжал он.

Его серые глаза вновь лукаво скользнули по ее лицу. Взгляд был оценивающим, как у аукциониста. В эту секунду он чем-то напоминал лиса, разглядывающего свою жертву.

– Ганс Винклер, – представился он, не дожидаясь вопроса, и протянул руку. Рукопожатие у него было крепким, отработанным. – А вы, если не ошибаюсь, та самая загадочная незнакомка, укравшая мой лифт.

– Клэр. И я ни у кого ничего не крала. Лифты здесь общие, – возразила она, убирая руку.

– О, прошу прощения. Видимо, я снова неудачно пошутил. Можно? – уже отодвигал стул он, не дожидаясь ответа.

Спортсмен уселся напротив, развалившись с непринужденностью человека, который везде и всюду привык чувствовать себя как дома. Клэр нравились уверенные в себе люди, но только не здесь и не сейчас.

– Очень рад знакомству, Клэр, – он произнес ее имя так, будто пробовал на вкус дорогое вино. – Извините, что отрываю вас от еды. Здесь она не такая уж и ужасная, как часто бывает в провинциальных отельчиках.

– А вам часто приходилось бывать в таких? – спросила Клэр, отодвигая тарелку. Аппетит пропал.

– По долгу службы – безусловно. Но, тут как попадется. Крупные соревнования чаще проходят в столицах. А Ле-Пюи, скорей, – исключение из правил, я бы сказал.

– А участвуете вы исключительно в крупных, мистер Винклер?

– Для вас просто Ганс. И нет. Мне же нужно было с чего-то начинать… Ну а вы? – резко сменил тему тот. – Вы здесь в качестве прессы, я предполагаю? Приехали освещать наши скромные подвиги?

– Верное предположение, – кивнула Клэр и уставилась на свои руки, только чтобы не пришлось смотреть в глаза этому наглецу.

– Отлично! Значит, у вас будет возможность одной из первых написать о победе. Моей победе, – он сказал это без тени сомнения, словно констатировал факт.

– Вы всегда так уверены в себе? – не удержалась Клэр. – До старта еще два дня. Всякое может случиться.

Ганс лишь усмехнулся.

– Со мной – нет. Так вышло, что я просто не верю в случайности. Я верю в подготовку, дисциплину и волю к победе. Все остальное – для тех, кто довольствуется вторыми местами.

Его самоуверенность была осязаемой, как стена. Однако Клэр чувствовала, что где-то Ганс все-таки не договаривал, и была намерена его расколоть.

– А что насчет стартового капитала? – спросила она прищурившись, словно опытная журналистка. – Ни за что не поверю, что вашим победам вы обязаны одной лишь дисциплине.

На секунду Ганс задумался, явно не ожидав такого вопроса. Однако почти сразу же он нашелся, что ответить.

– Да, пожалуй, тут вы правы. Мои родители с самых пеленок видели во мне продолжение семейного дела. Так что без их помощи, меня бы здесь и подавно не было.

«То-то же!» – торжествовала Клэр.

– Хотя, если честно, – продолжал Ганс, – чем больше успехов я добиваюсь в спорте, тем меньше понимаю, почему не стал пожарным, как мечтал в детстве.

– А почему все-таки не стали, если не секрет? – понемногу прощупывала почву Клэр.

– Во-первых – родители. А во-вторых – амбиции, желание выделиться, остаться в истории, – задумчиво ответил Ганс. – Когда, как не сейчас думать о своем будущем? Жизнь пройдет, деньги кончатся, а воспоминания о нашей силе и славе будут жить вечно.

Спортсмен проследил за тем, как Клэр аккуратно поднесла кружку горячего кофе к губам, пока подбирала нужные слова.

– Я согласна, но разве с помощью других способностей нельзя оставить след в истории? – с легкой насмешкой спросила Клэр. – Только представьте: известный оперный певец Ганс Винклер или, еще лучше – композитор! Да такой, что вся Германия знает и скандирует его имя наравне с Бахом, Вагнером или Бетховеном.

– Сила, может и не всегда восхваляется, – парировал Ганс, – но сильных людей реже забывают.

– Вы хотели сказать властных?

– А разве это не одно и то же?

– Сила не равна властному насилию, – заметила Клэр.

– Да, вы правы. Но физически сильными людьми зачастую бывают именно те, кто внутренне подавляет в себе стремление к насилию и власти.

– Это чепуха!

– Это политика, – возразил Ганс, самодовольно откинувшись на спинку стула.

– Как по мне, это одно и то же.

– А вы мне нравитесь.

– А вот вы мне теперь не очень, – отшутилась Клэр.

Ганс лукаво улыбнулся одними губами и театрально поднял обе руки в верх, словно отступая назад.

– Вы не подумайте! Я же нисколько не принижаю то, чем вы занимаетесь. Ведь кто-то же должен писать о заслугах сильных людей.

– Mah[13]! И что же вы тогда в себе подавляете? Стремление к власти или к насилию? – уже не скрывала сарказма Клэр.

– И то и другое: насилие над телом и власть над тренером.

– И чем же провинился этот бедолага?

– Ничем, просто хочу посмотреть на то, как он будет бегать по десять километров каждое утро вместо меня.

Ганс громко рассмеялся, и этот смех прозвучал фальшиво.

– Судя по нашей вчерашней встрече, вы и не сдерживаете насилие над собственным телом.

– Это вынужденно.

– Тогда, как ни посмотри, в вашей паре властью и силой обладает только тренер.

– Ach so![14] Но это же я оплачиваю его услуги, чтобы он сделал меня сильнее, – пытался выкрутиться спортсмен.

– А разве не вы пару минут назад сказали, что деньги – ресурс исчерпаемый?

– Если за деньги можно купить себе место в истории, титул и власть, то я с чистой совестью готов их потратить.

– Так рассуждают только бизнесмены и проститутки.

Впервые за все это время Ганс засмеялся искренне, и Клэр снова почувствовала себя победительницей в этой незримой битве.

– А я смотрю, за словом в карман вы не полезете, – убрал слезинки в уголках глаз Ганс.

– Нежность никогда не была моей сильной стороной.

– Мне нравится ваша дерзость. Это весьма редкое качество для девушки. Большинство журналистов просто повторяют за мной мои же слова, как попугаи.

– Может, им просто нечего вам противопоставить? Кроме вашего же самомнения.

Наступила короткая пауза. Его улыбка наконец сползла с лица, уступив место холодной, расчетливой серьезности. Уже во второй раз Клэр почувствовала волнительный трепет внизу живота от одного только взгляда его серых глаз. «Неужели… мне страшно?»

– Я бы хотел, чтобы вы взяли у меня интервью, Клэр, – Спортсмен наклонился через стол, и его голос стал тише, интимнее, но от этого не менее опасным, – не пресловутый репортаж об очередной истории успеха, а нечто более… личное.

– А с чего вы взяли, что я справлюсь? – старалась не выдавать волнения в голосе она.

– Я вижу в вас огонь, Клэр, – без тени сомнения ответил он. – Вы прямолинейная, смышленая, но прежде всего любопытная. Это-то мне и надо.

Клэр задумалась. Наверное, впервые кто-то смог столь точно ее охарактеризовать за такой короткий промежуток времени. «И он понял все это за полчаса разговора… бред какой-то».

– А что я получу взамен? – наконец осмелилась спросить она.

– Правду, – ответил Ганс просто. – Чистую правду, какой бы она ни была. Да и к тому же – это отличный повод проявить себя, не находите? – в его лукавых глазах снова заплясали черти. – Как думаете, вы справитесь? Или вы все же из тех, кто предпочитает складные, причесанные истории?

Клэр снова взглянула на него – на этого идеального атлета с глазами дымчатой стали – и почувствовала легкий холодок опасности, пробежавший по спине. Ганс предлагал ей не интервью. Он предлагал ей сделку. С дьяволом, облаченным в безупречную спортивную форму.

Клэр никогда не испытывала подобных чувств: желание в купе со страхом и привкусом азарта. «Я должна держаться от него подальше», – кричал ее разум. Но в то же время: «Узнай его получше», – умоляло сердце.

Работа – вот о чем сейчас нужно было думать. Но Ганс действительно мог открыть ей доступ в ранее закрытый для нее мир большой прессы. Приоткрыть двери в закулисье этой гигантской спортивной машины. И даже познакомить с людьми, с которыми она бы боялась дышать одним воздухом. И для этого он всего лишь попросил ее об услуге . Одно интервью, которое так было нужно им обоим.

Наконец Клэр медленно выдохнула. Тщательно взвесив все «за» и «против», она приняла свое решение.

– Я всегда пишу правду, даже если она неудобная, – сказала журналистка, и ее голос не дрогнул.

На его губах снова появилась улыбка. На этот раз искренняя. Почти что одобрительная.

– Отлично. Тогда, мисс Клэр, предлагаю начать нашу совместную работу с экскурсии. Сперва я покажу вам кузницу настоящих чемпионов, а уж затем познакомлю вас с ее плодами.

Он встал, галантно протянув руку, и его тень накрыла ее с головой.

Когда Клэр оказалась на свежем воздухе, резкий запах жаркого полуденного солнца, травы и сухости ударил ей в нос. Журналистка зажмурилась, представляя свои летние деньки в Италии, когда еще маленькой девочкой она бегала с подружками к морю собирать травы и камешки. Домой они возвращались уже поздно вечером, когда бабушкин ужин успевал остыть на свежем воздухе. Взрослые всегда ругались после таких долгих вылазок, но все равно каждый раз отпускали девочек.

Солнце в те моменты еще не садилось, но уже было почти у самого горизонта, освещая землю золотом песочных бурьянов, когда вся семья собиралась за столом и под звучное стрекотание цикад в сухих оливковых деревьях и звон бокалов начинала рассказывать самые удивительные истории, произошедшие за тот и все другие летние дни. Это было лучшее время в жизни Клэр.

– Здесь внутренняя часть отеля, – объяснял Ганс, показывая ей местные достопримечательности. – Спортивные же объекты сюда привезла Федерация и организаторы.

Они обошли первую, если ее так можно поделить, гостевую половину территории отеля вдоль и поперек. Ту, где стояло главное здание, стеклянный ресторан-пристройка и дополнительное строение для мероприятий. Затем же они подошли к более приватной, но намного более внушительной по размерам части. Здесь находились исключительно спортивные объекты.

Среди многочисленных деревянных конструкций, Клэр почти сразу же нашла именно ту, которая являлась центральной на этом спортивном празднике жизни. И она хорошо знала, что это было за огромное, похожее на амбар строение.

– Вы готовы увидеть наше самое сокровенное место meine liebe Clare?[15] – подтвердил ее догадки Ганс. – Конюшню.

И в его голосе прозвучала такая мрачная торжественность, что у Клэр по спине пробежали мурашки, словно это было не обычные приглашение, а самое настоящее зловещее предостережение.

Глава 6

С недавнего времени вместительный отель Ле-Пюи делил территорию со спортивно-конными объектами. Несколько месяцев тому назад сотни трудяг были посланы сюда Международной федерацией конного спорта, чтобы установить, закрепить и опробовать всю эту красоту.

Конюшня, Боевое поле[16] и открытый тренировочный плац[17] были словно принесены сюда ветрами современности и духом спортивного соперничества, добавляя еще больше «средневековости» отельному ансамблю.

Гран-при по конкуру[18] ежегодно проходил в разных странах, привлекая тысячи болельщиков и сотни спортсменов со всего света, что по масштабу было сопоставимо если не с Олимпиадой, то с Чемпионатом мира или Европы так уж точно.

Однако в этом году, то ли ввиду глобального экономического кризиса, Пандемии Covid-19 или жадности комитета, соревнования было решено проводить не во французской столице, а в далекой бóгом забытой провинции. Да и бюджет в этот раз был куда скуднее, чем обычно. Поэтому вполне естественно, что никто из журналистов «Il giornale sportivo», в которой работа Клэр, не захотел пачкать руки в деревенской пыли в этом году, оставив неприятную работенку неопытной стажерке.

Конюшня пахла деревом, кожей, сеном и чем-то диким, первобытным – смесью пота, навоза и могучей мышечной силы. Широкий проход, устланный кирпичом. Высокие своды из темного дерева. Раздвижные двери с черными решетками сверху. Просторные денники[19], отделенные друг от друга деревянными стенами. И два широченных входа. Один из них вел во внутренний двор отеля, а другой, с противоположной стороны, – к небольшой парковке. Рядом с каждой лошадью на двери висела табличка со временем и нормами кормления. Повсюду было разбросано сено, бесхозно валялась амуниция, болтались кронштейны[20]. То тут, то там можно было наткнуться на кусок недоеденной морковки или скребок.

Ганс шел впереди, а его широкая спина, казалось, идеально вписывалась в общий интерьер помещения. Здесь, среди уздечек и седел, он бесспорно чувствовал себя в своей стихии. Она – нет.

Клэр было неуютно и даже боязливо среди столь величественных животных. Это были не те ласковые домашние кобылки, которые кроме мух не могли никого и копытом тронуть. Это были сильные, норовистые, своенравные скакуны, каждый со своим уникальным характером и темпераментом, все из которых привыкли только побеждать. Кто-то беспокойно бил копытом, кто-то фыркал и ржал. Другие же безучастно валялись на сене и дремали на полуденном солнышке.

– Вы в порядке? – обернулся Ганс. – На вас лица нет.

– Да, все хорошо. Тут просто не так много людей, чтобы в случае чего позвать на помощь.

Как будто в подтверждение ее слов, из-за решетки на них уставилась пара темных, умных глаз. Мощная гнедая кобыла фыркнула, и Клэр невольно отпрыгнула.

– Она просто поздоровалась, – улыбнулся Ганс, протягивая руку, чтобы погладить морду лошади. Его движение было выверенным и очень естественным. – Хотите попробовать?

– Что, поговорить с ней? Думаю, у нас не найдется общих тем.

– Просто коснуться. Она не кусается… обычно.

Его пальцы легли на ее запястье – влажные, настойчивые. Он подвел ее руку к решетке, и Клэр тут же почувствовала тепло, исходящее от могучего животного, его нервное подрагивание кожи и тяжелое дыхание. И в тот же миг мизинец Ганса скользнул по ее мизинцу. Намеренно? Случайно? Электрический разряд пробежал по руке, и она резко одернула ладонь, будто обожглась.

– А где ваша лошадь? – как можно скорее перевела тему Клэр.

Взгляд Ганса на мгновение стал колючим, но тут же смягчился привычной маской обаяния.

– Чуть дальше. Давайте покажу.

Ганс пошел по проходу вглубь конюшни к следующему деннику, жестом приглашая Клэр последовать за ним. За решеткой их уже ждали. Угольно-черный конь, с коротко остриженной гривой и хвостом. Он был похож на беззвучную тень, на сгусток ночи или хищную пантеру. Лишь один его белый носок на ноге ярко выделялся на фоне черноты. Конь не фыркал и не ржал. Он строго наблюдал, оценивая мелких сошек, что посмели побеспокоить его покой, а в его взгляде читалось холодное, хищное высокомерие.

– Не бойся, дружище, она тебя не тронет, – ласково потрепал своего коня через решетку Ганс, а затем вынул руку и отодвинул щеколду на двери.

– Что вы делаете? – попятилась Клэр от денника.

– Не бойтесь, он не тронет. Я же с вами.

Ганс взял Клэр за локоть и буквально втянул внутрь. Но как только она переступила своеобразный порог денника, страх буквально ее парализовал. Она стояла неподвижно в полуметре от этого исполненного достоинства и прекрасного создания и робела от одной только мысли, что кто-то может его оседлать.

Дверь захлопнулась с металлическим лязгом. Запах стал вдвое гуще, а пространство – втрое теснее. Фаворит отступил на шаг, его уши прижались к голове, а круп напрягся. Он издал низкое, предупреждающее урчание.

– Прошу, не бойтесь. Он вас не тронет. Вот, смотрите, – Ганс похлопал своего верного товарища по плечу, призывая его обратить внимание на двух бесцеремонных двуногих, что без приглашения ворвались к нему в дом.

– Мне кажется, я ему не нравлюсь, – прошептала Клэр чуть еле дыша.

– Он просто ревнует, – Ганс обернулся к ней, и в его глазах заплясали опасные огоньки. – Он привык быть единственным, кому я уделяю внимание.

После этих слов, будто поняв суть сказанного, Фаворит прижал острые уши и попятился на Клэр задом с нескрываемым желанием ударить ее копытами.

– Ну, ну, дружище, не горячись!

Ганс встал между конем и Клэр, преграждая своим телом дорогу. Она же в этот момент вжалась всем своим существом в холодную стену денника и просто молилась, чтобы Ганс не придумал очередной уникальный способ, как бы подружить их двоих.

– Мы можем пойти отсюда? – взмолила она, не открывая глаз.

– Вам так неприятна компания Фаворита?

– Конечно, нет. Я же всегда мечтала стать барельефом в конюшне.

Лицо Ганса на мгновение исказилось досадой, но он кивнул и первым вышел из денника, придерживая девушке дверь. На свежем воздухе Клэр сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в коленях.

– Уже можно выдыхать, опасность позади, монстр остался в клетке, – ухмыльнулся Ганс, пытаясь вернуть беседе легкий тон.

– Вот пожалуйста не надо этих ваших шуточек. Я там чуть не умерла!

– Вы бы погибли только в том случае, если бы споткнулись о собственные ноги.

– В этом все равно были бы виноваты вы и ваш своенравный конь.

– Не переживайте, мы бы выплатили вашей семье достойную компенсацию.

Клэр окончательно расслабилась и уже почти простила Гансу его этот дурацкий порыв.

– Моя смерть дорого бы вам обошлась, – хитро улыбалась она.

– Не дороже говяжьей колбаски.

– Ах, как грубо! Мне кажется я тяну на целый свиной рулет.

– Ну, только если по акции.

После этого Клэр уже не могла спокойно продолжать диалог и захохотала от всей души.

– Давайте я лучше покажу вам настоящее поле боя, – хитро подмигнул Ганс и повел ее к тренировочному плацу.

Миновав фонтан и несколько уличных беседок, они подошли огромному полю, уставленному яркими барьерами. Сам по себе плац напоминал хоккейную коробку, только в разы больше и без особого ограждения. На нем царила совсем иная энергия – сосредоточенная, кипучая, необузданная. Всадники и лошади двигались как единое целое, преодолевая высокие препятствия с грацией и силой, от которых захватывало дух. Потрясающее зрелище.

На поле было по меньшей мере пять пар наездников со своими лошадьми. Все дружно, словно один большой сплоченный механизм делали различные элементы, прыгали или просто галопировали. Места хватало всем. Каждый профессионально и слаженно занимался делом, оттачивая свои навыки до совершенства перед днем икс.

И хоть спортсмены и были заняты, они все равно невольно обращали на непрошенных гостей внимание, когда проезжали мимо. Почти все здоровались и дружелюбно улыбались, приветствуя уже знакомого им Ганса и его новую спутницу. Однако нашелся и тот, кто не поздоровался ни с кем из них.

Сперва Клэр не очень хорошо разглядела очертание лица нелюдимого незнакомца, но потом даже вскрикнула от неожиданности, инстинктивно потерев глаза руками, в тщетной попытке развидеть то, что увидела.

Никто другой, как полуночный самоубийца сейчас проезжал мимо нее на высоком белом коне. Каждый его мускул, каждое движение было наполнено такой яростной концентрацией, что казалось, он не направлял лошадь, а сражался с незримым врагом.

Они пронеслись совсем близко от забора, за которым стояли Клэр и Ганс. Ветер от их движения взметнул кудри Клэр, и в тот момент, когда они совсем поравнялись друг с другом, незнакомец повернул голову. Сперва его взгляд скользнул по Гансу с таким ледяным презрением, которое сложно было назвать случайным. А потом перешел и на Клэр.

Брюнет не улыбнулся, не кивнул. Просто на секунду задержал на ней этот пронзительный, укоризненный взгляд – и умчался прочь, оставив после себя лишь облако пыли и ощущение надвигающейся бури. Ганс продолжил что-то рассказывать, однако Клэр его уже не слышала. Она смотрела вслед удаляющейся фигуре на белом коне, пока внутри все сжималось от тревожного предчувствия.

Глава 7

– Кто этот молодой человек? – ткнула Клэр пальцем в грубияна.

Ганс фыркнул, и его идеальная маска на мгновение сползла, обнажив самое настоящее презрение.

– О, это наша местная звездочка. Константин Вершинин.

– Он всегда такой… дружелюбный? – язвительно спросила Клэр.

– Только с теми, кто не входит в его близкий круг… А вы что, уже успели пересечься?

– К великому несчастью – да.

– Он мой главный соперник, – Ганс скрестил руки на груди. – И в этом году я не позволю ему выиграть.

В его голосе прозвучала личная, застарелая злоба, похожая на нечто более глубокое, чем обычная спортивная конкуренция.

– Есть еще один претендент на победу, – как можно скорее сменил тему Ганс. – спортсмен из Австралии. Харт Джонстон. Ему уже под пятьдесят, а он все никак не уйдет на покой… Вы точно должны были о нем слышать.

– Да, да, что-то припоминаю. Он же здешний фаворит, брал кубок Гран-при два или три года подряд…

Ее мысли прервал чей-то голос, звонкий и слегка взволнованный.

– Четыре. Он выигрывал Гран-при четыре года подряд.

Клэр обернулась. Перед ними стоял парень. Лет восемнадцати, не больше. Соломенные кудри, веснушчатое лицо и огромные, словно у испуганного олененка, глаза. Рядом с ним топталась маленькая рыжая лошадка, смотрящая на мир с таким же наивным любопытством.

– Вы… его знакомый? – недоверчиво спросила Клэр.

Парень засмеялся, и звук был похож на трель – нервную и быструю.

– Боже, нет! Но я бы так хотел! Я просто Матео. Харт – это мой… ну, кумир, – парнишка весь буквально трясся от возбуждения, обращаясь исключительно к Гансу. – А вы… вы Ганс Винклер? Это же вы! Я видел все ваши выступления в Гамбурге! Этот двойной барьер! Это было невероятно!

Парень совершенно забыл про Клэр и весь растворился в ее спутнике. Он схватил руку Ганса и начал трясти ее с такой силой, будто пытался взбить масло. Клэр прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Матео, да? – спросил Ганс терпеливо, наконец высвобождая руку. – Ты, вроде, стоишь со мной в расписании на тренировку.

– Да, да! Именно! Я пришел пораньше, чтобы… ну, просто посмотреть!

– Хочешь выведать мои спортивные секреты и хитрости?

– Нет, нет, нет! Вы что! – парень замахал руками, случайно переходя на быстрый, сбивчивый французский. – Даже и в мыслях не было! Je suis désolée, je ne voulais pas être maladroit![21]

– Не переживай ты так. Это всего лишь шутка, – Ганс похлопал его по плечу с снисходительностью короля, милующего подданного. – И спасибо, что напомнил про тренировку, я совсем про нее забыл за время нашей прогулки. Пожалуй, пойду собираться.

– Тогда я буду ждать вас тут! – глаза Матео засветились детским восторгом, когда фигура спортсмена стала отдаляться обратно к конюшне.

– Не хотите посмотреть, как проходит тренировка? – предложил между делом Ганс, пока собирал коня в стойле. – Дополните свое интервью.