Офис и немного любви

На том конце телефона воцарилось зловещее молчание. Мила глубоко вздохнула и продолжила примирительным тоном:

– Уверяю вас, он отлично себя чувствует! Для него будет гораздо хуже, если он не будет общаться с другими детьми.

Свекровь не желала сдаваться и продолжала ворчать.

– Господи, ну сколько можно об одном и том же! – Мила возмущенно тряхнула головой и взмахнула руками.

Мобильный, до этого мирно припаркованный на левом плече, вдруг стал падать, и Миле пришлось совершить акробатический трюк, чтобы поймать его. Ну вот, не хватало только телефон расколотить! Она посмотрела на экран и с удивлением поняла, что звонок не прервался, а голос свекрови в трубке звучал все так же настойчиво. Какая же она неутомимая женщина! Если решила донести до кого-то свою мысль, ни за что не остановится, пока не достигнет цели!

Вот правильно говорят, как день начнется, так он дальше и пойдет! А ей так много сегодня нужно было успеть. Доделать квартальный отчет, проверить аналитические ведомости, поправить слайды к завтрашней презентации, вычитать все комментарии к каждому слайду. Да, особенно комментарии, написанные мелким шрифтом! Шеф склонен цепляться к деталям, и Мила, зная эту его особенность, никогда не давала ему шанса прицепиться к какой-нибудь нелепой ошибке.

Мила сняла очки, потерла переносицу и зажмурилась, пытаясь проморгать несуществующий песок в глазах. Еще этот запах! Ей сто раз говорили, что можно и нужно сделать операцию – тогда никаких очков, но она каждый раз упорно отказывалась. Очки были для нее способом сфокусироваться, отключится от внешнего мира. Ей всегда это помогало, но только не сегодня. Мила набрала побольше воздуха, собираясь ответить на очередную обидную реплику, но неловким движением смахнула со стола очки, которые тут же катапультировались и приземлились на пол.

– Черт, ну как так могло случиться?! – Мила вертела в руках то, что еще пару минут назад было ее любимыми очками. Ее бесценный проводник в цифровую и текстовую реальность, всего мгновение назад поблескивающий холодными антибликовыми линзами, превратился в две нелепые запчасти, лопнув ровно по переносице.

Мила беспомощно посмотрела на экран монитора – буквы безжалостно расплывались, разбегаясь в разные стороны.

– И как, скажите на милость, я теперь буду работать? – она откинулась на спинку офисного стула и со злостью швырнула обломки изящных дизайнерских очков на рабочий стол. Лежавший на столе телефон все еще продолжал вибрировать голосом свекрови. Мила схватила мобильный и раздраженно рявкнула в трубку:

– Слушайте, может хватит уже? Из-за вас я разбила очки! Как я теперь, по-вашему, сделаю отчет? Наощупь?

– Да ты и в очках не особо что-то видишь вокруг себя, – вздохнула Марина Алексеевна и решительно продолжила: – Раз вы все самые умные и сами все знаете, то со мной можно не советоваться! И не забудь забрать своего сына из детского сада! Надеюсь, ты без очков его сможешь увидеть? – и, не дожидаясь ответа, повесила трубку.

Мила задохнулась от обиды и возмущения. Вот почему свекровь никогда не упускает возможности подчеркнуть, что Мила плохая мать? Можно подумать, она хоть раз оставляла Ромку в саду!

– Вот что за человек? Ведь вчера вечером все было нормально! – Мила обиделась на свекровь, но потом почему-то вдруг сразу вспомнила, как накануне сын канючил, уговаривая оставить его дома и не отправлять к бабушке, и у нее еще больше испортилось настроение.

Мила очень любила своего сына. Стоило ей только подумать о нем, вспомнить шелковистость его детских кудряшек, представить широко распахнутые огромные голубые глазищи, как сердце сжималось от вселенской любви. Она вообще не понимала, как могла раньше жить без него. От этой невозможной любви можно было просто задохнуться. Ей так хотелось дать сыну все лучшее, что только возможно и невозможно! Сбыть все свои несбывшиеся детские мечты… а для этого нужно было много, очень много работать!

Вот они с мужем и работали как проклятые. Он в бесконечных командировках, постоянно мотается между своими стройками, домой заскакивает только чемодан перегрузить – грязное белье в корзину, чистое – из шкафа в чемодан. Она постоянно торчит в офисе на бесконечных встречах. Хорошо, конечно, что после Ковида стала возможно удаленка, можно хотя бы пару дней работать из дома. Хотя, по мнению свекрови, это мало что меняет. Она называет Милу «фантомной матерью» – как бы дома есть, но ее все равно нет. Мол, Мила или в наушниках и слышит только тех, кто сидит по ту сторону монитора, или напряженно вглядывается в бесконечные документы. Марина Алексеевна так и говорит – «как бы мать».

Мила почему-то вдруг вспомнила, как проснулась как-то ночью от того, что на нее кто-то смотрит. За окном чернота, в комнате темно и сначала она подумала, что ей все приснилось. Но потом в глубине квартиры раздался тихий вздох. В дверях стоял всклокоченный Ромка в пижаме, крепко сжимавший в руках любимую плюшевую собаку.

– Ром, ты чего? – она подскочила и чуть не свалилась, запутавшись в одеяле. – Что случилось, малыш? Что-то болит? Ты хочешь пить? В туалет? Тебе что-то приснилось?

Она подхватила сына на руки, прижала к себе, задавая миллион вопросов, не давая тому даже рта открыть. Ромка смотрел на нее своими не по—детски серьезными глазами и не перебивал. Она еще больше испугалась:

– Ромашкин, что случилось?

– Мам, я тебя давно не видел и пришел на тебя посмотреть!

Он крепко обхватил ее за шею своими маленькими ручонками и уткнулся в плечо. У Милы глаза мгновенно наполнились слезами. Она крепко обняла сына и подошла с ним к окну.

– Малыш, ты прости, я правда не успела прийти с работы пораньше. Я очень хотела, но меня дядя-начальник задержал, – она оправдывалась не столько перед ним, сколько перед самой собой.

Ромка оторвался от ее плеча и внимательно посмотрел на маму:

– А хочешь я с ним поговорю? Я же мужчина! – он вздернул упрямый мальчишечий подбородок и попытался гордо расправить худенькие плечи.

– Конечно, мужчина! Куда же я без тебя?! Только давай все разговоры завтра, а сейчас немножко поспим?

– Ма, а можно я сегодня с вами буду спать?

Ромка проворно сполз с материных рук и промчался в родительскую кровать, сверкая в темноте маленькими голыми пятками. Он забрался под одеяло и почти мгновенно уснул, раскинув руки и ноги как морская звезда. А Мила еще долго ворочалась, мучаясь чувством вины. Вот что она за мать такая, если ее шестилетний сын приходит на нее по ночам посмотреть! Она той ночью дала себе клятву всегда вовремя приходить с работы, которую нарушила уже на следующий день.

Муж, конечно, все проспал, и когда утром за редким совместным завтраком она рассказала ему ночную историю, он возмутился:

– Мил, ну что ты опять нагнетаешь?

Несмотря на плохое настроение, она невольно улыбнулась, увидев, как муж смешно сморщился и сразу стал похож на Ромку. Или это Ромка похож на него?

– Что значит «нагнетаешь»? – возмутилась Мила. – Я вполне серьезно. Вот скажи, в чем я не права?

– Ты во всем всегда права, – муж произнес волшебную фразу, которая обычно останавливала Милу в шаге от вселенского скандала. – Ты же сама знаешь, что это жизнь. Не мы плохие родители, а просто нормы «хорошести» изменились. Вот жили бы мы с тобой лет тридцать назад, работали с девяти до пяти, в обеденный перерыв ты бы успевала прибежать домой, чтобы проверить, как Ромка делает уроки. А я ровно в шесть был бы дома и требовал горячий ужин.

– Ага, а по выходным мы бы всей семьей картошку копали, – подхватила Мила, вспомнив свое бодрое пионерское детство.

– Ну, может и не копали бы. У нас вполне могло не быть дачного участка. Может мы бы с тобой копили на кооператив. Или на что тогда копили? На холодильник? Или на «Жигули»? В общем, это не важно, просто жили бы мы с тобой по-другому. А сейчас все не так, ритм жизни изменился. Понимаешь?

Мила слышала это сто раз, но и сейчас, в сто первый, она жадно вслушивалась в объяснения мужа.

– Ну представь, бросишь ты сейчас работу, наплюешь на карьеру, засядешь дома, – продолжил разглагольствовать Лешка. – А что ты скажешь Ромке через десять лет, когда он вырастет? Что погубила свою жизнь, бросив карьеру на плаху его счастливого детства? Будешь во всем обвинять его, себя, меня. И кому, скажи, от этого будет хорошо?

– Ромке-то я объясню, а вот что я скажу твоей маме? – вздохнула Мила. – Тебе хорошо, ты отец-молодец, выполняешь семейный долг. А я фантомная мать-ехидна.

– Да брось, у мамы тоже кризис смены форматов, – оживился муж. – Она осталась на пенсии и ищет свое место в жизни. Все, что было раньше потерялось, а новое никак не находится. Она пытается построить новую вселенную вокруг внука, но и тут оказывается на вторых ролях, а хочется быть важной и нужной. Вот она и привлекает к себе внимание.

– Ну а я-то как ей могу добавить этой важности и нужности? – огрызнулась Мила. – Почему она это делает за мой счет?

– Ну не знаю, спроси у нее рецепт какой-нибудь! Ты же женщина, ну придумай что-нибудь.

Такие разговоры повторялись у них регулярно, когда Мила начинала жаловаться мужу на свою материнскую непутевость. Вот Лешке хорошо, часто думала Мила, мотается по городам и весям без всякого чувства вины. Приезжает по выходным, как красно солнышко, эдакий папа-праздник.

А она чувствовала себя перед всеми бесконечно виноватой. Перед сыном, к которому никогда не успевала на детские праздники и соревнования. Перед пилящей ее свекровью, которая, в общем-то была права, и от этого Миле становилось еще хуже. Виноватой за несделанную работу, которую она, между прочим, очень любила и на которую тоже не хватало времени. Перед подругами, с которыми она не виделась сто лет и на дружбу с которыми теперь катастрофически не хватало времени. И даже перед самой собой она чувствовала жуткую вину, потому что постоянно давала себе обещания и страшные клятвы, которые никогда не могла выполнить.

Все эти мысли вихрем пронеслись в Милиной голове, когда она вертела в руках сломанные очки. Да, без них она действительно ни на что не способна. Жизнь дала трещину ровно по переносице. И как назло, это были единственные очки. Сколько раз она себе говорила, что нужно сходить к окулисту и заказать запасную пару, но где взять на это время?!

– Мил, ты с отчетом закончила? – окликнула ее Таня, коллега из соседнего отдела. – Мы ждем твои цифры.

– Да нет, – виновато откликнулась Мила. – Не успела. Подожди пару часов, я все пришлю. Слушай, ты не знаешь, что за странный запах у нас в офисе?

– Не знаю, – пожала плечами Таня. – Вроде ночью клининг вызывали, они чистили ковролин, но обычно все без запаха. Может что-то пролили в пылу уборки? Сейчас разбираются, Бельская рвет и мечет!

– Представляю, – понимающе кивнула Мила. – Сегодня приезжают поставщики, а у нас в офисе пахнет как в автомастерской.

– Ой, а что это у тебя? – спросила любопытная Таня, выхватывая из рук обломки очков. – О, монокль!

Она приставила обломок к лицу и присела в дурашливом реверансе.

– Лорнет, – отрезала Мила, забирая у Тани очки и засовывая их в очечник. – Тань, я метнусь в мастерскую, вдруг их смогут быстро починить. Я без очков как старый слепой Пью. Вернусь, и сразу все доделаю. Будь другом, прикрой меня.

– Мил, так может мы поручим собрать цифры аналитикам? Там дело плевое, ну что ты вечно сама все до микробов проверяешь?

– Нет, – отрезала Мила, сгребая со стола мобильник и кошелек в сумку. – Я вернусь и все проверю, без меня ничего не отправляйте.

– Старый слепой Пью. Прикольно, – задумчиво повторила за ней Таня. – Это из какого сериала? Что-то новенькое на Netflix?

– Старенькое, – отрезала Мила. – Производство Роберта Льюиса Стивенсона, сделано пару веков назад.

– А знаю, что-то слышала, – задумчиво протянула Таня, – мне кажется, я смотрела этот фильм, просто очень давно.

– Ну да, я так и подумала, – ухмыльнулась Мила. – Тань, ты слышала, что я сказала про цифры?

– Да слышала, слышала, – Таня возмущенно закатила глаза, но Мила этого уже не увидела. Она выскочила из кабинета и помчалась к выходу.

У лифта ее поймала ассистентка Бельской с кучей приказов, которые нужно было срочно подписать. Мила покорно взяла документы, но уже на первой странице стало понятно, что миссия невыполнима.

– Так, все потом, – Мила сунула обратно в руки Женьке кипу бумаг.

Ассистентка мгновенно заныла:

– Мил, ну, когда потом, это срочно! Это же обычные приказы, что с ними не так?

– Все не так! – рявкнула Мила, но, увидев растерянное лицо девушки, смягчилась. – Жень, я разбила очки, без них ни черта не вижу. Вот, бегу в мастерскую чинить!

В доказательство она махнула сумкой, в недрах которой был надежно спрятан очечник с драгоценными обломками.

– Беда, – посочувствовала Женя. – Так может эти приказы кто-то другой подмахнет? Тебе ведь не обязательно их самой от корки до корки читать? – крикнула она вслед коллеге.

Мила остановилась и обернулась на ассистентку. Она привыкла все проверять и контролировать, как же быть?

– Мил, ну правда! – Женька смотрела на нее, ожидая решения.

– Хорошо, – решилась Мила. – Пусть Таня подпишет, я потом все проверю. Если быстро починят, вернусь через пару часов.

Она выскочила на улицу. Глаза ослепило летнее солнце, и пришлось лезть в сумку за солнечными очками.

– Надо же, оказывается, днем бывает светло, – ухмыльнулась Мила сама себе, и помчалась в оптику

Там ее ждало разочарование. Приветливая консультант приняла заказ по срочному тарифу, но выяснилась, что срочно – это не через пятнадцать минут, а через пару дней. Увидев ужас на Милином лице, консультант бросилась кому-то звонить. После долгих переговоров она вернулась к Миле и с лицом победителя объявила, что очки будут готовы к вечеру.

– И как я буду работать до вечера? – уныло спросила Мила. – Я без очков ничего не вижу.

– Не преувеличивайте, – улыбнулась консультант. – У вас дальнозоркость, так что вы не видите только вблизи, а вдаль у вас отличное зрение. Несколько часов, и все будет готово. Смотрите, какая прекрасная погода! Погуляйте, съешьте мороженное, просто посидите на лавочке. Вы когда в последний раз сидели в парке на лавочке?

– Какая лавочка? – Мила посмотрела в недоумении. – Я вообще ничего не успеваю, а вы говорите – лавочка! Может у вас есть дежурные очки? Напрокат?

– Напрокат? – консультант недоуменно посмотрела на Милу. – К сожалению, очки напрокат не дают. Но даже если бы и давали, у вас индивидуальный рецепт, такие делают только на заказ.

Мила тяжело вздохнула, забрала квитанцию и вышла из оптики. Ладно, раз уж день пропал, так может хотя бы успеет к Ромке на утренник?

В детский сад она, конечно, не успела. Сначала Мила долго слеповато тыкалась в телефон, вызывая такси, потом суетливо бегала вдоль обочины, вглядываясь в номера машин, пытаясь рассмотреть свою, а потом целую вечность толкалась в пробках. Когда, запыхавшись, она влетела в детский сад, счастливые родители со слезами умиления на глазах уже выходили из актового зала. Мила хотела пройти внутрь, но бдительный вахтер преградил ей дорогу:

– Минуточку, женщина, вы к кому? – старик даже привстал со своего стула, внимательно рассматривая в попытке идентифицировать, чья это родительница.

– Я к Роме Исаеву, – улыбнулась Мила.

– Я отлично знаю бабушку Ромы Исаева, а вот вас я впервые вижу.

– Мама! – раздался восторженный вопль Ромки, который промчался со всех ног мимо вахтера и повис у Милы на шее.

– Я говорил, говорил, что ты точно придешь! А бабушка сказала, что ты не сможешь. А я знал, знал! Это моя мама, – объяснил Ромка строгому охраннику и махнул рукой на прощанье.

Мила с Ромкой вышли из сада, и тот мгновенно пригорюнился:

– Ты меня забрала пораньше и сейчас к бабушке отвезешь?

– Почему ты так решил? – Мила удивленно посмотрела на сына.

– А тебе разве на работу не надо?

– Не надо, – улыбнулась Мила. – Вернее, надо, но я не пойду. Сегодня нет смысла.

– Как это? – Ромка посмотрел на нее подозрительно. Он так забавно нахмурил свой маленький лоб, что мгновенно стал похож на мужа. Или это муж похож на Ромку?

Мила посмотрела на сына и рассмеялась:

– А вот так это! Я очки разбила, теперь ничего не вижу.

– Ты меня видишь? – сын в ужасе схватил ее за руку.

– Тебя вижу, – успокоила его Мила. – Я людей вижу, а вот читать и писать не могу.

– А, это не страшно – с облегчением выдохнул Ромка. – Я вот тоже писать пока не могу, и ничего! А читать я умею! Давай я буду тебе сам читать все, что надо? Только, мам, я пока не очень хорошо читаю, – вдруг запереживал сын, – но я буду стараться. Давай?

– Давай, – снова улыбнулась Мила.

– А пойдем в парк? – обрадовался Ромка. – Мам, как хорошо, что у тебя очки разбились, мы с тобой сегодня погулять сможем!

Мила снова рассмеялась и взяла сына за руку. Парк был рядом, но шли они очень долго, потому что по дороге Ромка часто останавливался и громко читал вслух надписи на вывесках и рекламных плакатах. Некоторые слова ему не удавались, коверкались, и тогда он пристально смотрел на мать, проверяя, поняла ли та прочитанное. Они долго обсуждали слово «реконструкция» и вместе решили, что вполне можно было заменить на более понятное слово «ремонт».

На автобусной остановке Ромка тяжело вздохнул, готовясь прочесть всю таблицу расписания, и Мила с трудом уговорила сына идти дальше, уверив, что эта информация сегодня им точно не пригодится.

В парке они долго-долго катались на каруселях. Потом ели мороженое, сидя на теплой шершавой лавочке. Потом снова катались на каруселях и целый час лазили в веревочном городке. Вернее, Ромка лазил, а Мила смотрела на него. Ее очень подмывало проверить корпоративную почту – вдруг что-то срочное? Она даже несколько раз зашла в приложение, но без очков прочесть ничего не смогла.

– Мам, ты меня видишь? – крикнул Ромка, забравшись на очередную горку.

– Вижу, сынок! Конечно, вижу! – крикнула в ответ Мила и убрала ставший бесполезным телефон в сумку.

Они уже собирались домой, когда вдруг затренькал мобильный. Приветливая консультант бодро отрапортовала, что заказ готов и Мила может забрать свои очки.

– Спасибо, – поблагодарила Мила, – я сейчас приеду.

Она посмотрела на счастливую, перепачканную мороженным мордашку сына и взяла его за руку:

– Ну что, поехали за моими очками?

– А потом ты поедешь на работу? – мальчишка с подозрением посмотрел на мать.

– Нет, не поеду, – уверила его Мила.

Придя домой, она бросила в прихожей сумку и сразу метнулась к компьютеру. Нацепила на нос драгоценные очки и уставилась в монитор. Цифры и буквы снова собрались в стройный ряд, став понятными и четкими. Мила проверила почту. Удивительно, но мир за день ее отсутствия не рухнул. Несколько запросов, которые вполне могли подождать до утра. Отчет! Ей же нужно сдавать отчет! Она схватила телефон и набрала Таню:

– Тань, привет! Прости, что поздно, я только забрала очки, – затараторила она в трубку. – Дай мне полчаса, я… В смысле уже не надо?.. Кто сделал? … И как? … А приказы? Подписали электронной подписью? … Ну ок, давай, до завтра.

Она нажала отбой и растерянно уставилась в монитор. Потом, словно очнувшись, оглянулась на нахохлившегося Ромку, который медленно разувался, словно стараясь задержать последние минутки этого счастливого дня.

– Ром, а ты мне почитаешь перед сном? – спросила Мила сына, снимая очки и бережно укладывая их в очешник.

– Так у тебя очки, ты же теперь все видишь, и сама можешь читать, – буркнул мальчишка.

– Ты знаешь, я поняла, что даже в очках вижу не так хорошо, как твоими глазами. Понимаешь, у меня дальнозоркость – я все вижу вдаль, но то, что рядом вижу плохо, так что без тебя мне не обойтись.

– А, – многозначительно протянул Ромка, – понятно. Давай тогда я буду за тебя смотреть на то, что рядом?

– Давай, – согласилась Мила. – Можем еще бабушку позвать. Она тоже хорошо вблизи видит. Кстати, давай завтра к ней после садика в гости зайдем. Вдруг она нам откроет секретный рецепт своего вкусного печенья?

– И папа завтра из командировки приезжает! – восторженно завопил Ромка. – И целые выходные будем вместе! Мам, – он хитро посмотрел на мать, – а если у папы очки сломаются, он ведь тоже не пойдет на работу?

САКВОЯЖ ДОБРЫХ ДЕЛ

– Все-таки, сменный график – это очень удобно, – философски размышлял Степаныч, собираясь домой после трудового дня. Вернее, после трудовых суток. Сутки отработал, впереди три выходных, будет время заняться своими делами.

Степаныч собирал вещи в свой потрепанный портфель и прикидывал, чем он займется в предстоящие выходные и какие у него могут быть дела. Портфель, по выражению его жены, был ровесником самого Степаныча – каждый раз, когда она видела этот самый портфель в мужниных руках, то предлагала его выбросить. Тем более, что младшая дочь еще в прошлом году подарила ему на день рождения красивый новый рюкзак. Это был очень вместительный рюкзак стального цвета с красивыми блестящими молниями, какой-то новомодной спинкой и надежной защитой от воров.

– Ортопедический и антивандальный! – гордо провозгласила Иришка, вручая отцу этот подарок.

«Скажут тоже, «ортопедический», каждый раз мысленно возмущался Степаныч. «Можно подумать, этот рюкзак будет вместо меня выпрямлять спину! Мой ревматизм никакой рюкзак не поправит. А от вандалов и воров я и сам могу себя защитить, пусть только попробуют что-то стащить!»

Он тогда прямо так и заявил Иришке, не особо выбирая выражений. Дочь только пожала плечами и махнула рукой. Жена накинулась на него, что он, мол, как всегда, все испортил.

– Ну как же можно быть таким! – горестно вздохнула жена.

– Каким? – привычно огрызнулся Степаныч.

– Ну неужели ты не видишь, что Иришка о тебе заботится? Она же хочет как лучше! – она попыталась уговорить мужа, но, увидев упрямое выражение лица, поняла, что не справится и махнула рукой.

Степаныч вспомнил, как долго они тогда препирались с женой из-за этого рюкзака и тяжело вздохнул. Помнится, даже целую неделю не разговаривали. Теперь-то он может сколько угодно ходить со старым портфелем, никто пилить его не станет.

– Хорошо, что выходной, – сам себе пробормотал Степаныч, беря драгоценный портфель в руки. – Будет время жену проведать, давно у нее не был.

Потоптавшись какое-то время у мониторов, он еще раз проверил, все ли в порядке, все ли записи внесены в соответствующие журналы, на месте ли запасные ключи и аккуратно сложил рассыпавшуюся стопку корреспонденции на отправку.

– Степаныч, иди уже домой, – окликнул его Михаил Петрович, заступивший на смену. – Все под контролем, мы справимся. Вон, напарник твой давно уже смылся, наверное, уже дома смотрит футбол!

– Сегодня нет футбола, – отрезал Степаныч и посмотрел на собеседника с откровенным осуждением. Он искренне не понимал, как можно не знать расписания футбольных матчей. Просто бардак и разруха!

В этот момент зазвонил телефон, Михаил Петрович поднял трубку:

– Пост, слушаю… Да, заступил Данила Ильич… Не могу знать… не моя смена была… посмотрю, Данила Ильич… Мы все проверим… Алексей Степаныч? – он посмотрел на топчущегося и никак не уходящего домой Степаныча и подмигнул ему. – Так нет его, уже ушел!

Степаныч от такого наглого вранья даже подпрыгнул. Нет, ну вы подумайте, что за человек! Вот сейчас он ему все выскажет, пусть только закончит разговор!

Михаил Петрович какое-то время слушал голос в трубке и кивал, но уже без улыбки. Только отрывисто отвечал, стараясь не смотреть на негодующего товарища.

Закончив разговор, он повернулся к Степанычу:

– Степаныч, а что там случилось с ковролином в офисе Бельской?

Степаныч, собиравшийся было учинить выволочку приятелю, насторожился:

– С ковролином?

– Да-да, с ковролином. Что вы там пролили? – он с подозрением смотрел на Степаныча, который почувствовал себя неуютно под взглядом товарища.

– Ничего мы не пролили, как раз наоборот, все отчистили. Я этим халтурщикам свое средство дал, – Степаныч крепче прижал к себе портфель, из которого выглядывала та самая злополучная бутыль. – Вот и делай добро людям!

На лице Михаила Петровича отразилась вся гамма чувств – от недоумения и негодования до восторга и ужаса. Он хотел было что-то сказать, но потом решил, что ситуация не нуждается в его личной оценке. Он с сочувствием посмотрел на сопящего Степаныча и тихо сказал:

– Шел бы ты со своим саквояжем добрых дел домой, Степаныч, пока Данила тебя не застукал, – Михаил Петрович выразительно посмотрел на портфель товарища. – Глядишь за три дня запах выветрится, и начальство остынет. И постарайся Бельской не попадаться на глаза.

Степаныч посмотрел на него, махнул рукой, мол, вот и делай добро людям, и пошел к выходу. В дверях он неловко замешкался и налетел на Алину, которая возилась с непослушным зонтом. Стараясь избежать столкновения, он неловко замахал руками, за что-то зацепился и вдруг почувствовал, что в руках вместо портфеля осталась только одна потрепанная ручка. Старенький портфель на приличной скорости пролетел метров пять вперед и шлепнулся на асфальт. Древний замок не выдержал столкновения с землей и раскрылся, позволив содержимому портфеля вывалиться наружу. Бутылка с магическим средством, которое, по мнению Степаныча, могло отчистить что-то угодно, раскололась и благоухала своим содержимым на всю улицу.