Офис и немного любви

Они с Димкой тогда подолгу сидели на берегу, смотрели на эти бесконечные волны и болтали обо всем на свете. В какой-то прибрежной деревенской лавке, куда они зашли выпить кофе, Таня приметила эту разноцветную шапку из овечьей шерсти с вязаными ушами и большим нелепым помпоном. Муж хохотал в голос, утверждая, что она единственный человек на земле, который на тропическом острове покупает вязаную шапку. Народ везет домой ром, сладкую мадеру и экзотические фрукты, а она – нелепую смешную шапку. Отсмеявшись, шапку он ей все-таки купил, и она так и осталась в ней пить кофе. Вернее, не кофе, а куртаду – местный напиток, в составе которого был эспрессо, мадера, лимонный сок и что-то еще. Димка смеялся, что мадеры в куртаду было явно больше, чем самого кофе. Она вдруг вспомнила, как с удовольствием фотографировалась в этой дурацкой шапке на фоне огромного древовидного одуванчика, и у нее мгновенно испортилось настроение.

– Нельзя, – категорически отрезала Таня, забирая шапку у Лельки. Увидев расстроенную мордашку дочери, она смягчилась. – Лель, эта шапка не подходит к твоей куртке. И вообще она уже не модная.

Таня потащила упирающуюся Лельку в детский сад. Дочь была права, с неба летело что-то мокрое – то ли тающий снег, то ли замерзающий дождь. Солнечные очки мгновенно покрылись огромными холодными каплями. Таня вспомнила розовый зонт, которые так удачно нашелся, и который она так неудачно решила не брать с собой. А как она могла его взять, если искала не зонт, а очки? Без очков ей сегодня было никак. Это была ее броня, ее защита, ее новый стиль. Темные стекла надежно закрывали Таню от внешнего мира. Она теперь совершенно другая, сильная и независимая. И без пяти минут свободная. Через неделю развод и новая жизнь.

Она вспомнила, как они с Димкой ругались вчера вечером. Вернее, ругалась Таня, а Димка стоял спиной и молчал. Просто молчал! Она вспомнила его злую равнодушную спину, и в глазах защипало от обиды. Таня смахнула со стекол начавшие замерзать снежные капли. Развод! Окончательный и бесповоротный!

В офисном лифте было пусто, не пришлось разговаривать и выдавливать из себя фальшивые улыбки. Таня посмотрела на свое отражение в зеркальной стене – бледная, круги под глазами. Она достала из кармана темные очки и снова нацепила их на нос. Разглядывая себя в зеркале, она вдруг подумала, что к этим очкам не хватает только широкополой шляпы и чемодана. А что, тогда можно будет всем сказать, что она просто зашла на минутку сообщить, что устала и едет к морю. Таня представила, как театральным жестом срывает с себя очки и шляпу и трагическим голосом произносит: «Я зачахла в этих ваших офисных казематах, мне необходим морской воздух!» Да, это был бы фурор!

Таня еще раз посмотрела на себя, снова вздохнула и, натянув на лицо дежурную улыбку, шагнула из лифта. Ох, уж эти фальшивые офисные улыбки. Они мало имеют общего с настоящими искренними эмоциями. Таня хорошо помнила, как выйдя на работу после декрета, долго привыкала к правилу, что хочешь ты или не хочешь, есть настроение или нет, знакома ты с человеком или впервые его видишь – ты должна улыбнуться. Обязана!

Она все время жаловалась мужу, что это все просто невозможно и, что ей жутко тяжело жить в атмосфере неискренности. Димка пожимал плечами и говорил, что жить она должна с ним, а не в офисе. В офисе она работает, строит карьеру и зарабатывает деньги, поэтому там вполне возможно ограничиться офисным оскалом. Так и сказал – оскалом! Вот почему он никогда не воспринимал ее проблемы всерьез? Да ему просто безразлична ее жизнь! Эгоист! Очень хорошо, что они разводятся!

Таня стремительно шла по коридору и не сразу услышала, что ее зовут. С Милой они дружили сто лет. Мила была как раз из тех, кто не скалился, а улыбался, и делала она это искренне, от души.

– Тань, где ты ходишь? Тебя все обыскались!

– У меня была внешняя встреча, сразу после нее приехала в офис, – соврала Таня, поворачиваясь к подруге.

– Ой, а ты чего в очках? Ты на стиле? Это образ такой? – оживилась Мила. – А что, удачно, мы же летнюю коллекцию обсуждаем.

– Очень смешно, – не подхватив шутку, отрезала Таня. Она стянула очки и сунула их в сумку.

– А на зимнюю презентацию ты на лыжах придешь? – продолжала веселиться Мила. – Мы же в туризме, у нас все должно быть с огоньком!

Они зашли в кабинет, Таня устало опустилась в кресло и включила ноутбук.

– Выкладывай, – потребовала Мила, усаживаясь в кресло напротив.

– Ты о чем? Все нормально, просто не выспалась. Эта презентация меня доконает, – Таня сделала вид, что внимательно изучает документ на экране. – Вот подпишем контракт, и я сразу в отпуск. Сил нет, хочу к морю! Солнечные очки, как видишь, у меня уже есть.

– Тань, давай выкладывай. Что случилось?

– Я развожусь, – выдохнула Татьяна.

– Что ты делаешь? – опешила Мила. – Я не поняла, что значит разводишься?

– Ну как люди разводятся? Идут в суд, подают документы, месяц на размышления. Или сколько там полагается, чтобы все осознать? Вуаля, – она помахала в воздухе рукой, – и я свободная женщина!

– Что ты несешь? Какие люди? Причем здесь люди и вы с Димкой?

Таня вдруг вспомнила, что так и не выпила кофе. Она встала, подошла к окну и включила, стоящую на подоконнике, кофемашину. Аппарат замигал лампочкой, поворчал, словно не хотел просыпаться в такую промозглую погоду, и через минуту по кабинету поплыл аромат свежемолотого кофе. Таня смотрела, как кружка наполняется дымящейся темной жидкостью, мгновенно покрывающейся ароматной тягучей пенкой, и вдруг вспомнила, как Димка рассказывал, что у этой пенки есть специальное название «крема». Очень красивое название, с ударением на последний слог. Он еще смеялся, что у Тани «крем», а у кофе «крема». Тане тоже было смешно и совсем не обидно. Ей вообще никогда раньше не бывало с ним обидно, а только радостно и весело.

– Тань, ты меня слышишь?! – позвала ее Мила. – Ты мне можешь толком объяснить, что у вас произошло?

Таня взяла кружку и вдруг подумала, как было бы здорово, если бы у нее сейчас получилось показать такую же злую спину, как вчера у Димки, чтобы Мила отстала со своими дурацкими вопросами.

– Не хочешь об этом поговорить? – не отставала Мила.

– Поговорить хочу, но не об этом, – Таня перешла на официальный тон. – У нас встреча с заказчиком через два часа. Давай посмотрим слайды, которые мы вчера обсуждали.

Мила поняла, что разговора по душам не получится, поэтому переключилась на рабочие вопросы – показала обновленные слайды сегодняшней презентации, пробежалась по тезисам предстоящей защиты, ожидая комментариев, ну или хоть какой-то реакции, но Татьяна выглядела откровенно рассеянной. Она, которая на работе всегда ощущала почти охотничий азарт, сегодня была равнодушной и отстраненной. Когда зазвонил мобильный, Таня с облегчением схватила трубку.

–Да, слушаю! Да, мам, привет… Что значит Димка заберет? Сегодня не его день!!! Мы же обо всем договорились, почему он никогда со мной не считается?!

Она еще какое-то время слушала увещевания матери, кивала, но через пару минут ее терпение лопнуло – Татьяна постаралась побыстрее закончить разговор и раздраженно швырнула трубку.

– Ну что еще случилось? – набросилась на нее Мила.

– Представляешь. Дима хочет сегодня погулять с Лелькой, – дрожащим голосом ответила Таня. Ее глаза наполнились слезами, готовыми пролиться огромными горькими потоками.

– Какой кошмар! Это просто ужасно! Подай на него в суд немедленно! – притворно ужаснулась Мила, но, увидев несчастное лицо подруги, сменила тон. – Отец проявляет заботу и занимается ребенком, это же прекрасно! Что тебя так расстраивает?

– Ты не понимаешь, у нас есть график! Мы договорились, кто когда проводит время с Лелькой. Вот сегодня мой день! – в Танином голосе слышалась злость.

– Господи, подумаешь трагедия! Ты же все равно на работе! Да если бы мой Лешка вдруг внезапно примчал из командировки, чтобы погулять с Ромкой, я была бы просто счастлива! Может мне тоже начать разводиться, чтобы отец сыну больше времени уделял? – она было улыбнулась, но увидев Танино выражение лица, прикусила язык. – Тань, я пошутила…

– Дурацкая шутка, – Татьяна вскочила, показывая, что разговор окончен. – Пошли, нам пора.

Она раздраженно схватила со стола компьютер, одновременно сгребая в кучу телефон, блокнот и ручку. Краем глаза Таня зафиксировала момент, когда кружка с остывшим кофе, сбитая ноутбуком, опасно качнулась, и хотела подхватить ее, но было уже поздно. Кофейная волна цунами накрыла документы, ежедневник, мобильный и, разбившись о край стола, окатила все, что было в зоне досягаемости, включая новую Танину юбку модного оливкового цвета…

Встреча было долгой и изнурительной. Татьяна с тоской смотрела в окно, понимая, что ей нужно вступить в эту дискуссию, уже и начальник буравил ее взглядом, но почему-то у нее совсем не было сил. Скорее бы уже закончился этот день, и можно было оказаться дома. Забраться с ногами в любимое кресло и просто помолчать.

В их с Димкой доме никогда не бывало тихо, они всегда кричали. Не потому, что ругались, а потому что спешили поделиться новостями, что-то рассказать друг другу, вкладывая в общение всю душу. Танина мать им как-то сказала, что они оба психи ненормальные, потому что всегда орут. А Димка, ухмыляясь ответил, что даже если они психи, то не опасные, потому что самые опасные – это те люди, которые шипят или творят что-то подлое молча, исподтишка, за спиной, а они просто спешат рассказать друг другу все самое важное.

А в последнее время у них дома поселилась тишина. Таня попыталась вспомнить, когда же они замолчали и перестали вопить по любому поводу? Как-то незаметно все началось, непонятно с чего. И вот теперь – злая спина, развод, Лелька по расписанию. И как сказать пятилетней девчонке, что мама и папа теперь будут проводить с ней время по очереди?

Таня очнулась от своих горьких мыслей, потому что переговорная вдруг пришла в движение. Люди зашевелились, встали со своих мест и оживленно пожимали друг другу руки, прощаясь. Таня поняла, что прослушала финал. Она даже не знает, чему все радуются – то ли договорились и поздравляют друг друга с победой, то ли счастливы, что наконец-то все закончилось.

Она натянула радостное выражение лица и вышла вслед за коллегами, радуясь, что встреча позади, когда ее окликнул начальник:

– Васнецова, и что это было? – грозно спросил босс, буравя ее строгим взглядом. – Ты же знаешь, как важны были для нас эти переговоры! Что случилось? Почему ты всю встречу молчала и мне пришлось самому отдуваться?

– Прошу прощения, Андрей Ильич, я приболела, – выдавила из себя Татьяна.

– Приболела? – подозрительно поинтересовался начальник, окидывая взглядом подчиненную, отмечая заскорузлое неопрятно пятно от пролитого кофе, позорно засохшее на стильной замшевой юбке. – Выглядишь ты и правда, скверно. Бледная какая-то. У тебя, случайно, не ковид?

– Не знаю, – развела руками Таня, – я тест не делала.

– А вот надо бы знать!  – поучительно заметил Андрей Ильич и попятился на безопасное расстояние. – В коллективе все-таки работаешь! Иди домой, и пока не получишь результаты теста, в офис ни ногой.

– Спасибо, Андрей Ильич, – пробормотала Таня в спину стремительно удаляющегося начальника, но тот уже ее не услышал.

– Блин, вот подфартило! – весело подмигнула Мила, которая слышала весь разговор. – Может мне сказать ему, что мы были в прямом контакте с тобой и меня тоже нужно немедленно изолировать от общества? В кои-то веки забрала бы ребенка из сада пораньше, погуляли бы вместе…

Взглянув на Танино несчастное лицо, она посерьезнела и быстро добавила:

– Ладно, шучу. Вали домой, пока есть возможность. В таком состоянии ты все равно не способна на подвиг. Может еще успеешь Лельку перехватить, раз у вас график.

Выскочив из офиса, Таня вспомнила, что она без машины. Точно! Они же разводятся и делят с Димкой имущество! Ему машину, ей квартиру, Лельку пополам. Она снова разозлилась – только гнусный предатель мог придумать такой раздел!

Таня достала из кармана телефон – четыре пропущенных. Три от мамы, один от Димки.

– Мам, – она на бегу набрала номер матери. – Я сегодня пораньше, я успею за Лелькой, ты ее всетаки Димке не отдавай, сегодня ведь мой день… Как уже отдала? Что значит, сам ко мне привезет? Мам, ну мы же договаривались! Ну ты бы хоть позвонила! Какие три раза? Да не было никаких звонков!.. Да не кричу я, все нормально… Ладно, хорошо, я поняла. Все, давай, пока!

Димке звонить Таня не стала, много чести для без пяти минут бывшего мужа. Она отправила ему голосовое сообщение «Верни ребенка не позже шести».

Через секунду пикнула ответная смс «ОК». Нет, ну вы подумайте, просто ОК! Ни извинений, ни объяснений, ни какого-нибудь завалящего смайлика. Разве он подумал о том, что она, Таня, расстроится или обидится, что он нарушил график? Всегда только о себе! Она очень рада, что они разводятся! Вот очень-очень!

Оказавшись дома, Таня какое-то время сидела в тишине. Потом поняла, что тишина оглушает. Пошла на кухню, по пути включая телевизор и кофемашину. Квартира ожила, наполнившись бормотанием ведущего новостей и ароматом свежемолотых кофейных зерен. Димка всегда сам покупал кофе какого-то особенного сорта и редкого купажа, и легко мог отличить робусту от арабики и чего-то там еще. Таня никак не могла запомнить, от чего именно, да и какая, собственно, разница. Она просто любила кофе, который выбирал Димка.

Она взяла кружку в руки и вдруг остановилась перед телевизором. Что-то было не так, на экране происходило что-то непонятное. Надо сделать погромче! Она оглянулась в поисках пульта. Ну какой идиот мог бросить его в кресле!? Таня трясущимися пальцами нажала кнопку, прибавляя звук.

«Чудовищный теракт, произошедший сегодня в торговом центре…» Она, не веря своим глазам, уставилась на экран телевизора. Как в страшном сне мелькали жуткие кадры пожара, выстрелы, бегущие люди. Таня безвольно опустилась на стул, опрокинув второй раз за день кружку с кофе, но в этот раз не заметила ни растекающегося пятна, ни ожога, мгновенно заалевшего на руке. Она не могла оторваться от ужасных кадров, мелькающих на экране, как ее вдруг словно током пронзила мысль – «А где мои?»

Она лихорадочно заметалась по квартире в поисках телефона. Да куда он подевался? Проклятая Нарния! Черт, черт, черт! Набрала Димке – гудок, второй, третий, не отвечает. Может они бабушке звонили?

– Ало, мам!!! Ты где? Дома? Слава богу! А где Димка с Лелей? Я не могу до них дозвониться. Куда пошли? Как в торговый центр?!? За какой куклой?!?!

Дрожащими пальцами она тыкала в телефон, в сотый раз набирая номер почти бывшего мужа. Один гудок, второй, третий. Не отвечает. Где же они? Надо попробовать еще раз… Гудок, второй, третий, четвертый…

Она так и стояла посреди комнаты, пытаясь дозвониться, и не отрывая глаз от экрана. Надо что-то делать, куда-то бежать. Или сначала звонить? Или сразу бежать и звонить? Она вздрогнула от завибрировавшего в руках мобильного.

– Да!.. Нет, мам, не звонил. И я пока не могу дозвониться. Успокойся, все будет хорошо, – Таня фальшивым голосом уговаривала мать. – Давай не будем занимать линию, вдруг сейчас будут звонить.

Она поспешно выключила телефон и снова оглянулась в пустой квартире, ища кого-то, кто мог придумать, что делать. Вот Димка бы точно придумал, почему-то подумала Таня. Он всегда придумывал. Она уже и забыла, как это здорово. И зачем они только решили развестись?

В дверь позвонили. Еще раз. И еще. Вот кто это? Димка бы позвонил на мобильник или открыл дверь своим ключом. Так звонят только чужие, кто пришел сообщить ужасные новости. Таня пыталась заставить себя подойти к двери, и не могла. Она не могла шагнуть из своей прежней счастливой жизни и открыть горю дверь. Звонок по-прежнему разрывался. На негнущихся ногах она вышла в прихожую и повернула дверную ручку.

– Мам! Ну ты чего не открываешь! – в квартиру ввалилась Лелька в дурацкой португальской шапке с идиотским помпоном. Той самой, которую Таня не разрешила надеть сегодня утром. – Мы звоним, звоним, я уже хотела стучать ногой, но папа мне не разрешил.

Следом за дочерью в квартиру ворвался разъяренный Димка.

– Ты чего не открываешь? – заорал он с порога. – Я думал, что придется дверь ломать!

– Зачем ломать? – не поняла Таня. – А чего ты не открыл дверь своим ключом?

– Так ты же забрала у меня ключи, мы ведь разводимся!

– Точно, я забыла, – кивнула Таня и вдруг, словно опомнившись, завопила, – А чего ты орешь на меня?!

– Я не ору, я волнуюсь! Ты новости смотрела?!? Видела, что творится? Я тебе звонил, у тебя все время было занято!

– Потому что я вам все время звонила! Какого черта ты не отвечал? Еще и Лельку забрал, а сегодня, между прочим, мой день!

Слезы, копившиеся целый день, переполнили Таню и вдруг полились по щекам. Он шагнул к ней, и они, обнявшись, замерли в прихожей и стояли так целую вечность, пока между ними не втиснулась Лелька.

– А пойдемте завтра все вместе гулять?

– Пойдемте, – согласился почти бывший муж.

– Мы не можем вместе гулять, мы разводимся, – всхлипнула Таня.

– Ой, а в зоопарке львы разводятся! – обрадовалась Лелька. – Мы с бабушкой по телевизору видели, у них даже львята развелись! Пойдемте в зоопарк смотреть львов?

– Видишь, даже львы разводятся. А потом мирятся, так бывает, – шепнул Тане на ухо Димка. – Главное, успеть это сделать.

На экране телевизора мелькали страшные кадры – кареты скорой помощи, пожарные, полиция, сотни бегущих и плачущих людей. Апокалипсис в мирный день, который уже не забыть и не исправить. Димка крепче обнял своих девчонок.

– Пап, а мне идет эта шапка? – пискнула Лелька, поправляя съехавшую на глаза дурацкую шапку с огромным помпоном.

– Очень! Ты в ней красивая как мама.

КОВРОЛИН НА КОФЕЙНОЙ ГУЩЕ

Для кого-то вечер – это завершение рабочего дня, а для кого-то – только его начало. Степаныч, заступив на смену ровно в 20:00, первым делом внимательно изучил журнал посетителей, полученные в течение дня распоряжения административно-хозяйственной службы, заявки на ночные работы и список пропусков на завтрашний день.

К девяти вечера офис опустел и погрузился в блаженную тишину. На рабочем столе Степаныча мигали несколько мониторов, транслирующих происходящее в холлах каждого этажа. Его напарник расположился на соседнем стуле с видом человека, если еще пока и не спящего, то намеревающегося сделать это в ближайшее время.

Ближе к десяти подтянулся ночной клининг. Вот кто, скажите на милость, додумался выстелить все офисные помещения светлым ковролином? Даже в квартире такого делать категорически нельзя – жена Степаныча заикнулась было про бежевый ковер, но он строго-настрого ей запретил! А тут несколько тысяч квадратных метров, по которым ходят сотни людей! Да не просто ходят, да еще в грязной обуви, и все время что-то пьют и едят на ходу, не говоря уже о том хламе, которым они норовят завалить каждый угол.

Степаныч угрюмо наблюдал вереницу работников клининговой службы, направляющихся в офис, и размышлял о том, что никакая химчистка не поможет, если в голове бардак. Вот, к примеру, его зять-никчемушник, у того под носом хоть техногенная катастрофа – он ничего не заметит, даром что в очках! И как только Оленька с ним столько лет уживается?

Ближе к полуночи клининг отчитался, что они закончили и попросили передать заказчику акт выполненных работ. Степаныч надел очки и стал внимательно читать документ. Представитель химчистки нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но двери были заблокированы, и Степаныч не собирался их открывать, пока досконально не изучит бумаги.

– Степаныч, ну что ты к ним привязался? – напарник откинулся на стуле, потягиваясь и широко зевая. – Наше дело сторона – впустить, выпустить, проверить, чтобы ничего не сперли. Вы же ничего не сперли? – он подмигнул томящемуся работнику.

Тот шутку не подхватил и только устало кивнул на пустые ведра и коробки с химическими средствами:

– Хотите проверить?

Степаныч, не обращая внимания на эту перепалку, продолжал изучать документ.

– Так, а это что? – Степаныч ткнул пальцем в бумажку. – Что значит «пятно неопределенного характера, неустранимый дефект покрытия, возникший вследствие неправильной эксплуатации»?

Степаныч задрал очки на лоб и сверлил глазами представителя клининга.

– Что значит «неправильной эксплуатации»?

– Это значит, что пятно возникло по вашей вине, – парнишке было крайне неуютно под взглядом Степаныча, но он не отвел глаза. – Кто-то опрокинул на ковролин контейнер с кофейной гущей и вместо того, чтобы сразу вызвать нас, растер пятно. Гуща въелась в ковролин, и теперь полностью вывести пятно невозможно.

Степаныч отложил бумажку в сторону и уточнил:

– Невозможно вывести?

– Да, потому что такие пятна не выводятся, – терпеливо пояснил менеджер. – У нас в договоре прописано…

– Я не знаю, что у вас в договоре прописано, – оборвал его Степаныч, – но я точно знаю, что, если есть пятно, значит есть средство, которое его выведет.

– Я же вам объясняю, мы все перепробовали, – менеджер кивнул в сторону коробки. – У нас профессиональные средства, ни одно не берет. Есть шанс, что пятно подсохнет, и мы сможем его вывести на второй или третий раз, но сейчас мы сделали все, что смогли.

Степаныч уже не слушал объяснений и направился к себе в охранницкую. Буквально через минуту он появился с большой бутылью в руках:

– Пошли со мной, – кивнул он менеджеру.

– Куда? – устало поинтересовался парень.

– Пятно выводить. Я тебе покажу, что если постараться, то все выводится. Заодно посмотришь, как работают профессионалы. А то развели здесь бардак, понимаешь!

– Мы работаем только проверенными средствами, – начал возмущаться сотрудник. Он даже покраснел от негодования. – Я не могу использовать то, что у вас в бутылке, к тому же на ней даже нет этикетки.

– Степаныч, да брось, – снова подал голос напарник, прибавляя звук на телевизоре. – Сейчас футбол начнется!

Степаныч махнул на него рукой и снова грозно посмотрел на парнишку:

– Пошли. Я тебе покажу, что все отлично выводится.

– Вы очки забыли, – парнишка кивнул охраннику на забытые на столе очки.

– Есть вещи, которые я и без очков отлично вижу, – усмехнулся Степаныч. – Идем, – он призывно потряс своей бутылью, – погадаем на твой кофейной гуще!

ДАЛЬНОЗОРКАЯ БЛИЗОРУКОСТЬ

У Милы страшно затекла шея. Последние десять минут она сидела в неудобной скрюченной позе, зажав мобильный между ухом и левым плечом, продолжая одновременно печатать на компьютере. Ей ужасно хотелось выпрямиться и растереть затекшее место, но руки были заняты. К тому же в офисе чем-то нестерпимо воняло, словно кто-то разлил солярку. Мила не знала точно, как пахнет солярка, но почему-то ей казалось, что именно так.

Она поморщилась и постаралась сосредоточиться на работе. Пальцы стремительно порхали по клавиатуре, нажимая нужные кнопки, словно сами знали текст, который должен был появиться на мониторе. Все, что ей сейчас нужно – пара часов тишины и возможность сосредоточиться, ведь отчет сам себя не напечатает. Но сегодня все шло наперекосяк. Как назло, обычно тихий офис гудел пчелиным ульем, в опенспейсе собралась толпа, как в супермаркете в праздничные дни. Еще и этот дурацкий телефонный звонок, свекровь позвонила так не вовремя!

Зная, какой сегодня предстоит сложный день, она специально встала пораньше. Ей важно было настроиться, собраться с мыслями и спокойно, без суеты выпить кофе, приехать в офис до пробок. Кофе без суеты – это ее секретное оружие, волшебный ритуал. Если его выполнить, то все обязательно будет как надо. Она даже Ромку специально отправила накануне к свекрови, чтобы та подстраховала, если Миле придется задержаться на работе подольше. Удивительно, но они вчера даже не поссорились, все обсудили, обо всем договорились. И вот теперь срочно понадобилось печенье! Можно подумать, что в другой день его испечь невозможно.

Мила вздохнула, в очередной раз ответила что-то невпопад говорящему в ухо телефону и продолжила стремительно печатать. Голос в трубке, все это время что-то вещавший, стал более настойчивым. Мила поняла, что простым «угу» ей уже не отделаться, и оторвалась от монитора. С трудом сдерживая раздражение, она прервала бесконечный монолог свекрови:

– Марина Алексеевна, мы с вами уже сто раз все обсудили! На улице тепло, гулять можно без шапки. И вообще Ромке можно и нужно гулять!.. Нет, я не заметила у него кашля… И это не потому, что я на него не смотрю…

Свекровь попыталась воззвать к ее, Милиной, материнской сознательности, но та оборвала, в этот раз даже не дав договорить:

– Так, давайте не будем еще раз начинать разговор про детский сад. Ну что значит Роме лучше остаться дома? У него же сегодня утренник, он стихотворение выучил, а печенье вполне можно испечь в другой день!