Полная версия
– Они ищут дураков, – отрезал Коджо. Его голос стал жёстче. – Дураков с деньгами. Белых дураков, которые сидят в своих холодных странах и верят в сказки про африканских принцев. Они продают им воздух. Красивые истории. Надежду. А потом забирают их деньги.
Он снова посмотрел на Кваме, и в его взгляде промелькнуло что-то похожее на беспокойство.
– Проблема в том, Кваме, что тот, кто долго ищет дураков, часто сам им и становится. Эта грязь… она въедается. В кожу, в душу. И потом её уже не вытравить. Ничем.
Он сунул незажжённую сигарету в рот и сжал её зубами. Разговор был окончен.
– Иди работай, – сказал он уже своим обычным, ворчливым тоном. – Твои сорок пять минут не резиновые. И не лезь не в своё дело.
Кваме кивнул и молча пошёл к своему компьютеру. Он не получил подробной инструкции. Но он получил нечто большее. Подтверждение: их деятельность незаконна. Она связана с обманом. Цель – белые иностранцы. Инструмент – истории. Он также уловил ещё несколько обрывков их разговора, пока проходил мимо: «…деньги от Western Union», «…нужно убедить его, что это последний платёж».
Western Union. Ещё одно ключевое слово. Ещё один узел в схеме. Он сел за компьютер, и гул старого вентилятора показался ему звуком работающего аналитического движка в его собственной голове. Система медленно, но верно открывала ему свои секреты.
В следующий раз, получив доступ к сети, Кваме действовал строго по протоколу. Он открыл поисковик – старый, перегруженный баннерами Yahoo! – и набрал в строке поиска наивную, прямую фразу, составленную из собранных им данных: “make white client send money Western Union”.
Сеть ответила ему мусором. Десятки страниц корпоративных сайтов, предлагающих услуги денежных переводов. Форумы экспатов, жалующихся на высокие комиссии. Статьи о правилах безопасности. Ничего полезного. Зелёная полоска загрузки внизу браузера двигалась мучительно медленно, словно ползла по вязкой грязи. Каждая секунда его драгоценного времени утекала впустую. Челюсть Кваме свело судорогой. Костяшки пальцев, сжавших пластик мыши, выступили белыми, словно фарфор. Полоска загрузки замерла, издеваясь над ним. Система не поддавалась. Его запрос был слишком грубым, слишком прямым.
Он попробовал иначе. “Stories for clients money”. Снова мимо. Сайты писательских курсов, сборники рассказов, блоги. Он сжал кулаки. Время шло. Осталось двадцать минут. Он уже был готов сдаться и потратить остаток сессии на чтение технических форумов, как вдруг его взгляд зацепился за заголовок на третьей странице поисковой выдачи. Это была ссылка на небольшой новостной сайт из какого-то американского городка. Заголовок гласил: «Меня пытались обмануть нигерийские мошенники: история одного письма».
Кваме замер. Дыхание остановилось. Он щёлкнул по ссылке, и мир сузился до пикселей, медленно складывающихся в текст. Страница грузилась вечность. Сначала появился текст, потом, рывками, начали подгружаться картинки. Он жадно впился в строки. Автор статьи, какой-то пенсионер из Огайо, с возмущением описывал, как получил электронное письмо от «нигерийского принца», который просил помощи в переводе миллионов долларов из страны. И, что самое важное, автор приводил в статье полный текст полученного им письма.
Кваме читал, и его губы тронула едва заметная ухмылка. Он узнавал этот стиль. Напыщенный, полный грамматических ошибок, неестественно вежливый. Он узнавал логику, которую слышал в обрывках фраз в кафе. Предложение огромных денег за небольшую помощь. Упоминание проблем с банками и правительством. Просьба о полной конфиденциальности. Это был тот самый «формат».
В самой статье несколько раз упоминалось сленговое название этой схемы. Журналист называл это “Nigerian Letter” или “419 scam”.
Четыре-один-девять.
Это было кодовое имя. Ключ. Точный технический термин, которого ему не хватало. Теперь его поиск не будет слепым. Он быстро открыл новую вкладку, не закрывая статью. Времени оставалось меньше десяти минут. Пальцы летали над клавиатурой. Он вбил в поисковую строку новую, точную команду: “419 scam forum”.
Нажал Enter.
Первая же ссылка вела на старый, текстовый, анонимный форум. Дизайн был убогим – чёрный фон, зелёный текст, никакой графики. Он выглядел как реликт из прошлого десятилетия. Но названия веток на главной странице заставили его затаить дыхание. «Рабочие шаблоны». «Как общаться с клиентом». «Проблемы с Western Union». «Обсуждение форматов».
Гул интернет-кафе, смех, разговоры – внешний мир сжался до неразборчивого фонового шума. В фокусе остались только он и зелёные буквы, прожигающие чёрный фон. Система обрела имя. И он только что подобрал к ней пароль.
– Кваме, всё, – голос Коджо вернул его в реальность.
Сорок пять минут истекли. Он моргнул, и реальность обрушилась на него шумом и духотой. Он молча встал из-за компьютера, чувствуя, как поясница затвердела, словно негибкий механизм. Ступни онемели, словно чужие. Он медленно пошёл к выходу, его мозг всё ещё обрабатывал увиденное.
Пока он шёл через тесное помещение, мир вокруг него воспринимался иначе, острее. Он прошёл мимо столика, за которым сидел студент из университета Легона. Тот, ссутулившись, что-то быстро печатал, и Кваме слышал тихое, ритмичное, деловитое щёлканье клавиш. Звук упорного, честного труда. Звук, которым выковывалась мера его будущего.
Дальний угол, где сидели Yahoo Boys, жил в другом ритме. Кваме смотрел на их громкий смех и понимал, что видит не хищников, а всего лишь пользователей готового скрипта. Шумных, неэффективных, оставляющих слишком много следов. Их протокол был грубым.
Кваме толкнул дверь и вышел наружу. И его оглушило.
Рёв старого дизельного генератора, стоявшего у входа, ударил по ушам, как физический удар. После относительной тишины кафе этот грохот был всепоглощающим. Воздух был горячим, пах выхлопом и жареными бананами с лотка напротив. Именно в этот момент, в этом резком переходе из одной звуковой и сенсорной среды в другую, его настигла мысль. Простая, холодная и ужасающая в своей ясности.
Все они – взломщики.
Студент, который зубрит ночами, чтобы сдать экзамен и получить диплом. Yahoo Boys, которые плетут истории, чтобы выманить деньги. Коджо, который латает старое оборудование и даёт взятки инспекторам, чтобы его кафе не закрыли. Его мать на рынке, которая знает, какому покупателю можно подсунуть товар похуже. Его отец, который знает короткие пути, чтобы объехать пробки и сделать лишний рейс на своём тро-тро.
Весь его мир был одной гигантской, сбоящей машиной, работающей на износе и ошибках. И каждый в ней искал свою трещину, свою лазейку, свою точку доступа, чтобы выкачать хоть немного ресурсов. Разница была лишь в инструментах: одни использовали учебники и долгий труд, другие – ложь и быструю аферу.
Он, Кваме, был единственным, кто видел обе системы одновременно. Он стоял между тихим щёлканьем клавиатуры студента и хвастливым гоготом мошенников, и этот безжалостный рёв генератора был саундтреком к его прозрению. Вопрос был не в том, какую систему выбрать. Вопрос был в том, чей протокол эффективнее.
Через неделю он пришёл в кафе с одной-единственной целью. Он не читал новости, не искал техническую документацию. Он сразу открыл тот самый форум и нашёл ветку с неприметным заголовком «Templates for clients». Внутри было несколько файлов, прикреплённых к первому сообщению. Он открыл один из них.
Текст заполнил экран. Это было классическое «нигерийское письмо».
«Уважаемый сэр/мадам,
Я обращаюсь к Вам с деликатным предложением, требующим высшей степени конфиденциальности…»
Кваме читал, и его губы кривились в усмешке. Текст был напыщенным, полным неестественных оборотов и грамматических ошибок. Он был рассчитан на очень специфическое, западное представление об Африке – место, где свергнутые принцы прячут миллионы в сундуках. Этот английский был чужим, не тем, на котором говорили на улицах Аккры. Эти обещания были не из его мира. Но за всей этой мишурой он видел структуру. Жёсткий, как скелет, протокол.
Зачин: представление и установление доверия. Проблема: огромные деньги, заблокированные из-за политических неурядиц. Предложение: помощь в выводе средств в обмен на щедрый процент. Призыв к действию: связаться по приватному email для обсуждения деталей. И главное – постоянное, навязчивое упоминание конфиденциальности и божественного провидения.
Это была машина для взлома человеческой жадности и наивности.
Он дочитал до конца. Ему нужен был этот текст. Но у него не было ни флешки, чтобы его скопировать, ни денег, чтобы распечатать у Коджо. Секунду он сидел в нерешительности, глядя на таймер в углу экрана. Осталось полчаса. Затем он принял решение.
Осознав, что ему нужна офлайн-копия, он машинально потянул руку за спину, в потрёпанный школьный рюкзак. Он не рылся – он знал, где лежит его аварийный комплект. Он извлёк артефакты другой реальности: несколько листов в клетку, вырванных из тетради, хранящих остатки математических формул, и огрызок карандаша, который требовал напряжения всех пальцев, чтобы удержать его.
Он положил лист рядом с клавиатурой и начал переписывать. Скрип грифеля по дешёвой, шершавой бумаге был единственным звуком, который он слышал. Он писал медленно, старательно. Пальцы сводило не только от напряжения. Слова были чужими, неуклюжими. “Utmost confidentiality”, “divine providence” – он не был уверен, что точно понимает их смысл, но чувствовал их вес, их функцию в этом механизме обмана. Каждая грамматическая ошибка в оригинале казалась ему не багом, а фичей – специальным фильтром для отсеивания слишком умных жертв. Он не просто копировал слова – он декомпилировал чужой код, перенося его с экрана на бумагу, впитывая его ядовитую логику. Грифель пару раз угрожающе хрустнул, но выдержал. Каждая буква, выведенная карандашом, была строчкой вредоносного скрипта, который он сохранял в офлайн-режиме. Рука быстро устала, предплечье горело от напряжения, но он не останавливался. Он должен был забрать это знание с собой.
Поздно вечером, в своей маленькой, душной комнате, он сидел на полу. Керосиновая лампа отбрасывала на стену его огромную, колеблющуюся тень. Перед ним на полу лежали два артефакта. Справа – кусок картона со схемой сети интернет-кафе, нарисованной два месяца назад. Система из кабелей, компьютеров и генератора. Система порядка.
Слева – исписанные карандашом листы из школьной тетради. Шаблон письма. Схема обмана. Система хаоса.
Теперь у него были чертежи обеих систем. Он смотрел на них, и в тусклом свете лампы в его взгляде не было ничего, кроме холодной, абсолютной сосредоточенности. Он ещё не знал, как именно он воспользуется этим новым знанием. Но он им обладал. Это было его первое настоящее оружие.
Глава 3
Семнадцать месяцев стёрли с его лица детскую округлость, оставив вместо неё жёсткие, угловатые линии скул. Прежний голос, срывающийся на предательских петухах, увяз и осел где-то в гортани, оставив после себя низкий, незнакомый гул, который вибрировал в его собственной груди. В свои пятнадцать Кваме Одуафо двигался так, будто каждый шаг требовал предварительного расчёта. Ни одного лишнего жеста. Он больше не был мальчиком-уборщиком, скребущим грязь с чужих клавиатур. Теперь он был негласным помощником Коджо, его тенью, ответственной за перезагрузку зависших роутеров и борьбу с принтерами, вечно зажёвывающими бумагу.
Эта новая роль дала ему то, чего не могли купить деньги, накопленные за полтора года методичной экономии на всём: свободный доступ к машинам и, что важнее, право находиться в кафе, не вызывая подозрений.
Вся его жизнь сжалась до этого душного, гудящего вентиляторами помещения. Мир за его пределами – школьные дрязги, крики торговок с рынка, даже редкие улыбки матери – стал фоновым шумом, неважным процессом, потребляющим минимум системных ресурсов. Вся его энергия, каждая капля внимания, каждый сэкономленный седи уходили на одну-единственную задачу. Он строил инфраструктуру. Первые месяцы ушли на болезненное осознание: бесплатные прокси-серверы, которые он находил на тех же хакерских форумах, были тропами в болоте – медленными, ненадёжными, исчезающими без следа во время очередного dumsor. Операция, зависящая от удачи, не была операцией. Это был хаос. А он ненавидел хаос.
Ему нужен был платный VPN. Надёжный. С серверами за пределами Африки. Стоящий денег, которых у него не было. Решение нашлось на нигерийском форуме: реселлер, готовый за небольшой процент активировать годовую подписку и принять наличные через водителя «тро-тро», курсирующего между странами. План стал реальным. Так началась долгая, серая осада. Жареные бананы по дороге домой исчезли из его жизни. Выцветшая футболка оставалась на нём, пока мать, качая головой, силой не отбирала её в стирку. Мятые, влажные от пота купюры прятались в выдолбленной полости старого учебника по химии. Семнадцать месяцев ожидания вытравили из его одержимости всё лишнее, оставив только сухой, безжалостный алгоритм. Он больше не был ребёнком, играющим с командной строкой. Он был хищником, который достаточно долго сидел в засаде и теперь, наконец, был готов к своей первой охоте.
Ритуал начался с унижения. Не острого, а того тупого, привычного, что въедается в кости, как пыль дорог Адженкоте. Кваме подошёл к стойке Коджо, за которой тот, нахмурившись, пересчитывал дневную выручку. Он не сказал ни слова. Не дожидаясь приглашения, он выложил своё сокровище на засахаренную от пролитой колы поверхность прилавка. Это была не аккуратная пачка банкнот, а скопление тысяч мельчайших, болезненных сбережений. Стопка монет в один седи, стёртых до белизны упрямой рукой времени, несколько десятков грязных, скомканных купюр помельче, перехваченных резинкой. Деньги несли на себе не запах пота, а металлический привкус сотен отказов самому себе.
Взгляд его был прикован не к Коджо, а к собственной руке, выкладывающей последнюю монету. Рука подростка, но суставы на пальцах уже были разбиты, а кожа огрубела от постоянной работы, которую не смыть водой.
Коджо поднял глаза от своих денег, смерил взглядом эту жалкую гору, потом Кваме. В его взгляде не было насмешки, только усталость. Он знал, сколько времени ушло на сбор этой суммы.
– Пять часов, K? – его голос был ровным. – На всё? Сегодня ты гуляешь по-крупному.
Кваме лишь коротко кивнул. Слова казались избыточными. Эта транзакция была важнее любых слов. Он покупал не время и не аккаунт на Yahoo. Он покупал ключ зажигания.
Коджо медленно, почти брезгливо, сгрёб монеты и купюры в ящик кассы.
– Дальний угол свободен. Тот, что с дохлым пикселем.
Кваме прошёл к своему месту. Компьютер в самом тёмном углу был его негласной территорией. Старый компьютер с выпуклым ЭЛТ-монитором, на котором, словно крошечная чёрная звезда, вечно горела одна мёртвая точка. Никто не любил это место, а для Кваме оно было единственным безопасным плацдармом – тыл был прикрыт стеной, а сам он скрыт от взглядов большинства посетителей. Он сел на скрипучий пластиковый стул, ощущая знакомую продавившуюся вмятину. Он вдохнул знакомый воздух своего угла. Смесь горячего пластика, въевшейся в ковры пыли и озона от старой электропроводки. Запах работы.
Он не спешил. Методичность была его религией. Сначала он создал новый почтовый ящик. Имя пользователя – анонимный набор букв и цифр. Контрольный вопрос – название несуществующей улицы. Дата рождения – случайная. Он создавал свою первую цифровую личность, призрака, сотканного из лжи. Затем, убедившись, что VPN-соединение установлено и его IP-адрес теперь указывает на дата-центр под Кливлендом, штат Огайо, он достал из кармана сложенные вчетверо, истрёпанные по сгибам листы из школьной тетради.
Текст, переписанный полтора года назад, он знал наизусть. Каждое слово, каждая запятая были выверены. Но сейчас он смотрел на него не как ученик, а как инженер на чертёж. Он открыл текстовый редактор и начал перепечатывать, на ходу меняя слова. «Money transfer» он заменил на «fund remittance procedure». «Confidential» на «strictly proprietary». Каждая замена, как ему казалось, добавляла тексту веса, солидности. Он действовал как программист, оптимизирующий код, а не как мошенник, играющий на чувствах. Он верил, что безупречный протокол – залог успеха.
Следующий этап – поиск целей. Он давно определил стратегию. Его пальцы забегали по клавиатуре, вбивая в поисковую строку запросы, которые он оттачивал неделями: inurl:members filetype:txt site:․edu "2005", inurl:guestbook․php "university" "2006". Поисковик безразлично выдал ему ссылки на цифровые кладбища. Забытые сайты университетских клубов, гостевые книги с сообщениями десятилетней давности, списки адресов участников каких-то давно закончившихся конференций. Он нашёл то, что искал: длинный список электронных адресов на странице какого-то студенческого фотографического общества из Канзаса.
Для него это не были люди. Это был просто массив данных, который он сохранил в текстовый файл под названием targets․txt. Он не анализировал имена, не пытался угадать, кто за ними стоит – профессора, студенты, случайные посетители. Система предоставила ему цели. Его задача – обработать их. Он механически скопировал первые двадцать адресов. Разделил их на четыре группы по пять, чтобы не вызывать подозрений у почтовых фильтров.
Началась отправка. Он открыл окно создания нового письма, вставил адрес из списка, скопировал свой «улучшенный» текст, нажал «Отправить». Щелчок мыши. Потом снова. И снова. Двадцать раз. Пальцы следовали жёсткому, заданному протоколу, не допуская эмоциональных пауз. На последнем клике он не почувствовал ни триумфа, ни волнения. Только холодное, пустое удовлетворение от выполненной задачи. Словно он закончил долгую и нудную дефрагментацию диска. Он открыл папку «Отправленные». Двадцать писем. Все они были там, аккуратным списком. Система сработала без сбоев. Протокол был выполнен.
Теперь оставалось только ждать ответа системы. Ждать, когда на его наживку клюнут невидимые, далёкие люди из другого мира. Он закрыл все окна, разорвал VPN-соединение и вышел из почтового ящика. У него оставалось ещё почти четыре часа оплаченного времени, но он не стал их использовать. Процедура была завершена. Он встал и, не оглядываясь, вышел из душного полумрака кафе на залитую оранжевым закатным солнцем улицу Аккры, чувствуя на коже резкий, нефильтрованный жар реального мира.
Неделя не шла – она сочилась, капля за капляей, сквозь трещины в его терпении. Каждый день был копией предыдущего, наполненный фоновой тревогой, тихим гудением ожидания в затылке. Кваме выполнял свои обязанности в кафе с автоматической, почти сомнамбулической педантичностью, но его разум был далеко. Он был там, в Огайо, на сервере, где лежал его почтовый ящик, его цифровой капкан. Ночью он лежал на своей тонкой циновке, глядя в темноту, и прокручивал в голове возможные сценарии. Он представлял себе ответы. Сначала – осторожные, полные сомнений. Потом – заинтересованные. Он репетировал свои будущие реплики, возводил в голове многоуровневую структуру разговоров, как инженер, чертящий сложную схему. Он был абсолютно уверен в своей логике, в безупречности своего плана. Система не могла не сработать.
На седьмой день он не выдержал. Он пришёл в кафе на час раньше своей смены. Воздух ещё не успел пропитаться потом и запахом нагретой электроники, в помещении было почти пусто. Коджо кивнул ему из-за стойки, не отрываясь от кроссворда в газете. Кваме заплатил за один час – всё, что он смог наскрести за эту неделю. Пальцы, когда он отсчитывал монеты, были холодными и слегка подрагивали.
Он сел за тот же компьютер в углу. Его сердце стучало глухо и тяжело, отдаваясь в ушах. Он ввёл логин и пароль. Напряжение было таким, что суставы не слушались, и он с трудом продавил нужную клавишу. Со второй попытки получилось. Страница почты загружалась целую вечность. Синяя полоска прогресса ползла по экрану с издевательской медлительностью, и когда она наконец замерла, на экране проступили слова.
Папка «Входящие (0)».
Ноль.
Круглый, пустой, идеальный ноль.
Он перестал дышать. Воздух в лёгких застыл, превратившись в ледяной ком. Этого не могло быть. Он судорожно нажал F5. Страница моргнула и перезагрузилась.
«Входящие (0)».
К горлу подступила тошнота. Может, они попали в спам? Он лихорадочно выбрал папку «Спам».
«В этой папке нет писем».
Цифровое безмолвие. Абсолютное. Двадцать отправленных сигналов в пустоту, и ни одного эха в ответ.
Этого не могло быть. Сбой. Сбой сети Коджо. Или проблема с сервером Yahoo. Он открыл новую вкладку и загрузил новостной сайт. Сайт открылся мгновенно. Сеть работала.
Тогда… тогда что?
И тут отрицание растворилось, оставив после себя тихую, бессильную пустоту. Его протокол был безупречен. Ноль во входящих означал одно: проблема не в логике, а в переменных. Эти двадцать невидимых, безымянных целей из Канзаса оказались непредсказуемыми, иррациональными входными данными. Человеческий фактор, самая неустранимая ошибка в коде реальности.
Он сидел, уставившись на этот проклятый ноль на экране. Костяшки пальцев, лежавших на мыши, побелели. Ярость кодировщика, чей безупречный алгоритм наткнулся на неразрешимую ошибку ввода-вывода (I/O error). Он потратил семнадцать месяцев своей жизни, каждую свою мысль, каждый сэкономленный седи на создание идеального механизма, а тупые, иррациональные люди просто отказались нажать на кнопку. В его реальности, скомпилированной из логики и протоколов, это было не просто поражением. Это был фатальный сбой в ядре мироздания.
Опустошение было полным. Гнев схлынул, оставив после себя липкий, серый осадок бессилия. Кваме обмяк, позволив скрипучему стулу принять вес его тела. Позвоночник отозвался тупой, ноющей болью. Оплаченный час тикал, но ему было всё равно. Он бессмысленно смотрел на экран, на этот ноль, который стал приговором всей его стратегии. Его взгляд расфокусировался, скользнул по пыльным проводам, по грязной стене, и зацепился за группу, занимавшую столы в центре зала. Yahoo Boys.
Они были здесь, как всегда. Расслабленные, громкие, одетые в яркие футболки и поддельные кроссовки Nike. Они были частью интерьера, как гудящие системные блоки и запах пыли. Но сегодня Кваме смотрел на них по-другому. Не с любопытством аналитика, а с отчаянием проигравшего, пытающегося понять правила игры, в которой его разгромили.
Его внимание привлёк один из них, Сэмми – худой парень с тонкими усиками и блестящим от геля хохолком на голове. Он сидел, развалившись в кресле, и говорил по телефону через дешёвую проводную гарнитуру. Его поза была расслабленной, но Кваме, теперь уже натренированным взглядом, заметил, как напряглась челюсть Сэмми, когда он слушал собеседника.
И он начал слушать. Не просто слышать, а анализировать.
Первое, что его поразило, – голос Сэмми. Он был неестественно высоким, мягким, почти женственным, с лёгким, тщательно культивируемым американским акцентом. Он не говорил, он ворковал.
– О, Дженнифер, дорогая, конечно, я понимаю… Да, Принцесса – это самое главное. Как она после визита к ветеринару? Бедняжка… У нас в Огайо сегодня тоже такая прекрасная погода, солнышко светит…
Кваме замер. Огайо? Сэмми никогда не был за пределами Ганы. Принцесса? У него дома была только тощая курица во дворе. Это был спектакль. Но детали… детали были слишком точными. Напряжение стянуло его челюсти, и он прищурился. Взгляд Сэмми периодически срывался на монитор. Там был открыт не браузер – простой текстовый файл. А рядом с клавиатурой лежал исписанный лист бумаги.
Это не было чистой импровизацией. Это был отточенный, жестокий перформанс.
Кваме смотрел, как заворожённый. Он видел не просто мошенника. Он видел актёра на сцене. Гарнитура была его костюмом. Текстовый файл и листок – его сценарием и суфлёром. Интернет-кафе – его театром. И где-то там, на другом конце провода, сидел единственный зритель, для которого разыгрывалось это представление.
Сэмми говорил ещё минут пять, обсуждая стоимость какого-то особого корма для собак и предстоящую благотворительную ярмарку в церкви. Потом его голос стал ещё нежнее.
– Конечно, дорогая. Я вышлю тебе номер счёта Western Union чуть позже. Целую тебя. Береги Принцессу.
Он закончил разговор. Нажал кнопку на гарнитуре. И в следующую секунду произошло то, что перевернуло мир Кваме.
Сэмми снял гарнитуру, бросил её на стол. Он шумно выдохнул, и всё его тело, до этого казавшееся натянутой струной, обмякло. Он повернулся к своему напарнику, сидевшему за соседним компьютером, и его лицо изменилось. Мягкость исчезла, уступив место циничной ухмылке. И его голос… Голос упал на октаву, стал низким, грубоватым, полным уличных интонаций Аккры.
– Chale, – сказал он громко, перекрывая гул вентиляторов. – Эта сука клюнула на историю с собакой. Запиши. Истории про больных собак работают лучше, чем про больных матерей. Меньше вопросов.
