Пугало

– Прости, – Аля быстро ссадила его на пол – словно обожглась. – Но куда это ты намылился? Я ж просила не высовываться из дома.

Оказавшись, наконец, твердо стоящим на четырех лапах, встряхнулся нечистик скорее как собака, чем как кот:

– Потому и не улетел, что просила – честно ждал, пока дверь откроешь. Знал бы, чем та покладистость обернется, давно б удрал.

– И далеко собрался? – до Али, которой не терпелось посоветоваться насчет случившегося в доме старосты, упорно не доходило, откуда столь безудержная тяга к побегам.

– Так ты серьезно что ли? Не издеваешься? – Уставился тот снизу вверх, перестав вздрагивать боками. – Хочешь сказать, вообще не помнишь зачем звала?

Оглянувшись на так и не закрытую толком дверь на улицу, где уже начало темнеть, Аля чуть не хлопнула себя по лбу. Вышло вполне красноречиво – добавлять ничего не пришлось. Знатно ей нервы в старостином доме тряхануло, раз из головы все выскочило.

– Елку себе на вечер присматривать иду, ага, – скрывать сарказм кот и не думал. – С видами на вашу опушку. Потому как пора уже.

– Хоть бы спросил для начала, как оно у меня там прошло? – в свою очередь обиделась она. – У старосты.

– Ну что живая – вижу. Правда насчет мозгов теперь не уверен. Тебя там по башке не огрели разом? Если настолько дремучие инстинкты наружу полезли.

– Ты это о чем? – насторожилась Аля.

– Я это о твоей склонности хватать все, что движется! Жаб в роду случаем не было?

– Ирулан! – не выдержала Келасса. Пока они выясняли отношения, вокруг, оказывается, успело собраться все семейство.

– Ладно, спрашиваю, – смирился катши, сообразив, что двух дам с претензиями точно не вынесет. – Как оно у тебя там прошло? Видела это невозможное нечто, на которое тут Орима обнамекался?

– А если не видела, то что это было? – поддержала Келасса, причем ее любопытство выглядело как раз искренним.

– Не знаю, – задумчиво выдала Аля, отложив на будущее и обиды, и грызню с вредным нечистиком. – Не поняла, верней. Выглядит все скорее как чушь несусветная, чем как серьезная проблема, но…

– Что-то все же почуяла? – вот теперь и кот насторожился по-настоящему.

– Скорее подумала и сопоставила. Смотри, что получается – на дуру их тамошний матриарх, что тревогу подняла, похожа мало. Кстати, ты ведь тоже ее знаешь – это Вура, мать Оримовой жены.

– Знаю. И знаю, что еще меньше она похожа на истеричку.

– Вот! Но истерику при этом устроила самую настоящую – кричала так, что я аж перепугалась. И… В общем, настоечку от нервов я ей по-любому намешаю, лишним оно не будет.

– То есть никакой реальной причины для этих криков ты все-таки не нашла? Я правильно понял?

– Ну, духов я там точно не увидела – ни паскудных, ни каких-либо еще. Хотя дом их в этом плане осмотрела очень внимательно… Но нет, чисто там все, никакой чужой нечисти не нашлось.

– А своей? – опять сделал стойку Ирулан, уловив что-то в ее голосе. И вдруг выгнул спину, досадливо зашипев: – Погоди, как же я сразу-то не сообразил! Это ведь у них домовик погиб?

– Что меня и настораживает, – согласилась Аля. – Как-то оно все одно к одному складывается, не находишь? Сначала загадочная смерть домовика, причем в деревне уже далеко не первая, потом не менее загадочные видения у тамошней старой. В общем, знаешь что я подумала?

– Понятия не имею, – удержаться и промолчать у кота не вышло даже несмотря на серьезность темы. – С тобой разве угадаешь?

– Тогда сама скажу, – Аля решила, что, пожалуй, спустит ему это пока, сейчас им не до глупой грызни. Сумерки густели с каждой секундой, накатывая на деревню тихим, прозрачным пока приливом. – Думаю я, что не стоит тебе никаких ёлок искать. Прямо за домом Оримы ясень высокий растет, а с него, считай, вся лесная опушка просматривается – и налево, и направо, до самых загибов к реке.

Ирулан кивнул, что вышло у него очень по-человечески:

– Но главное, за спину себе удобно будет оглядываться – на Оримов дом. Ладно, я тебя понял. – И бочком-бочком выскочил за порог, явно опасаясь, не кинутся ли его снова ловить и при всем честном народе вздергивать за шкирку – словно какого-нибудь Мурзика, нассавшего в тапки. Но прежде чем нырнуть в подступавшие к крыльцу давно неполотые заросли палисадника, все же успел выдать: – А ты моих тут пока покорми, коли уж под арест взяла.

– Куда ж я денусь? – прислушалась Аля к удаляющемуся шуршанию в кустах и прикрыла, наконец, дверь. – Ладно, пошли на кухню, раз так. С ужином и правда надо что-то решать.

И по тому, с каким энтузиазмом рвануло туда все семейство – едва не сбив ее с ног, поняла: предложение подоспело весьма кстати.

Только вот…

Готовить Аля не любила. Вообще. Вся эта возня навевала на нее тоску и казалась бессмысленной. Часами скакать возле плиты, чтобы потом за полчаса все было съедено и хорошо если не выброшено? Нет уж, увольте. Но кое-чему научиться все равно пришлось – жизнь она такая, она заставит. В том числе и освоить несколько занятных рецептов, которые – что было главным – удавались почти всегда. К примеру, ее здешняя предшественница умела стряпать настолько потрясающие пирожки с тыквенной начинкой, что не перенять от нее это дивное умение и не передать потом дальше, наверняка стало бы грехом страшным и непростительным.

Короче, решено. Вместо того чтобы нервничать и трястись вместе со всем кошачьим семейством за судьбу его главы, лучше было заняться делом – полезным и приятным в плане результатов. А Ирулан… Ирулан на них за такое точно не обидится.

Первым делом Аля прикинула, есть ли в доме все нужное и хватит ли этого. Но задумчиво пошевелив губами и позагибав пальцы успокоилась – должно хватить. И даже еще кое-что найдется, совсем нелишнее в ситуации, когда по твоим ногам активно топчется целое семейство оголодавших котов, переодически предпринимая попытки еще и наверх по тебе залезть.

– Подождите! Да подождите же! – отцепила она от своей юбки очередного маленького, но очень настойчивого скалолаза. – Сейчас найдем, чем вам червячка заморить, пока не соорудим основное, так сказать, блюдо.

Рыжий, в чуть более светлую полоску котенок, которого Аля рассматривала, придерживая под пузо, согласно муркнул, явно оценив идею.

– Вот и отлично, – она осторожно опустила его на пол, поближе к маме-кошке, и пока на нее не взобрался кто-нибудь еще, быстро удрала в угол кухни. Туда, где стоял ларь для продуктов, приспособленный Алей вместо погреба.

Правда для начала пришлось зачаровать его просто до неприличия, чтобы сделать хотя бы подобием того крайне удобного холодильного шкафа, к которому привыкла в городе и который здесь невозможно было себе представить, а не то что заполучить. И даже не столько из-за банального отсутствия новомодного электричества, сколько по причине наличия нерушимых традиций в виде обязательного в каждом доме подпола и обычая сваливаться туда пару раз в году. Але те традиции категорически не нравились – ни одна из них, вот и пришлось потрудиться над ларем, чтобы придать ему необходимые свойства. Заклинания подбирались долго и ответственно: чтоб и работало все как надо, и силы много не высасывало. Но самое главное, ровно держало холод, не скатываясь самовольно ни в мороз, ни в излишнее тепло. И, разумеется, все это не афишируя свои старания местным – ни к чему. Разногласий с селянами ей и без того хватало.

Но результат тех усилий точно стоил.

Аля подняла свободно ходившую крышку и с наслаждением вдохнула настоянный аж до густоты яблочный дух из того угла ларя, где температура держалась самой умеренной. Но нет, не за ними она сюда полезла… И не за поздними грушами, лежавшими рядом…

Солидный горшок густой и масляно-желтой сметаны нашелся с другой стороны, рядом с завернутой в плотную бумагу половиной курчонка – отдарком той самой Марисы, что она в три дня подняла на ноги после серьезной лихорадки. Собственно, все в этом ларе было такими вот подарками, начиная от еще одного горшочка – с топленым маслом, и заканчивая теми самыми одуряюще пахучими яблоками. Очень весомый аргумент, кстати, против злобного старостиного языка. «Нет тебе здесь доверия», говоришь? Ну-ну…

Прихватив заодно и масло с курицей – тоже потом понадобятся, Аля вернулась к столу под окном, сняла с прибитой над ним полки плоскую широкую миску, вывернула в нее половину сметаны и поставила на пол. Семейка катши облепила ее, кажется, еще на лету, словно осы блюдечко с вареньем, и немедленно занялась делом – уничтожением припаса.

– Спасибо, – чинно, но уже неразборчиво поблагодарила Келасса, присоединяясь к остальным – сами котята сделать этого пока не могли.

Когда и как нечистики получали способность к человеческой речи, известно не было, но точно не сразу. Видно, для этого им все же требовалось пожить бок о бок с людьми хотя бы какое-то время. Хвостатая же компания, с удовольствием уминавшая ее сметану, была еще совсем мелкой.

Але впервые удалось толком рассмотреть семейку целиком и даже пересчитать – котят оказалось семеро. Два серополосатых – настолько точных копии Ирулана, что это было даже забавно; один серенький и очень похожий на мать; два рыжих в светлую, сливочного цвета полоску, похожих уже между собой – настолько, что определить, кого из них она недавно снимала со своего подола Аля бы не взялась; два черно-белых – на шкурке одного чуть больше белого, на другом – черного. Последний, кстати, и спас ее от допроса Оримы, очень вовремя спикировав на стол.

Но это все со стороны дергающихся от нетерпения хвостиков. А со стороны мордочек все теперь оказалось одинаково белым, включая уши, тоже вымазанные в сметане.

– Хорошенькие они у вас, – одобрила Аля, когда Келасса первой отошла от миски, начав умываться. – Все в тебя.

– А шустрые – в отца, – с достоинством приняла та комплимент. – Так чего ты там готовить собралась? Пирожки? Не слишком ли оно долго будет?

– Нет, у меня тесто в запас приготовлено, на холоде лежит.

– Это как? – не сразу поняла катши.

– Это слоеное – с ним так можно. В общем, сейчас только начинку сделаем и в печь.

– Из тыквы? – опять не удержалась Келасса, и морда у нее была настолько выразительной, что Аля фыркнула – на зависть любой кошке.

– Не только из нее. – И правда, кормить налетевших к ней гостей одной тыквой она бы не рискнула – хоть нечистики и считались всеядными, предпочитали все равно примерно то же, что и коты настоящие. – Вот еще и курочка туда пойдет, и маслице, и лучок, и приправы кое-какие…

Под этот речитатив Аля закружилась по кухне, стаскивая на стол все перечисленное, пока разложенный там набор продуктов не устроил ее полностью. Да, определенно у деревенской ведьмы были свои преимущества – в городе бы ей такой красоты не видать даже за деньги, не говоря уж за травки.

– Никогда таких не пробовала, – облизнулась катши. – И не видела даже.

– Ну тогда пойдем смотреть? – И Аля пошептав что-то над весело разгоревшейся плитой, поставила рядом сразу две сковородки – побольше и поменьше. – Хочешь?

– Конечно, – Келасса попыталась перескочить к ним поближе, но не успела.

– Нет, – остановила ее она, похлопав по краешку стола. – Лучше пока сюда прыгай. Начинать будем с тыквы: порежем и почистим.

И торжественно уложила ту в самый центр стола – словно роскошную оранжевую королеву. Не свою, увы – собственных Аля так и не вырастила, не до того оказалось. Хотя… если уж совсем начистоту, попросту упустила время сажать – слишком много дел с наследством тогда привалило. А уж потом сделала вид, что ей оно и не надо особо, хотя против тыкв ничего не имела и ела с удовольствием. Ну вот соседка и подарила ей десяток взамен за растирку от радикулита. У той-то, несмотря на недуг, все в огороде росло как положено и когда положено – некоторым нерадивым ведьмам на зависть.

Глава четвертая

Вооружившись самым большим из найденных в кухне ножей, Аля с усилием распластала тыкву пополам, избавила от семечек, тут же вымытых и отправленных сушиться, и уже потом нарезала на куски поменьше. Сменив нож на более ухватистый и привычный, очистила каждый и покрошила совсем мелко. Можно бы, конечно, и на терке потереть, но так ей нравилось больше.

– С этим пока все, – отодвинула она миску с нарезанной тыквой и потянула поближе полкуренка. Половинка оказалась вполне подходящей – передней, все-таки ножки и очень ценимую здешними мужиками гузку, дарительница предпочла оставить себе. Ну и тем лучше, легче будет разделывать.

Келасса, до этого неподвижной статуэткой сидевшая на краешке стола, заинтересованно повела носом и Аля намек поняла, подсунув ей одно за другим оба отрезанных крылышка. Катши их тут же деликатно схрумкала, но детям предложить не позволила:

– Рано им еще такое. Да и хватит пока, а то лопнут.

Мелочь, закончившая вылизывать миску, теперь с не меньшим увлечением вылизывала друг друга, собирая остатки сметаны с братских усов и ушей, и была явно не в обиде.

– Ага. Ну тогда я у тебя и про приправы спрошу – может им из моих травок тоже не все подойдет.

Та охотно поддержала идею, и теперь все, что отправлялось в миску с мелко порубленным фаршем, сначала придирчиво обнюхивала мать семейства. Ну и вопросы заодно задавала:

– А что там на самом деле в доме старосты видели-то? Так ведь и не рассказала толком.

– Да потому что нечего рассказывать, – дернула плечом Аля и едва не порезалась, заканчивая мелко-мелко крошить последний кусочек освобожденной от костей курятины. – Вура… ну старшая их… божится, что оно прямо как есть настоящий дух – белесый, прозрачный и сквозь стены как сквозь воду ходит.

– Но ты не веришь?

– Не верю конечно, – Аля достала с полки над плитой коробку с пряностями, пристроила на свободный край стола и заглянула под крышку, сморщив лоб. Так, перец сразу мимо, даже предлагать не стоит, гвоздика с корицей туда же… Хотя нет, для корицы найдется другое применение… В итоге вытащила из нее всего три баночки, остальное отправив обратно на полку. – Сама ведь знаешь: призраки, духи и прочая подобная ерунда – чистые сказки, не больше. Откуда им браться, если существует лишь живое, не совсем живое и бывшее живое – явь, нечисть и нежить. Ничего другого нет и быть не может. Даже в доме у такого вот старосты!

– Но Вура все равно божится?

– Что и странно. Сроду она в сказочницы не рвалась, а тут вдруг нате вам – аж до криков. – Развязав бечевку вокруг баночных горлышек, Аля осторожно сняла с них пергаментную бумагу и то, что не корица, по очереди подсунула кошке: – Тмин и толченая лаврушка. Пойдет?

Та немного посомневалась, но кивнула:

– А не может это все-таки быть кто-то из наших?

– Келасса, при всем моем уважении к вашему племени, сквозь стены ходить вы все-таки не можете. Да и не чуяла я там никого… Сейчас зелень принесу, тоже глянешь…

В итоге безоговорочному одобрению подверглись только петрушка и тимьян, а остальное Аля без колебаний отодвинула в сторону – и так уже достаточно. Мелко покрошив пышный пучок петрушки и пару тимьяновых веточек, она сгрузила все это в миску с фаршем и потянулась к солидной луковой косе, парадно висевшей в углу возле плиты:

– Не морщись, знаю что вы такое не жалуете, но без него никак нельзя. Когда меня учили, говорили так – лука, тыквы и курицы в фарше должно быть поровну. У нас сейчас, правда, птички поменьше будет, но да не беда. Все равно вкусно выйдет, проверено.

Шустро раздев от шелухи три больших головки, Аля распластала их пополам и настрогала полукольцами – справилась аккурат к тому времени, как на меньшей сковородке заскворчало щедро выложенное туда топленое масло. И когда по кухне поплыл аромат жареного, Келасса и правда перестала неодобрительно водить носом. Аля же, сдвинув сковороду остывать, взялась пока за почти готовый фарш: присолила и хорошенько вымесила прямо руками, жамкая и проминая без стеснения. Последним в миску отправился подостывший лук.

– Ну вот, теперь и тесто можно раскатывать.

Завернутый в промасленную бумагу кусок, принесенный из ларя, оказался чуть весомей, чем нужно, но делить его смысла все равно не было. Лучше из оставшегося еще и сладких пирожков потом понаделать – с яблоками и корицей. Так что Аля освободила весь стол, вычистила хорошенько и, подпылив мукой, раскатала на нем тонкий большой пласт. Келасса, вынужденная перебраться на соседний подоконник, с интересом вытянула шею, наблюдая, как Аля режет его потом ровными квадратами и в середину каждого укладывает фарш. Но еще больше ее заинтересовала лепка пирожков – то, как собрав два угла по диагонали, Аля защипывает сложенные края косичкой, превращая тесто в аккуратные вытянутые лодочки.

– Ну вот, – переложила она последнюю на бОльшую из сковородок, заранее смазанную маслом и припыленную мукой. Не вплотную, а так, чтобы между ними просветы были. – В оставшееся же тесто мы сейчас яблочки упакуем.

«Упаковка» времени заняла еще меньше – на каждый квадрат по две четвертинки яблок, ложечку сметаны, чуток меда, солидную щепотку муки и притрусить корицей. Тщательно защипывать края не стала – лишнее это, только хуже будет. Просто собрала наверх все четыре угла, скрутив их понадежнее – чтоб не развалилось в печи, и получившиеся квадратики тоже отправила на сковороду – меньшую.

Пока аккуратно смазывала верха растопленным маслом из плошки, заранее сдвинутой ближе к печному жару, прикинула, что котам она яблоки даже предлагать не станет – и без них потом найдется кого сладеньким угостить. Наверняка завтра Вафкил заглянет, а этому что ни дай, все мало. Мальчишка, что уж. Растет.

Соседского пацана, как раз и притащившего ей давеча тыквы, Аля привечала и жалела. Родным он тем соседям не был, хоть и жил у них на правах пусть и не самой близкой, но родни – то ли племянник по мужу, то ли еще кто-то в этом роде, – а по сути бесплатной прислуги «за все». Наверное, именно это их с Алей и сблизило, сама она тоже совсем уж внучкой здешней ведьме не была. Так, седьмая вода на киселе – дочка двоюродной племянницы. Вот и случилось у них с Вафкой на этой почве некое почти сиротское братство, и паренька она втихаря подкармливала. Жили-то соседи не сильно богато, предпочитая экономить на приемыше, а не на собственных детях. Зато на работу для него, в отличие от харчей, не скупились. Потому Аля его еще и прятала у себя иногда…

– Ну, вот и все! – домазав последний пирожок, она отложила в сторону жесткое гусиное перо – выкинет потом, масло с него все равно не отмоешь, и одну за другой отправила сковороды выпекаться. Печь в доме была отличной, никакой особой магии не требовала и даже разгоралась всегда с первой же спички. Заодно и дом немного протопится – ночи уже давно стояли слишком холодными, чтобы спать без такой вот подготовки. – Теперь только ждать и остается.

И сама не поняла, о чем это она сейчас – об ужине или о возвращении Ирулана.

***

Первым явился все-таки катши – раньше даже, чем пирожки допеклись. Спорхнув откуда-то из-под крыши на внешний подоконник, попытался протиснуться в неприкрытую до конца оконную створку и чуть опять ее не своротил. Аля дернулась было придержать стекло и не дать ему вывалиться окончательно: вот только раскуроченного на ночь глядя окна ей и не хватало, но тут же отпрянула.

– Не смей меня больше хватать! – не на шутку испугался кот, испугав заодно и ее.

– Даже не думала, – быстро убрала она руки за спину. – Но просила же, не летать пока.

– Нет здесь сейчас никого, – проворчал Ирулан, невольно принюхиваясь к нестерпимо вкусным ароматам, витавшим в кухне. И так же невольно оглянувшись на кошачью малышню, затеявшую в углу у печи разноцветную карусель догонялок. – Селяне ваши сейчас в другом месте по горло заняты.

– Чем? – вздрогнула Аля, внутренне похолодев. – Опять возле леса погиб кто-то? Ты видел, да?

Все эти вопросы выглядели бы странно, не стой ведьмин домик чуть на отшибе от остальной деревни – на самом берегу реки, считай. Так что если переполох сейчас происходит в противоположном конце, ближе к опушке, она и правда запросто могла его пропустить.

– Живы все, не дергайся. Ну люди то есть живы – и ваши, и наши тоже.

– А кто мертв?

– Может толком уже расскажешь? – потеряла терпение и Келасса, глядя как нарочито тянет с ответом Ирулан нагоняя ситуации жути, а себе солидности.

– Печево ваше вынимать пора, пока не пригорело, – вместо ответа кот опять повел носом и поплотнее уселся на пушистый зад. Из чего следовал вполне резонный вывод – все, что могло произойти, уже произошло, и срочно куда-то бежать не требуется.

– То есть сначала накорми, напои, а потом спрашивай? – покосилась на него Аля. – Баньку хоть не потребуешь?

– Себе оставь, – огрызнулся тот, но поймал многозначительный взгляд Келассы и сдался. – Ладно, пока ужин вытаскиваешь – отчитаюсь вкратце. Тем более, там и рассказывать-то особо не о чем. А припозднись я еще на пару минут, так оказалось бы не о чем вообще.

– Да говори же!

– Я и говорю! Не успел, понимаешь, себе приличную веточку присмотреть, чтобы устроиться, как оно все и закончилось.

– Началось, хочешь сказать? – не поняла Аля.

– Закончилось! За секунду – р-раз, и все. Парень какой-то с поляны возле опушки пасшегося там днем бычка уводил. Уж не знаю, где он раньше валандался и почему так задержался, но теперь с него за это точно шкуру спустят… Ту, что еще осталась…

– Шкуру?! Хочешь сказать, эта дрянь напала на человека? – Аля едва сковородку не уронила, что осторожно снимала с решетки над подом.

– Не знаю, – дернул хвостом катши и без стеснения перебрался на отмытый стол. – Вернее, не понял толком – далековато сидел. Но в лес уволокли все-таки бычка, хотя и парня зацепило. Не сильно зацепило, не подпрыгивай – папаше выдрать его потом это точно не помешает. Ну, как только ваши бравые селяне из своего похода за местью вернутся.

– Что-о?! – пришла очередь спасать вторую едва не перевернувшуюся сковородку. – Деревенских в лес на ночь глядя понесло? Шутишь?!

– Да говори ты, наконец, толком! – снова не выдержала Келасса. – Толком и по порядку!

– Повторяю, – посерьезнел Ирулан, – я даже устроиться на том дереве не успел, как засек на лугу этого опоздуна малолетнего с его скотиной. И, похоже, засек не я один. Стоило ему только веревку от колышка отвязать, как та дрянь из кустов на них и вывалилась. Парень назад скакнул – с перепугу скорее, чем от больших мозгов, но вышло удачно: закогтили в итоге не его, а бычка, за которого он отпрыгнул. А уж когда еще и верещать начал, это, которое из кустов, прихватило первое, что под руку подвернулось – скотинку, то есть, и обратно в заросли утянулось.

– Что «это»? Разглядел?

– Нет. Во-первых, далеко и стемнело уже основательно. А во-вторых – слишком все быстро закрутилось. Но вроде бы что-то не особо грозное: ростом с человека примерно и не сказать, чтобы шустрое, скорее наоборот. Точно не из наших. Не из мелкого народа.

– Мертвяк? – похолодела Аля. Кажется, самые плохие ее предположения начали сбываться.

– Скорее всего, – не стал утешать Ирулан. – Головой не поручусь, но очень похоже.

– А селяне откуда взялись?

– Так на крики сбежались – голосил этот недоросль аж елки пригибало. Сначала подоспели из тех домов, что поближе, потом и дальние подтянулись, сразу с факелами. Наваляли тому крикуну по шее, посмотрели следы, и, видать, тоже не сильно впечатлились.

– Почему? – на этот раз с вопросом успела Келасса.

– Говорю ж, не слишком оно большое. Так что прикинули, что далеко того бычка утащить не сможет и решили отобрать хотя бы мясо. К тому же их там уже чуть не полсела собралось, а гуртом все смелые.

– А парень как?

– Его бабы куда-то увели…

Уточнить куда именно Аля не успела – сведения эти пришли к ней сами и настойчиво заколотили в дверь:

– Алита! Алита, открой, – судя по голосу, пинала ее створку соседка. – Там Вафке нашему досталось, руку бы ему осмотреть. Нечисть какая-то из кустов у леса кинулась, скотинку нашу уволокла…

– Иду уже! – крикнула она от плиты, надеясь, что успеет остановить издевательство над дверью прежде, чем ту вынесут совсем. – Да говорю же, иду!

Катши, не иначе по привычке, порскнули в разные стороны и затаились, так что когда Аля открыла, выглядело все в ее кухне вполне благолепно.

– А… Так ты готовишь? – вусмерть замотанная да еще и явно перепуганная тетка рассеянным взглядом прошлась по сторонам и остановилась на заляпанном мукой переде ее платья. – Как закончишь, загляни к нам, ладно? А то ж, говорю, Вафку тоже зацепило, но как отец вернется, ему точно не до лечения станет.

Ну уж в этом-то Аля не сомневалась ни капли, а потому и сориентировалась мигом:

– Знаешь что, ты тогда его лучше сама сюда приведи – и сразу на всю ночь. Если там нечистик отметился, оно ж потом и воспалиться может. Запросто.

– Ага… – с полуслова поняла ее соседка. – Сдается, так и правда лучше будет. Задница-то у этого недотепы точно воспалится, когда мужики из лесу придут и хворостин по дороге наломают. А я его и так уже полотенцем отходила – хватит пока. В общем, приведу сейчас, это ты правильно рассудила.