Тайна лагеря

– Я уже возле «Опала». Приедешь?

– Да, сейчас соберусь и выезжаю.

В кафе царила уютная тишина. Немногочисленные посетители неспешно пили кофе, погружённые в свои мысли. Ко мне подошла официантка с планшетом в руках.

– Чай, пожалуйста, – попросила я и устроилась у окна, наблюдая за прохожими.

Спустя пять минут передо мной появилась чашка ароматного чая. И минут через десять в кафе ворвалась Аня. Её рыжие волосы, словно яркое пламя, переливались в лучах утреннего солнца. Заметив меня, она широко улыбнулась и помахала рукой.

Подруга опустилась на стул напротив, заказала шоколадный фондан и тут же накинулась на меня с вопросами:

– Ну что, опять ночевала у Макса?

Я смущённо улыбнулась, покрутила в руках чайную ложку и кивнула.

– Когда вы уже перестанете ходить вокруг да около? – всплеснула руками Аня. – Вы знакомы с детства, очевидно любите друг друга, но упорно делаете вид, что это просто дружба!

– Ты же знаешь, я первая не сделаю этот шаг, – тихо ответила я. – Да и сейчас не самое подходящее время…

Воспоминания о последних событиях ледяной волной прокатились по спине. Я невольно сжала чашку, пытаясь унять дрожь в пальцах.

Вскоре официантка принесла Анин десерт.

Я извинилась и направилась в туалет. Остановившись перед зеркалом, внимательно рассмотрела своё отражение: тёмные круги под глазами и уставший вид, не лучший набор…

Резкий звонок телефона заставил меня вздрогнуть. Я поспешно достала его – и сердце на мгновение замерло.

– Алё, ты уже с Аней? – спросил Макс.

Мне показалось, что голос у него был чем-то встревожен.

– Да. Ты что‑то узнал? – поинтересовалась я.

– Пока нет. Только доехал до нужного адреса. Просто позвонил убедиться, что ты в порядке, – ответил мне Макс.

– Всё хорошо. Сидим в кафе недалеко от твоего дома. Позвони мне, как освободишься, – ответила ему я.

– Хорошо, – он отключил вызов.

Вернувшись за стол, Аня уже закончила с десертом, и мы, расплатившись, решили прогуляться.

Выйдя на улицу, я сразу зажмурилась от яркого летнего солнца. На часах – ровно 11:00. Утро казалось каким‑то особенно прозрачным и лёгким, будто время решило замедлиться специально для нас.

Только внутри всё сжималось в тугой узел – тот самый, что появлялся всякий раз, когда я вспоминала заброшенный лагерь. И ещё – нетерпение. Я то и дело поглядывала на телефон: Макс должен был отзвониться, как только сдаст блокнот на расшифровку.

– Куда пойдём? – спросила Аня, надевая солнцезащитные очки.

Я заставила себя улыбнуться.

– Давай просто погуляем, – голос звучал ровно, почти беззаботно.

Мы свернули на боковую улочку. Я вдыхала ароматы кофе и цветущих кустов, но мысли то и дело возвращались к блокноту. Что, если там найдётся ответ? Что, если мы наконец поймём, что происходило в том лагере?..

– Смотри! – Аня вдруг потянула меня за руку, указывая на открытую дверь мастерской.

Внутри сидел мастер, сосредоточенно вырезавший узор на деревянной шкатулке. Его руки двигались с удивительной точностью, будто танцевали в своём ритме.

Мы замерли у входа. Мастер улыбнулся и кивнул – словно дал немое разрешение заглянуть внутрь.

– Зайдём? – тихо спросила Аня.

– Конечно, – ответила я, старательно выравнивая дыхание. Телефон в кармане словно нагрелся, будто готов был зазвонить в любую секунду.

В мастерской пахло древесной стружкой и льняным маслом. Аня восхищалась изделиями, а я пыталась сосредоточиться на их красоте: на тепле дерева под пальцами, на игре света на полированных поверхностях, на кропотливой работе мастера.

– Невероятно, – прошептала Аня. – Сколько же терпения и любви нужно, чтобы создавать такое…

Я кивнула. Хотелось бы и мне обрести такое же сосредоточенное спокойствие, уйти с головой в какое‑нибудь дело, где нет места тревоге.

– Да, – сказала я, глядя на резную шкатулку. – Настоящее искусство.

Аня повернулась ко мне, в её глазах читалась забота.

– Ты в порядке? – тихо спросила она.

Я снова улыбнулась – на этот раз чуть искреннее.

– Всё хорошо. Просто… наслаждаюсь моментом.

И я действительно попыталась. Вдохнула запах дерева, прислушалась к тихому постукиванию инструментов, почувствовала тепло солнца на коже. На секунду – всего на секунду – мысли о Максе и о том, что может скрывать блокнот, отступили. Осталось только здесь и сейчас: мастерская, Аня, запах стружки и тихий ритм жизни, который никуда не торопится.

Мы медленно обошли мастерскую, внимательно разглядывая каждое изделие – от изящных шкатулок с тончайшей резьбой до массивных полок с плавными, обтекаемыми формами. Аня время от времени тихонько ахала, восхищаясь тем, как свет играет на отполированных поверхностях, как угадывается в каждом предмете характер древесины.

Я старалась впитывать каждую деталь: запах свежего дерева, приглушённые звуки города за окном, тёплое прикосновение солнечного луча к щеке. В какой‑то момент даже показалось, что телефон в кармане перестал существовать – как и всё, что ждало меня за пределами этого уютного пространства.

Аня мягко коснулась моей руки:

– Пойдём дальше? Солнце ещё высоко, можно пройтись по набережной.

Я оглянулась на мастера – он сосредоточенно работал над новой заготовкой, не замечая нас. В его движениях читалась та самая сосредоточенность, которой мне так хотелось научиться.

– Да, пойдём, – согласилась я, делая шаг к выходу.

Мы вышли на улицу, и мастерская осталась позади – тёплый, наполненный древесным ароматом остров спокойствия. На улице солнечный свет ослепил нас на мгновение, а городской гул, который раньше казался навязчивым, теперь звучал как далёкий, ненавязчивый аккомпанемент.

Аня взяла меня под руку, и мы неспешно двинулись по тротуару. Ветер играл с её волосами, где-то вдалеке смеялись дети, а по небу плыли лёгкие облака. Я глубоко вдохнула – воздух пах летом, свободой и возможностью просто быть здесь и сейчас.

Аллея вела под небольшой уклон, и вскоре мы услышали отдалённый плеск воды. За поворотом открылся вид на каменные ступени, спускающиеся к реке. По обе стороны от них красовались клумбы с алыми геранями и лазурными ирисами.

Спустившись по ступеням, мы оказались на просторной набережной с узорчатой чугунной оградой. Под ногами зазвучала брусчатка, отполированная тысячами шагов. Вдоль берега тянулись пришвартованные лодки и изящные прогулочные катера, покачивающиеся на лёгкой волне.

Мы шли по набережной, и каждый шаг открывал новые детали этого уютного уголка. Брусчатка под ногами чередовалась с широкими плиточными дорожками, по которым неспешно прогуливались другие посетители. Вдоль берега тянулась изящная чугунная ограда с витиеватыми узорами – сквозь её прутья пробивались солнечные блики, отражаясь в речной глади.

Мы замедлили шаг, позволяя себе в полной мере ощутить этот момент: тёплый ветер, играющий с волосами, отдалённый смех детей, запускающих воздушного змея на лужайке, и мерный плеск воды о каменные ступени. Время здесь словно замедлялось, даря редкую возможность просто быть – без суеты и спешки.

Но я едва замечала эту идиллию – мысли то и дело возвращались к одному и тому же. Посмотрев в телефон, я поняла, что уже обед, а Макс до сих пор не позвонил. Экран, обычно пестревший сообщениями, сегодня оставался пугающе пустым.

– Куда пойдём теперь? – спросила Аня, поворачиваясь ко мне с улыбкой.

Я не ответила – мысли витали где-то далеко. Аня, заметив моё молчание, внимательно всмотрелась в лицо и обеспокоенно спросила:

– Ты весь день ходишь как будто не здесь, постоянно проверяешь телефон. У тебя какие‑то проблемы?

Я вздохнула, сжимая в руках смартфон, словно он мог дать ответ:

– Мне Макс должен был позвонить, как освободится. Но до сих пор ни сообщения, ни звонка… Я переживаю. Может, что-то произошло?

– Так, давай позвоним сами. В чём проблема? – решительно предложила Аня.

Мы попытались дозвониться – сначала с моего телефона, потом с Аниного. Гудки шли, но никто не отвечал. Тишина в трубке казалась зловещей.

– Так… Ты не переживай. Может, у него телефон без звука, – попыталась успокоить меня Аня, но в её голосе проскользнула нотка беспокойства.

В моей голове, словно кадры из плохого фильма, стали рисоваться самые разные варианты того, что могло случиться. Сердце билось всё чаще, а ладони стали влажными от волнения.

– Пойдём до его квартиры? У тебя же остался ключ? – предложила Аня, глядя на меня с решимостью в глазах.

– Ну да… Думаешь, он дома будет? – спросила я с сомнением, чувствуя, как внутри всё сжимается от тревоги.

Аня хлопнула в ладоши, стараясь придать ситуации лёгкость:

– Всё, тогда направляемся к нему! И не расстраивайся просто так. Может, телефон на беззвучном… Ну или просто забыл позвонить.

Мы пошли в сторону его дома. Я шагала, механически переставляя ноги, но внутри бушевала буря. Меня не отпускало чувство, что дело не только в выключенном звуке. Каждая минута ожидания казалась вечностью.

Подойдя к двери, я дрожащими руками попыталась вставить ключ в замок. Пальцы не слушались, ключ скользил, не попадая в скважину. Волнение сковывало движения.

– Давай я, – мягко сказала Аня, беря ключ из моих рук.

Она ловко открыла дверь, и мы вошли. Квартира встретила нас шумом воды, доносившимся из ванной. Звук был назойливым, почти тревожным, и от этого сердце сжалось ещё сильнее.

Мы прошли внутрь и сели на кухне, в ожидании, когда Макс выйдет из душа. Я машинально включила чайник – его привычное шипение немного отрезвляло.

Достав две кружки, я заварила чай. Аромат мяты слегка развеял напряжение, но руки всё ещё дрожали, когда я ставила чашки на стол. Мы с Аней сели, перешёптываясь вполголоса. Я начала улыбаться, представляя, как Макс удивится, увидев нас. Мы даже рассмеялись, решив, что я зря переживала – скорее всего, у него просто выключился звук, а он и не заметил.

Вдруг звук воды в ванной затих. Мы замерли, прислушиваясь. Прошло пять минут – дверь распахнулась.

Но из ванной вышел не Макс.

Глава 8

Из ванной вышла девушка. На ней была чужая, явно мужская футболка – судя по размеру, Макса. Ткань едва доходила до середины бедра, а мокрые волосы тёмными прядями прилипали к плечам и спине. На ногах – пушистые носки, которые я когда-то подарила Максу. Её лицо, ещё румяное после душа, в одно мгновение побледнело, когда она увидела нас.

У неё были выразительные карие глаза с длинными ресницами, аккуратный носик и пухлые губы. Фигура стройная, с плавными изгибами, которые подчёркивала просторная футболка.

Секунда – и она пронзительно завизжала, инстинктивно прижимая полотенце к груди. Видно было, что она совершенно не ожидала увидеть в квартире посторонних.

Аня, всегда отличавшаяся быстрой реакцией, тут же вскочила со стула. Её голос звучал твёрдо, без тени сомнения:

– Кто ты такая? Что ты здесь делаешь?

Девушка отступила на шаг, глаза её метались между нами, словно она искала путь к отступлению. Она пыталась что-то сказать, но слова застревали в горле.

А я… Я вдруг ощутила, как мир вокруг теряет чёткость. Звуки стали глухими, будто доносились сквозь толщу воды. Перед глазами поплыли тёмные пятна. Последняя мысль, промелькнувшая в сознании, была абсурдно будничной: «Чай так и останется недопитым».

И потом – темнота поглотила меня.

Сознание начало постепенно возвращаться, словно выныривая из глубокого омута. Первое, что я почувствовала прохладную ткань на лбу и чьё-то прикосновение.

– Вика, ты меня слышишь? – голос Ани звучал приглушённо, будто издалека.

Я с трудом открыла глаза. Комната кружилась перед глазами, а в горле пересохло. Незнакомка сидела на краю дивана, держа в руках влажное полотенце. Её лицо больше не выражало испуга, теперь в глазах читалась решительность.

– Что… что произошло? – прохрипела я, пытаясь сесть.

– Ты упала в обморок, – ответила Аня, помогая мне принять вертикальное положение. – А эта красотка пыталась привести тебя в чувства.

Девушка, переодетая уже в свою одежду, поморщилась от Аниных слов, но промолчала. Её взгляд был направлен куда-то в сторону, словно она прислушивалась к чему-то.

Внезапно тишину разорвал звук открывающегося замка. Мы все замерли. Дверь распахнулась, и на пороге появился Макс. Его лицо побледнело ещё больше, когда он увидел нас троих.

– Что здесь происходит? – его голос звучал хрипло, будто он пробежал марафон.

– Лучше ты объясни, – шагнула вперёд Аня. – Кто эта девушка?

Макс перевёл взгляд на незнакомку, и в его глазах промелькнуло что-то, чего я не могла понять – то ли вина, то ли страх.

– Это… это не то что вы думаете, – начал он, но я его перебила:

– Где ты был? Почему не отвечал на звонки?

Он открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент девушка резко поднялась:

– Нам нужно уходить. Сейчас же.

– Что? – одновременно воскликнули мы с Аней.

Она метнулась к окну, распахнула его и выглянула наружу. Её действия были настолько уверенными и отточенными, что у меня мороз пробежал по коже.

– Они уже близко, – прошептала она, оборачиваясь к нам. – У нас считаные минуты.

– Ты не можешь просто так… – начал Макс, но она уже схватила его за руку:

– Прости, но времени объяснять нет.

В этот момент я услышала звук приближающихся шагов в коридоре.

Кто-то пытался открыть дверь снаружи.

– Быстрее! – крикнула незнакомка. – Через балкон!

Мир снова начал кружиться, но теперь это было не от обморока. Это от осознания того, что всё, во что я верила, сейчас рушится, а реальность оказывается страшнее моих самых мрачных предположений.

– Вика, поверь мне, – прошептал Макс, протягивая мне руку. – Потом я всё объясню. Сейчас главное – выжить.

Я колебалась лишь секунду. Потому что знала – что бы не происходило, Макс никогда не подвергал мою жизнь опасности просто так.

– Хорошо, – прошептала я, хватая его за руку. – Но потом ты мне всё расскажешь.

В следующую секунду мы уже были на балконе, а за нашими спинами раздавались крики и грохот выбиваемой двери. Под ногами металлически дребезжала решётка пожарной лестницы, каждая ступенька отзывалась пронзительным скрипом, будто предупреждая о нашем побеге.

Быстро спустившись, мы все сели в машину – чёрный седан с потёртым салоном и запахом старого пластика. Я плюхнулась на заднее сиденье, едва успев захлопнуть дверь, как двигатель взревел, и мы рванули с места. Шины пронзительно взвизгнули на асфальте, оставляя тёмные следы.

Машина мчалась по ночным улицам, разрезая фарами темноту. Я вжалась в сиденье, пытаясь собрать мысли в кучу. Аня сидела рядом, напряжённо вглядываясь в спину незнакомки, которую, как я теперь знала, зовут Лия.

– Куда мы едем? – наконец решилась спросить я, когда молчание стало невыносимым.

Лия не обернулась, только крепче сжала руль.

– В безопасное место. Там всё объясню.

Макс молчал, его лицо было в тени. Он выглядел измученным, под глазами залегли глубокие тени.

– Вика, поверь, всё не так, как кажется, – тихо произнёс он, но я лишь покачала головой.

В зеркале заднего вида мелькнули синие огни. Моё сердце замерло.

– Нас преследуют, – прошептала я, заметив ещё одну машину, держащуюся на расстоянии.

Лия вырулила на пустую дорогу, резко свернула в переулок. Мотор взревел когда она вдавила педаль газа.

– Кто они? – голос Ани дрожал, но она старалась держаться.

– Те, кто не должен нас поймать, – коротко ответила Лия, не отрывая взгляд от дороги. – У нас есть план.

Машина ныряла в глубине узких переулков: левый поворот, правый, снова левый. Лия виртуозно лавировала между старыми домами. Шины скрипели на резких виражах, а сердце в груди бешено колотилось.

Наконец машина замедлилась. Лия осторожно выглянула из-за угла, потом откинулась на сиденье.

– Оторвались, – выдохнула она.

Я закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание.

Лия затормозила у заброшенного склада.

– Дальше пешко. Быстро.

Мы вышли из машины. Лия достала из багажника небольшой рюкзак, быстро распределила содержимое между нами.

– Здесь рации и запасные телефоны. Держитесь вместе, – сказала она, направляясь ко входу в здание.

– Эта девушка помощница, профессора, которому мы вчера написали, – сказал Макс.

– Что в этом блокноте такого важного и как это вообще связано с нами? – спросила я следуя за Лией.

– То что может нас погубить, то что ты видела в лагере, не совсем сон… – тихо ответил Макс не отрывая взгляд от спины Лии.

– Что вообще происходит? – спросила Аня.

– Сейчас я всё объясню, только давайте сначала зайдём внутрь – ответила раздражённо Лия

Она открыла дверь и мы вошли в небольшую комнату. На столе лежал блокнот – тот самый, из лагеря.

– Откуда… – начала я, но Лия перебила:

– Я работаю на профессора Райта. Он поручил мне сделать расшифровку. И потом, когда мы узнали некоторую информацию. Сказал, съездить за тобой.

Макс сел рядом со мной, взял мою руку:

– Вика, то, что мы нашли в лагере… Это не просто записи. Это доказательства экспериментов, которые проводились там. Очень опасных экспериментов.

Лия открыла блокнот на определённой странице.

– Смотри. Здесь зашифрованы координаты других подобных лагерей. И формулы веществ, которые они там использовали.

Я вгляделась в неразборчивые символы. Теперь они казались зловещими, словно сами излучали опасность.

– Но как?… А сон… и то, что я видела после? – спросила я, теряя суть происходящего.

В этот момент в комнату вошёл мужчина. Его силуэт на мгновение застыл в дверном проёме, словно вырезанном из мрака.

– У них есть промышленная лаборатория, – заговорил он, не дожидаясь ответа. – Там разрабатывают энергетические батончики и напитки. Их употребление вызывает галлюцинации, ощущение слежки… и даже способно перенести сознание в события прошлого. Для испытаний они организуют детские лагеря – это их прикрытие. – Он сделал паузу, будто взвешивая каждое слово. – Простите, не представился. Профессор Райт. Можно просто Зак.

Лия кивнула, её взгляд оставался холодным и сосредоточенным:

– Да, мы изучаем последствия их экспериментов. И пытаемся создать противоядие.

– Что именно они добавляют в эти батончики и напитки? – спросила Аня.

Зак подошёл к столу, заваленному бумагами и пробирками. В руках он держал одну из них – жидкость внутри отливала зеленоватым светом, словно живое существо под стеклом.

– Состав держится в строжайшей тайне, – произнёс он, осторожно ставя пробирку на место. – Но нам удалось выяснить, что ключевое вещество – синтетический нейромодулятор с крайне сложной молекулярной структурой. Он воздействует на определённые точки мозга, запуская каскад реакций: сначала активирует зоны, ответственные за ощущение кого-то рядом, затем – за зрительные галлюцинации. Но самое опасное – его способность временно разрушать границы между воспоминаниями и реальность.

– То есть человек начинает путать прошлое с настоящим? – уточнила я, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

– Не совсем, – вмешалась Лия. Её голос звучал ровно, почти бесстрастно. – Сознание как бы «выдёргивается» в конкретный временной отрезок. Это не просто воспоминания – человек ощущает всё так, будто действительно оказался в том моменте. Мы называем это «эффектом временного погружения».

Я посмотрела на них обоих, пытаясь осмыслить услышанное:

– И как вы узнали об этом?

Зак переглянулись с Лией. В этот момент молчания читалась невысказанная тяжесть.

– У нас есть информатор внутри компании, – наконец ответил он. – Он передаёт данные о ходе экспериментов и образцы веществ. Благодаря ему мы смогли воссоздать часть картины. Но каждый раз, когда мы приближаемся к разгадке, они меняют формулу. Эта гонка на опережение.

– А дети… – я запнулась, слова давались нелегко. – Те, кого они используют в лагерях. Что с ними происходит?

Лицо Лии помрачнело, словно тень накрыла её черты.

– Многие теряют связь с реальностью. Некоторые не могут отличить, где сон, а где явь. Есть случаи полной амнезии после «погружения». Мы пытаемся найти способ нейтрализовать действия вещества до того, как оно нанесёт непоправимый ущерб.

Я сжала кулаки, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева, смешанного с отчаянием.

– И вы уже близки к созданию противоядия? – спросила тихо Аня.

– Мы близки к пониманию механизма, – ответил Зак. В его голосе звучала сдержанная напряжённость. – Но пока это лишь первые шаги. Нам нужны дополнительные образцы и время. А времени, боюсь, у нас всё меньше.

В этот момент рация Лии зашипела:

– Объект обнаружен… Повторяю, объект обнаружен…

Профессор быстро достал из стола небольшой кейс:

– У нас есть запасной план. В подвале есть секретный выход.

Макс шагнул вперёд:

– Я останусь. Прикрою вас.

– Нет! – воскликнула я. – Ты с ними заодно!?

Он посмотрел мне в глаза:

– Я работаю под прикрытием. Уже год собираю доказательства против корпорации.

В этот момент в дверь начали ломиться.

– У нас мало времени, идём, – сказал Зак.

Мы бросились вниз по лестнице, пока Макс отвлекал преследователей. Я слышала звуки борьбы, но не могла остановиться. Сердце колотилось в груди, каждый шаг отдавался эхом в узком проходе. Лестница казалась бесконечной, а воздух – густым и тяжёлым.

Зак на мгновение остановился у массивной железной двери, быстро набрал код на панели. Дверь с тихим шипением приоткрылась, обнажив тёмный туннель.

– Быстрее! – поторопил он, пропустив меня вперёд.

Я шагнула в темноту, ощущая, как холод камня проникает сквозь тонкую ткань одежды. Где‑то позади всё ещё слышались глухие удары и крики – Макс держал оборону. Мысль о том, что он там, один, сражаясь за нас, сжимала горло.

– Не оглядывайся, – твёрдо сказал Зак, закрывая за нами дверь. – Сейчас главное – выбраться.

– Отсюда до безопасной зоны недалеко, – сказала Лия, доставая карту. – Но нам нужно поторопиться.

Я оглянулась на звук выстрела. Макс… Он действительно был с ними или пытался нас защитить?

– Идём, – профессор потянул меня за собой. – Позже разберёмся со всеми вопросами. Сейчас главное – выжить.

Мы бежали через парк, оставляя позади лабораторию и все ответы, которые могли там найти. Но теперь я знала одно – Макс не был предателем. Он рисковал жизнью, чтобы защитить нас. И это знание давало мне силы продолжать борьбу.

Глава 9

Рассвет едва пробивался сквозь густые кроны старых лип, отбрасывая на землю рваные тени. Мы прижались к шершавому стволу огромного дуба, пытаясь отдышаться. Воздух был пропитан запахом сырой земли и прелой листвы – резкий контраст с химическим запахом лаборатории. Вокруг царила странная, напряжённая тишина: ни птичьих трелей, ни стрекотания насекомых – только наше прерывистое дыхание и отдалённый гул где-то за лесом.

– Дальше пешком, – прошептала Лия, сверяясь с картой. Её пальцы, испачканные чем-то тёмным, дрожали, но голос оставался твёрдым. – До убежища два километра. Держимся кустов, избегаем открытых пространств.

Я кивнула, хотя каждая мышца кричала от усталости. В голове пульсировала одна мысль: «Макс. Что с ним? Удалось ли ему оторваться от преследователей? Или…»

– Вика, – Аня тронула меня за плечо, – ты в порядке?

Я с трудом сфокусировала взгляд на её лице. Под глазами подруги залегли тёмные круги, но в глазах горел тот же упрямый огонь, что и вчера. Сквозь прорехи в листве пробивались первые лучи солнца, выхватывая из полумрака бледные щёки и спутанные пряди волос, прилипшие к вспотевшему лбу.

– Да, – выдохнула я, поправляя лямку рюкзака. – Просто… нужно двигаться.

Мы двинулись вперёд, пригибаясь под низко нависающими ветвями. Каждый шаг отдавался тупой болью в натруженных мышцах, но останавливаться было нельзя. Лия шла первой, периодически сверяясь с картой и едва заметно кивая сама себе – видимо, мы пока держались верного пути. Под ногами хрустели ветки, шуршала высокая трава; временами ветер приносил далёкие, неясные звуки – то ли шелест листвы, то ли чьё-то движение.

Профессор Райт шёл чуть позади, внимательно осматривая окрестности. Его седые волосы были взъерошены, а привычный лабораторный халат местами порван и покрыт пятнами грязи, но глаза – пронзительно-голубые, оставались настороженными и сосредоточенными. Он не говорил ни слова, лишь время от времени подавал знаки – прижаться к дереву, сменить направление.

Внезапно Лия замерла, вскинув руку. Мы с Аней тут же прижались к ближайшему дереву, затаив дыхание. Из-за густых зарослей донёсся приглушённый гул моторов и лязг металла.

– Патруль, – прошептала Лия. – Они не должны нас заметить.

Я вжалась в кору, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. Звуки приближались, становясь всё отчётливее: ритмичный рокот двигателей, обрывки чужих голосов. Казалось, будто сердце бьётся настолько громко, что его услышат даже в соседней роще. В носу защекотало от запаха дизеля, прорвавшегося сквозь лесную свежесть.