Тайна лагеря

Лия осторожно вытянула из кармана небольшой прибор, напоминающий компас, но с мерцающим синим индикатором. Она повернула его в разные стороны, внимательно наблюдая за показаниями. Экран едва заметно пульсировал, выдавая цифры и символы, непонятные мне.

– Они идут параллельно нам, – едва слышно произнесла она. – Если останемся на месте, проедут мимо.

Мы стояли, не шевелясь, пока звуки не начали стихать вдали. Только тогда Лия тихо выдохнула:

– Хорошо. Теперь быстрее. До убежища осталось меньше километра, но именно здесь самая опасная зона.

Я кивнула, сжимая лямки рюкзака так, что побелели пальцы. Мысль о Максе снова вспыхнула в голове, подстёгивая двигаться дальше. Что, если он уже там? Что, если ждёт нас?

Профессор Райт молча подошёл ближе, развернул сложенную вдвое карту, на которой были нанесены дополнительные отметки.

– Ваш маршрут ведёт прямо в ловушку, – его голос звучал тихо, но твёрдо. – Патрульные изменили схему патрулирования час назад. Вот здесь – узкий проход между складами. Он выведет нас к заднему входу в убежище. Но идти надо немедленно.

– Откуда вы знаете про запасной вход? – настороженно спросила Аня.

Профессор слегка улыбнулся:

– Потому что я его проектировал.

Мы переглянулись. Сомнения боролись с отчаянием – но времени на раздумья не было.

– Ведите, – решительно сказала Лия.

Зак кивнул и двинулся вперёд, неожиданно легко лавируя между деревьями. Его походка, несмотря на возраст, была упругой и целеустремлённой. Мы последовали за ним, стараясь не отставать.

– Как Макс? – не выдержала я, когда профессор на мгновение замедлил шаг.

Он бросил на меня короткий взгляд:

– Думаю, он жив. И держится. Но ему нужна наша помощь. Поэтому – ни слова, только движение.

Мы ускорили шаг, стараясь держаться в тени. Впереди сквозь листву уже проглядывали очертания старого бетонного сооружения – то самое убежище. Но между нами и ним простиралась открытая поляна, ярко освещённая первыми лучами солнца. Трава стояла высокая, пожухлая, а в центре виднелись остатки ржавых металлических конструкций – то ли заброшенной фермы, то ли старого склада.

– Пересекаем по одному, – скомандовала Лия. – Я первая, потом Аня, затем ты, Вика. Профессор, вы – замыкающий. Бегите как можно быстрее, не оглядывайтесь. Если что – уходим в лес по запасной тропе.

Она сделала глубокий вдох и рванула вперёд, мелькнув среди травы, словно тень. Следом помчалась Аня. Я смотрела, как они исчезают за противоположными кустами, и сердце сжималось от тревоги. Ветер играл с листьями, создавая причудливую игру света и тени на земле.

Собрав всю волю в кулак, я бросилась через поляну. Ветер свистел в ушах, а каждый шаг отзывался эхом в голове. Уже почти…

Резкий звук выстрела разорвал утреннюю тишину.

Я замерла на полушаге, кровь отхлынула от лица. Звук выстрела разорвал тишину, словно нож – и в ту же секунду острая боль пронзила плечо. Перед глазами вспыхнули яркие пятна, а в ушах зазвенело.

– Вика! – крик Ани донёсся словно сквозь вату.

Я упала, инстинктивно прижимая руку к ране. Тёплая кровь просочилась сквозь пальцы, пачкая футболку. В глазах поплыло, но я заставила себя поднять голову: Лия и Аня уже мчались ко мне, петляя между кустами. Их силуэты то размывались, то вновь обретали чёткость.

– Вставай! – Лия схватила меня за здоровую руку, рывком подняла. – Нельзя здесь оставаться!

Аня на ходу достала из рюкзака бинт, торопливо разорвала упаковку.

– Прижми вот сюда, – она приложила ткань к ране. – Держи крепко. Бежим!

Мы рванули к убежищу. Каждый шаг отдавался пульсацией в плече, перед глазами мелькали тёмные пятна, но я упрямо бежала, цепляясь за голоса подруг. Запах крови смешивался с ароматом влажной земли и разросшейся травы.

– Почти дошли! – крикнула Лия, указывая на массивную металлическую дверь в основании бетонного сооружения. – Вика, ты сможешь?

Я кивнула, сжимая зубы. Ещё несколько метров – и мы в безопасности.

Лия достала из кармана ключ-карту, приложила к панели. Дверь с шипением приоткрылась. Мы ввалились внутрь, и Лия тут же нажала кнопку закрытия. Гигантская плита со скрежетом встала на место, отрезая нас от внешнего мира.

В полумраке убежища я разглядела обеспокоенные лица подруг и профессора Райта. Он, едва переступив порог, тут же бросился к пульту управления, проверяя индикаторы.

– Система жизнеобеспечения в норме, – пробормотал он, нажимая кнопки. – Герметизация прошла успешно.

Помещение было небольшим, но функциональным: вдоль стен тянулись металлические полки с припасами, в углу мерцал экран системы наблюдения, а под потолком тускло горела лампа, отбрасывая дрожащие тени. Воздух здесь был сухим и прохладным, с лёгким привкусом металла.

Аня уже разворачивала аптечку.

– Ложись, – приказала она, доставая антисептик и шприцы. – Будет больно, но надо обработать рану.

Я опустилась на скамью, чувствуя, как силы окончательно покидают меня. В голове снова всплыл образ Макса – его улыбка, голос, тепло рук.

– А если он… – я запнулась, не в силах произнести страшное.

– Он придёт, – твёрдо сказал профессор Зак, подходя ближе. Его взгляд был спокойным, но в нём читалась непоколебимая уверенность. – Я дал ему достаточно подсказок, чтобы найти нас. А пока – давайте приведём тебя в порядок. У нас ещё много работы.

Аня сделала укол – прохладная игла на мгновение впилась в кожу, а затем пришло едва уловимое чувство тепла, медленно растекающееся по руке. Постепенно боль начала отступать, словно волна, откатывающая от берега.

– Отлично, пуля пролетела по касательной, рана не слишком глубокая, – уверенно произнесла Аня, внимательно осматривая повреждение.

Её пальцы, ловкие и точные, быстро управлялись с бинтами.

– Хорошо, – сквозь стиснутые зубы ответила я, стараясь не морщится при каждом движении.

Лия, присев на край стола, не скрывая интереса, спросила:

– Ты в больнице работаешь?

Аня едва заметно улыбнулась, завершив перебинтовать мою руку. В свете лампы её глаза на мгновение вспыхнули тёплым оттенком.

– Что-то вроде, но не совсем. Подрабатываю в ветеринарной клинике. Котам и собакам тоже нужна помощь, знаешь ли.

– У тебя отлично получается. Вика если хочешь, можешь прилечь отдохнуть, – кивнула она на кушетку на кушетку, застеленную слегка потрёпанным, но чистым пледом с выцветшим геометрическим узором.

Я молча кивнула в ответ, осторожно поднялась и направилась к кушетке.

Каждый шаг отдавался лёгким покалыванием в руке, но боль уже не была такой острой.

Из соседней комнаты, отделённой тонкой перегородкой, раздался голос профессора – спокойный, но требовательный:

– Девочки, если вы закончили, подойдите ко мне.

Лия с Аней переглянулись. В их взглядах промелькнуло нечто неуловимое – то ли взаимное понимание, то ли негласная договорённость. Они вышли, аккуратно прикрыв за собой дверь. Щёлкающий звук замка эхом отразился от металлических стен.

Я устроилась поудобнее, накрылась пледом. Ткань оказалась на удивление мягкой, с лёгким запахом кондиционера – видимо плед недавно постирали.

Мысли роились в голове, перескакивая с одной на другую.

Постепенно веки стали тяжелеть.

Сквозь наплывающую дремоту до меня доносились голоса профессора и подруг – они проверяли системы убежища. Я различала лишь обрывки фраз: «…давление в норме…», «…резервные батареи…», «…связь всё ещё отсутствует…». Слова сливались в неразборчивый гул, словно далёкий шум прибоя.

Где-то вдали глухо стучал генератор – ритмичный, монотонный звук, похожий на сердцебиение механического существа. Он наполнял пространство размеренным пульсом, поддерживая жизнь в этом маленьком островке безопасности среди неизвестности. Время словно замедлило свой бег, растворяясь в тёплом полусне.

Глава 10

Я просыпаюсь и с изумлением осознаю: я не на скамье в убежище. Сижу за столом из матового серого пластика, вокруг – ряды пробирок с разноцветными жидкостями, на полках мерцают колбы с переливающейся субстанцией. Где-то за перегородкой слышно ритмичное шипение аппарата, будто тяжёлое дыхание неведомого существа. Воздух насыщен запахом озона и едва уловимой химической горечи.

Смотрю на свои руки – они чужие: смуглая кожа, тонкие пальцы с аккуратно подстриженными ногтями. Вглядываюсь в отражение в мониторе компьютера – это не я. Незнакомое лицо с высокими скулами и кудрявыми тёмными волосами смотрит на меня с экрана. Вскакиваю со стула, лихорадочно оглядываюсь.

Помещение просторное, с высокими потолками и рядами рабочих станций. Стены выложены светло-серым пластиком, на них – голографические схемы молекулярных структур, мерцающие в полумраке. В дальнем углу мигает красным датчик контроля атмосферы. Через панорамное окно (защищённое решёткой изнутри) пробивается тусклый свет – похоже, за ним бетонный двор или внутренний колодец здания.

– Мишель, ты долго спать будешь? Препарат должен быть готов к семи вечера, – раздаётся голос мужчины в белоснежном халате. Он стоит в проёме двери, держа в руках планшет с мерцающими данными. Его брови сдвинуты, на лице – лёгкое раздражение. – Опять засиделась до утра?

Постепенно обрывки мыслей складываются в картину: скорее всего, я в лаборатории. Но где именно? Вокруг – стерильная чистота, характерная для закрытых исследовательских комплексов. На стенах – предупреждающие знаки биоопасности, на дверях – электронные замки с датчиками отпечатков.

Осматриваю стол. Помимо пробирок – микроскоп с трёхслойной защитой, блок анализатора состава, стопка распечаток с графиками. На краю нахожу бейджик: «Мишель Виджирс». Фото на бейджике совпадает с моим отражением – тёмная кожа, кудрявые тёмные волосы, строгие очки в тонкой оправе. Рядом – чашка с остатками чёрного кофе и записка: «Проверка стабильности – 14:00».

Я внимательно изучаю окружение. Лаборатория явно принадлежала корпорации, которая занималась производством энергетических батончиков и напитков. На стене – рекламный экран с логотипом «EnerGo»: сияющий шар, окружённый молниями. Под ним – слоган: «Энергия нового поколения». Именно из-за них у меня начались «эффекты погружения». Но как я здесь оказалась? Как превратилась в Мишель?

«Кажется, Зак рассказывал, что можно перемещаться в прошлое, но не в людей. Про людей он ничего не говорил», – проносится у меня в голове.

Я смотрю на монитор: на нём «время 11:13 дата 14.06.2019». Цифры светятся холодным голубым светом, под ними – строка с кодом версии ПО: «v.7.3.1 – экспериментальный режим». Но мы – точнее, Вика и Макс, или всё же я? – пошли в лагерь, и время сейчас утро. Получается, я ещё сплю. Точнее, моё тело спит. Ничего не понимаю…

Надо отойти в туалет. Хорошо, что номер я знаю наизусть.

Я оглядываюсь по сторонам. Мужчина в халате куда-то вышел, оставив дверь приоткрытой. В коридоре – приглушённый гул вентиляции и отдалённые голоса. На столе – сумочка из синтетической кожи. Должен же быть телефон. Достаю его – экран загорается, реагируя на отпечаток. Я быстро набираю свой номер, идут гудки, но на другом конце ответа нет. Тогда оперативно печатаю несколько сообщений: «Где я? Это не шутка. Ответь», «Вика, напиши мне или позвони…».

Взглянула на время: ещё час – и я проснусь. Надо найти туалет, позвонить оттуда. Заодно осмотрюсь.

Выхожу из кабинета. Коридор ослепляет ярким светом встроенных в потолок ламп. Стены – гладкий металл с редкими панелями датчиков. Повсюду люди в белых халатах: кто-то торопится с папками, кто-то замер у терминалов, вводя данные. Воздух пронизан запахом антисептиков и ионизации.

«Где здесь может быть туалет? Воспоминаний вообще никаких нет, очень сложно…» Слева висит план эвакуации – схематичная карта этажей с красными стрелками. Пытаюсь разобрать, но символы кажутся чужими, будто на другом языке.

– Мишель, ты куда идёшь? – заговорила девушка, направляясь ко мне.

– Я, эм… Я в туалет, – замявшись, отвечаю я.

Осматриваю её: такой же белый халат, короткие светлые волосы, глаза большие, голубые – похожа на куклу. На бейдже – «Элла Хокс». От неё едва уловимо пахнет лавандовым гелем для рук.

– Пойдём, я как раз в ту сторону. Мне надо наверх – босс опять вызывает, с поставкой какие-то проблемы, – сказала Элла, поглядывая на наручные часы с голографическим дисплеем.

– А что там у вас с поставками? – неожиданно для себя спрашиваю я.

– Поставка с батончиками попала в магазин, а не в лагерь, с которым у нас договор. А как у вас с новым составом? – без паузы продолжает она, лёгким движением касаясь сенсора на стене. Дверь в соседний блок плавно скользит в сторону.

– К семи сказали доделать, – неуверенно отвечаю я.

– Ужас! Это Майкл тебя не щадит. Дал бы хоть выходной – ты с работы не вылазишь, – улыбается она, и в её глазах мелькает искренняя забота. – Я побежала. Встретимся на обеде.

Я смотрю по сторонам. Коридор разветвляется на три направления. В центре – вертикальный транспортёр с прозрачной кабиной. Справа – дверь с табличкой «Зона отдыха», слева – искомая надпись «Туалет» над дверью из матового стекла.

– Хорошо, встретимся на обеде, – киваю я.

Захожу в туалет. Тишина, нарушаемая лишь монотонным гулом вентиляции. Помещение небольшое, но современное: сенсорные краны, зеркала с подсветкой, автоматические сушилки. Запах свежести – явно работает ионизатор.

Надеюсь, здесь никого нет. Быстро проскальзываю в кабинку, закрываю дверь, достаю телефон. На экране – 11:45. Начинаю писать сообщения, когда слышу как открылась дверь. В помещение вошла женщина – её каблуки отчётливо стучали по полу, пока она проходила вглубь комнаты.

– Але, Макс, как там у тебя? – раздался её звонкий, чуть напряжённый голос.

В ответ что-то неразборчивое – будто приглушённый шёпот свозь помехи.

– М-м-м, нужно сходить проверить лагерь «Мечта», – продолжила незнакомка, и в её тоне проскользнула нотка озабоченности.

Снова последовал невнятный ответ – словно далёкий гул, не несущий ни смысла, ни интонации.

– Всё, давай вечером отпишись, – резюмировала она и, застучала каблуками обратно к выходу.

Дверь со щелчком открылась, затем так же резко захлопнулась.

Что это было?.. Макс? Лагерь? Мысли вихрем закружились в голове, наплывая одна на другую. Лагерь «Мечта» … Мы же с Максом пошли в этот лагерь сегодня вечером…

Нужно срочно связаться с собой – я торопливо включила телефон, пальцы дрожат, едва попадая по иконкам. Экран вспыхнул, но в тот же миг мир перед глазами резко потемнел, словно кто-то выключил свет. В ушах нарастал пронзительный, почти невыносимый звон, похожий на вой сирены, который заполнил всё пространство, вытесняя остальные звуки.

Я пошатнулась и с трудом вышла из кабинки. Подхожу к раковине и плещу в лицо холодной водой. Капли стекают по чужим щекам, оставляя мокрые следы. Стало чуть легче. «Скорее всего, скоро вернусь», – проносится в голове. Надо вернуться. Пытаюсь позвонить, но пальцы не слушаются, телефон едва не выпадает из рук.

Выхожу в коридор. Свет ламп кажется режущим, а тени в углах – подозрительно подвижными. Торопливо оглядываюсь – никого. Быстрым шагом направляюсь обратно, сажусь на своё место… и тьма вновь поглощает меня.

Глава 11

– Ты как, скоро будешь тут? – спокойно спросила Лия, её голос звучал чуть приглушённо, будто она прикрыла микрофон рукой.

– Передай ему, что Вику задело пулей, и она сейчас спит, – взволнованно прошептала Аня, и в её голосе явственно слышались нотки тревоги. Я различала на заднем фоне какой-то шум – похоже, она стояла у вентиляционного люка.

Я осторожно встала, опираясь на край кровати. Тело ещё не до конца отошло от сна, а рука, перетянутая окровавленной повязкой, пульсировала тупой болью. Сделав несколько шагов, я замерла у приоткрытой двери, прислушиваясь.

В комнате царил полумрак, лишь экраны мониторов заливали лица Ани и бледно-голубым светом. Аня нервно теребила край свитера, а Лия то и дело оглядывалась на пульт управления, за которым сосредоточенно работал профессор Райт. Он методично вводил команды, его пальцы быстро скользили по сенсорной панели, а на мониторе одна за другой вспыхивали диаграммы и столбцы цифр.

В голове всё ещё крутились обрывки моего сна. Эта Мишель… Её лицо, словно выхваченное из тумана, снова и снова возникало перед глазами. Кто она? Почему она мне приснилась? Может, это что-то важное? Или это опять так называемый «эффект погружения»? Я попыталась вспомнить, что пила или ела накануне, но в памяти не всплывало ничего необычного. Надо обязательно спросить у Зака – он единственный, кто способен объяснить эти странные видения.

Девочки, закончив разговор, синхронно повернулись к мониторам. Их взгляды скользили по строкам данных, а на лицах читалась напряжённая сосредоточенность. Похоже, они меня не заметили.

Дверь со скрежетом открылась – старый механизм давно нуждался в смазке. Я сделала шаг наружу, и в этот момент Аня резко обернулась. Её глаза расширились от беспокойства, и она тут же бросилась ко мне.

– Ты как? Всё хорошо? – она осторожно взяла меня за здоровую руку, внимательно вглядываясь в лицо.

– Давай я ещё раз обработаю твою руку. Может, тебе уколоть обезболивающее? У нас есть достаточно сильный препарат, он снимет боль почти мгновенно.

– Вика, Макс звонил. С ним всё хорошо. Ближе к ночи он будет у нас, и у него есть какие-то новости, – сказала Лия, поворачиваясь ко мне. В её голосе звучала надежда, но глаза оставались настороженными.

Я устало кивнула, чувствуя, как тяжесть недосыпа и боли тянет вниз. Проигнорировав их обеих, я обратилась к профессору Райту:

– Зак, можно вас на минуту? У меня есть несколько вопросов.

Зак, который в этот момент что-то печатал на пульте, повернулся. Его взгляд, обычно холодный и аналитический, на мгновение задержался на моей перевязанной руке. Не говоря ни слова, он коротко кивнул и указал в сторону двери, приглашая выйти в соседнее помещение.

Мы зашли в тёмную маленькую комнату. Зак щёлкнул выключателем – помещение озарилось тёплым жёлтым светом, от которого длинные тени задрожали на стенах, словно живые существа.

Повсюду стояли колбы с разноцветными жидкостями – янтарной, изумрудной, тёмно-фиолетовой. Некоторые тихо булькали, выпуская крошечные пузырьки, другие мерцали едва заметным свечением. В углу что-то шипело, выпуская тонкие струйки пара, которые медленно растворялись в воздухе, оставляя лёгкий металлический привкус.

Вдоль стен тянулись полки с причудливыми приборами: медные спирали, стеклянные трубки, странные устройства с циферблатами и стрелками, дрожащие в такт невидимым процессам. Над ними висела большая доска, испещрённая заметками, схемами и вычислениями, исписанными аккуратным, почти каллиграфическим почерком Зака.

На доске была закреплена карта – старая, с потёртыми краями. На ней красным цветом отмечены какие-то места: они образовывали почти правильный круг из двенадцати линий, пересекающийся в определенных точках. Между отметками тянулись тонкие штрихи, похожие на энергетические каналы или пути перемещения.

Зак слегка закашлялся привлекая моё внимание. Его лицо в жёлом свете казалось ещё более измождённым, под глазами залегли глубокие тени. Он жестом указал на два деревянных стула возле небольшого стола, заваленного бумагами, распечатками и раскрытыми тетрадями с хаотичными заметками. На краю стола стояла чашка с кофе, на котором образовалась тонкая корочка.

Я присела, ощущая, как холодный край стула пробирает сквозь тонкую ткань спортивных штанов. Глубоко вдохнув, начала рассказывать о своём сне – во всех подробностях, не упуская ни одной детали: о корпорации в которой я оказалась, о разговоре который я услышала в туалете, о ошибке с поставкой.

Зак слушал молча, его пальцы непроизвольно постукивали по столешнице в каком-то сложном ритме. Глаза внимательно следили за мной, словно он пытался прочесть что-то между слов. Время от времени он делал заметки в маленьком блокноте, лежащем перед ним.

Спустя несколько минут он резко поднялся, подошёл к двери и осторожно выглянул в коридор. За дверью слышались приглушённые голоса Ани и Лии. Зак внимательно осмотрел соседнюю комнату, затем тихо прикрыл дверь, повернув замок с едва слышным щелчком.

– Вика, понимаешь, в чём дело, – начал он, возвращаясь к столу. Его голос звучал тише, почти шёпотом. – С тобой всё не так просто, я думал обойдемся одним перемещением, но видимо, я ошибся.

Он подошёл к доске, достал из кармана маленький карандаш и что-то быстро написал на маленьком листке. Движения были точными, выверенными – видно, что он делал это сотни раз. Закрепив листок рядом с картой, он провёл пальцем по одной из красных линий, словно проверяя её на ощупь.

– Возможно, они поменяли формулу своих энергетических батончиков или напитков. Странно, что информатор мне ничего не сообщил, – Зак задумчиво потёр подбородок, его взгляд скользнул по колбам в углу, будто он искал в них ответ. – Или это что-то другое… более фундаментальное.

– То есть это не прекратится? – спросила я, чувствуя, как внутри нарастает ледяная волна тревоги. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки, оставляя следы на коже.

– Думаю, что нет. Но надо выяснить, почему ты продолжаешь «перемещаться». Ты «перемещаешься» каждый раз когда засыпаешь?

Я отрицательно замотала головой, чувствуя, как волосы щекочут щёки.

– А вот это интересно. То есть ты «перемещалась» в лагере и сейчас?

– Да. Больше такого, вроде, не было, – согласилась я, пытаясь вспомнить хоть один похожий эпизод. – Но что мне делать? Как это остановить?

В этот момент резкий пронзительный писк разорвал тишину, заставив нас обоих вздрогнуть. Звук был настолько громким, что зазвенело в ушах. Зак мгновенно напрягся, его глаза метнулись к двери, на лице промелькнуло выражение, которое я не смогла распознать – то ли тревога, то ли решимость.

– Договорим позже, – тихо, но твёрдо произнёс Зак, глядя на дверь. – Кто-то пытается попасть внутрь.

Я кивнула, и мы направились в комнату управления.

Помещение утопало в тревожном красном мерцании – повсюду мигали аварийные лампочки, отбрасывая дрожащие блики на приборы и лица. Воздух вибрировал от пронзительного писка сигнализации, от которого закладывало уши и нарастала давящая тяжесть в висках. Панели приборов вспыхивали хаотичными огнями, а на некоторых экранах были строки предупреждений, высвечиваясь кроваво-красным шрифтом.

Лия, сосредоточенно нахмурившись, стремительно вывела на главный экран изображение с уличных камер. Её пальцы порхали над панелью упарвления с отточенной точноостью – ни одног лишнего движения, только чёткие, выверенные нажатия. На мониторе развернулась сетка с дюжинной миниатюр, демонстрирующих разные участки территории: пустынная дорожка, заросший сорняками задний двор, заброшенный склад с покосившимися дверями, угол здания с облупившейся штукатуркой.

Она быстро перелистывала кадры, её глаза сканировали изображения с почти сверхъестественной скоростью. Вдруг на одной из камер мы увидели Макса. Он отчаянно дёргал ручку входной двери, пытаясь прорваться внутрь. Его тёмная кофта была испачкана в грязи, на рукаве виднелась рваная прореха. Лицо покрыто испаринной, волосы прилипли ко лбу, а в глазах читалась явная тревога. Он оглянулся через плечо, словно ожидая погони, и снова навалился на дверь.

Профессор Райт, не теряя ни секунды, рванулся к пульту. Его пальцы забегали по сенсорным клавишам, выбивая сложную последовательность команд. На панели вспыхнули дополнительные индикаторы, замигали зелёные огоньки подтверждения. С тихим, почти торжественным гудением масивные двери на улицу плавно разъехались, открывая проход.

Спустя пару минут в комнату ввалился запыхавшийся Макс. Грудь его тяжело вздымалась, дыхание вырывалось хриплыми всхлипами. Он резко захлопнул за собой дверь и с усилием повернул масивный запорный механизм – тяжёлый металический рычаг встал на место. Только после этого он прошёл вглубь комнаты, обводя нас тревожным взглядом. Его глаза, обычно спокойные и ироничные, сейас были широко раскрыты, а на виске пульсировала тонкая вена.

Профессор Райт подошёл к панели и одним движением приглушил пронзительный писк сигнализации. Красный мигающий свет сменился приглушённым голубым – в комнате сразу стало легче дышать.

Макс сделал несколько шагов вглубь комнаты, и мы все невольно замерли, ожидая его слов. Он провёл рукой по лицу, словно стирая невидимую пелену, и наконец заговорил:

– Я едва успел. Они перекрыли все основные пути, пришлось идти через старые дренажные туннели, – его голос звучал глухо, будто доносился издалека. – Там вонь такая, что глаза режет… Но это было единственное окно.