Рождество по-эльфийски. Напарники без цензуры

Но самое главное – сегодня пришла информация о том, что в число заболевших эпидемией вошел сам геросский император Карио́н Эль-Лио́нский. Он был найден утром в своих покоях, играющий с хрустальными статуэтками, как с маленькими игрушками. Благо Его Величество Эль-Лионский являлся верховным магом с большим магическим резервом, а таких могущественных колдунов эпидемия превращает не в полностью недееспособных малышей, а хотя бы оставляет сознание ребенка, с которым можно идти на контакт, и новоявленному «ребёнку» удалось объяснить, что ему нужно побыть взаперти в окружении лекарей без возможности покинуть свои покои до тех пор, пока не будет найдено лекарство от этой жутковатой болезни. Информация эта была под грифом абсолютной секретности, граждане Геросской империи пока что не знали, что их император сейчас болен. И правители соседних государств тоже не знали. А то если б знали, то как бы не попытались воспользоваться случаем и сунуться в Геросс с совсем не дружественными манерами… Ведь без постоянного контроля императором эльфийских земель их защитные границы ослабнут. Мало ли кто захочет этим воспользоваться… Мне вот не хотелось бы это проверять.

Думал обо всем этом, смотрел материалы по уже имеющимся заболевшим, но никак не мог найти между ними хоть какой-то связи. Который день искал, но ничего в голову не приходило, какая-то абсолютно случайная выборка пострадавших. Наверное, я не там искал, не туда смотрел… А куда смотреть-то?

На моей руке запиликал и замигал синим кристалликом браслет-артефакт. Я удивлённо вскинул брови, видя, что со мной связывается Бестиан. Вроде как у него сейчас не было свободного времени для поболтать со мной, чего это он сигналит?

Я нажал на кнопку приёма вызова на браслете-артефакте.

– Да? Что-то случилось?

Бестиан Брандт был моим близким родственником, а еще – лучшим другом. И он сегодня днем был у меня в гостях вместе со своей невестой. Оба они выжили после подрыва особняка, так как успели скрыться в тайном подземном проходе, но на связь после этого вышли на сразу, и я весь извелся в ожидании весточки. Так что когда увидел Бестиана живым и здоровым, выдохнул с облегчением и на радостях открыл не только лучший айлинор из моих запасов напитков из одноименной эльфийской провинции, но и решил, что ради такого дела можно открыть и парочку коробок элитных шоколадных конфет, припасенных для эльфийского генерала. Маргс с ним, с этим генералом, у меня лучший друг выжил после жестокой атаки варгов – вот что было важно!

Сейчас Бестиан как раз собирался выдвигаться в сторону наконец-то найденного логова преступной группировки варгов, поэтому мне был непонятен его звонок.

– Ну как тебе сказать… – задумчиво протянул Бестиан, голос у него был какой-то странный. – Дружище, не подскажешь, какими такими веселыми конфетками ты накормил мою рейну?

Ре́йна – так называют истинные пары в Искандере, про них говорят, что они дарованы самой судьбой и одобрены богами. Бестиану вот посчастливилось найти такую недавно, и я был чрезвычайно за него рад. Поэтому прозвучавший вопрос вызвал полное недоумение.

– Чего? – я аж опешил. – О чем речь?

– У Лины состояние такое, как будто ее накачали чем-то типа приворотного зелья, – хмыкнул Бестиан.

– Что?!! Бес, ты же понимаешь, что я не стал бы Ангелину привораживать? Я, конечно, рыжих люблю, рейна у тебя красотка, но не настолько, чтобы я с ума сходил и афродизиак ей подливал!..

Во-первых, у меня такого бреда даже в мыслях не было. А во-вторых, даже если бы он был, то пришлось бы от него отказываться, потому что за такие проделки в Искандере предусмотрено суровое уголовное наказание. У нас с истинностью не шутят, и такими людьми не раскидываются. А я как-то слабо похож на самоубийцу.

– Судя по медленно развивающимся симптомам, эффект сказался после полного переваривания некой еды, – продолжил Бестиан, как-то подозрительно нервно задышав, будто его в этот момент усиленно отвлекали от разговора. – Еще говорит, что во рту привкус шоколада, хотя шоколад мы сейчас не ели, мы только твоими сэндвичами объедались. Зато Лина ела шоколадные конфеты у тебя. Что там за волшебные конфетки, а?

– Конфеты?.. Так обычные шоколадные с начинкой, я и сам их ел недавно… Хм… Погоди-ка…

Я взял две опустевшие коробки конфет, глянул на фантики, с виду ничего странного не заметил. Конфеты как конфеты.

Провел ладонью над коробками, нашептывая сканирующие чары. Первые стандартные чары ничего не показали, но я не сдавался и перебрал еще парочку узкоспециализированных. И на четвертой проверке улыбнулась удача, если так можно сказать об обнаружении остаточных следов ауры на пустых коробках и конфетных фантиках. Следы не принадлежали человеку, я бы сказал, что они больше походили на следы какого-то духовного существа… фамильяра, например.

Я прищурился, примечая, что остаточные следы похожи на отпечатки маленьких ручек. Странноватых, но похожих на…

В этот момент меня осенило, что произошло, и я от души выматерился.

– Твою ж мать!!! – это было самое приличное из всего моего неразборчивого рычания. – Эта лиса совсем страх потеряла!!!

– Какая еще лиса? – не понял Бестиан.

– Да эта рыжая лиса… репортерша в смысле.

– Штольценберг?

– Она самая!!!

В голове быстро мелькали картинки, собираясь в единый пазл.

А почему я вообще не задался ранее вопросом, что именно делала Штольценберг в той кондитерской? И почему сразу не понял, что своим хамством она меня попросту отвлекала? От… ну, скорее всего, от проделок ее фамильяра, который по науськиванию хозяйки шкодил за моей спиной, оставаясь невидимым благодаря магии фамильяра.

– И-и-и?

– Мы с ней сталкивались в кондитерской неподалеку от здания типографии, когда я закупался сладкими подарками для эльфийской знати, они сладкое наше очень любят, поэтому я таскаю его всегда в Геросс, когда туда езжу, – затараторил я. – Походу, эта рыжая конфеты как-то подменила, не все, но частично точно… Был момент, когда я отвлекся на разговор с продавщицей… Проклятье, а если бы эти конфеты доехали до эльфов?! Да они ж с меня три шкуры спустили бы!! Ну, она у меня сейчас за это получит…

Я не стал больше ничего пояснять Бестиану – и так всё понятно, мы с ним потом договорим. Сейчас я кипел от возмущения, ярость застилала глаза… И, кажется, не только ярость.

До меня только сейчас дошло, что я и сам странно себя чувствовал, голова слегка кружилось, но самое главное – во мне просыпалось подозрительное желание, которое было продиктовано явно не мной.

Проклятье! Я же и сам этими конфетами с афродизиаком, или чем там, наелся… Сколько штук съел? Десять? Больше? А почему сразу не заметил?

Поднес к носу одну надкусанную и недоеденную конфету, принюхался к ней как следует. Ничем подозрительным она не пахла, конфета как конфета. Какое-то очень тонкое зелье, медленно действующе, с накопительным и раскачивающимся эффектом, судя по всему. Неудивительно, что я ничего не почуял, а перепроверять конфеты, которые только что купил в элитной кондитерской прямо из рук ее хозяйки, мне даже в голову не пришло бы. А зря.

Я раздраженно швырнул коробки из-под конфет на пол, быстро обулся и вылетел из особняка, на ходу формируя телепортационную воронку и через секунду уже выходя около дома на Галеосской улице, яростно сверкая глазами ярче, чем рождественская гирлянда.

– Кому-то сегодня кре-е-епко достанется, – певуче произнес я, глядя на возвышающийся передо мной дом и горящие окошки искомой квартиры.

Посмотрим, как вы будете рады одному очень злому и взбудораженному конфетами гостю, мисс Штольценберг.

Я мрачно улыбнулся и торопливо зашагал к нужному подъезду. В крови кипел адреналин, ярость и… проклятое возбуждение, которое начинало туманить разум и рисовать в моей голове картинки сладкой мести.

Глава 14. Следующая конфета

[чуть ранее; в здании редакции газеты «Ежедневные факты»]

[Еления]

– Он ни с того ни с сего начал так себя вести, ничего не предвещало, – объясняла я инквизиторам несколько минут спустя.

Кабинет редакции теперь напоминал то ли больничную палату, то ли место преступления – смотря с какой стороны посмотреть. Лекари, прибывшие сразу после моего вызова скорой лекарской помощи, суетились вокруг Рошфора, который, кажется, благополучно забыл, как пользоваться горшком, не то что руководить газетой. В коридоре толпились сотрудники редакции, некоторые из них поначалу пытались ломиться в кабинет, но строгого вида инквизитор средних лет, в тёмно-фиолетовой мантии и такой же шляпе-котелке быстро навел порядок и теперь допрашивал меня, при каких обстоятельствах мистер Рошфор начал, хм… столь странно себя вести.

– Он что-то особенно ел, пил?

Я покачала головой.

– При мне – ничего. Только стакан воды, – я указала на графин. – Да мы и разговаривали с ним всего несколько минут, чисто по работе.

Инквизитор провел рукой над графином, осыпая снопом серебряных искр, и тот на миг засветился голубоватым светом. Никаких ядовитых веществ в графине магией обнаружено не было.

Потом темноволосый мужчина смерил меня скептичным взглядом.

– Разве? Ваши коллеги в редакции говорят, что вас уволили, мисс.

– Я не уволена, можете сами проверить данные о моей персоне в канцелярии. У нас был конфликт с мистером Рошфором, но…

– То есть у вас был мотив отравить своего начальника, – сделал вывод инквизитор.

Я возмущенно фыркнула и скрестила руки на груди.

– Ну, знаете ли! Если так рассуждать, то он есть абсолютно у любого сотрудника, потому что нет в редакции журналиста, который ни разу не конфликтовал бы с начальством! Глупости всё это, ничем я Рошфора не травила. Да, у нас был конфликт, но это не имеет отношения к состоянию Саймона. Да и моя статья сегодня красуется на первой полосе «Ежедневных фактов», и Рошфор меня отправил в командировку в эльфийскую империю, – я продемонстрировала аккредитационный лист.

Он как будто имел некий волшебный эффект, потому что инквизитор тут же потерял ко мне интерес и попросил покинуть кабинет, чтобы не мешать вести расследование.

Я вышла в коридор, прихватив все необходимые мне рабочие бумаги, но не спешила сразу уйти из редакции, а какое-то время еще стояла в коридоре и наблюдала, как лекари выводят под ручку Рошфора, чтобы покинуть антителепортационную зону кабинета и отправиться в лечебницу.

Мне было здорово не по себе. Я смотрела, как начальника ведут под руки, а тот не сопротивлялся, не осознавал происходящего, пускал пузыри и агукал, как малое неразумное дитя. Каким, собственно, себя и ощущал…

Что ж это за дрянь такая по стране гуляет? Откуда она взялась?

– С ним всё будет в порядке? – спросила я у лекарей. – Вы же ему поможете?

Не то чтобы я прям душевно относилась к Рошфору и всем сердцем переживала за него, о нет. Особенно после этой последней ситуации с Лунтьером, когда стало понятно, что не он, а именно начальник перегнул палку. Но чисто по-человечески жалко же.

– В городской лечебнице господину окажут всю необходимую помощь, – сухо ответил лекарь. – Не беспокойтесь, мисс, у нас всё под контролем.

Но от моего взгляда не ускользнуло, как лекари обменялись тревожными взглядами.

Ничего у них под контролем не было. И, кажется, активно из этого самого контроля выходило. Но официально объявлять эпидемию в стране пока никто не торопился.

– Как защититься-то от этой дряни? – спрашивала я у Морфа, когда уже пришла домой. – Непонятно, эта заразная болезнь, или нет? Я находилась с заболевшим Рошфором несколько минут в одном помещении, если эта дрянь передается воздушно-капельным путём, то я в зоне риска заражения. Знаешь, мне как-то вообще не хочется вести себя, как дитё малое…

– Да ладно, ты даже разницы не почувствуешь! – ехидно пропищал Морф.

Он увернулся от пущенного в него полотенца, показал мне язык, скорчив смешную рожицу, и уже нормальным серьезным тоном произнес:

– Не знаю, как защититься. Может, свечи пожечь?

– Чтобы с огоньком наблюдать за местным апокалипсисом? А что, мне нравится твоя идея.

Морф возмущённо фыркнул и скрестил руки на груди.

– Да я про свечи из лекарской лавки!

– Которые с мармиса́ндрой?

– Ну да, пахучие такие.

Я покачала головой.

– Вряд ли они способны вылечить от этой дряни. В качестве профилактики простуды они хороши, да и просто пахнут приятно, но вот с чем-то серьезным не справятся.

– Ну, вылечить, может, не способны, а бактерии какие-нибудь убить, если пока не болен, но контактировал с заболевшим, – может, это поможет? – предположил Морф. – Во всяком случае, я бы использовал эту штуку. Можно туда еще дополнительно цветки карнелии зелёной добавить, для усиления целебного эффекта. Лишним-то точно не будет.

– Ты прав, можно попробовать.

Я достала из нижнего кухонного ящика большую свечу в маленьком декоративном горшочке с красивыми мраморными разводами, символизирующими знаменитый искандерский лунный мрамор, подожгла ее, поставила на кухонную тумбу, открыла другой шкафчик в поисках нужных сухоцветов.

– Морф, не помнишь, куда я цветки карне́лии дела?

– Ты вроде в прошлый раз отвар с ними делала, потом, наверное, в угловой шкафчик убрала.

– А, точно! – хлопнула я себя по лбу и достала нужную коробочку с сухоцветами. – Спасибо! Что бы я без тебя делала…

– Думаю, без меня ты бы когда-нибудь забыла, на какую полочку положила свои мозги, – ехидно произнес Морф.

И на всякий случай спрятался от меня за холодильником, чтобы я еще чего-нибудь в него не швырнула.

Я хотела возмутиться, но тут же вздрогнула от неожиданно раздавшегося грохота в дверь.

Именно грохота – некто не просто настойчиво стучал, а по ощущениям как будто кувалдой лупил по двери.

– Это еще что такое? – нахмурилась я и отложила в сторону коробочку с сухоцветами, с опаской медленно приближаясь к двери.

Хотела было попросить Морфа глянуть, что за психопат ко мне ломится, но все вопросы отпали сами собой, когда на моей левой руке ярко вспыхнули два энергетических кольца: эрнилы загорелись так резко, что я аж зашипела от боли.

– Еле-е-ения, ненавистная моя, я знаю, что ты здесь, – раздался из-за двери певучий голос Лунтьера. – Открой дверь, мне оч-ч-чень надо с тобой поговорить.

– Не горю желанием общаться! – громко произнесла я, начиная соображать, что именно происходит, и судорожно думая, куда бы мне деться.

Проблема решилась бы легко и просто, если б я умела телепортироваться, – я бы сбежала сейчас куда-нибудь на другой край света! – но телепортация была моим слабым местом, а летать с такого высокого этажа я как-то не очень умела. Да с любого не умела, если честно. Эх, ну вот почему моя сущность неспособна летать, а?

Подумав о телепортации, я похолодела, подумав о том, что Лунтьеру-то с его магическими умениями ни дверь, ни еще какие-то препятствия не будут являться помехой. Если на то пошло, то он меня и по телепортационному следу нашел бы при желании, от такого не убежишь… Спрятаться в шкафу? Да мой ненавистный гость сожжет шкаф вместе со мной! Судя по голосу, Лунтьер вряд ли в этот раз пришел с букетом цветов.

А в следующий миг я аж вскрикнула от неожиданности, когда входная дверь вспыхнула зелёным пламенем, и сквозь него, как демон из Преисподней (очень красивый демон, надо признать), спокойно прошел Лунтьер. Ну-у-у, не особо спокойно: скорее уж он стремительно шагнул в квартиру и с угрожающим видом двинулся на меня. Зеленое пламя за его спиной погасло, дверь осталась целой и нетронутой.

– Прости, я без приглашения, но уж очень не терпится с тобой пообщаться, – обманчиво ласковым голосом произнес Лунтьер. – Аж горю от нестерпимого желания быть ближе к тебе.

Это было заметно! Аура у него сейчас от ярости вибрировала так, что я аж отшатнулась и попятилась в наивной надежде забиться в уголочек и стать невидимой.

– В курсе, что это? – ласково спросил Лунтьер, шагнув ко мне почти вплотную и продемонстрировав обертку от знакомой мне шоколадной конфеты.

Я нервно сглотнула, ощущая липкий холодок, пробежавший по спине. Отрицать свою причастность было глупо: раз Лунтьер ко мне прилетел на крыльях ненависти, то он уже каким-то образом раскрыл мою махинацию с конфетами. А если он показывает не просто целую конфету, а обертку от нее, то…

– Вижу по твоему взгляду, что знаешь. Подставить меня перед эльфийскими чиновниками удумала, значит. А знаешь, что самое паршивое? Ко мне дорогие гости заезжали, и я подумал, что одну-другую коробочку конфет, заготовленных в подарок для эльфийских чиновников, я могу и себе оставить… И друзей угостить… И самому полакомиться, ведь шоколад-то отменный, очень люблю десерты из этой кондитерской… Я съел с десяток таких конфет, или даже больше. Смекаешь, к чему я?

Я шумно вдохнула воздух и посмотрела в глаза Лунтьера. Его зеленые глаза аж фонили смесью ярости и… чего-то еще. То, что я поначалу приняла за голую ярость, было не только ею. Сейчас я поняла, что в этих изумрудных глазах с золотыми искорками плескалась страсть, готовая вот-вот выплеснуться наружу на… меня?

Лунтьер сжал в ладони обертку, она вспыхнула золотым пламенем и осыпалась пеплом. А я ойкнула и попятилась, но уперлась в стол, когда Лунтьер шагнул ко мне вплотную и упёрся руками на стол по обеим сторонам от меня, отрезая все пути к отступлению.

– И знаешь что? – выдохнул он мне чуть ли не в самые губы. – Следующей конфетой, которой я полакомлюсь, будешь ты.

Глава 15. Сломался

Судорожно втянула носом воздух и уперлась ладонями в грудь Лунтьера, пытаясь его от себя отодвинуть, но как бы не так. Зато ощутила в полной мере, как быстро бьется его сердце, потому что ладонь легла как раз на него.

Я нервно улыбнулась и постаралась заговорить как можно более спокойным голосом:

– Я слабо похожа на шоколадную конфету. Да и что вы себе позволяете, мистер Брандт? Ворвались в чужой дом без разрешения, напираете на меня…

– А ты что себе позволяешь, Штольценберг? – перебил Лунтьер, склонясь надо мной так, что мне пришлось еще больше отклониться назад. – Ты чем думала, когда всё это творила? Я собирался подарить эти конфеты эльфийским чиновникам!

– Я в к-курсе, – произнесла тихо, на нервной почве аж заикаться начала.

– Ах ты в ку-у-урсе, – улыбка Лунтьера стала до неприличия широкой. – А ты в курсе, что для эльфов наши афродизиаки типа этого зелья, которым напичканы конфеты, являются ядовитыми?

– Ч-что? – онемевшими губами переспросила я.

– У эльфов мгновенная всасываемость в кровь подобных штук, и действуют такие зелья на них не так, как на обычных людей и волшебников. Пара-тройка конфет могут серьезно отравить, а десяток другой – довести до летального исхода. А теперь представь, что было бы, если бы эти конфетки достигли адресата. Масштаб бедствия представляешь?

– Я н-не знала…

Господи, как стыдно-то сейчас стало! Под землю готова была провалиться от такого ужасающего фиаско…

– Послушай, я хотела попросить своего фамильяра поменять обратно конфеты на обычные, и вообще, всё это было до того, как ты меня спас от варгов, и…

– Но после того как я спас тебя от ехавшего прямо в тебя грузовика! – рыкнул Лунтьер. – Я тебя спасаю, а ты мне вот так отплачиваешь? Штольценберг, у тебя совесть есть вообще?

– Есть. Кристально чистая, между прочим.

– Потому что ты ни разу ею не пользовалась?

Я виновато опустила взгляд. Ох-х-х… Лучше бы этого не делала. Потому что взгляд лег ровнехонько на ширинку Лунтьера, и у меня глаза округлились при виде, э… вдохновенного состояния мужчины, скажем так.

От Лунтьера, разумеется, не ускользнуло мое удивление, и он расплылся в коварной улыбке.

– Видишь, до чего ты меня довела? Нравится результат твоих действий?

– Непосредственным результатом я, к счастью, любоваться не буду, потому что сейчас вы, мистер Брандт, покинете мою квартиру, пойдете к какой-нибудь своей девушке и покажете ей все свои, э-э-э, результаты…

– Нет у меня девушки.

– Значит, отправитесь к той самой одной или двум женщинам, около которых вы лежали недавно и хвастались передо мной тем, что они ужасно мешали вам выспаться. У вас есть шанс им отомстить за бессонную ночь!

Проклятье, я одна, в квартире с напичканным по самое не могу афродизиаком мужчиной, и бежать мне некуда, спасите-помогите!

Или не надо помогать и спасать? Я не определилась…

В комнате сильно запахло мятой, лимоном и еще чем-то цветочным. Я покосилась на Морфа, который бесшумно выполз из-за холодильника и сейчас усиленно подбрасывал к ранее зажжённой мною свече сухоцветы из коробочки. Что он туда так лихорадочно сыпет, интересно? Он там помочь мне ничем не хочет, а? Огреть этого аристократа чем-нибудь по голове, например? Да хоть сарделькой!

Морф заметил мой взгляд, приложил палец к губам, указал на горящую свечу и сухоцветы и вернулся к своим странным занятиям.

Я ничего не поняла, но вынуждена была вернуться к насущной проблеме. Сделала еще одну попытку отодвинуть от себя Лунтьера, но он стоял недвижимой скалой, словно не ощущая вообще моих слабых попыток сдвинуть его в сторону.

– Не хочу других женщин. Хочу тебя, – прямо сказал он, глядя мне в глаза, и у меня щеки вспыхнули от его слов. – И будет справедливо, если с последствиями своих махинаций будешь разбираться ты сама, не правда ли?

– Возможно, – уклончиво ответила я, нервно облизывая пересохшие губы. – Однако, смею заметить, что…

– Я тебя как только увидел, тогда, в здании редакции газеты, еще не зная, кто ты, так сразу подумал, что хочу, чтобы ты была моей, – низким глубоким голосом произнес Лунтьер, всё так же не сводя с меня какого-то гипнотизирующего немигающего взгляда.

Он провел ладонью по моей щеке, очертил пальцами скулы и скользнул ладонью к шее. Мне стоило титанических усилий воли не реагировать внешне слишком бурно на эти прикосновения, хотя больше всего хотелось закрыть глаза и издать тихий полустон.

– Я не собака и не изысканный предмет мебели, чтобы кому-то принадлежать, – сухо произнесла я, искренне надеясь на то, что мой голос звучал достаточно твердо.

– Верно. Ты намного лучше.

Он как-то ловко подхватил меня за бедра, усаживая на стол перед собой, я даже пискнуть не успела, как осознала себя сидящей не столе, инстинктивно обнимающей ногами Лунтьера и вцепившуюся в его плечи.

Теперь наши глаза и губы были на одном уровне, и у меня голова кругом пошла от всего происходящего.

От Лунтьера вкусно пахло теми самыми шоколадными конфетами, и близость этого мужчины пьянила похлеще темного айлинора.

Чувствовала себя загипнотизированным кроликом, который вроде как и хочет убежать, а вроде как даже пошевелиться не может.

И судя по тому, как алчно Лунтьер смотрел на мои губы, сбежать от него или как-то успокоить точно не получится.

– Я буду кусаться, – предупредила я, лихорадочно соображая, что же мне делать.

– Я тоже, – хмыкнул Лунтьер.

И без всяких предупреждений нагнулся и ощутимо куснул меня в шею.

Я охнула от неожиданности, когда укус перерос в поцелуй. Вот чего угодно ожидала – наглого поцелуя в губы, попытки беспардонного раздевания меня… Но не такого чувственного поцелуя в шею. Боже, он целовал и обнимал так, как будто я была самым вкусным и важным десертом на свете! Одной рукой он прижимал меня к себе, придерживая за шею, второй водил пальцами по спине, и я не знаю, от чего подрагивала больше…

Это был умопомрачительно страстный поцелуй, и хоть Лунтьер не касался моих губ (возможно, опасаясь, что я в самом деле начну кусаться), а голову вело так, что меня хватало лишь на судорожные вздохи.

– Пусти меня, – шепнула, отчаянно борясь с желанием попросить об обратном. – Ты не в себе. Тебе надо уйти.

– Оттолкни.

– Я пытаюсь, но ты сильнее меня, вообще-то!

– Вы не умеете врать, мисс Што-о-ольценберг, – с издевательским придыханием певуче протянул Лунтьер. – Потому что ты на самом деле не принимаешь никаких попыток сопротивления, иначе давно бы влепила мне пощечину, врезала между ног, огрела чем-нибудь по голове и выплеснула на меня пару чашек горячего кофе. Но ты этого не делаешь, не правда ли? Даже не пытаешься. И если бы мои ласки не были приятны, то ты бы не дрожала от удовольствия и предвкушения, когда я делаю вот так.

С этими словами он провел ноготками по моей спине, снизу вверх, через тонкую ткань блузки это ощущалось почти прикосновением к голой коже. Меня действительно бросило в легкую дрожь, и с моих губ невольно слетел тихий полустон.

Сей звук явно что-то активировал в воспаленном мозгу Лунтьера, потому что он прильнул к моей шее с поцелуями с такой страстью, что у меня мозг совсем поплыл от этих ласк и крепких объятий. Я не поняла, когда он успел с какой-то профессиональной скоростью расстегнуть верхние пуговицы на моей блузке, только судорожно вздохнула, когда Лунтьер стянул блузку с одного моего плеча и начал покрывать его чувственными поцелуями. Да что же он творит, божечки…