Поворотная точка. Магический роман

Эстен покачал головой и посмотрел на своего маленького темноволосого сына с большими чёрными глазами. Долгожданный – и нежданный одновременно. Пришедший слишком поздно. Пришедший к потерявшему всё отцу. К опозоренному и всего лишённому человеку…

– Хватит вздыхать, Арьени. Лучше посуду помой.

Колдун молча встал. Увы, только это ему теперь и по силам. Мыть посуду, разделывать рыбу. А кисти и краски… Надоело. Осточертело. Разочаровало.

В одном Сиггрид была права. Здесь, у холодного моря, ничто не напоминало о прошлом. О блистательном, ярком, искрящемся прошлом.

Здесь были шхуны, чайки, деревянный дом, валькирия, их сын и волк. И другие такие же дома. Светский мир остался там – во Флоренции, в Лондоне, в Севилье и Малаге. А ему, Эстену Арьени, самое место здесь – среди рыбы и водорослей, где-то на окраине мира, за Полярным кругом…

Глава 2. Поиски

Хелиус Морель задумчиво изучал полученные бумаги. Стоящий перед ним человек терпеливо ждал.

– И это всё? – он поднял серые глаза на посетителя.

– Увы, это всё, что нам удалось найти.

– Значит, нет таких людей… Забавно…

– Искали и отдельно каждого, и в связке, чтобы фигурировало два имени одновременно – ничего нет.

– Значит, ищите дома.

– Дома?..

– Конечно. Не можете найти человека – поищите недвижимость, которая ему принадлежит, и узнайте всё, что с этой недвижимостью было. У домов есть владельцы. И порядок в этого рода документах обычно куда лучше, чем в личных данных. Ищите. Город вам известен. Сделайте запросы относительно прошлых хозяев.

– Понял вас, мистер Морель! Разрешите идти?

– Постойте. Я напишу…

Маг взял чистый лист и принялся писать. Еле слышимый шорох ручки по бумаге, чуть нахмуренный лоб… И тиканье часов.

– Передайте, – он протянул посланнику уже запечатанное письмо.

– Как прикажете, – человек поклонился и быстро вышел вон.

Хелиус встал из-за стола и подошёл к окну. Прекрасная погода летнего вечера располагала к отдыху. А дела могли делаться и без него. Чужими руками.

Его задача – лишь направить эти руки. Иначе никак. Скучный сбор данных – удел подмастерий. Тогда как поставленная задача – это обязанность Мастера.

Так же, как и решение этой задачи.

***

Лаура с наслаждением гладила крупного серо-серебристого кота Селены, а сама хозяйка вместе со своей племянницей неторопливо пили кофе на террасе, с которой открывался завораживающий вид на горы.

– Селена, можно я задам дурацкий вопрос? – вдруг рассмеялась Эстия.

Селена с интересом посмотрела на племянницу. Время пошло ей на пользу – Эстия расцветала взрослой, зрелой красотой. Страшные события прошлого забывались, истирались из памяти. От растерянной, мятущейся, доверчивой девушки не осталось и следа. Перед Селеной сидела взрослая, знающая себе цену, уверенная молодая женщина.

– Эстия, не скромничай, твои вопросы никогда не бывают глупыми.

– Селена, – девушка подалась к ней и понизила голос, – как ты думаешь, Лаура будет умной женщиной? Или избалованной?.. Меня смущает то, как Хелиус с ней предупредителен и ласков… И, вместе с тем, я понимаю, что это правильно. Так, как воспитывал меня мой отец – вариант куда хуже. Но я боюсь, что она не научится целеустремлённости…

Селена расхохоталась.

– Ваша с Хелиусом дочь?! Не научится целеустремлённости?! Да её у неё столько, что хватит на десятерых! Стрельцовое Солнце, Львиная Луна – она всех организует, направит, вдохновит, а сама будет в центре внимания. А про настойчивость… – Селена тоже понизила голос. – Ты когда уйдёшь, твоя доченька насядет на меня. И будет выяснять, где у кого Луна. Я уже даже карту Хелиуса открыла. Заранее. Потому что в прошлый раз Лаура сказала, что ей надо рассказать папе об этом. И, поверь, за неделю она об этом не забыла. А что касается её яркости – не волнуйся. Ты при лучшем воспитании была бы такая же.

Эстия с ноткой грусти улыбнулась.

– От отца нет вестей? – вдруг спросила она.

Селена покачала головой.

– Окопался на Лофотенах.

– Вычеркнул прошлое.

– Скорее, стыдно. Что он нам с тобой скажет?

– Суд ему поверил…

– Суд – да. Да и, знаешь, я даже поверю, что Эстен мог в последний момент испугаться и отказаться от этого дела. Но мне претит само начало – что ему оказалось нормальным такое дело замыслить… – она покачала головой. – И, к тому же, что-то ведь заставляет Эстена прятаться. Если он чист перед вами с Хелиусом – зачем сбегать?

– Сиггрид считает, что мы это подстроили.

– Очень удобная версия, – усмехнулась пепельноволосая волшебница, поправив локон. – Которая показывает, насколько плохо Сиггрид знает тебя. Такую чушь мог выдумать только человек, который не имеет ни малейшего представления о тебе. Ну а мыслит, похоже, в меру своей испорченности. Откуда-то же она взяла эту мысль, – Селена пожала плечами.

Эстия вздохнула.

– Я тоже думала о том, что в моей крови течёт вулканическая лава суровых норвежцев… Хотя я думала, что они хладнокровны и спокойны…

– Ты – хладнокровна и спокойна, какая бы кровь не текла в твоих жилах. А у твоей матери Марс в Овне. Она хладнокровной может быть только на поле боя, размозжая очередной череп…

Эстия поморщилась, как будто представив это.

– Хелиус предложил порыться в архивах, разузнать побольше про мою родню.

– О, это очень интересная идея! – обрадовалась Селена. – Думаю, там найдётся много занятного.

– Я даже боюсь того, насколько занятного, – мрачно заметила Эстия и покосилась на Лауру.

Та чесала кота за ухом. Кот уютно жмурился и громко мурчал.

– Вот не смогла бы поверхностная и легкомысленная девочка уже пятнадцать минут ублажать кота, – шепнула Эстии Селена. – Видишь, заботливая какая…

– Надеюсь на это, – улыбнулась та. – Селена, а про Арьени что известно? У нас есть генеалогическое дерево?

– Кхм… Есть, конечно… Но, видишь ли, Арьени не чета Морелям – в нашем роду поступали иначе. Не исследовали родословную претендента на руку и сердце… Просто влюблялись и женились.

– То есть наш род…

– Знатный, Эстия, знатный. И чистокровно-магический. Просто, видишь ли, мы пошли с другой стороны, – он хитро усмехнулась. – Мы просто общаемся с интересными нам людьми… А ими оказываются люди начитанные, интеллигентные, мощные магически… Поэтому потом уже выясняется степень знатности.

– А Морели выбирали жён, как товар – по характеристикам, – рассмеялась Эстия. – А потом удивлялись тому, что они немного дуры…

– Признаться, я удивлена, что Хелиус сумел переступить через этот их принцип.

– Это далось ему непросто… – взгляд Эстии стал глубоким. – Селена, а раньше он какой был? Ты же была с ним знакома во времена до моего рождения?

Селена слегка усмехнулась.

– Была… Ох и коварный тип был. С виду ничего особенного: безукоризненно-вежлив, спокоен. Его многие не воспринимали всерьёз. Он казался слабой тенью своего отца. Вот Михаэль был фигурой колоритной. Хелиус же был тихим. А потом Михаэль погиб, Хелиус женился на Летиции… И вот тут-то и стало понятно, что Михаэль был не так страшен, как его сын… Хелиус свои позиции завоёвывал спокойно и неостановимо. С ним очень быстро начали считаться. Уважать. Потом – побаиваться… Когда с его недоброжелателями стали происходить всякие неприятные события…

– Он убивал?

– Нет, что ты! Они убивали себя сами… Кто-то прогорал на фондовом рынке, кто-то совершал странные шаги в бизнесе… Некоторые, не справляясь с этим, пускали себе пулю в висок… Он был формально непричастен – они же сами это делали…

Эстия рассмеялась.

– Я даже понимаю, как он это делал. Он умеет убеждать. Высвечивать выгодные ему факты. Подталкивать к решению.

– Похоже на то…

– А ты? Что связывало вас? – Эстия склонила голову к плечу.

Селена улыбнулась.

– Тебя не собьёшь с толку, – смех чародейки был заливистым. – Нас связывал мой первый муж. Хелиус с ним дела вёл. А я мешала. Потому что я видела, что не слишком-то выгодно нам это…

– И потом?

– Ушла от него, – чародейка пожала плечами. – Потому что он стал марионеткой. В те времена твой муж, похоже, только учился манипуляциям, поэтому, порой, действовал грубовато. Он стал слишком сильно влиять на Рудольфа. Мне места рядом с ним не осталось. Я предпочла не играть в перетягивание каната, и ушла. Рудольф остался обижен – он так и не понял, что случилось. Увы, он научился у Хелиуса тому, от чего твой муж избавился только лет 6-7 как – этому отношению к женщинам, как к чему-то второсортному. А мне это не подходит.

– Мда, грустно… – Эстия неловко опустила глаза.

– Не бери в голову, – отмахнулась Селена. – Не он, так кто-нибудь другой бы это сделал. Рудольф оказался ведомым человеком. А я была слишком молода, и сразу этого понять не смогла. Я не жалею. Хелиус помог мне избавить свою жизнь от ненадёжного человека, только и всего.

– Удивительно, что ты не злишься на него…

– Великой любви там не было – так, симпатия и приятное общение. Но и то, и другое, быстро сошли на нет. Я довольна своей жизнью, Эстия. Второй мой брак тоже не удался – но Хелиус там не при чём. Так что, думаю, причина моего уединённого образа жизни – во мне самой, – мягко улыбнулась чародейка. – За меня мужчины не держались – как, например, за тебя. Да и я не держалась – как, опять же, ты.

– А твои родители? Кто они? Как жили? Я знаю только, что моя бабушка – гречанка, а отец – итальянец.

– Да, всё верно. Наша с Эстеном мать, Елена, почти всю жизнь прожила замужем за отцом, Андре Арьени. Потом её не стало. Потом – его. Я похоронила его буквально за год до нашего с тобой знакомства.

– А отец? Тоже однолюб?

Селена покачала головой.

– Нет. У отца ещё была первая семья, до нас. Уже потом, после развода, он в Греции встретил маму. А Эстен вообще в своё время жёстко разругался с ним. Ушёл из отчего дома, громко хлопнув дверью. И получив от родителей старый дом на реке Арно – он достался им от деда…

– А теперь он продан за долги… – вздохнула Эстия. – Семейное наследие ушло с молотка…

– Ценны не вещи, Эстия. Ценны души и сердца. Я вот не жалею, что всё, что у меня есть, я создала сама, – она обвела рукой живописную террасу. – Да, не удивляйся. Замужества, раздел имущества, моя молодость и неумение внимательно читать брачные контракты дорого мне обошлись, – усмехнулась чародейка. – Зато я знаю, что почём. И как создавать с нуля.

– А родители…

– Я не посвящала их в свои тяготы. На наследство – не рассчитывала… Хотя в итоге стала наследницей многого… Отец разделил наследство между мной и двумя сыновьями от первого брака. А что касается дома на реке Арно – отец не любил его. Он был полуразрушен. Он отдал его Эстену как в насмешку – и больше ничего. В ответ на его грубость и резкость, неблагодарность…

Девушка покачала головой.

– Удивительная история. Значит, мой отец такой неуживчивый давно…

– Всегда, – уверенно кивнула Селена.

– Зато теперь у рода есть продолжатель фамилии… Эдмон Арьени.

Чародейка фыркнула.

– Знаешь, Эстия, все эти продолжатели – та ещё игрушка… Было бы, что продолжать…

– Но иначе род Арьени умрёт.

Селена мягко улыбнулась.

– Что считать родом, Эстия? Арьени – пофигисты, тут ты права. Они не пытались строить правильные семьи. Жили в своё удовольствие. У отца в первом браке – два сына. А у них – дочки. И как сказать, закончилась фамилия? Она в любой момент может прерваться. А может и возобновиться – как в случае Фебоса Блэра. Нет гарантий, Эстия, в человеческих жизнях.

– Морели для гарантии изобрели родовой обряд…

– И горько пожалели об этом, как показывает практика, – припечатала Селена. – А то, что родился сын у Эстена – при его-то сложных отношениях с отцом это так себе история. Что продолжать-то? Семейные традиции? Какие? Те, которые Эстен всегда высмеивал? Наш отец – очень весёлый, жизнерадостный человек. А Эстен – язва. Им было сложно. С другой стороны, кровь Арьени течёт много в ком – даже если фамилия наша и перестанет передаваться – наследие, таланты, родовые задатки будут жить. Род – это больше, чем фамилия. А привычка считать его по мужской линии – лишь традиция. Есть народы, где род считается по женской линии. Важно не это…

– Ценности.

– Что, прости?

– Важны ценности. То, что передаётся при воспитании. Это и можно считать жизнью рода.

Селена прищурилась.

– Пожалуй, соглашусь.

– Поэтому Дрейк – действительно Блэр. Он стал продолжателем линии Летиции. Не унаследовал от Хелиуса ничего, – Эстия вдруг погрустнела.

– О да, на своего отца он не слишком-то похож…

– Скорее на моего отца.

– Говорят, такое бывает… – осторожно начала Селена. – Летиция, видимо, действительно любила Эстена… Могла, думая о любимом, выносить ребёнка, похожего на него характером…

Эстия слабо улыбнулась.

– Похоже… – она глубоко вздохнула. – Селена, а какую фамилию носила твоя мать до замужества?

– Елена Альдариа.

– Очень красиво. Тебя назвали в её честь? Имена Елена и Селена созвучны.

– Так же, как Эстен и Эстия.

– Хоть какую-то традицию отец решил сохранить, – рассмеялась девушка. – А мы не стали подбирать имена детей под наши. Выбрали те, что показались нам красивыми. И со смыслом.

– Ой, – тихонько ойкнула Селена. – Ты посмотри…

Эстия обернулась в сторону гостиной, где Лаура гладила кота. Сейчас и кот, и девочка, уютно свернувшись двумя клубочками, крепко спали. Селена едва слышно рассмеялась.

– Пусть отдохнут. Впереди целый день. Наберётся сил, и будет потом активничать, как обычно. Не волнуйся за неё, Эстия. Твоя дочь будет и умной, и сильной, и счастливой. Я уверена.

– Спасибо, Селена, – Эстия тепло улыбнулась.

– Было бы, за что, – отмахнулась та.

– И было – и есть. Ты одна из немногих, кто остался рядом.

– Это взаимно, Эстия…

***

– Животное, говоришь? Я – животное? – прошептал Дрейк в воздух.

Воздух промолчал.

– Считай, юность в Академии прошла. Вся целиком. Да, я был противным подростком. Да, унижал многих. Но учился. С упоением учился. Животное на такое не способно… Хотя, – он хмыкнул, – животное оттачивает мастерство убийства. Для выживания. Я, похоже, магию так же оттачивал. Как когти. Ну а унижение других – да уж, чисто звериное. Не считаясь ни с кем… Что потом? Война. Противно вспоминать. Дэскел прав. После войны… Передышка, а потом Эстия…

Взгляд мага был расфокусированным, он скользил по воспоминаниям.

– Я был человеком, когда читал ей сказки. И только. Чёртов доктор прав, выходит. Тоже тот ещё грубиян. Нормально так высказался… Как я обычно. Так себе ощущения. Хелиус отчитывал иначе, там яд сразу в кровь попадал. А этот Дэскел, как я, в лицо всё… Противно. Хм, Эстии тоже, похоже, было противно. Что она и плакала вечно. А я считал, что говорю ей истинную правду, и нечего тут смягчать… А теперь недоволен, что мне в тюрьме выговаривают… Я-то преступник, а она просто дурочка… Была дурочкой. Потом поумнела сильно. А я, похоже, нет…

Он крепко зажмурился.

– Письмо, – раздался сухой голос за дверью его камеры.

Дрейк поднял взгляд. Конверт с шелестом упал на пол, пройдя тонкую щель в той части стены, которая превращалась в дверь. Маг встал с узкой койки и подошёл ближе.

Он был таким же худощавым, как и раньше. Только осунувшийся вид и пустой взгляд говорили о том, что с ним не всё в порядке. Да наполовину седая голова.

Маг с кривой усмешкой поднял письмо.

– Агния, – тихо хмыкнул он. – И не надоело же ей…

Он отошёл в сторону, к торчащему из стены подобию стола. Сел на табурет. Неторопливо распечатал конверт. Глаза заскользили по строчкам…

Доброе утро, Дрейк!

Рассказываю последние новости. Фебос получил отличные оценки в своём подготовительном классе. Учитель очень хвалит его. Говорит, что наш сын очень умный. А я не удивляюсь – он пошёл в тебя. Схватывает на лету. Он, конечно, очень застенчив и стеснителен, но это ничего. Главное, он добрый и умный.

На выходных были в Греве-ин-Кьянти. Дана пригласила. Эстия с детками тоже была. Как здорово Фебос общается с Аароном! Мне так нравится за ними наблюдать. Лаура его смущает, очень активная девочка, а её брат Фебосу нравится. Они вместе что-то конструируют, строят. А девочки в куклах сидят. В этот раз Рафаэлла с Лаурой ещё и маленькую Ребекку нарядили как куклу. Ты бы видел её счастливое лицо! Такая милая девчушка! Мне кажется, на Дану сильно похожа будет – всё больше вижу её черты.

Как же здорово, что мы все общаемся. Эстия, кстати, помогла с подготовкой документов по налогам. Не знаю, что бы я без неё делала. Фебос тоже её очень любит.

А так, всё по-обычному, ровно и спокойно. Ждём тебя домой.

Агния и Фебос

…Маг перечитал письмо. Снова и снова. Образы вставали перед его глазами. Солнечная Италия, знакомые лица, куча детворы, которую он и не видел ни разу – только в своём воображении. Всё по письмам Агнии. Всё по её рассказам.

В груди жгло. Они жили. Жили, как будто его нет. Как будто он умер. И всё у них было хорошо без него. А он наблюдал за ними через письма жены, и мог только догадываться о том, как на самом деле выглядят погодки Рафаэлла и Ребекка Кадини, двойняшки Лаура и Аарон Морель. Да и собственного сына он мог только представлять – увы, в последний раз он видел его двухмесячным младенцем…

Пальцы Дрейка дрогнули. От письма веяло жизнью и солнцем. И он не мог отпустить его.

Письма Агнии раздирали его душу на куски, и всё же он не мог от них оторваться. А она, наивная, всё писала и писала ему, рассказывая все новости, какие возможно. Он знал о многом. Похоже, обо всём.

Сначала письма смягчались его гневом и яростью. Потом – успокаивающим зельем. Потом – временем и признанием поражения.

Потом она не писала несколько месяцев. И он испытал ужас. Ужас одиночества. Тогда его гордость, поскуливая, отползла в сторону, а он дрожащей рукой накарябал лишь пару слов. «Напиши мне что-нибудь». Она ответила. Как ни в чём не бывало. Снова куча новостей. Обо всех и обо всём. Безжалостно в этой своей наивности Белой волшебницы…

Известия вновь опускали его в пучину отчаяния – потому что на гнев не хватало сил. А снова идти под зелье не хотелось. Ему стало смешно тогда – вспомнилась Эстия, вынужденная принимать свои горошины. А теперь он – на каком-то то ли наркотике, то ли успокоительном. Такой же зависимый. И – тоже – для сохранения остатков рассудка. И – тоже – без шансов на излечение.

Вот только Эстия смогла выздороветь. Не его молитвами, увы. Она победила оборотничество, будучи любовницей Хелиуса. А он… Он не победит свою хворь. Потому что средства, исцеляющего от приговора суда, не существует…

…За шесть лет гнев поутих. Бравада – тоже. Он смирился. Или сломался.

А новости… Они добивали…

Родившийся у Хелиуса и Эстии сын зримо свидетельствовал о том, что его сестра не просто так выбрала его приёмного отца. Потому что мальчик у валькирии может родиться только тогда, когда валькирия невероятно-сильно любит своего избранника. А тут – двойня. Мальчик и девочка.

Что ж, значит, он стал дядей…

Было горько и тошно. Он был женат на сестре. Зато теперь легче – её отказ был самым лучшим в данной ситуации. Им нельзя быть вместе. Они связаны узами родства.

И ушла она не к его отцу. А к свободному, вдовому и бездетному Хелиусу Морелю. Хелиусу Морелю, воспитавшему чужого ребёнка как своего. Давшего образование, имя, статус. Это потом он сам всё потерял. Но Хелиус для подкидыша сделал всё. Всё, что не сделал родной отец.

Глаза снова щипало. Его жизнь – подделка, и была такой всегда. Обманка. С самого начала. И поневоле Дрейк проникался уважением к приёмному отцу, в доме которого вырос. Тот чуял подвох, не любил… И всё же вырастил. Давал шанс. Много шансов… Вот только сыну Арьени и Блэров нечего делать в особняке Морель.

…Узнай он об этом раньше – и не было бы этой глупой попытки отомстить. Была бы свобода… Если бы только он сам не пошёл бы вешаться…

Дрейк поднял голову, взглянул в малюсенькое окошко под потолком. За ним было свинцовое небо и тяжёлые тучи. Всё то, что он не ценил, презирал, не считал важным. А теперь он может рассказать в деталях о каждой туче и её оттенках. О каждом шорохе волн о стены крепости на острове Херс. Только вот некому.

А в Греве-ин-Кьянти солнечно и тепло. Как и в Малаге. Как и в его маленьком домике во Франции, где живёт его жена, шестилетний сын и вернувшаяся кошка. А он, Дрейк, здесь – в темнице, без магии, без шансов. Пожизненное заключение. Он не вернётся домой. Да-да, в мыслях тот домик стал домом. Через года два от момента заключения.

Агния упорно пишет, «ждём домой». Белая волшебница верит во что-то. Пусть так. Пусть это её успокаивает. Он – не верит ни во что.

Ещё этот Вейст. Тоже пишет. Так пишет, как будто они виделись буквально вчера и снова встретятся завтра.

Ненормальные они, это Светлые маги.

Он не отвечает на их письма. Молчит 6 лет. А они пишут и пишут. Даже Фебос. Ребёнок, которого он не берёг, которого не прочь был похоронить, пишет ему. Называет папой и неумело рассказывает какие-то свои мальчишеские события.

Сын, который растёт без отца. Без опоры. Сын, который общается с детьми Кадини и Морелей. И любит Эстию. Ещё бы, она его тётя. Немудрено. Родная кровь.

И Эстия… Та, которую он так желал умертвить – помогает его жене и общается с его сыном. То ли святая, то ли…

То ли просто нормальный человек. Это он, Дрейк, ненормальный, что пытался прервать чью-то жизнь. А теперь он здесь, на Херсе. А они там, в жизни. Он как будто мёртв. Он сейчас как Душа, которая наблюдает за живыми, не имея возможности присоединиться к ним.

Маг закусил губу.

– Чёрт, как я хочу к ним…

Слёзы привычно застилали глаза. Стесняться было нечего. Это Дрейк Морель корчил из себя всемогущего. А Дрейк Блэр мог позволить себе даже слёзы. Всё равно в одиночной камере этого никто не увидит.

…Он вдруг оглянулся. Рвущееся наружу желание становилось нестерпимым…

Он взял чистый лист бумаги и карандаш. Они были у него с первого дня – никто не запрещал заключённым писать письма. Он запретил себе это сам. Но сейчас…

Отвыкшие от карандаша руки вывели неровные буквы. Он глубоко вздохнул. Он не может не написать это письмо. Потому что оно необходимо.

Фебос, здравствуй! Я был рад читать твои письма. Надеюсь, ты будешь рад прочитать мой ответ…

Он не будет таким, как его отец. Он не исчезнет стыдливо из жизни собственного сына. Пусть и из тюрьмы, но он может дотянуться до него. Отвечать ему. Подсказывать. Направлять.

Фебос, хоть и окружён людьми, всё же одинок. У него одного нет отца рядом. Он один – без опоры. Как и Дрейк когда-то. Неродной отец не мог заменить настоящего. Или мог, если бы сознательно принял чужого сына. Если бы отдавал себе отчёт, что это сын его жены, но не его… Но для Хелиуса он был тайно, воровато подброшенным в гнездо кукушонком…

В груди жгло слабее. Дрейк писал. Агния прочитает письмо Фебосу, если тому будет непонятен почерк отца. А он напишет. Много напишет. Всё, о чём и не думал писать. Всё, что сейчас необходимо сказать…

…Норны тоже прочитают это письмо, аккуратно подглядывая из-за сизых туч. Младшая норна будет вытирать слёзы краем полотна судьбы Дрейка Блэра. Можно ли так делать, и как это скажется на полотне, кто ответит? Да и поздно уже… Младшая норна, Будущее, умывалась слезами, а Дрейк писал, писал и писал.

Слишком поздно. Но всё же небесполезно…

Глава 3. Мысли

Я была у себя. У себя на работе. Да-да, наличие родовитого мужа, его громкая фамилия, громадное состояние, двое детей и возможность всю жизнь жить, ничем не занимаясь, меня не растлило и не превратило в деталь интерьера. Я – живой дееспособный человек. И я много могу сделать.

К счастью, не только я. Мой мир состоит из людей активных, деятельных, заинтересованных, любящих своё дело. Всё по подобию. Если вокруг вас – помойные мухи и жуки-навозники, задумайтесь, не родственники ли вы им? Иначе почему они вас окружают?.. Похоже, Виола Гринфор именно это и сделала – задумалась. И соорудила петлю. Её мир был слишком жесток. В нём были злобные люди, несправедливость и корысть. Точнее, она это видела. Видела то, на что была способна. Потому что она сама была такой – жестокой, корыстной, злобной, самоуверенной. Поняла ли она это? Сомневаюсь. Жалко ли мне её? Нет. Мне жалко тех, кто пострадал от её безумия и фанатизма. Даже это место, Реабилитационный Центр, едва не дискредитировало само себя под её рукой.

Хорошо, что Хелиус помог Центру уйти от прошлой хозяйки. Смею надеяться, под моим началом Центру и людям лучше. Во всяком случае, всё идёт хорошо. Если можно так выражаться, глядя, сколько душевно-травмированных людей существует на свете и приходит к нам. Но это мы изменить не в силах – лишь только пытаться нивелировать последствия. Да учить. Учить не попадаться в ловушки. Не только магические, нет. Этим занимается Эрик Кортэр – я пригласила его несколько лет назад в штат Центра. Он учит тому, чему людей не научили в Академиях и Высших Школах. Учит понимать магию, чувствовать её, учит простым способам создания безопасности. Вкладывается в людей – спокойно, основательно, методично. Учит «уметь», а не просто «знать».