Белый олень

На первом лугу было пусто. Но за ним есть ещё один, за полосой елей. Если там Тучки не будет, надежда её разыскать станет совсем призрачной.

Луг был большой, неровный, Каська споткнулся, упал, посадил ссадину, ну и ладно. Еловая полоса оказалась словно стена в том месте, где он сквозь неё ломился. Колючие лапы его хватали, царапали лицо, рвали одежду. Надо бы найти проход, но некогда его искать.

Он вырвался на открытое пространство.

И там, на противоположной стороне луга, в сгущающемся сумраке увидел он свою корову.

Она стояла, как ни в чём не бывало, мотая головой, чёрная, гораздо чернее наступивших сумерек, потому и выделялась, и видно её было отлично. Радость охватила Каську. Он рванулся к Тучке, но в ту же секунду застыл, как окаменевший.

Тучка была не одна на краю луга.

Рядом с ней стоял человек. Высокий, лица и одежды издали не разглядишь. Но мальчик уже понимал, что он этого человека никогда не видел.

Однако он знал, кто это.

Вот и наступил миг, которого он боялся много месяцев.

Тут в небе снова зарокотало, далеко, гулко.

Каська во всех подробностях вспомнил историю про волков, про грозу, и страхи подступили к нему и сковали, мешая ступить вперёд.

Зато он мог бы кинуться в лес без оглядки, но ему необходимо было забрать свою Тучку.

Каська, пересиливая себя, потащился к стоящему. Каждый шаг давался ему тяжело. Он с трудом заставлял себя медленно передвигать ноги в сторону незнакомца, вместо того чтобы со всех ног броситься в обратном направлении.

И тут вспыхнуло прямо над головой, и прогремел уже настоящий громовой раскат. Каська упал на колени и закрыл лицо руками.

Он не понял, долго ли так просидел. Казалось, гром никогда не перестанет перекатываться в небе, громыхнуло ещё раз, потом ещё.

Было очень страшно.

Когда стихло, Каська тихонько выглянул из-под прижатых к лицу ладоней. Увидел ноги. Часть – в сапогах, часть – с копытами.

Человек и корова незаметно подошли к нему, пока он пережидал гром.

Каська оторвал руки от лица и взглянул на них.

Тучка смотрела куда-то вбок, словно была смущена своим поведением. Человек смотрел на мальчика в упор.

Высокий, сухощавый, с короткими взлохмаченными волосами, тёмными с проседью. Резкие морщины у углов рта. Взгляд суровый. Короткий нож за поясом. Да, похож на воина, но не на обычного, на десятника, может даже, сотника.

Может, и не чародей это вовсе?

– Не стоит в грозу бродить по полю, – заметил человек. – Молния – опасная штука.

Чародей. Он всё знает про грозу. Испуг, видимо, явственно отразился у Каськи на лице, и подошедший поднял руку в успокаивающем жесте.

– Не бойся меня. Как тебя зовут?

– Каська.

– Каська… – мягко повторил встречный. – Это как же по-настоящему? Кастор?

– Кас… – мальчик поперхнулся было, потом сглотнул, поднял голову и ответил твёрдо, – Касьян.

– Касьян, значит, – звучно произнёс незнакомец, ещё пристальней глядя на мальчика. – Встань, Касьян.

Каська встал. Качнулся, потому что ноги нетвёрдо держали. Но сохранил равновесие. Медленно и почтительно поклонился незнакомцу.

– Путник, будь добр, разреши мне забрать мою корову.

Человек повернул голову, взглянул на Тучку. Ответил довольно дружелюбно:

– Я её не держу. Она сама ко мне прибилась. Что за корова шебутная? Что её понесло в лес?

– Она всегда везде ходит, – выдавил Каська. – Она любопытная. Если бы её здесь не было, пришлось бы искать её в лесу.

– Ты ночью в грозу собирался в лес один за коровой? Не страшно?

– Тогда я не думал об этом. Я боялся, что её загрызут волки.

– Ты смелый мальчик, – одобрительно заметил незнакомец. – Но умён ли ты?

Каська смущённо развёл руками. Он этого не знал.

– А сейчас проверим, – сказал незнакомец и заговорщически наклонился к Касьяну. – Расскажу тебе одну коротенькую историю. Мне приходилось много странствовать в разных землях. И однажды я попал в страну, где любят делать сады из камней.

– Сады из камней? – удивился Каська. – Как это может быть? Зачем?

– Знаешь, это довольно красиво. Раскладывают много-много камней, больших и маленьких. Делают из них на земле разные фигуры. Ещё часто песок туда насыпают разноцветный. Представил?

Каська представил. Получилось интересно.

– Да, – сказал он.

– Однажды я увидел, как в такой сад прилетела ворона. Там стоял высокий узорчатый кувшин, и в нём было немного воды на дне. Ворона хотела пить, но не могла до неё дотянуться.

Рассказчик замолчал.

– А что было потом? – спросил Каська.

– Вот, я как раз и хотел тебя спросить, что было потом? Удалось вороне напиться?

Каська удивился.

– Не знаю. Я же не видел.

– Ладно, подскажу – удалось. Но как?

– Она просунула голову в кувшин?

– Пробовала, но у неё не получилось.

Каська задумался. Думал долго. Незнакомец посмеивался.

– Ворона вот поняла, как напиться, а ты догадаешься?

Каське не хотелось быть глупее вороны.

– Может, она чем-то зачерпнула воду?

– Чем же? Вокруг ничего не было. Кроме камней.

И тут Каську осенило.

– Камни! – воскликнул он. – Там есть маленькие камни? Чтобы их могла поднять ворона?

– Ого, – одобрительно заметил незнакомец. – Ты на верном пути.

– Она покидала в кувшин камней! – закричал Каська. – И вода поднялась.

– Молодец, – похвалил встречный. – А вот ещё одна задачка. Представь, что у тебя есть три клетки и четыре кролика4.

Каська представил.

– Ты посадил всех кроликов в клетки.

Каська кивнул.

– Но ведь кроликов больше, чем клеток. Верно ли, что в одной из клеток сидят ровно два кролика?

Мальчик задумался.

– А клетки большие?

Незнакомец засмеялся.

– Какая разница?

– Есть разница, – сказал Каська. – Если клетки очень тесные, то много кроликов туда не влезет. Придётся посадить каждого в отдельную, и в одной клетке будут два кролика, хоть им и не понравится. А если просторные, то я же могу всех кроликов в одну клетку посадить. Или трёх – в одну, а одного – в другую. И совсем не обязательно, чтобы в клетке было ровно два кролика. Вот так вот. Правильно?

Он вопросительно посмотрел на незнакомца.

Тот засмеялся ещё громче.

– Правильно. Знаешь, а я как-то не подумал о том, чтобы кроликам было удобно.

Корова между тем потихоньку переместилась поближе к Каське.

– Ну что ж, время уже позднее, – сказал встречный. – Пойдём, доведу вас до околицы. Откуда ты? С кем ты живёшь?

По дороге он выспросил о мальчике всё. И про мачеху, и про пастьбу, и про Тучку, и даже про мечты о странствиях. Только про царевну Каська не стал рассказывать.

Но теперь спутник уже не так пугал его.

– Дальние земли хочешь увидеть, да… – задумчиво пробормотал незнакомец.

Снова сверкнуло в облаках, не молния, а вся округа будто разом озарилась. И опять громыхнуло.

Незнакомец поднял взор к небу.

– Не будет сегодня грозы, – сказал он твёрдо. – Стороной пройдёт.

От этой уверенности, от этой власти над грозой вернулся к Каське, уже почти переставшему бояться, страх. Но кроме страха появилось и другое чувство, не сразу понятное, и уже прощаясь со своим спутником, с удивлением догадался Каська, что это зависть.

И ему бы хотелось так стихиями распоряжаться!

– Мы ещё встретимся, – коротко бросил незнакомец недалеко от околицы, повернулся и ушёл, оставив Каську в растерянности. Что значит – встретимся? И значит ли это что-то вообще? Зачем встретимся? Когда это будет? От этого как-то изменится его жизнь?

Усталый и недоумевающий, он побрёл к деревне. Тучка всю дорогу вела себя на удивление послушно и даже словно подлизывалась. Знала, что виновата. Да и побаивалась, наверно. Обычно она уже не бродила в такой темноте.

Дома его, конечно, обругали. Но он был так рад, что благополучно доставил Тучку, что это его нисколько не огорчило.

***

Перемены наступили гораздо быстрее, чем ожидал Каська.

Эту ночь хоть удалось поспать нормально. Ни зайцев, ни ежей, ни царевен. Каська проснулся, распахнул глаза, увидел над собой деревянный потолок со смешанным чувством успокоенности и досады.

Вот он, потолок, всё на месте, всё как обычно, всё в порядке.

Опять всё одно и то же.

Вскочил, вышел на двор, умылся. Пошёл к Тучке.

Корова выглянула из сумрака хлева, приветственно замычала.

– У тебя совесть есть? – спросил Каська.

Тучка замотала, закивала головой. Есть, есть, а как же? Давай забудем эту историю. Пойдём лучше гулять.

– Сегодня не я пасу, – сообщил Каська.

– Хму-у… – разочарованно заметила Тучка.

Мол, давай вместе хотя бы до коровника тогда.

Каська отвёл её к стаду, передал сменщику и задумался – как бы не попасться мачехе на глаза, чтобы ещё чего не удумала. Решил за грибами отправиться, но надо бы корзинку взять.

Не торопясь, пошёл к дому. Наклонился, сбросил зачем-то росу с травы, повисел на ветке, нависшей над тропинкой, пересчитал на мосту брёвна, запустил камень в ручей. Плоский камень подпрыгнул на воде, и перелетел на другую сторону. Здорово.

Так и брёл Каська, то и дело отвлекаясь на что-то, но, наконец, вывернул к своему плетню. И остолбенел.

У ворот стоял вчерашний чародей, сощурившись, прикрывшись ладонью, смотрел в сторону солнца. Мир, казалось, тоже замер, ни дуновения, ни шороха. Ни один листок не колыхался, ни один жук не полз. Лишь высоко в небе стая птиц отрисовывала в воздухе таинственные знаки.

Чародей, хоть и почти спиной стоял, заметил мальчика.

– Здравствуй, Касьян, – произнёс он, опустил руку и повернулся. Сейчас, при дневном свете, можно было рассмотреть его лицо. Обветренное, высокий лоб, густые тёмные брови, бледные губы. Глаза синие, внимательные.

– Здра-, здравствуй… – пробормотал Каська.

– А скажи мне, Касьян, не передумал ли ты ещё новые земли увидеть? – поинтересовался чародей.

И дёрнуло же болтать!

Каська подошёл к калитке, оперся на неё, качнулся.

– Когда? – спросил, чтобы потянуть время.

– Не прямо сейчас, – уточнил его собеседник.

Каська вздохнул чуть свободнее. Калитка распахнулась во двор вместе с ним.

И тут с крыльца раздался гневный окрик мачехи.

– Каська! Лук вытоптал, корову не пойми когда привёл, и теперь калитку собрался сломать?

Мачеха своим детям разрешала кататься на калитке, а ему – нет. Всегда было обидно. Но на этот раз он даже обрадовался, что не один на один с неожиданным гостем.

– Поработал бы хоть немного! Дармоед! Одни убытки от тебя! – с этими словами мачеха сошла с крыльца, встряхнула пуховое покрывало. – А почему вчера так поздно притащился? Может, продать корову хотел, а?

Какой же у неё пронзительный голос… Ну кому Каська мог продать корову? Тут, в Сини и ближайших селениях, каждая мышь всем известна, не то что корова. Но мачеха нередко обвиняла его в самых нелепых преступных умыслах и нападала с какой-то упрямой злостью.

Каськин знакомый, которого она за забором не видела, вдруг подмигнул ему.

– Вижу, ты не обманывал, – быстро шепнул он и вошёл в калитку.

Мачеха яростно трясла пуховое покрывало, видимо, представляя, что это Каська.

– Доброе утро, хозяйка, – громко поздоровался гость.

Мачеха взглянула на вошедшего и, видимо, собиралась резко ответить, но потом тень сомнения мелькнула на её лице.

– Ты кто же это будешь, путник? – осведомилась она неприветливо, но без грубости.

– Меня зовут Ириней. Может, ты обо мне слышала, я у дальних скал живу.

Мачеха уронила покрывало. Видимо, она не знала чародея в лицо, но слышала о нём, как и все жители Сини.

– И что тебе надобно, Ириней? – спросила она, сделав шажок назад.

– Вижу я, надоел тебе мальчишка.

– Это уж моё дело.

– Твоё, не твоё – а только могу тебя от него избавить, – безмятежно заметил чародей.

У Каськи аж ноги от волнения подкосились. Он крутил головой, глядя то на обескураженную мачеху, то на излучающего уверенность Иринея, и не мог понять, какое будущее пугает его больше.

– Это как же это? – пробормотала сбитая с толку мачеха.

– Очень просто. – Пришелец добродушно улыбнулся. – Касьян! Пойдёшь со мной. Собирай свои вещи.

Теперь поперхнулся Каська.

– Далеко? – пролепетал он.

– Да недалеко. Сможешь даже в Синь приходить.

Мачеха, на миг растерявшаяся, вновь обрела голос.

– Что значит – собирай вещи? А ну как он наши вещи заберёт? Что тут его?

– Изба, если не ошибаюсь, – вежливо сказал Ириней.

И откуда он всё знал? Этого ему Каська не рассказывал.

Мачеха передёрнула плечами, подняла покрывало, даже ни разу не встряхнув, гневно развернулась и ушла в дом. Чародей посмотрел ей вслед, стёр с лица усмешку.

– Собирайся, – кивнул он Каське. – Не бойся. Не понравится со мной – можешь вернуться. Если будет, куда, конечно.

Каська поплёлся в избу. Осмотрелся. Поглядел на свою лежанку в сенях. Собирать было особенно нечего.

– Вот проклятье-то! – с досадой зашептала выглянувшая из кладовой мачеха. – Каська, это ты на нас навлёк колдуна этого! Чтоб тебе Белый олень явился, мерзавцу!

Каське было нечего возразить. Ведь действительно он.

Появился муж мачехи, сильный, сухой, угрюмый. Он редко обращал внимание на Каську, лишь иногда под горячую руку давал затрещину.

– Что происходит? – спросил резко.

– Этот! – мачеха ткнула пальцем в Каську. – К колдуну уходить собрался.

– К какому колдуну?

– К тому самому! У дальних скал который. Вон, во дворе стоит, ждёт.

– В нашем дворе? – встревоженно переспросил мужчина. Подошёл к окну, выглянул. Осторожно, стараясь, чтобы его было незаметно снаружи. Посмотрел, убедился в истинности слов жены. Медленно перевёл взгляд на Каську.

– Уходишь, значит, – заметил хмуро. – Вот так сразу.

– Мне казалось, вы даже рады будете, – сказал Каська, окончательно осознав, что путь назад отрезан.

– А кто нас отблагодарит за приют, за хлеб? Кто отработает? Щенок неблагодарный!

Значит, он был им всё-таки нужен, как слуга.

– Думаю, я уже немало на вас поработал, – ответил Каська. – Всего доброго.

Запнулся на миг, подумал, что надо было бы попрощаться с детьми. С ними-то он дружил, хоть они и младше были. Но дети ещё спят. Так стремительно всё получилось.

Он же сам себе ночью клятву дал. Но никак не ожидал, что клятва будет выполнена так скоро.

Повернулся и вышел на крыльцо с пустыми руками.

– И колдуна этого проклятого уводи отсюда быстрей! – крикнули ему вслед.

Чародей стоял во дворе, ждал. Усмехался. Похоже, он слышал последнюю фразу.

– Всё взял? – осведомился он.

Движения нарочито медленные, как у готовящегося к прыжку хищника. Исцарапанные железные пластины, нашитые на стёганку, поблёскивали под солнцем. Этот человек был – чужой, он не был похож ни на кого, виденного мальчиком раньше. Мороз прошёл у Каськи по спине.

– Мне нужно ещё кое-что забрать в доме у околицы, – выпалил он в припадке вдохновения.

– Ну беги, – разрешил Ириней. – Я подойду. Нам всё равно в ту сторону надо.

На самом деле ничего Каське не надо было забирать, но напал на него великий страх. Он повернулся и кинулся через всю деревню к бабушке Маре.

Она была за домом, развешивала сушиться после стирки белоснежные простыни, полотенца вышитые, кружевные скатерти. И напевала негромко печальную былину о недосягаемой мечте, о Белом олене. Но голос её звучал так уютно, что мрачный смысл древней легенды хоть не исчезал, но словно притуплялся, становился не столь уж угрожающим:

Тот, кто не ищет, кто не дерзает

Пусть не тоскует, пусть не страдает,

Ждёт его дома кубок бесценный,

Всем несчастливым дар несравненный,

Мысли преграда, сердцу отрада,

Полная чаша горького яда.

– Бабушка Мара! – закричал Каська, прервав песню. – Что делать? Меня чародей хочет забрать!

Бабушка остановилась, опустила недоразвешенное бельё в корыто.

– Что ты городишь, Каська? Какой ещё чародей?

– Тот… тот, который с волками, – еле переводя дыхание, выговорил Каська. – Который грозой управляет. Я встретил его вчера в лесу.

– Но не съел же он тебя вчера, – рассудительно заметила бабушка Мара. – А сейчас уже сегодня.

– Он пришёл за мной, – просто объяснил Каська.

Бабушка Мара наконец осознала, что происходит нечто из ряда вон выходящее. Нахмурилась, выпрямилась, отряхнула влажные руки.

– Расскажи-ка ещё раз с самого начала.

Каська рассказал. Всё равно сбивчиво, но на этот раз бабушка поняла. Задумалась, помолчала немного. Потом сказала:

– Ну так что ж, это ведь и хорошо. Чего ты испугался? У него ты многому научишься, Каська. Такие люди – редкость в наших краях.

– Он меня забирает туда, к дальним скалам.

– И что тут такого? Если там и есть опасности, он объяснит тебе, как от них защищаться.

– Думаешь, ничего страшного? – неуверенно сказал Каська, переминаясь с ноги на ногу.

Бабушка развела руками.

– На самом деле – не могу сказать. Но я как-то уже говорила – не будешь пробовать, ничего не узнаешь. Да и жить тебе тут не сладко. За что цепляться?

– Ну да… правильно.

***

– Каська! – крикнули на улице.

Мальчик вздрогнул.

– Это он.

Бабушка Мара вздохнула.

– Пойдём, выглянем. Хоть вспомню, как выглядит чародей твой.

Они обошли вокруг дома. Бабушка Мара ещё успела по дороге заглянуть в кладовку и сунуть Каське кусок хлеба.

Ириней стоял, опершись рукой на крышу-домик у колодца, поглядывал по сторонам, высматривая своего подопечного.

– Здравствуй, – неторопливо промолвила бабушка Мара и посмотрела снизу вверх на чародея, властвовавшего над молниями. За её спиной раскачивались жёлтые подсолнухи, почти с неё высотой. – Скажу своё слово, прежде чем вы уйдёте. Знаю, ты человек учёный, а я тёмная старуха. Но так я тебе скажу – обидишь мальчика, твоя сила тебя покинет.

Тот усмехнулся уголком рта.

– Здравствуй и ты. Сила никогда меня не покинет, потому что она не моя, а природы.

– Природа тогда от тебя отвернётся.

– Ты лучше скажи мне, бабушка Мара, – сменил тему Ириней. Каська, хоть и был встревожен донельзя, отметил, что чародей знает её по имени. – Все здесь боятся меня. Одна ты не боишься. Почему?

– Стара я уже чего-то бояться.

– И старики тоже боятся, – сказал Ириней и для пущей убедительности покивал головой.

– Может быть, они и правы. Но мне кажется, ты ищешь знания, а не зла. А ты хочешь, чтобы тебя боялись?

– Нет, – задумчиво ответил чародей. – Просто я привык к этому, и когда кто-то не боится – это… странно. Ладно. Пошли, Касьян.

Глава 2. В учении

“…появились люди, которых не удовлетворяло простое коллекционирование фактов. Они хотели объяснить мир”.

Стивен Вайнберг

“Объясняя мир.

Истоки современной науки”

Годы 1090 – 1096

от воцарения

Темия Гремиталада

Леса вокруг Сини старые, деревья могучие, высоченные, макушками облака цепляют. Но у дальних скал встречаются места, поросшие молодыми берёзами, травой выше человеческого роста и кустарником. В одном из таких мест и обосновался в своё время Ириней. Вырубил кустарник, расчистил поляну, поставил небольшой, но тёплый бревенчатый дом. Как он один со всем этим справился, никто не ведал. Инструмент только у кузнеца заказывал, а в остальном обходился без помощи.

Дом с трёх сторон окружал невысокий плетень, чтобы не забегала мелкая лесная живность. С четвёртой стороны возвышалась поросшая мхом скала. В скале в одном месте зиял чёрный провал пещеры.

За домом бил из-под горы родник, дальше разливался и утекал в лес.

Касьян сперва немного испугался. Вспомнил, что поговаривали в Сини, будто чародей держит в услужении каких-то жутких созданий. В пещере им было бы очень удобно.

– Что там? – быстро спросил он Иринея, ткнув в тёмную дыру.

– Пещера, – пояснил тот. – Храню в ней кое-что. Иногда там работаю в тёплое время.

– И там никто не живёт? – уточнил Касьян.

Ириней взглянул на него с усмешкой. Но ответил успокаивающе:

– Нет. Никто не живёт.

Он выделил Касьяну свободную комнатку в доме, за печью.

– Можешь звать меня Ириней или учитель, как тебе нравится. – И добавил, – Посмотрим, как у тебя будет получаться. Если ты будешь плохо учиться, то…

– То – что? – спросил Касьян, не дождавшись продолжения.

– Там видно будет. Располагайся пока.

Это немного смутило Касьяна, хоть он и предполагал всё делать хорошо, но мало ли, как пойдёт? Между тем учитель вышел, оставив его одного в комнате.

Располагаться? У него ничего и не было. Он походил туда, сюда, посмотрел в окно, выходившее на родник. Оглядел комнату. Мебель, видимо, сделанная самим Иринеем – лежанка, стол, стул, шкаф. Касьян, чтобы лучше расположиться, посидел на стуле, потом на лежанке. Увидел на стене напротив рисунок – дворец, показавшийся ему чудом красоты. Касьян встал и долго его рассматривал, зубчатые стены, высокие окна с резными наличниками, множество витых, луковичных, треугольных башен. Одна башня – самая высокая, круглая, с плоской крышей, с оградкой по краю крыши.

Полюбовался, вышел. Увидел во дворе учителя.

– А что там на рисунке в комнате?

– На рисунке? – Ириней на миг задумался, припоминая. – Забыл уж. А… Дворец в Изберилле.

Началась у Касьяна новая жизнь.

Эта новая жизнь оказалась совсем не праздной. На самом деле он работал гораздо больше, чем в Сини у мачехи. Только работа была другая.

Началось с того, что учитель засадил его за грамоту.

Читать Касьян кое-как умел. А вот писать, да ещё пером, и не пробовал раньше ни разу.

Ириней с утра выдавал ему лист пергамента, склянку чернил, и Касьян часами чертил прописи. Не очень-то хорошо у него получалось.

Образцами служили толстые книги, написанное в которых Касьян едва мог разобрать по буквам, а если и что разбирал, то большую часть слов просто не понимал.

Он макал перо в чернильницу, тащил к листу, с пера стекали чернила, пачкали руки, да и всё вокруг. Иногда он доносил перо до пергамента, вёл его – линии получались кривые, некрасивые, ничего общего с затейливыми буквицами, украшавшими фолианты, которые показывал учитель.

Ириней поругивался, впрочем, беззлобно.

– Медленно. Тебе предстоит войти в удивительный мир, а ты топчешься у входа, потому что не желаешь учиться ходить.

Когда следы трудов Касьяна высыхали, их надо было соскоблить, и тот же кусок пергамента, вечный палимпсест5, неразменный как волшебная монета, снова лежал перед ним, ничуть не изменившийся.

Касьян его ненавидел. Он прилагал множество усилий, чтобы исчертить этот лист, а тот возрождался вновь безупречно незаполненным. Эта повторяемость прямо угнетала.

Ириней, будучи в хорошем настроении, дразнил его, с ехидным выражением рассказывая вслух отрывки из стихов каких-то неведомых Касьяну поэтов.

Плод сомнений так горек на вкус,

Выбор сделанный – необратим.

И всегда остаётся искус

Лист оставить прекрасно пустым.

Касьян не обижался, это было даже забавно. Но успешнее его труды не становились.

В свободное от этих страданий время Касьян готовил чернила.

Чернильные орешки6 можно найти на листьях дуба, круглые, по виду немного похожие на прошлогодние мелкие яблочки, но твёрдые – домики мелких ос. Касьян обшаривал дубы, разыскивал эти орешки, бросал в туесок, они весело постукивали друг о друга. Надо было брать те, которые оса уже покинула, с круглым отверстием – из таких чернила лучше получались.

Потом собранные чернильные орешки следовало истолочь в иготи7, засыпать в склянку, залить дождевой водой, добавить вишнёвой смолы, и учитель ещё подсыпал туда какой-то зеленоватый порошок.

– Зачем это? – в первый раз спросил Касьян.

– Чтобы придать черноту, – пояснил Ириней.

– А что это такое?

– Камень измельчённый8. В здешних местах он есть. Покажу тебе как-нибудь.

Дней через десять в склянке настаивались отличные чернила – истинное орудие пыток для Касьяна.

Днём Касьян кое-что делал по хозяйству, и это было самым простым и привычным из того, чем ему приходилось здесь заниматься.

Потом Ириней учил его счёту, давал разные задачи, с каждым днём сложнее и сложнее. Это у Касьяна выходило лучше, чем письмо. Довольно скоро он стал легко управляться с числами, а построения разных фигур и гармоничные соотношения в них порой прямо восхищали его.

Ближе к вечеру Ириней обычно приказывал мальчику заниматься разными упражнениями. Бег. Отжимания. Приседания. Подтягивание. Касьян не возражал – ещё бы ему возражать! – но совершенно не понимал, это-то зачем нужно?