Квантовый Демиург

– Корнев знает, – сказала она, как только программист появился на экране.

– О нашем эксперименте? – встревоженно спросил Ли.

– Не уверена, – призналась Вера. – Но у них уже есть устройство для коммуникации с аномалией. Они называют его "Резонатор". И Корнев хочет, чтобы я возглавила проект по его тестированию.

Ли присвистнул.

– Это неожиданно. Что ты собираешься делать?

– Я не знаю, – Вера потерла виски. – С одной стороны, это дает нам доступ к официальным ресурсам для изучения аномалии. С другой… я не доверяю Корневу. Он что-то скрывает.

– Может, стоит согласиться? – предложил Ли. – Это даст нам больше информации и возможностей.

– Возможно, – кивнула Вера. – Но сначала я хочу провести наш эксперимент. По исходному плану.

– Ты уверена? – Ли выглядел обеспокоенным. – Если Корнев узнает…

– Он сказал, что даст мне время до завтра для принятия решения. К тому моменту мы уже будем знать результаты нашего теста. – Вера сделала паузу. – Это важно, Ли. Я должна понять природу аномалии до того, как свяжу себя с официальным проектом Корнева.

Ли долго смотрел на нее через экран, затем кивнул.

– Хорошо. Я закончил алгоритм для модуляции сигнала. Зонд готов?

– Будет готов к утру, – ответила Вера. – Я модифицирую один из стандартных исследовательских зондов. Никто не заметит разницы.

– Встречаемся в 10:30 в лаборатории D-7, – сказал Ли. – И, Вера… – он помедлил. – Будь осторожна. Я проверил записи. За последние шесть месяцев было три инцидента с зондами, отправленными в аномалию. Официально их списали на технические неисправности, но…

– Но ты думаешь, что это реакция аномалии на вмешательство, – закончила за него Вера.

– Именно, – кивнул Ли. – И каждый раз реакция была более интенсивной.

Вера задумалась.

– Это может быть защитным механизмом. Или попыткой коммуникации, которую мы не понимаем. – Она вздохнула. – В любом случае, мы должны попытаться.

– Увидимся завтра, – Ли отключился, и экран погас.

Вера откинулась в кресле, размышляя о разговоре с Корневым. Что-то не сходилось в его внезапном признании и предложении. Почему он решил довериться ей именно сейчас? И что означало его предостережение?

Она вспомнила слова матери из книги: "Они уже здесь. Они всегда были здесь." Кто "они"? Создатели вселенной? Или что-то другое?

Вера потерла глаза, чувствуя накатывающую усталость. Слишком много вопросов и слишком мало ответов.

Ее мысли прервал тихий сигнал интеркома.

– Доктор Соколова? – раздался голос Жанны Кастро. – У меня новые данные о колебаниях в составе воздуха. И… кое-что еще.

– Что именно? – спросила Вера.

– Лучше бы вам увидеть это лично, – ответила Жанна. – Я в техническом отсеке C-9.

– Буду через десять минут, – сказала Вера, выключая интерком.

По пути в технический отсек она снова не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают. Дважды она останавливалась и оборачивалась, но коридоры были пусты.

Жанна ждала ее у входа в отсек C-9, нервно постукивая пальцами по консоли.

– Что случилось? – спросила Вера.

– Смотрите, – Жанна активировала один из экранов. – Вот данные о составе воздуха за последние двенадцать часов.

Вера изучила график и почувствовала, как по спине пробежал холодок. Колебания в соотношении изотопов кислорода усилились в десятки раз, при этом следуя все тому же структурированному паттерну.

– Когда это началось?

– Примерно в то время, когда вы встречались с директором Корневым, – ответила Жанна. – И есть еще кое-что. – Она активировала второй экран. – Я обнаружила такие же колебания в системах жизнеобеспечения других модулей станции. Как будто… как будто вся станция пронизана этим паттерном.

Вера нахмурилась.

– Это невозможно. Системы модулей изолированы друг от друга именно для того, чтобы избежать каскадных сбоев.

– Я знаю, – кивнула Жанна. – Но факт остается фактом. Паттерн распространяется по всей станции, игнорируя физические барьеры.

Вера задумалась. Если аномалия действительно влияет на станцию на квантовом уровне, то изоляция систем не имела бы значения.

– Есть ли корреляция с активностью аномалии?

– Абсолютная, – подтвердила Жанна. – Каждое усиление колебаний в воздухе совпадает с всплеском активности в аномалии. – Она сделала паузу. – И я заметила еще кое-что странное. Активность аномалии, кажется, коррелирует с… вашими перемещениями по станции.

Вера застыла.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не хотела вас пугать, – нерешительно начала Жанна. – Но я проверила логи. Всплески активности аномалии часто совпадают с моментами, когда вы находитесь рядом с иллюминаторами или в помещениях с прямым обзором космоса.

– Это может быть совпадением, – сказала Вера, хотя внутри нее нарастало странное чувство тревоги.

– Может, – согласилась Жанна. – Но я проверила корреляцию для других членов экипажа. Ничего подобного.

Вера вспомнила ощущение из своего сна – чувство, что аномалия смотрит на нее. Что если это не было метафорой? Что если аномалия действительно каким-то образом осознавала ее присутствие?

– Есть еще кое-что, – добавила Жанна, понижая голос. – Те сны, о которых я говорила… они стали интенсивнее. И в них появился новый элемент. – Она помедлила. – Женская фигура. Всегда на периферии зрения, никогда не показывающая лица. Но она… направляет. Указывает на паттерны, на формулы.

Вера почувствовала, как участился пульс.

– Можешь описать ее подробнее?

– Высокая, худощавая, с длинными темными волосами, – Жанна нахмурилась, пытаясь вспомнить детали. – Всегда в белом. И вокруг нее… как будто свечение, искажающее пространство.

Описание не соответствовало облику Веры, но почему-то вызывало в ней странный отклик. Образ казался смутно знакомым, хотя она не могла понять, почему.

– Ты говорила об этом с доктором Морено?

– Нет, – покачала головой Жанна. – Только с вами.

Вера кивнула, обдумывая полученную информацию.

– Давай пока оставим это между нами. И продолжим мониторинг колебаний.

– Есть еще кое-что, – сказала Жанна, оглядываясь по сторонам. – Сегодня утром я обнаружила странное устройство в одной из вентиляционных шахт. Оно не относится к стандартному оборудованию станции.

Она достала из кармана небольшой металлический цилиндр с мерцающими индикаторами.

– Что это? – спросила Вера.

– Похоже на анализатор воздуха, но с дополнительными функциями, – объяснила Жанна. – Оно собирает данные о колебаниях в составе атмосферы и передает их… куда-то. Я не смогла отследить сигнал.

Вера взяла устройство, внимательно его изучая.

– Корнев знает об этом?

– Не думаю, – покачала головой Жанна. – Устройство было тщательно спрятано. Я нашла его случайно, во время планового обслуживания.

– Значит, на станции кто-то проводит несанкционированные эксперименты, – задумчиво произнесла Вера. – Или собирает информацию в обход официальных каналов.

– Что нам делать? – спросила Жанна.

Вера задумалась.

– Сейчас – ничего. Я сохраню устройство и изучу его позже. – Она спрятала цилиндр в кармане лабораторного халата. – Продолжай мониторинг систем и сообщай мне о любых аномалиях. И, Жанна… – она сделала паузу. – Будь осторожна. Кажется, на "Гермесе" происходит больше, чем кто-либо из нас понимает.

Жанна кивнула, и в ее глазах Вера увидела смесь страха и решимости.

– Я буду осторожна. А вы?

– Я тоже, – пообещала Вера. – Завтра мы проведем эксперимент с аномалией. Если все пройдет успешно, мы можем получить ответы на некоторые из наших вопросов.

– А если нет?

Вера долго смотрела на молодую женщину, прежде чем ответить:

– Тогда, возможно, мы получим новые вопросы. И это тоже своего рода прогресс.

Покинув технический отсек, Вера направилась в свою лабораторию, чувствуя, как нарастает напряжение. Слишком много странностей, слишком много совпадений. Аномалия, кажется, распространяла свое влияние на станцию, на людей, на саму реальность. И почему-то она, Вера Соколова, оказалась в центре этого водоворота событий.

В лаборатории она спрятала странное устройство в потайном отделении под рабочим столом, затем вернулась к подготовке эксперимента. Модификация зонда заняла еще несколько часов, но к полуночи все было готово.

Завтра они с Ли попытаются установить контакт с аномалией – или с тем, что скрывается за ней. И этот контакт может изменить все.

Перед сном Вера еще раз проверила защиту на своих файлах и убедилась, что книга матери надежно спрятана. Затем она легла в постель, глядя на фотографию дочери, мерцающую голубоватым светом в полутьме каюты.

– Я найду ответы, Лиза, – прошептала она. – Обещаю.

Сон пришел неожиданно, и в нем Вера снова увидела кристаллическую структуру аномалии, но на этот раз она не просто наблюдала – она была частью этой структуры, одним из узлов в бесконечной сети взаимосвязанных точек. И где-то на периферии сознания она чувствовала присутствие другого разума – древнего, чужого и невероятно могущественного. Разума, который наблюдал за ней с таким же интересом, с каким она наблюдала за ним.

"Мы видим тебя, Вера Соколова," – прошептал голос, похожий на шелест квантовых флуктуаций. "Мы всегда видели тебя."

Глава 3: Эхо сквозь время

Вера проснулась резко, с ощущением, будто кто-то произнес ее имя. В каюте было тихо, лишь тихое гудение систем жизнеобеспечения нарушало тишину. Она посмотрела на часы – 4:17. Точно такое же время, как вчера, когда она получила загадочное сообщение о книге.

Совпадение? Или еще один паттерн в череде странных событий?

Сон все еще стоял перед глазами – кристаллическая структура аномалии и чужой разум, наблюдающий за ней. "Мы видим тебя, Вера Соколова. Мы всегда видели тебя." Слова эхом отдавались в ее сознании, вызывая странную смесь страха и любопытства.

Она встала, чувствуя, что уже не сможет уснуть. До начала эксперимента оставалось еще несколько часов, но Вера решила использовать это время для подготовки. Быстро приняв душ и одевшись, она направилась в свою лабораторию.

Коридоры станции были пусты и тускло освещены – ночной режим еще не сменился дневным. Вера шла быстро, стараясь не думать о странном ощущении, что за каждым поворотом ее может ждать нечто необъяснимое.

В лаборатории она первым делом проверила зонд, который подготовила для эксперимента. Все системы функционировали нормально, модификации были скрыты под стандартными протоколами. Затем она достала устройство, которое вчера передала ей Жанна, и начала его изучать.

Цилиндр был изготовлен из материала, напоминающего титановый сплав, но с необычными свойствами – он казался легче, чем должен был быть, и слегка вибрировал при прикосновении. Индикаторы на его поверхности мерцали в последовательности, которая показалась Вере знакомой.

Она подключила устройство к изолированному терминалу и запустила программу анализа. Результаты были озадачивающими – устройство действительно собирало данные о колебаниях в составе воздуха, но также фиксировало квантовые флуктуации на уровне, недоступном для стандартного оборудования станции.

Но самым странным было то, что передатчик устройства не использовал ни одного из стандартных протоколов связи. Он генерировал сигнал, который, казалось, существовал в квантовой суперпозиции, одновременно находясь и не находясь в обычном электромагнитном спектре.

– Это невозможно, – прошептала Вера, глядя на результаты анализа. – Такой технологии просто не существует.

Она отключила устройство и спрятала его обратно в потайное отделение. Кем бы ни был создатель этого прибора, его технологический уровень значительно превосходил современный земной.

В 7:00 Вера отправилась в столовую, чтобы позавтракать перед экспериментом. Она ожидала увидеть там Михаила или Ли, но вместо них за столиком в углу сидела доктор Морено, задумчиво глядя в пространство перед собой.

– Доброе утро, доктор Морено, – поздоровалась Вера, подходя с подносом.

– А, доктор Соколова, – пожилая женщина словно очнулась от транса. – Присоединяйтесь, если хотите.

Вера села напротив нее.

– Вы рано сегодня.

– Как и вы, – заметила Морено с легкой улыбкой. – Большие планы на день?

Вера подумала, стоит ли рассказывать о предстоящем эксперименте, и решила быть осторожной.

– Обычная работа. Анализ данных, моделирование.

Морено кивнула, но в ее глазах мелькнуло понимание.

– Знаете, Вера, – она впервые обратилась к физику по имени, – я наблюдаю за людьми на этой станции уже пять лет. Анализирую их поведение, реакции, психологическое состояние. – Она сделала паузу. – И я никогда не видела такого коллективного напряжения, как в последние месяцы.

– Это может быть связано с продолжительностью миссии, – предположила Вера. – Изоляция, ограниченное пространство…

– Нет, – покачала головой Морено. – Это что-то другое. Люди меняются, Вера. Не просто устают или испытывают стресс – они фундаментально меняются. – Она понизила голос. – Сны, о которых я вам говорила… они становятся более распространенными. И более детализированными. Люди видят одни и те же образы, слышат одни и те же фразы.

– Какие фразы? – спросила Вера, чувствуя, как участился пульс.

Морено наклонилась ближе.

– "Мы видим вас. Мы всегда видели вас." – Она сделала паузу, наблюдая за реакцией Веры. – Вам это знакомо, не так ли?

Вера сохраняла невозмутимое выражение лица, хотя внутри нее все похолодело. Те же самые слова, что она слышала в своем сне.

– Почему вы думаете, что мне это знакомо?

– Потому что вы дочь своей матери, – тихо сказала Морено. – И потому что я читала ее дневники.

Вера замерла.

– Ее дневники?

– Да, – кивнула Морено. – После смерти Елены я помогала разбирать ее вещи. Нашла несколько записных книжек. Большая часть была посвящена научным заметкам, но были и личные записи. – Она сделала паузу. – Елена описывала похожие сны. И те же самые слова.

– Это было двадцать пять лет назад, – медленно произнесла Вера. – Задолго до обнаружения аномалии.

– Именно, – кивнула Морено. – Что заставляет задуматься: действительно ли мы обнаружили аномалию три года назад? Или она всегда была здесь, просто мы научились ее видеть?

Вера обдумывала эту мысль. Если аномалия существовала задолго до ее официального обнаружения, это объясняло бы, как ее мать могла предсказать ее существование с такой точностью.

– Что случилось с дневниками? – спросила она.

– Большую часть забрали представители института, где работала Елена. Но один я сохранила. – Морено помедлила. – Личный дневник. Я думала, когда-нибудь передать его вам, но момент все не наступал. А потом вы стали физиком, присоединились к проекту "Гермес", и я подумала, что судьба сама ведет вас к открытиям вашей матери.

– У вас здесь этот дневник? – с надеждой спросила Вера.

– К сожалению, нет, – покачала головой Морено. – Он в моем доме в Монтерее. Но я могу рассказать, что помню. – Она сделала паузу. – Елена писала о "точках соприкосновения" между вселенными. Местах, где барьер между реальностями истончается, позволяя взаимодействие. Она считала, что такие точки могут проявляться как аномалии в ткани пространства-времени, но также могут существовать внутри сознания.

– Внутри сознания? – переспросила Вера.

– Да, она развивала теорию, что сознание само по себе является точкой соприкосновения между материальным миром и чем-то… другим. – Морено задумалась. – Она называла это "квантовым наблюдателем в макромасштабе". Идея, что сознание способно влиять на реальность на квантовом уровне, но этот эффект обычно не заметен из-за декогеренции. Однако в присутствии аномалии эффект может усиливаться, позволяя прямое взаимодействие между сознанием и квантовыми процессами.

Вера внимательно слушала, чувствуя, как кусочки головоломки начинают складываться. Это объясняло бы, почему члены экипажа испытывали странные сны и видения – их сознание каким-то образом взаимодействовало с аномалией напрямую.

– А женская фигура в белом? – спросила она. – Она упоминала о ней?

Морено удивленно подняла брови.

– Да, упоминала. Она называла ее "Проводником". Сущность, существующая на границе между реальностями, способная перемещаться между ними. – Она внимательно посмотрела на Веру. – Вы тоже видели ее?

– Нет, – покачала головой Вера. – Но другие члены экипажа – да.

Это было не совсем правдой. Вера не видела фигуру сама, но чувствовала странное узнавание, когда Жанна описывала ее.

– Интересно, – задумчиво произнесла Морено. – В последние месяцы упоминания о этой фигуре встречаются все чаще в сессиях с членами экипажа. Некоторые описывают ее как высокую женщину с длинными темными волосами, всегда в белом. Другие видят лишь силуэт, окруженный странным свечением.

Вера хотела спросить еще что-то, но в этот момент ее коммуникатор издал сигнал. Сообщение от Ли: "Все готово. Жду в D-7."

– Простите, мне пора, – сказала Вера, вставая. – Но я хотела бы продолжить этот разговор.

– Конечно, – кивнула Морено. – И, Вера… – она помедлила. – Будьте осторожны сегодня. Что бы вы ни планировали, помните: аномалия реагирует не только на физическое вмешательство, но и на намерения. На сознание наблюдателя.

Вера внимательно посмотрела на пожилую женщину.

– Вы знаете, что мы планируем эксперимент.

– Я наблюдаю за людьми, – мягко улыбнулась Морено. – Это моя работа. – Она сделала паузу. – Елена была такой же решительной, как вы. Такой же бесстрашной в поиске истины. – В ее глазах мелькнула тень. – Надеюсь, ваш путь приведет к лучшему результату.

С этими словами она отвернулась, давая понять, что разговор окончен. Вера еще несколько секунд смотрела на нее, затем быстро вышла из столовой, направляясь в лабораторию D-7.

Ли Чен уже ждал ее, нервно постукивая пальцами по консоли. Рядом с ним стоял модифицированный зонд – небольшой сферический аппарат с множеством сенсоров и антенн.

– Все готово, – сказал он, как только Вера вошла. – Я загрузил алгоритм и проверил системы. Зонд полностью функционален.

– Отлично, – кивнула Вера, подходя к консоли. – Корнев все еще на совещании?

– Да, оно началось десять минут назад. У нас есть примерно час.

Вера активировала систему управления зондом и вывела на экран параметры эксперимента.

– План такой: мы запускаем зонд в аномалию, на расстоянии 500 метров от ее условного центра он начинает передавать модулированный сигнал. Это будет эхо паттерна, который мы наблюдали в изменениях физических констант.

– Своего рода "мы вас слышим", – кивнул Ли.

– Именно, – подтвердила Вера. – Затем зонд продвинется еще на 200 метров и передаст второй сигнал – простую математическую последовательность. Числа Фибоначчи.

– Универсальный язык, – понимающе кивнул Ли. – Если что-то на той стороне способно понимать математику, это должно привлечь внимание.

– Да, и потенциально продемонстрировать наш интеллект и способность к абстрактному мышлению, – добавила Вера. – После этого зонд остается на месте в течение пяти минут, собирая данные, затем возвращается.

– А если аномалия отреагирует негативно? Как в тех трех случаях, о которых я говорил?

– Зонд запрограммирован на немедленное возвращение при любых признаках нестабильности, – заверила его Вера. – И у нас есть резервный протокол аварийного отзыва, который можем активировать в любой момент.

Ли глубоко вздохнул.

– Хорошо. Давай сделаем это.

Вера активировала последовательность запуска. На экране появилась трехмерная карта пространства вокруг станции, с отмеченной на ней аномалией. Зонд, обозначенный зеленой точкой, начал движение от станции к аномалии.

– Расчетное время до контакта с периферией аномалии – три минуты, – сообщил Ли, наблюдая за траекторией зонда.

Вера молча кивнула, не отрывая взгляда от экрана. Странное чувство нарастало внутри нее – смесь научного любопытства, волнения и необъяснимого страха. Она вспомнила слова Морено о том, что аномалия реагирует не только на физическое вмешательство, но и на намерения, и постаралась сосредоточиться на чистом научном интересе.

– Зонд достигает периферии аномалии… сейчас, – объявил Ли. На экране зеленая точка коснулась размытой границы аномалии и начала медленно погружаться в нее. – Все системы функционируют нормально. Телеметрия стабильна.

– Начинаем фиксировать изменения физических констант, – отметила Вера, глядя на поток данных. – Гравитационная постоянная флуктуирует в пределах 0,02%. Скорость света… – она замолчала, глядя на цифры. – Это странно. Скорость света увеличивается по мере продвижения зонда в аномалию.

– Это невозможно, – нахмурился Ли. – Скорость света в вакууме – фундаментальная константа.

– Очевидно, не в этой части пространства, – пробормотала Вера. – Зонд приближается к первой точке передачи. Расстояние до центра аномалии – 500 метров.

– Активация первого сигнала… сейчас, – Ли инициировал передачу.

Зонд начал излучать модулированный сигнал, имитирующий паттерн изменений физических констант, который они наблюдали в аномалии. На экране появилась визуализация сигнала – сложная последовательность волн, переплетающихся в трехмерный узор.

– Сигнал стабилен, – сообщил Ли. – Передача продолжается… 30 секунд… 60 секунд… – Он вдруг напрягся. – Вера, смотри!

На экране аномалия начала меняться. Ее размытая граница пульсировала, как будто реагируя на сигнал зонда. Поток данных ускорился, показывая резкие изменения в физических параметрах внутри аномалии.

– Она реагирует, – прошептала Вера. – Аномалия реагирует на наш сигнал!

– Первая фаза передачи завершена, – сообщил Ли. – Зонд продвигается к следующей точке. Расстояние до центра – 300 метров.

Вера внимательно наблюдала за потоком данных. Физические константы внутри аномалии менялись все быстрее, но не хаотично – они следовали новому паттерну, более сложному, но все так же структурированному.

– Это почти как… диалог, – пробормотала она. – Мы передали один паттерн, аномалия отвечает другим.

– Зонд достиг второй точки, – объявил Ли. – Активация математической последовательности… сейчас.

Зонд начал передавать последовательность чисел Фибоначчи – 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13… Простой, но узнаваемый паттерн, демонстрирующий понимание математики.

Реакция аномалии была мгновенной и поразительной. Вся ее структура словно вспыхнула, став на мгновение более плотной и четко определенной. Датчики на станции зафиксировали всплеск энергии неизвестного типа.

– Что происходит? – напряженно спросил Ли.

Вера не успела ответить. На экране появился новый поток данных – аномалия излучала сигнал, направленный прямо на зонд. Это была последовательность чисел, но не Фибоначчи.

– 1, 2, 4, 8, 16, 32… – прочитала Вера. – Степени двойки. Она отвечает нам другой математической последовательностью!

– Это… это подтверждает разумность, – Ли выглядел пораженным. – Это не просто реакция на раздражитель. Это осмысленный ответ.

Вера почувствовала, как по спине пробежал холодок возбуждения. Они установили первый контакт с чем-то, что явно обладало интеллектом.

– Зонд остается на позиции, собирая данные, – сообщил Ли. – Четыре минуты до запланированного возвращения.

Вдруг все экраны в лаборатории мигнули и на мгновение погасли. Когда они включились снова, поток данных от зонда изменился. Теперь он передавал не только телеметрию и показания приборов, но и… что-то еще.

– Что это? – нахмурился Ли, глядя на странные последовательности символов, появляющиеся на экране. – Это не исходит от наших систем.

Вера изучала поток данных, чувствуя, как участится пульс.

– Это похоже на… код. Или язык. – Она быстро ввела команды в консоль. – Я запускаю программу анализа лингвистических паттернов.

Алгоритм начал работу, пытаясь найти закономерности в потоке символов. Через несколько секунд на экране появились первые результаты.

– Невероятно, – прошептала Вера. – Это действительно структурировано как язык. С синтаксисом, грамматикой, повторяющимися элементами.

– Аномалия пытается коммуницировать с нами напрямую, – Ли выглядел одновременно восхищенным и встревоженным. – Но как мы можем понять этот язык?

Вера задумалась.

– Нам нужна база для сравнения. Общий контекст. – Она быстро ввела новую команду. – Я отправляю через зонд базовые определения математических терминов. Числа, операции, геометрические понятия. Если аномалия поймет эти концепты, мы можем начать строить общий язык.

Зонд передал новую последовательность данных – простые математические определения, сопровождаемые визуальными представлениями.

Ответ пришел почти мгновенно, но не через зонд.