Три Закона. Закон третий – Воспроизводство. Часть 2

– Ты неправильно рассуждаешь, девочка, – без какой-либо серьёзности в голосе говорил Мичлав, когда за работой я озвучила эту мысль. – Теперь у тридцати ДВУХ избранных есть возможность сохранить в целостности части тела и мозги. И встретить старость в здравом уме и без протезов. Да и вообще – встретить свою старость, а не сдохнуть в рассвете лет. К тому же, я пока не предлагаю использовать эту штучку повсеместно. Посмотрим! Надо пробовать разные варианты. Верно я говорю?

Вопрос адресовался Лео, наблюдающему за бардаком на рабочем столе как за какой-то интересной игрой. Услышав, что к нему обращаются, парень оживился ещё сильнее. А ведь он и так сидел как на иголках, словно ожидал чего-то невероятного от нашей компании.

– О, разумеется, верно, господин Мичлав! – без колебаний он согласился с начальством. – Вряд ли охотой станет заниматься больше людей, даже при условии наличия такого инструмента как ЛА-1!

«Инструмент»… В нынешних условиях ЛА-1 можно с полным правом назвать оружием…

– Великого учёного не убеждают слова убогих практиков, – Мичлав глянул на меня поверх перепачканных металлом рук и усмехнулся. – Но всё в наших руках, сокровище, не волнуйся.

– М-м, как вообще людям приходит мысль пойти в квазиохоту?.. – Лео решил не закрывать рта надолго. – Вы когда-нибудь это обсуждали с кем-нибудь из коллег?

– Не-ет, – Мичлав поморщился, продолжая работу, – особо ничего обсуждать между охотниками не принято. Так что не надейся, что вытянешь из меня чью-нибудь слезливую историю. У меня есть только своя, да и вот этой девочки.

Лео метнул взгляд на меня.

– Историю Леокади все знают, благодаря вам, – развёл он ладошками. – А вот ваша собственная является вопросом, который, я уверен, тоже волнует всех без исключения, но никто до сих пор не решился его задать – почему же вырешили стать охотником?

– Хах! Некоторые всё-таки мне его задавали… – кажется, Мичлав был не против услышать этот вопрос ещё раз. – Да ответить нечего. Я всегда знал, что должен стать охотником, вот и всё. Уже щенком. А когда докатился до нужного уровня, когда крыша достаточно отъехала, тогда и решил. Сопротивлялся, кстати, недолго, всего до восемнадцати лет. Понял, что, если и дальше сопротивляться неизбежному, станет ещё хуже.

– Ещё хуже? А что же было в вашей жизни до этого?

– Плохо, плохо всё было. Дерьмо одно. Ну а ты сам, долго, что ли, раздумывал кем тебе стать?

– О нет, я прекрасно знал, кем стану, когда вырасту!

Прекрасно, одна я тут до сих пор этого не знаю… Я – инженер? Охотник? Нейробиолог? Или просто плагиатор, удачно своровавший чужое изобретение?.. А кем стану в дальнейшем?

– Нужно быть верным своей линии – только так всё складывается, – удовлетворённо разглядывая результат своей работы, заключил Мичлав.

– Золотые слова!

– Вот и великий учёный того же мнения.

Опять мимо меня нельзя пройти спокойно… Надо сдвинуться на более актуальную тему.

– Мичлав, вы уже просчитали, сколько дней займёт следующая вылазка?

– Недели две, не меньше. Может, и больше.

Две недели с ним наедине… Раньше меня это совершенно не смущало. А теперь немного сводит поджилки…

– Подойдёт тебе?

Он посмотрел на меня с усмешкой. И кажется, будто в глазах что-то мелькнуло.

– Подойдёт, если не будет возникать никаких трудностей, от которых захочется отдохнуть, – неопределённо ответила я.

– Трудности будут, это уж точно. Но отдохнуть-то мы везде сможем, верно?

М-да, идёт ли речь об охоте или о чём-то другом – мне не узнать.

– Обожаю слушать, когда вы разговариваете между собой! – сразу воспел Лео, не позволяя молчанию затягиваться. – Как будто половина сказанного остаётся на той линии, которая тянется от одного напарника к другому! Посторонний человек иногда даже не может полностью понять, о чём вы говорите!

Да я и сама не всегда понимаю.

– …А порой вам достаточно только намёков!

Угу, намёков весьма двусмысленных.

– …Как же вам удалось найти настоящего соратника, господин Мичлав?

– Судьба, – охотник снова усмехнулся.

– И только?! Только надеяться на судьбу и больше ничего не нужно?!

– Ну, судьба-то благоволит только тем, кто верен своей линии. Так что надо гнуть своё, быть настойчивым, тогда и будешь встречать нужных людей. Пожалуй, к чутью тоже необходимо прислушиваться.

Господи, он как будто рецепт пирога диктует…

– Но конкретно в моём случае – нужно ещё и терпение. Много-много терпения.

Мы переглянулись поверх загруженного стола – как будто спичка чиркнула – и Мичлав добродушно осклабился:

– И взаимоуважение, конечно! Верно, птенчик?

Да-а, куда ж без этого…

– Это прекрасно! – журналист явно оседлал волну и не собирался с неё спрыгивать.

– Прекрасно, – хмыкнул охотник, не отрываясь от дела. – Но признаемся публике, что так было не всегда?

– Публика и так это знает… – заметила я, тоже не отвлекаясь. – Мы, Лео, не всегда были соратниками, как вы выражаетесь. И вообще это слишком громкое слово. До моей детерминации мы были просто наставником и учеником. Потом всё усложнилось. А теперь сгладилось.

– Н-да, сгладилось, – многозначительно повёл бровью старший «соратник». – Потому что поумнели оба.

– Вот это уже интересно! – но журналисту не терпелось прояснить следующий вопрос: – А вы же помните Леокади до детерминации?

– О да, помню.

– И каким она была агеном?

– Шикарным! – вдруг возопил Мичлав и даже шваркнул об стол всё, что у него было в руках.

Мы с Лео оцепенели от неожиданности.

– О таком ученике можно только мечтать! С башкой, с дисциплиной, без лишних слов! А потом – бац! детерминация! – и всё, до свидания…

Парень заинтересованно покосился на меня, я же только с досадой вздохнула.

– После детерминации произошли большие перемены?

– Мягко сказано, – усмехнувшись, сказал Мичлав, безответно глядя в мою сторону. – Она мне показала характер свой по полной программе.

– Ну вы, допустим, от меня не отставали, – бросила я через плечо.

– Не отрицаю, но у нас с тобой на тот момент были слишком разные весовые категории, моя девочка, и тебе полагалось помалкивать.

Я фыркнула, не оборачиваясь, а Лео подхватил сказанное:

– Так вы конфликтовали, да?

– А что, глядя на нас обоих можно предположить что-то другое при тех условиях? – охотник хмыкнул и тут ладонью рубанул по мощному бицепсу: – Она мне чуть выше локтя была, вот досюда. А спорила и лаялась так, что искры летели! Это со мной-то.

– Ох, Леока, вы мне всегда казались очень смелой! – посмеялся журналист. – А что же вы?

– А я это, знаешь ли, оценил. Этим она меня и заинтересовала. Как работодателя. Но не вышло, не договорились!

– Но, по сути, Леокади выросла у вас на глазах.

– Э, нет. Она детерминировалась у меня на глазах.

Неприятное воспоминание пронеслось по сжавшимся кулакам.

– А потом однажды я встретил уже не подростка, а красивую и умную молодую женщину. Да и сам, знаешь ли, мальца поумнел к тому моменту. Вот такие дела!

Я наконец подняла глаза от «сердца» излучателя, которое собирала – взгляды были обращены на меня.

– К общему счастью всего человечества, вы всё-таки договорились! – наверное, Лео был самым счастливым из всех. – Знаете-ка… Здесь сейчас такой удачный свет, и вы так прекрасно смотритесь за работой – если позволите, Рем сделает пару кадров?..

Он даже замер в предвкушении чуда. Мичлав цокнул языком и дал добро. Он пребывал в прекрасном расположении духа.

Когда Лео испарился, отправившись за фотографом, мы наконец остались в тишине. Ладно, хватит иронизировать, ведь слава нам необходима. Нужно освещать квазиантропную проблему, нужно популяризировать бескровную охоту, нужно освещать и популяризировать Мичлава, при помощи которого продвинется и то и другое. Цели кое к чему обязывают, поэтому хорошо, что пресса с нами и начальник решил ей благоволить.

– Забавно, малышка… – протянул тот, нарушая недолгое молчание. – Этот клещ натолкнул на одну мысль… А ведь если бы ты тогда осталась моим учеником, приняла бы предложение работать в Ассоциации, то я до сих пор смотрел бы на тебя, как на ребёнка, которого взял к себе из школы. Но ты задалась целью от меня оторваться! Из ученика стать отдельным человеком – и всеми силами старалась это сделать. Ну и сделала. А потом вдруг предстала в виде себя нынешней.

Он взглянул на меня мягко.

– Если бы ты выросла у меня на глазах, то я смотрел бы на тебя иначе… А ты взяла и, помимо прочего, ещё конкуренцию мне решила составить! Ну и как я мимо тебя должен был пройти, м?

Лёгкая струйка шампанского пронеслась по позвоночнику.

– Сейчас я снова ваш ученик и никакой конкуренции вам не составляю.

– А уже поздно, моя девочка! – вздохнул охотник, возвращая внимание рабочему столу. – Надо было раньше расценивать риски.

С нашими уже опытными руками сборка излучателя должна была занять всего пару дней. Но дело осложнялось необходимостью соединить его и «Птичку» в устойчивую для полёта конструкцию. Плюс вопрос продовольственных и оружейных запасов оставался открытым. Хотя за тихий год застоя, проведённый Мичлавом в своей Мастерской, он собрал целых две «Птички», использовать обе одновременно было бы проблематично. Да и на случай потери обеих при резкой смене погоды или ещё каком-нибудь форс-мажоре, у нас не остаётся запасной. В принципе, летательный аппарат должен выдержать приличный вес. А мы сами, как полагается охотникам издревле, оставим лабаз со всем необходимым на некоторой точке запланированного пути, на земле.

Работали мы увлечённо, азарт от предстоящего быстро захватил умы обоих. Точнее, сперва он захватил Мичлава. Вслед за ним и меня. Наставнику явно не терпелось провернуть нестандартную операцию, получить беспрецедентные результаты и вновь оказаться победителем. Глядя на него, ощущая, как раскручивается веретено его неуёмной энергетики, я почти перестала бояться того, что мы делаем. Мне захотелось посмотреть, что будет. Мозги включились, сжавшееся сердце заколотилось вновь.

Вдохновлённый моей идеей, напарник вернул долг, вдохновив меня своим энтузиазмом.

А время подготовки всеми цветами радуги окрасила болтовня Лео. Конечно, в самые ответственные моменты, когда нельзя было отвлекаться, или когда терпение заканчивалось, его отсылали прочь. Но чаще всего он находился при нас. И стребовал-таки обещание устроить фотосессию, когда новенький ЛА-1 будет готов.

Воспроизвести всё то, чем он озадачил нас и себя – просто невозможно. Хотя публиковать всё спрашиваемое он и не собирался. Как он сказал мне, бо́льшая часть вопросов нужна для того, чтобы сформировать представление о нас, как о людях. Ведь труд предстоял масштабный – не просто пара заметок в утренней газете. И в таком случае важна не только сухая информация, которую мы ему даём – но и то, как мы разговариваем, каким тоном отвечаем, как сообщаемся друг с другом и как реагируем на его фразы. Да, господин журналист очень серьёзно увлёкся квазиохотниками как персонажами для своего искусства. Мне уже стало казаться, что он с удовольствием препарировал бы нас ради того, чтобы заглянуть в своих героев поглубже.

Ну и разумеется, без личных вопросов не обошлось. Просить его их не задавать – всё равно что просить пчёл не жрать свой мёд. Но, в первый день предпочтя разогреть нас чем-то попроще, он приберёг тяжёлую артиллерию на вторые сутки.

– Леокади, ну вы же можете разговаривать, пока работаете!

– К сожалению…

– Ну так давайте побеседуем о вас! Например, что вам кажется важным в людях?

– М-м… Вероятно, честность.

– А что вас может в человеке по-настоящему восхитить?

– Э-э…

Послышался лёгкий смешок. Я и мой интервьюер покосились на Мичлава, копающегося в «Птичке» на противоположном конце помещения.

– Наверное, тоже честность, – отвечала я с иронией, возвращаясь к своим микросхемам. – По отношению к другим и к себе.

– Ага! – Тоно, облокотившийся о стол рядом со мной, что-то прикидывал, получив эту информацию. – И что же, вы хотите сказать, что мало встречали таких людей?

– Не знаю, правильно ли я их оцениваю. Но пока мне кажется, что мало.

– А в какого человека вы могли бы влюбиться?

– Аха-ха, ну и вопросики!

– Тоже только в честного с собой и с другими?

– Возможно! Слушайте, вы уже в глубину пошли…

– Разве это плохо? – видя, как я смехом пытаюсь прикрыть смущение, парень мгновенно взял след.

– Она не любит эти темы, приятель! – подал голос Мичлав, усмехаясь.

– Ох! Значит, никаких вопросов и об этом тоже?

Я посмотрела на него с укором и промолчала.

– Никаких вопросов о первых эмоциях, о том, чего вы ждёте от будущего, о первом поцелуе?

Будто камнем кинули прямо в глотку! – и я закашлялась. Ай, чёрт бы тебя подрал! Это что вообще за провокации?!

Мичлав расхохотался – то ли от вопроса, то ли от моей реакции, о причине которой он мог догадаться. Шагнув ближе, он участливо похлопал меня по спине, и сказал журналисту, добродушно обхватывая того за плечо:

– А давай ты меня лучше об этом спросишь? У меня е-есть, что об этом порассказать!

– С радостью! – храбро парировал Тоно из-под его мощной руки. – Но и от Леокади я не отстану.

– Даже если я от вас попытаюсь откупиться? – почему-то вмешательство Мичлава меня не порадовало, хотя имело и благие цели. Но это я постаралась прикрыть очередной шуточкой.

– Ох, данная информация слишком ценная, так что даже не знаю, чем можно от неё…

Но парень не успел договорить. Положив испачканную в механике ладонь на его гладкую щёку, я приблизилась и коротко поцеловала его, прерывая дальнейший поток остроумия.

Мичлав удивлённо смотрел на то, что происходит у него подмышкой. Журналист наконец заткнулся и продолжил обалдело молчать, глядя, как я возвращаюсь к своим делам за столом.

– А что, так можно было? – спросил охотник.

– Да, – вкрадчиво отозвался Тоно.

– А вообще, – нашлась вдруг с ответом, – я не уверена, что способна влюбляться.

– Неужели?!

– Иначе бы это давно произошло.

Лео озадачился таким поворотом. А начальник, промолчав, ленивым шагом вернулся к своим делам. И всё-таки ирония исходила от него ощутимыми волнами. И раз уж разговор был начат, Лео решил прицепиться теперь к нему.

– Господин Мичлав, а вы, кажется, вполне одобряете обсуждение личных тем?

– По сравнению с ней, да, – напарник бросил на меня насмешливый взгляд.

– Тогда вы наверняка ответите – вам случалось когда-нибудь влюбляться?

Я поёжилась. Не знаю даже, что предпочтительнее услышать…

– М-м, по-настоящему, наверное, не случалось, – отвечал охотник вполне равнодушно.

– По-настоящему не случалось… – повторил Лео задумчиво и сразу уточнил: – А что для вас является настоящим в данном случае?

– А ты не знаешь?

– Полагаю, у каждого человека найдётся своя интерпретация.

Охотник что-то с усилием закрепил внутри корпуса своей машины и ответил вполне буднично:

– Когда понимаешь, что перед тобой твой человек. И всё, никаких заморочек. Ясно?

– Ясно. И вы никогда такого человека не встречали?

Послышалась усмешка.

– Если бы встретил, то не упустил бы. Она вон знает, каково это – когда от меня не отвяжешься.

В мою сторону тряхнули головой и сверкнули краем глаза.

– Это верно, Леокади? – Лео заинтересованно обернулся. – Вы испытали на себе настойчивость господина Мичлава?

Пришлось вдохнуть поглубже, чтобы выразить ответ цензурно.

– Я её постоянно испытываю… Надо признать, что только благодаря ему мы все здесь собрались и делаем то, что делаем.

Внимание Лео перекатилось обратно к охотнику.

– Ну да, своего упускать не собираюсь, – тот, разглядывая результат своей деятельности, подкинул в воздух ключ и не глядя его поймал.

Глава 9

Тут мне показалось, что я слишком демонстративно повернулась ко всем спиной. А оглянувшись, обнаружила, что спина Мичлава, как дополнительная стена, точно так же украшает помещение. Лео задумчиво ёрзал между двумя этими препятствиями.

– Кстати, изучая материал, заметил интересную особенность, – продолжил сообщать он, – из ныне действующих охотников никто не женат. Леокади, у вас есть предположения почему?

– Пф, откуда? – фыркнула я.

– А у вас, господин Мичлав?

– Хм, – начальник задумчиво почесал под лопаткой, – может быть, знают, что им предстоит либо сдохнуть, либо покалечиться. Поэтому не хотят никого собой утруждать.

Было внезапно грустно услышать такое объяснение! Я всегда знала, что охотники – одиночки, но никогда не задумывалась о том, как они вообще живут вне охоты. Будто и нет никакой жизни вне диких лесов и Ассоциации…

– Угу, – промычал Лео на данный ему ответ, – а вы сами про себя думаете так же?

Удивилась ещё больше! Сперва я даже не подумала, что информация относится и к Мичлаву тоже, раз уж он действующий охотник.

– Э-э… – кажется, Мичлав и сам про это забыл. – Слушай, да пошёл ты.

– Ладно, лично у вас всё ещё впереди. Но вообще пребывают в одиночестве также и те, кто выбыл из охоты, но пока жив. Что за тенденция?

– Понятия не имею… Может, им уже нечем… Тьфу ты, чёрт, девочка, заткни этот водопровод! Ты там извращенец, что ли? Отследил личные дела каждого?

– Я должен знать всё о тех, о ком буду писать, – невозмутимо и даже с некоторым достоинством отвечал журналист.

Н-да, нелегко ему приходилось с такими «откровенными» людьми, как мы. Я, быть может, была даже более закрыта, чем мой старший напарник! Наверное, я окончательно превратилась в охотника, оберегающего и своё уединение и свои тайны.

Однако между собой мы с Мичлавом могли обсуждать гораздо большее. Вечером того же дня, перед отбоем, когда работа была приостановлена, и журналист (едва ли притомившись) ушёл обрабатывать полученные данные, наставник вдруг вернулся к затронутому ранее вопросу.

– Ты знаешь… Есть одна фишка в той теме… Этому придурку я, конечно, говорить не стал, но ты-то охотник, пусть и необычный. До тебя никто эту информацию, кроме меня, донести не мог, а я как-то забыл, не до того было…

– Вы про браки охотников? – сразу догадалась я. – Точнее, про их отсутствие.

– Да нет, с браками не знаю, что за хрень. А вот насчёт потомства есть одна вещь. Как-то негласно среди спецов принято детей не плодить.

– Почему?!

– Да есть подозрение, что передавать такую наследственность не стоит. Нам мозги, конечно, просвечивают на предмет отклонений, но всё равно башка – это не открытая книга, там не написано всего чётко и ясно. Кто знает, а может, твоя способность убивать будет прогрессировать во что-то худшее в будущих поколениях? А если она трансформируется не в способность, а в склонность? Короче, как-то все решают не культивировать свои гены.

– Вы мне об этом ничего не сказали два года назад!! – изумлению моему не было предела.

– Не хотел тебя пугать такими серьёзностями, – наставник поморщился. – Да к тому же, это всё остаётся на личное усмотрение каждого. Но пока так совпадает, что все, кто в рейдах поработал, потомства не имеют. Впрочем, чёрт их знает, может, они где-то втихаря плодятся? Потому и не женятся, чтобы официально ничего не фиксировалось. Но это вряд ли, никто этого не отслеживает, это просто профессиональная заморочка среди самих спецов. А между собой мы маловато общаемся, никто никому ничего не говорит. Не знаю, малыш, какая-то такая хрень среди нас имеется.

С ума сойти… Я никогда особо не задумывалась, когда и как, с кем и при каких обстоятельствах буду иметь ребёнка, но информация о подобном запрете, пусть даже и не официальном и необязательном, меня здорово смутила. Если бы два года назад, когда я была агеном, Мичлав сказал мне о таком нюансе, не знаю, согласилась ли бы я пойти к нему работать или нет…

– А вы сами что об этом думали?

– Я вообще ничего не думал, – мужчина посмеялся. – Всегда другие вопросы для обдумывания находились.

– А как вы тогда решили, что я смогу убивать?! Если считать это за врождённую склонность, как у наших предков, или просто за какую-то отдельную способность – вы же не могли это никак проверить, проанализировать!

– На удачу, маленькая, это же эксперимент был. Но ты-то в итоге и не смогла, верно? Взяла и изобрела бескровную охоту. Кстати, быть может, вовремя. Что-то сейчас у меня возникла мысль, а вдруг в будущем люди, способные убивать, вообще исчезнут? Если охотники не передают свои гены. Но для этого, конечно, столетия селекции должны пройти! Такими-то темпами…

Наверное, это была самая серьёзная из поднятых за сезон интервью тем. И мне её хватило, чтобы как-то иначе взглянуть на охотников, о которых, в сущности, я не знала практически ничего.

Третий день прошёл неожиданно стихийно. Сборка излучателя завершилась ещё утром – всего несколько месяцев назад мы могли только мечтать о подобной скорости. Оставалось только соединить ЛА-1 с транспортёром, и можно было приступать к прочим пунктам подготовки.

Готовый излучатель возвышался над столом, как памятник всей проведённой нами работе, как символ того, насколько далеко мы продвинулись за последнее время.

– Теперь твой чёртов клещ привяжется с фотосессией, – проворчал Мичлав, при этом удовлетворённо разглядывая наше творение.

– Странно, вы же любите сниматься, – заметила я, проверяя функционирование рабочей панели. – Мне так всегда казалось…

– Когда это надо для дела, – охотник неопределённо пожал плечами и глянул на меня из-под чёрных бровей. – Ты что-то какая-то сумрачная. Опять херня снилась?

Признаваться не хотелось, но лишняя секунда промедления сама выдала правду. Вздохнув, я нехотя кивнула.

– Ну, как всегда.

– Не как всегда, – пробурчала обиженно. – Вы мне вчера на ночь порассказали про эти ваши охотничьи заморочки, вот разная ерунда и лезла в голову.

– Да ладно, – Мичлав осклабился. – Тебя так всколыхнула эта драма? Жалко их всех стало?

– Кого «их»? Вы к охотникам тоже относитесь. И я, наверное, отношусь…

Внезапно платиновый жетон на груди показался тяжёлым и даже горячим. Помедлив, я прислушалась к собственному страху. Странно, когда о квазиохотниках говорили в положительном ключе, я скромно отрицала, что принадлежу к их числу. А сейчас, когда выяснился малоприятный нюанс о возможной опасности передачи их генов – как-то сразу увидела себя на их стороне.

Мичлав, кривовато усмехаясь, ждал пояснений.

– Теперь я думаю, может, мне тоже нельзя размножаться, – решила поделиться с ним своими сомнениями.

– О, боги, малыш! – напарник расхохотался. – Вот это поворот! Ты с кем себя сравниваешь? С психами, у которых за спиной по тридцать лет дикого одиночества и охоты? Даже я об этом всём не задумываюсь!

Поглядывая на него недоверчиво, я оставила комментарии при себе. Эта тема мне казалась слишком серьёзной, чтобы шутить.

– Одно могу сказать точно, – отсмеявшись, Мичлав доверительно понизил тон и чуть приблизился, – тебе не то что не запретят размножаться – правительство твои гены оценит по высшему разряду. Мнится мне, и мои тоже.

Я немного удивилась. Звучало сказанное как-то грубовато и провокационно. Но вот охотник взглянул на меня под углом, смягчился и следующим вопросом вогнал в краску:

– А ты что, маленькая, уже планируешь щеночка?

И хоть я давно научилась не смущаться тому, что несёт мой многословный напарник, на этот раз почему-то вспыхнули уши.

– От кого, хотелось бы знать… – протянул он задумчиво.

– Мне ещё рано об этом думать, – стараясь придать голосу равнодушия, сказала я, уткнувшись в рабочую панель.

– Рано, согласен. Но в заключении по медобследованию уже написали «к зачатию готова».

На долю секунды, на которую моё дыхание остановилось, он умолк. Потом повёл плечами и со вздохом продолжил:

– Странноватое ощущение. Жизнь идёт! Только мальца мимо. Это я к чему – просто аккуратнее теперь будь, с таким диагнозом.

Я только скептически хмыкнула. Несмотря на то, что обсуждение данных вопросов со школьных времён является для всех абсолютно нормальным явлением, говорить об этом конкретно с Мичлавом, пусть даже как с наставником, мне совершенно не хочется!

Да, во время тотального осмотра перед рейдом у меня подтвердилось завершение физического переходного периода. Репродуктивная система полностью сформировалась за два года – я окончательно превратилась в женщину. Но, хотя активная половая жизнь разрешается сразу после детерминации, то с беременностью всё сложнее – медицина говорит, что организм и психика должны как следует окрепнуть во избежание возникновения осложнений. Не сказать, чтобы меня сильно взволновало то заключение, ведь всё просто шло своим чередом! А вот сейчас вдруг сбилось…

Невовремя вспомнилось, что я уже давно не выполняю упражнений для формирования и поддержания сексуального здоровья, которые положены мне в переходный период и… в отсутствие партнёра.