Три Закона. Закон третий – Воспроизводство. Часть 2

– Не жмёт?

– Нет, – не оборачиваясь ответила я. – А вам?

– А мне жмёт.

– Отлично.

Он усмехнулся и обратился к остальным членам миссии:

– Ну, не поминайте лихом, господа! Инструкции у вас имеются. Если вы хоть в чём-то их нарушите – имейте в виду, что я узнаю. И шеи вам сверну. Ясно?

– Прекрасное напутственное слово, господин Мичлав, – Лео без малейшей обиды посмеялся, – и нам всё ясно. А вы, пожалуйста, берегите Леокади. Мы о ней уже волнуемся.

Как раз в этот момент Рем протянул мне руку, чтобы попрощаться. Выглядел этот жест очень сердечно – кажется, добрый фотограф и правда не желал бы представлять меня охотником. Он смотрел на меня неуверенно, даже с горечью – этот искренний и простодушный человек.

– Следите тут за всем, – улыбаясь как можно ласковее, я пожала его жёсткую тёплую ладонь.

– Конечно… – пообещал он.

– Леока, ни пуха, ни пера, возвращайтесь скорее и расскажите мне всё, что видели! – с этими бодрыми словами Тоно подступил ко мне и легко чмокнул в щёчку. – Боже, я уже так привык к вам, что не хочу даже представлять себе, каково остаться без вас на столь долгий срок!

– Иметь мозги будет некому, – донеслось со стороны начальника.

– Да! – легко вздохнул парень, умилённо разглядывая моё лицо. – Но вы меня в этом конечно же замените, господин Мичлав. Леока, берегите начальство.

Я могла только с иронией улыбнуться. Непривычное прощание затянулось – как будто мы в дальнее плавание отправляемся, а не на вылазку. Всё-таки уходить без лишнего внимания спокойнее и приятнее.

– Всё, маленькая, валим отсюда, – морщась призвал Мичлав.

И мы покинули лагерь.

Солнце уже полностью вступило в свои права, и природа полностью проснулась. Я опасалась, что под излишней тяжестью багажа будет жарко. Нет, благодаря технической поддержке я ощущала себя налегке. По крайней мере, не хуже, чем при обычной нагрузке.

У нас в распоряжении имелись два набора пассивных экзоскелетов, подогнанных под оба наших размера. Это являлось нашей совместной идеей, а исполнение – полностью моим. Взяв лёгкий экзоскелет, предназначенный для внутренних складских работ, я разделила его на отдельные части (линии поддержки) и приноровила их к нашим задачам – облегчение переноса тяжестей на длительных вылазках и в лагере.

Правда, изначально на вылазках Мичлав не планировал этим пользоваться, поскольку лишние объёмы (пусть даже мне удалось сохранить лёгкость конструкций) в охоте помешают – всё-таки мы те звери, которые охотятся из засады и вынуждены прятаться. Но теперь ситуация изменилась. Мы превращались в хищников-марафонцев. Цели скрыться и стать незаметными теперь нет. Сейчас нам необходимо преодолеть большое расстояние со всем нужным запасом и иметь силы для дальнейшей охоты. Поэтому обновлённые экзоскелеты пришлись как нельзя кстати. У нас имелись линии поддержки для рук и спины.

А вот с ногами всё оказалось сложнее – тут нужна была особая конструкция. Экзоскелеты для длительных переходов ещё раньше разработали специалисты Ассоциации, но среди охотников они совершенно не прижились. Основная часть охотничьего состава предпочитала не облегчать нагрузки при перемещении – тут все почему-то проявляли редкостный консерватизм. Как и Мичлав. Впрочем, стандартный дневной или ночной переход не являлся для физического уровня охотника чем-то невыполнимым. А методики отдыха позволяли быстро восстанавливаться. Но при подготовке к рейду мне удалось уговорить начальника взять с собой так же и эти, пока не устаревшие, устройства. При нынешней смене тактики оказалось, что не зря. Так что у ног и нижней части тела теперь тоже имелась своя линия поддержки – экзозад, как называл это Мичлав.

Вообще-то мы оба обратились к подобным технологиям по одной причине – я давно потеряла возможность «развиться в мужика» и стать обладателем охотничьей мускулатуры. Поэтому мы единогласно решили меня оптимизировать. Но, занимаясь этим, я создала также комплект для напарника. И он тоже пригодился! Чутьё не подвело.

Первая пара часов пути прошла в кромешнейшем молчании. Солнце нагрело воздух под абиепиниями до идеальной температуры, сухая хвоя под ногами тепло шуршала. Сквозь неплотные пушистые кроны вниз проникали ласковые блики, а лёгкий, невесомый ветерок покачивал ветвями над головой. Синее небо с застывшими на нём клочками безмятежного белого пуха словно обнимало всё то, что находилось под ним. Ещё и соблюдать решим тишины и озираться по сторонам не нужно. Почему мы не поехали сюда в первый мой рейд?! На Инсулии, как бы я её не любила, обстановка гораздо сложнее!

Хоть мы не старались скрываться, как раньше, всё равно практически не создавали постороннего шума. Мичлав ступал как обычно мягко, я тоже. Плюс мы не разговаривали. Поэтому живность не разбегалась от нас в стороны. Тут и там раздавались резкие шорохи, в растительности мелькали неуловимые тени, слышались хлопки крыльев и совсем близкое пение птиц. В это утреннее время по всем солнечным пятнам на многочисленных камнях можно было увидеть толпы гребенчатых ящериц цвета сухой листвы. Они разбегались едва наши шаги сотрясали землю рядом с ними.

Первое звено защиты мы миновали быстро. Мичлав задержался на полминуты, чтобы заглянуть под крышку его рабочей панели. Кивок обозначал исправность. И мы пошли дальше. За звеньями начиналась полоса отчуждения – покрытая действием моих излучателей. Было запланировано не пересекать её напрямик, а пройти пару гнёзд, чтобы посмотреть своими глазами, как живут наши подопечные. Что мы и сделали.

При передвижении я находилась чуть позади наставника. Чисто по привычке. Странные ощущения чего-то лишнего на теле довольно быстро забылись – в экзоскелете было удобно двигаться. Что уж действительно казалось ненужным, так это оружие! Необходимости в нём не было никакой. Свою защитную функцию оно, кажется, утратило. Теперь это будет только средство устранения.

Первого гнезда мы достигли спустя пару часов прогулки в среднем темпе. Несмотря на то, что я сто раз видела записи камер, всё равно с трепетом входила на территорию зверя. Разбрестись с места для ночёвок большая часть особей ещё не успела. И нашим глазам предстала невероятная картина – спокойные квазиантропы встречают нас не особо удивлёнными взглядами. Матери, как обычно занимающие центр вытоптанной площадки, отвлеклись от чистки детёнышей. Детёныши дружно сосали грязные пальцы и вовсе не реагировали на наше появление. Все прочие недоумённо оглядывались.

Осторожными шагами я вышла из тени и попыталась к ним приблизиться. Мичлав страховал меня сзади. Было слышно, как он выдвигает из-за спины полуавтомат. Я сама даже не подумала сделать то же самое.

Всегда наполненное грязью и естественными отходами, сейчас гнездо выглядело будто бы почище. Совсем нет обглоданных костей и трупов других животных. Непонятно, хорошо это или плохо – как же стаи удовлетворяют потребность в белке? Сами они выглядели едва ли лучше, чем обычно.

Но главное отличие – спокойные лица. С каплей любопытства и лёгкого недоверия. Если бы не приплюснутые носы и зеленоватого оттенка кожа, можно было бы издалека принять их за людей. В глазах чуть прибавилось блеска осмысления. Взгляд стал более похож на взгляд животного, общавшегося какое-то время с человеком. Ещё не разумный, но уже направленный. Однако в прочих вопросах животных они пока не догоняли – жуткая грязь по-прежнему покрывала тела. Впрочем, за отсутствием густой шерсти, она служила защитой для кожи.

А вот передвигались они только на четвереньках. Отползая на всякий случай от нас подальше, на ноги они не вставали. Я даже перестала дышать, заглядывая то в одни поблёскивающие звериным интересом глаза, то в другие. Мой прямой взгляд агрессии также не вызывал. Даже самки-матери не выказали отрицательной реакции на моё приближение. Они просто, как и все, переместились подальше, утягивая за собой детёнышей и недоумённо оглядываясь на пришельцев. Мне бы хотелось попытаться дотронуться до кого-нибудь, но это уж чересчур…

Молчащий до этого Мичлав, о наличии которого я вовсе забыла, вдруг тронул меня за плечо. И указал куда-то в сторону. Проследив за его пальцем, вдали, среди благоухающего кустарника, я заметила какое-то движение. Секунда потребовалась, чтобы его расшифровать – там спаривались две особи.

– Ну наконец-то! – громко прошептала я.

– Я всегда так же реагирую, когда это случается, – хмыкнул Мичлав, убирая полуавтомат за спину.

– Это же значит, что всё правильно! – не обращая внимание на вспышку остроумия, я продолжала восторгаться.

– Н-да, это вообще правильно.

– Надеюсь, Рем это увидит и запишет!

– Бедная парочка – слишком много свидетелей. Хотя некоторым это нравится.

– Да пошли вы к чертям! Ведь это значит, что все параметры излучения настроены как надо! И волноваться не о чём!

– Да они и не волнуются… Ну что, мы всё тут видели? Тогда погнали дальше?

До второго гнезда мы дошли всё так же безмолвствуя. А в нём наблюдалась всё та же безмятежная картина. Утро плавно перетекало в день, становилось теплее, и звери всё дальше расходились от стойбища в поисках пропитания – по пути мы встречали их ровно с той же частотой, с какой встречали бы раньше. Наконец я убедилась, что они могут перемещаться на достаточные расстояния. Излучение не делало их беспомощными, ничего лишнего в их мозгах мы не подавили. Эх, как много белых пятен остаётся! А поделать ничего мы не можем! Охота должна продолжаться, и времени на исследования нет! Оно начнётся позже, а хочется всё знать уже сейчас!!

Мичлав выглядел слишком равнодушно, чтобы мне захотелось поделиться с ним своими зудящими мыслями. И вообще не было желания открывать рта, если уж мы начали строго молчать. Даже когда во втором гнезде я заметила, что одна из камер, установленная на дереве, накренилась, то не стала к нему обращаться за помощью. Подтянувшись за нижнюю ветвь, уперевшись в ствол, я почти достала до маленькой чёрной коробочки, грозившей свалиться вниз при первом порыве ветра. Но напарник, хоть и молчал, в остальном остался себе верен – не дожидаясь, пока я выполню задуманное, он подошёл и, подхватив меня под колени и под кое-что повыше, поднял к висевшей на волоске камере. Окаменев на секунду, я поправила её, закрепила понадёжнее.

– Я вас не просила этого делать, – заметила ему, при этом отвернувшись от объектива камеры, чтобы случайные свидетели в лагере не могли прочитать сказанное по губам.

– А я не собирался ждать пока ты попросишь, – охотник поморщился. – Здесь не город и даже не лагерь, малыш, поэтому все свои принципиальности оставь, пожалуйста, при себе. Ты мой напарник, и я тебе помогаю, как, надеюсь, и ты мне будешь помогать.

Видеть его огромную голову внизу было непривычно. Ещё чуть-чуть – и ткнётся носом в мой вещевой жилет. Невольно отметив, что даже со всем навешанным на мне барахлом, он держит меня довольно легко, я равнодушно хмыкнула:

– Спасибо большое.

Ничего не произошло. Он смотрел на меня как-то мстительно. Даже квадратная челюсть заметно выдвинулась вперёд. Мне хотелось о чём-нибудь с иронией его спросить – например, а теперь в чём же он мне помогает? Но лучше уж промолчу и, отвернувшись, подмигну тёмному глазку камеры.

Цокнув языком и с шумом выдохнув какие-то явно неположительные эмоции, охотник наконец поставил меня на землю.

– Непослушная девчонка, даже удивительно насколько… – было сказано над моим затылком. – Я даже начинаю думать, что ты упрямее меня самого.

– Это так и есть, – пожала я плечом и поправила чуть сбившееся обмундирование.

Несколько квазиантропов, тихонько сидящих на мёртвой площадке гнезда, вылупили на нас полупустые глаза. Камера смотрела сверху.

– Может, и есть, – согласился Мичлав с высоты. – Но, благо, упрямство – не единственная черта наших поганых характеров. Не удивляйтесь, братцы, у ваших родичей всё гораздо сложнее, чем у вас – помимо тестостерона нужны мозги!

Последняя фраза адресовалась квазиантропам.

Первый привал состоялся на обрыве Северной возвышенности, уже в воздухе над самой долиной острова. И тут напарник не выдержал:

– Всё, малыш, надоело держать язык за зубами, как будто, чёрт возьми, мы с тобой друг другу должны, а отдавать не собираемся!

Впервые за день на его широком лице нарисовался обычный добродушный оскал. Загородив локтями дорогу, он посмотрел на меня сверху. И вот привычно склонил голову набок.

– Ну извини, детка! Да, опять.

Внутри что-то щёлкнуло, но я отработанным движением воли мгновенно сбросила это ощущение.

– За что, Мичлав? Мне не за что на вас обижаться…

– Хотя бы за то, что я такой тупой, – хмыкнула его обрамлённая солнцем громадная тень.

– Вы не тупой, что за ерунда… – посмеялась я.

– Ну да, будешь ещё со мной спорить, тупой я или нет.

– Ну тогда и вы меня простите. За что-нибудь.

– О-о, с моей стороны – всё что пожелаешь! Сказала за что-нибудь простить – за что-нибудь и прощу. Ты же знаешь, на меня можно рассчитывать.

– Да, можно! Даже если вы такой тупой!

Довольно хохотнув, он наконец освободил путь, и мы вместе ступили на край земли. Впереди простиралась территория, по которой никто из людей не ходил уже двадцать один год. Бесконечно зелёная, бархатистая поверхность острова изгибалась во всех направлениях – внизу опускалась в обширную низменность, восточнее колыхалась потрясающими, будто живыми холмами, западнее взлетала вверх в виде невысоких гор, вершины которых не покрывал снег. Они излучали такое же ласковое тепло, как и всё вокруг. Океана отсюда видно не было, но на западе, вдоль открытых полей, голубела линия реки Око. Среди мягких холмов на востоке виднелся отблеск другой реки – Лайи́н.

Перед нами лежало две трети острова Кудуц, а клочок цивилизации остался где-то далеко позади.

– Времена проходят, а история всё та же, – хмыкнул Мичлав, через колено выглядывая с обрыва вниз, – мужчина и женщина против всего остального мира.

– Ну, не то чтобы против… – засомневалась я.

– …И не то чтобы за, – окончил он.

Глава 13

На этом лёгкая часть пути закончилась. Мы подошли к краю плоской Северной возвышенности и теперь должны были спуститься вниз. До кудуцких полей, отд