Дар небес

Белая олениха была их той же серии.

Алина думала, что не сможет уснуть, выспаться на новом месте, в прохладной комнате, на отсыревшей твердой постели. Но неожиданно уснула крепко, без всяких снов. Бабушка говорила – будто камушком в омут канула.

И проснулась Алина поздно, когда на дворе было уже светло.

Она прислушалась к себе. Тело не затекло, голова была ясной, отдохнувшей. Но – удивительнее всего – то, что произошло вчера – Алину сейчас не мучило. Слишком далеко она уехала, вокруг был совершенно иной мир. И то, что она оставила в городе – казалось теперь нереальным. А здесь – солнечный день, сверкающий нетронутый день, тишина вокруг – и самые простые заботы. Умыться, вскипятить чай, позавтракать.

К счастью – электрик пришел с утра. Сравнительно молодой симпатичный мужчина… За полчаса наладил освещение. Он был местный, вырос здесь, вспомнил бабушку Алины, а ее саму —нет (и правильно, она здесь почти не бывала). Пока электрик возился с проводкой, он развлекал Алину байками – рассказывал о местных достопримечательностях и связанных с ними легендах.

Вот так и оказывается – вроде бы неприметный, Богом забытый уголок, а у него своя история и свои сказки.

Алина узнала, что довольно далеко отсюда (почти целый день идти надо, раньше-то ездили!) есть заброшенное село, а следом за ним – гора. В пещерах той горы в свое время – веке так в семнадцатом или восемнадцатом – скрывались разбойники и беглые каторжники. И сейчас там кто-то вполне может спрятаться. Ученые говорили, что разветвленные подземные ходы тянутся километров на десять под землей – попробуй, обыщи их…

А вот бабушка рассказывала мне про белую олениху, – решилась Алина, – Такая легенда тоже есть, или я что-то путаю?

Несколько секунд она смотрела на замершую спину мужчины.

Есть, – сказал он наконец, но Алине показалось, что он растерял все свое красноречие.

Но он собрался с мыслями и продолжил.

Говорят, что когда-то давно, в каком веке – не спрашивайте даже – жила здесь одна… то ли колдунья, то ли просто травница – кто его знает… А дальше по разному толкуют. Одни говорят, что на наше село напали – может быть, те же разбойники – и она завела их в болота. Никто не вернулся, только с тех пор стали видеть белую олениху. И думают, что это – душа ее. Другая версия – девушку эту сочли ведьмой и расправились с нею, и она теперь так мстит – даже через многие поколения… Словом, точно вам не скажу, чему лучше верить, но одно посоветую: если увидите такого зверя – идти за ним не надо.

Электрик снова взялся за отвертку.

А на вашей памяти кто-то видел белую олениху?

Нет, – сразу сказал он, – Но вот что люди пропадали – было. Эти, как их… Из «Лизы Аллерт» к нам приезжали, искали… Большей частью – находили пропавших. Обычно грибники, особенно городские, которые в лесу потерялись. Ну и бывало, что ребенок или, наоборот, старик, который уже в ма-разме, не может найти дорогу домой… Тоже почти всегда это кончается хорошо.

А вот если кто на болотах пропал – тогда всё. Считай, даже следа не найдут. И ведь лезут туда каждый год, дурни. Ладно бы за клюквой, а то – за острыми ощущениями. Самая жуть была, когда одного парня нашли с помощью квадрокоптера. Пацан к тому времени по грудь провалился… И что? Никто уже ничего не успел. Квадрокоптер – это игрушка, за него не уцепишься, он не вытащит… Только висит возле тебя и смотрит, как ты то-нешь.

Электрик подошел к выключателю и щелкнул с видом мага-победителя. Свет загорелся, и Алина перевела дыхание… Теперь можно жить. Зарядить телефон, быстро вскипятить воду, включить обогреватель.

Денег мужчина взял с Алины самую малость.

Сергей меня зовут. Если что – вызывайте, приду. Вы, наверное, в баньке попариться приехали… У нас тут одни тоже – долго дом продавали, сами уж в городе жили, а в баньку приезжали.

Я даже не помнила, что тут есть баня.

Сергей удивленно поднял брови:

Пойдемте, покажу.

…В маленькой деревянной избушке было темно. Сергей достал из кармана фонарик.

Нет, сейчас я вам ее топить не посоветую. Вот тут котел глиной обмазать надо, здесь ржавчину снять. Но в целом – все поправимо. Хотите – потом и в этом помогу… К вам, наверное, приедет сюда кто – Новый год праздновать?

Да, – сказала Алина, чтобы прекратились, наконец, эти расспросы, – Да, приедут, спасибо вам большое за помощь…

А глины я вам все-таки принесу, – сказал Сергей, прощаясь, – Сами вы ее тут не найдете. Это только местные знают, где надо брать…

Оставшись одна, Алина оделась и пошла в магазин. Очень захотелось деревенского хлеба. Родные, когда ездили «на картошку», всегда привозили с собой несколько буханок и булок. Этот хлеб быстро черствел, но свежий – он был неописуемо вкусен. Мама и тетя Наташа говорили, что такой они ели их детстве.

В магазинчике было тихо. Пожилая продавщица разговаривала со своей ровесницей. Та, видимо, пришла за покупками, но теперь две женщины увлеченно беседовали.

Алина скользила взглядом по полкам. Продавалось тут всё на свете – посуда и удобрения, снегоуборочные лопаты и ведра, продукты и одежда.

Вы спрашивайте, спрашивайте, – заметила Алину продавщица, – Может, сразу не углядите, чего вам надо, так я подскажу.

Передавая Алине хлеб, женщина спросила:

А вы к кому приехали?

И, как водится, удивилась, узнав, кто Алина такая.

Тонина внучка? Господи, я ж тебя такой маленькой помню… Надолго приехала? Остановилась у кого? В Тонином доме сейчас, наверное, жить нельзя…

И с нею тоже Алина поспешила свернуть разговор. Не хотелось сейчас – в эту минуту – ничего рассказывать о себе.

Хлеб был еще теплый. Алина шла домой с потяжелевшей сумкой, она взяла еще кое-что из продуктов, чтобы подольше не выходить. Взяла и пятилитровую бутылку воды.

Снег был белый-белый, даже на проезжей части. Дорогу чистили, но конечно, ничем не посыпали. А тротуаров тут не было. Поэтому идти приходилось осторожно, чтобы не поскользнуться, не грохнуться. Тетя Наташа рассказывала, как, навещая бабушку, поскользнулась и сло-мала руку.

Алина кипятильником согрела воду, заварила крепкий чай, сделала себе бутерброд с сыром. Она устроилась в меньшей из двух комнат, в спальне. Пусть тут была полутьма – окно на северную сторону и высокие сугробы. Зато «ветерок» гнал теплый воздух, Алина сняла куртку и прилегла на постель.

Она сама не ожидала, что уснет. Может быть, накопилась усталость. А может, это переживания отняли столько сил. Но уснула она крепко, и проснулась, когда в комнате было уже по-настоящему темно.

Завтра у всех будет праздник, и даже здесь, в деревне, найдется кто-нибудь, кто непременно станет запускать фейерверки. А у нее самой праздник заключается в том, что она не увидит Никиту. Она не может его видеть сейчас – ее просто начнет трясти.

Чувствует ли он себя виноватым хоть чуть-чуть? Как он будет отмечать Новый год? Может быть, пойдет к одному из своих многочисленных друзей? Что за глупости? Он отправится к своей подружке. Или пригласит ее к себе – в Алинину квартиру.

Позвонит ли Никита в эти дни? Приедет ли? Попытается ли он восстановить то, что разрушил своими руками?

Алина лежала и прислушивалась к себе. Отчего-то прежней острой бо-ли не было.

Ей впервые пришла в голову мысль – может быть, она никого на самом деле по-настоящему не любила?

Нет, любила.Танец и музыку.

А требовать ко всему этому еще и принца – было бы чересчур. Младшая сестра Алины говорила – «чересчур жирно»

Слишком многого нельзя ожидать здесь, в миру, иначе чем бы тогда земля отличалась от рая?

Кто-то заслонил лунный свет, льющийся в окно. Алина приподнялась. Прямо на нее сквозь мутное стекло смотрела белая олениха.

Иногда жизнь показывает нам то, во что не сразу поверишь. Алина сначала почувствовала, как от нереальности происходящего у нее замерло сердце. Потом потрясла головой, надеясь, что, когда она откроет глаза, видение исчезнет…

Ничуть не бывало. Алина приникла к окну. Олениха отошла на несколько шагов. Теперь она переминалась на месте, и слегка фыркала, из ноздрей ее шел пар – от теплого дыхания. Она нюхала снег, и он слегка поскрипывал под ее копытами.

«Задернуть шторы, – давала себе мысленные приказания Алина, – уйти в глубину дома. Проверить – заперта ли дверь. Включить музыку. Ни о чем не думать. Главное – ни о чем не думать…»

Зверь сделал движение, показавшееся Алине вполне человеческим. Мотнул головой, указывая куда-то в сторону дороги – будто позвал за собой.

Позже Алина подумает, что то же самое ощущали, наверное, все, кто пошел за оленихой, поддался ее чарам. Молодой женщиной постепенно овладевало некое гипнотическое состояние.

Сказка про Крысолова. Сначала крысы, а потом и дети пошли за волшебной дудочкой. Сказка про Олениху. Судя по рассказам, разные люди в разное время, поддавшись магии этих черных глаз – шли куда попало, чаще всего – в болото, и с концами… И теперь Алине неудержимо хотелось присоединиться к этому стаду безмо-зглых ду… Она ведь даже не разделась полностью. Спортивные брюки и теплый свитер были на ней.

Алине осталось только надеть куртку с капюшоном и всунуть ноги в сапоги. У нее не было с собой фонаря, и она включила фонарик на сотовом телефоне.

Когда она открыла дверь, в лицо хлынул холодный воздух. Хорошо, хоть мороз не такой уж сильный…

Снова послышался скрип снега. Белая олениха вышла из-за угла дома. Теперь не приходилось сомневаться в ее реальности, если, конечно, Алина не сошла с ума.

«Если я до нее дотронусь, то просто ум-ру, – думала Алина, – Вот прямо тут же, сейчас, на месте…»

Она протянула руку, и олениха потянулась к ее пальцем мордой. Но не могла же она рассчитывать на угощение? Алина ощутила теплое дыхание, но дотронуться до себя олениха не дала.

Она отошла на несколько шагов и обернулась. Явно звала за собой. Олениха не проваливалась в снег, точно была невесомой, но отпечатки маленьких копыт на снегу Алина видела ясно.

Зверь не собирался идти в сторону болот. Олениха вышла на дорогу, что вела в село – убедилась, что женщина идет следом – и побежала. Это был неторопливый бег. Олениха явно не хотела, чтобы Алина теряла ее из виду.

Дорога углубилась в лес. Днем по этой трассе то и дело проезжают машины – спешат туда-обратно. Сразу за лесом будет другое село… Болота в другой стороне. А значит риска нет. Можно пройти следом за зверем хотя бы немного…

Но Алина была уже в таком состоянии, что пошла бы за белой оленихой и в трясину, если бы та вздумала туда свернуть,

«Я только до леса, – твердила себя Алина, – Дальше не пойду. Мне просто любопытно. Дойду до леса —и сразу поверну обратно. У меня с собой телефон. Если что- можно сразу позвать на помощь».

Алина сама не заметила, как лес надвинулся на нее, а силуэт оленихи впереди стал вроде бы чуть светиться. В этой тьме его было видно отчетливо.

…Машину Алина заметила сразу, как только та показалась из-за поворота. Серый джип стоял, приткнувшись в обочине. Горел свет, и там, внутри кто-то был. Но он казался совершенно неподвижным.

Если это странное, мистическое животное, показываясь кому-нибудь, предвещало беду – что оставалось Алине думать?

Что в этой машине сидит человек, способный причинить ей зло? А может быть, нужно просто миновать машину и идти дальше? Алина всматривалась в дорогу, но олениха исчезла. Ее больше не было видно. Зато пошел снег.

«Пройду еще несколько шагов… Мне бы только разглядеть, кто там, внутри…», – белизна снега отражала тот немногий свет, что остался еще в воздухе, Алина теперь видела все и без фонарика. Она шла, опустив руку с мобильным телефоном. Но выражение лица у нее было такое, словно не мобильник она держала, а пи-столет. При малейшей опасности вскинет руку и…

В машине был мужчина. Он сидел неподвижно, откинув голову. Может быть, спал? Алина подошла совсем близко. Она отметила неестественную бледность его лица. Да живой ли этот человек вообще?

Она слегка постучала в стекло. Мужчина не пошевелился. Постучала сильнее. Вроде бы какое-то движение… Или это просто у него дрогнули ресницы?

Алина попыталась открыть дверь, готовясь к тому, что ей это не удастся. Но дверь открылась…

Молодая женщина протянула руку, коснулась щеки незнакомца. Она готова была отпрянуть, извиниться: «Простите, но мне показалось, что у вас что-то случилось, что вам плохо…»

Человек открыл глаза, посмотрел на нее тусклым невидящим взглядом и вновь смежил веки. Он не спал. С ним действительно что-то произошло. Может быть – сердеч=ный при-ступ? Надо вызвать «скорую»? Не может же человек быть до такой степени пья-н з рулем… И ведь запаха никакого. Нет, надо звонить…

Но мобильный телефон показал – связь здесь не ловит. Ни одной полосочки МТС не высветилось на экране…

Алина потрясла незнакомца за плечо. Вялое, безвольное тело. Во всяком случае в эти минуты человек не мог причинить ей вреда. И Алина решилась.

С трудом отодвинула она незнакомца так, чтобы иметь возможность самой сесть за руль.

Машина вполне могла не завестись. И тогда выход будет только один. Придется самой бежать домой – и оттуда уже вызывать подмогу.

Но джип завелся, мотор заурчал.

Несколько лет назад старший брат Алины, обладатель старенькой «Лады», в этой же деревне выучил сестру водить машину.

Но я же не заканчивала никаких курсов, – сопротивлялась она тогда, – У меня нет прав. И машины у меня нет, и вряд ли когда-нибудь будет…

А я и не предлагаю тебе лихачить на дорогах, – сказал брат, – Но в жизни могут быть разные ситуации. И это умение вдруг тебе когда-нибудь, в критическую минуту пригодится. Вообще, как у нас бабушка говорила: «Что уметь – за плечами не носить».

Умение пригодилось, ага.

Дорога до дома – при Алинином «мастерстве» – заняла минут десять. Наконец, джип остановился возле дома бабушки, а молодая женщина стала размышлять – что делать дальше…

И тут, бросив взгляд в зеркало, она увидела, что незнакомец открыл глаза. Алина вздрогнула и невольно отодвинулась.

Вам плохо? – это было первое, что нашлась спросить она, и объяснила, – Я довезла вас до ближайшей деревни. Здесь уже есть связь. Там не было. Я могу вызвать врача.

Не… Надо… Со мной… Возиться…, – мужчина говорил очень тихо, точно выталкивал из себя каждое слово, – Я всё… Равно…

Что с вами? – Алина спрашивала уже смелее, – Вы можете просто кивнуть… Сердце?

Он смотрел на нее тем же безучастным тусклым взглядом.

Может быть вы…, – ей опять стало очень страшно, – Может, вы ранены?

Он чуть заметно покачал головой – нет.

Давайте вот что сделаем… Я отведу вас к себе домой. Вы ляжете, и я сбегаю… Врача тут нет, но есть медсестра. Поговорите с ней… А сейчас будет хорошо, если вы мне хоть немножко поможете…

Алина выбралась из машины, обошла дверь и открыла дверь с другой стороны.

Давайте, вы сейчас попробуете встать. Не бойтесь, опирайтесь на меня. Я вам помогу. Но вряд ли я смогу оттащить вас волоком.

С большим трудом ему удалось сначала подняться, а потом сделать эти несколько шагов – до крыльца. Алина перебросила одну руку незнакомца себе через шею – она видела на какой-то старой картине – медсестра так вела ране-ного бойца.

Но этот человек, кажется, не обманул ее. Он не был ра-нен, во всяком случае – крови заметно не было. Похоже, он просто чудовищно ослабел.

В доме Алина и сама придерживалась за стены. Ей казалось – она сейчас рухнет под тяжестью чужого тела. Облегчение, которое она испытала, свалив свою ношу на кровать, было неописуемым.

Но ей еще предстояло повернуть незнакомца так, чтобы он лежал на спине. Поверх свитера на нем была надета тонкая куртка, даже не куртка – ветровка. Это зимой-то… И всё равно – это, наверное, нужно было с него снять.

Алина щелкнула выключателем. Да, ей правильно показалось. Незнакомец был очень бледным. И еще – его лицо… что-то знакомое… Хотя она не могла бы сказать навскидку – где встречалась с этим человеком, как его зовут…

Пепельные волосы… Боже мой, незнакомец походил на того, кого Алина так ясно видела перед собой в школе… Но этого не могло быть. Ведь тогда перед ней был лишь образ, рожденный ее воображением.

Незнакомец снова открыл глаза. Он не попытался шевельнуться, но Алине показалось, что взгляд мужчины стал чуть живее. Он уже не смотрел куда-то в пространство, взгляд явно сфокусировался на ней.

Как вы себя чувствуете? Я иду за медсестрой, да?

Мужчина покачал головой. И сказал – по прежнему тихо, но уже не разделяя слова паузами.

Не надо. После того, что… они делают… Не надо..бесполезно… Хорошо, если мне осталось несколько дней.

Алина потрясла головой:

Я ничего… ровно ничего не понимаю… Вы больны?

Я ухожу, – сказал мужчина.

Глаза Алины расширились, когда она поняла, что незнакомец имел в виду под этим словом.

*

Прочитав записку жены, Никита некоторое время стоял, сжимая, комкая в пальцах лист бумаги. Все это было чертовски досадно и очень не вовремя.

Но Никита обладал весьма счастливой для себя особенностью. Какие бы новости на него не обрушивались – он по складу своему не способен был принять их близко к сердцу. Переживал он – самое долгое- несколько минут. А потом, словно пёс, которого неожиданно окатили водой – встряхивался и бежал дальше.

Записка Алины значила для него, что придется как-то решать это дело – уговаривать жену смириться с тем, что произошло и жить дальше – или, в крайнем случае – придется развестись. Там поглядим.

Но одно было несомненно. Алина в ближайшие дни не вернется, а значит – можно звонить Соне и всё переиграть. До этого они договаривались – каждый встречает Новый год со своей семьей. Никита – с Алиной, а Соня – с четырехлетним сыном. Но теперь мальца можно закинуть бабушке и отметить праздник вместе.

У Сони. Никита всё же он испытывал некоторую заминку – ну не мог он пригласить подругу сюда, в квартиру жены. Алина рано или поздно вернется, и соседи распишут ей во всех подробностях – мол, твой мужик без тебя водит баб… Тогда уже дороги назад не будет.

Но Никита не сомневался – Соня обрадуется новости, тому, что в первый раз они вместе поднимут бокалы под бой курантов.

Он немедленно позвонил подруге, однако ее слова для него стали полной неожиданностью.

Прекрасно! Насчет праздника возражений нет. Но… Ты сейчас дома? Я хочу зайти, посмотреть, как вы там живете… Я знаю адрес… Чего ты боишься? Соседей? Мало ли кто может днем зайти к тебе по делу… Да и праздников пока нет, будний день, люди на работе.

Никите ничего не оставалось, как смириться, и через полчаса Соня позвонила в дверь. Она сбросила Никите на руки шубку, а сапоги снимать не стала. И обошла квартиру с видом, которого Никита не мог понять. Ему казалось, что Соня покупательница – и осматривает предложенное жилье.

Чаю будешь? – он пошел за ней, не выпуская из рук шубу.

Она кивнула, и только тогда Никита повесил шубу на вешалку и отправился на кухню ставить чайник. Несколько минут спустя Соня присоединилась к нему. Она села за стол и смотрела как он готовит чай.

Чашки дома были разномастные, Никита выбрал для подруги самую красивую, которую можно принять за хрустальную. Это была любимая чашка Алины.

Знаешь, что мне пришло в голову? – спросила Соня, извлекая из чашки пакетик и размешивая чай, – Если вы с Алинкой будете разводиться – пусть она поменяется.

Куда, с кем? – Никита не понял.

Соня пожала плечами и объяснила:

Со мной.

Никите трудно было переключиться. Пожалуй, эта идея – последнее, что пришло бы ему в голову. Но он попытался вникнуть в то, что говорит подруга.

С доплатой что ли?

У Сони были «двушка» в хрущевке, в том районе, где центр переходил в окраину

Теперь раздражение на ее лице проступило явственнее.

С какой доплатой… У меня там хороший ремонт. А у нее здесь – бабкины хоромы какие-то… Еще кто кому доплачивать должен.

Боюсь, что Алина не согласится, – осторожно сказал Никита, – Даже если мы с ней разойдемся, то все равно… Это ее квартира… Ей тетя подарила.

Ну а зачем ей три комнаты? – Соня объясняла как младшему, – Она же одна… Будет одна. Даже собаки у нее нет… И она не умеет ухаживать за жильем. Тут работы – начать и кончить. Еще сколько денег уйдет… А там она сразу получит квартиру в хорошем состоянии. Заезжай и живи. Одной ей – вполне хватит. А у меня Витька растет. Нам там скоро тесно будет. Особенно, если мы с тобой…

Соня, – Никита качал головой, – Она не согласится.

Что, она у тебя – вре-дина такая?

Ну… Получается, что я перед ней виноват. И тебе она ничего не должна… как бы… Это же твой ребенок, не ее.

Значит, надо что-то придумать, – Соня соображала на ходу, – Может, ее родственнички на нее надавят? Можно поговорить с ними, пообещать им какую-то сумму… За результат. Они, наверное, не больно-то ее любят, она же у них квартиру отт-япала. Ну а в крайнем случае – вышибал каких-нибудь нанять…

Соня!

Если ты не научишься добиваться того, чего тебе надо – знаешь, кем ты будешь по жизни?

Кем?

Неудачником, – сказала Соня, вставая, – Это и женщину-то не красит, а для мужчины нет ничего хуже. И спасибо за чай.

*

*

Алина с облегчением убедилась, что прогноз больного, похоже, не сбудется. Герман – он назвал ей своё имя – понемногу приходил в себя. Еще недавно он собирался уйти на тот свет, и она ему почти поверила. Тем более, что речь шла о каких-то таинственных «хозяевах», которые неизбежно заберут его душу.

Но вот он лежал у нее в доме – второй день – и ему явно стало лучше. Правда он каждые два-три часа засыпал, и тогда Алина ходила на цыпочках, чтобы его не побеспокоить. Но в остальное время с ним можно было говорить. Глаза у него сделались ясными, и на вопросы он отвечал вполне связно.

Алина снова сходила в магазин, взяла курицу, чтобы сварить суп для больного, взяла творог и кефир (от них, кажется, никому не становилось хуже), и в числе прочего купила бутылку шампанского. Ей хотелось хоть как-то отметить Новый год.

Алину уязвляло, что Никита так точно, так буквально послушался ее. Всё же настоящее отношение человека к тебе проявляется не в том, что этот самый человек говорит, а в том, что он делает, на что он ради тебя готов.

Никита не только не приехал за ней, он даже не позвонил. Это гибельная тактика – пустить все на самотек, ждать, когда тот, кого ты обидел – «перезлится». Да, это может сработать, и не раз… Но отчуждение будет расти и расти – до той поры, когда два человека окончательно разойдутся – каждый начнет жить своей жизнью.

Алине позвонила только мама – она беспокоилась о том, что дочь застала в заброшенном доме, как она там устроилась, и действительно ли собирается встречать праздник в деревне.

Хотя Алина ничего не рассказывала маме, та поняла без слов:

С мужем поругалась?

К счастью, мама не стала требовать подробного рассказа – как именно Алина поссорилась с Никитой, из-за чего, и что думает теперь делать. Вместо этого она спросила:

А к нам почему не хочешь приехать? Это же все-таки твой дом… И Новый год – семейный праздник. Ну как ты будешь там одна-то?

Про Германа, про то, что она не хочет его оставлять, Алина тем более не стала ей рассказывать. Вместо этого она стала вспоминать то, что может маму успокоить. В доме вполне неплохо, она прибралась, электрик починил свет, печку натопила, воды принесла. Благодаря обогревателю в спальне почти жарко. Магазинчик по-прежнему работает, так что голодной тут не останешься.

Ну может, тогда хоть к тете Кате пойдешь? – предложила мама, вспомнив кого-то из прежних деревенских знакомых, – У нее дом большой, хороший, найдется тебе место.

Алина поняла, что надо подобрать слова чуть пожестче, иначе мать будет настаивать на своем.

Иногда человеку хочется побыть одному, – сказала она.

Но на маму это впечатление не произвело.

А то ты одна по ночам в своей школе не насиделась… Ладно, если ты там все обустроила – отдохни, отоспись. Но ночью я тебе все равно позвоню, поздравлю…

Если бы такую настойчивость проявил Никита – у Алины было бы не так горько на душе.

Она сварила куриный бульон с вермишелью, налила тарелку едва ли не по самые края, и осторожно – чтобы не разлить – понесла ее больному.

Ты танцами занимаешься? – вдруг спросил он в тот момент, когда она подходила к нему.