Выбор Персефоны

– Разумеется, – он развëл руками. – Мне это будет только в удовольствие.

– Замечательно!

Кэтрин уверенным шагом направилась к роялю.

– Нам лучше подойти ближе, – Мэрион передала гарсону свой пустой бокал.

Пьер кивнул и последовал за ней. Они приблизились и остановились возле самого рояля.

– Кто завязал галстук? – как бы невзначай шепнула ему Мэрион, не отрывая глаз от Кэтрин, которая наклонилась и что-то сказала пианистке.

– Горничная, – в тон ей ответил Пьер. На губах женщины расплылась улыбка.

– Научись уже делать это сам, – по-прежнему даже не глядя на него, вновь шепнула она.

– Я пытаюсь, – честно признался он.

В это время мисс Дэвис улыбнулась, кивнула и встала, уступая Кэтрин место. Мисс Льюис села за инструмент и на мгновенье замерла.

– Разве Кэтрин так же хороша в игре, как и мисс Дэвис? – тихо спросила Алиса у Джейн, увидев еë старшую сестру за роялем.

– Она… играет… – растерянно ответила та. – Но…

– Что? – с тревогой спросила Алиса.

– Не уверена, что настолько же хорошо, – покачала головой Джейн.

Кэтрин сделала глубокий вздох и постаралась унять волнение. Она видела, что Пьер с Мэрион встали у самого рояля в ожидании, когда она начнëт. Было одно произведение, ноктюрн Шопена, который всегда удавался ей особенно хорошо. И Кэти его очень любила.

Она подняла руки, и еë пальцы коснулись клавиш. Кэтрин заиграла. Ей очень хотелось выглядеть такой же уверенной и профессиональной, как и Виктория Дэвис, но Кэти понимала, что еë умение ограничивалось всего одним произведением, поэтому в его исполнение она вложила всю свою душу. Ни разу не сбившись и не ошибившись ни одной нотой, она держала спину, и еë осанка была столь же великолепна, как и у обладательницы шляпки с пресловутыми розовыми перьями. – Ты слишком строга к талантам сестры, – шепнула Джейн Алиса.

Услышав знакомые мотивы, Летиция обернулась и, увидев Кэтрин за роялем, прижала руки к груди.

– Моя девочка! – прошептала она.

Исполнив ноктюрн, Кэтрин убрала руки и подняла взгляд на Пьера. Он смотрел на неë широко распахнутыми глазами, которые были полны восхищения. За всë то время, что они были знакомы, она ещë ни разу не видела его таким. Он был во власти бури эмоций, которую он не мог, да и даже не пы- тался скрыть.

Время снова замерло. Они словно оказались в другом пространстве. Там, где не было никого, кроме них двоих. Кэтрин продолжала смотреть на Пьера, и где-то очень глубоко внутри еë души возникло странное ощущение. Оно прорастало из тумана, словно первый, разбуженный весенним лучом подснеж- ник. Росток тянулся к солнцу и креп, распускался внутри неë нежным цветком, озарял всë вокруг своим светом, разгоняя тучи и увлекал Кэтрин за собой. Маленький нежный цветок, который ей захотелось укрыть и уберечь от зимних холодов.

«Я уже видела эти глаза… – неожиданно мелькнуло в еë голове. – Когда-то очень давно… но видела…».

Люди вокруг зааплодировали, и Кэтрин вздрогнула, возвращаясь к реальности. Она рассеянно улыбнулась собравшимся вокруг людям, зная, что должна встать, но неожиданно поняла, что не может этого сделать. Почувствовав еë внезап- ную слабость, Пьер подошëл и протянул ей руку. Коснувшись его ладони, она наконец поднялась на ноги.

– Спасибо, – едва слышно обронила Кэти.

– Я никогда не слышал ничего более прекрасного, – почти так же тихо признался он, всë ещë держа еë за руку.

– Это Шопен, – улыбнулась она.

– Но его исполняла ты, – возразил он.

– Ты преувеличиваешь…

– Нет… Я… Мне очень нужно с тобой поговорить. Но не здесь… Где-нибудь, где не так много людей.

Он говорил так тихо, чтобы кроме Кэтрин его никто не мог услышать.

– Хорошо, – кивнула она. – Пусть мисс Дэвис сыграет какой-нибудь вальс.

– Как скажешь.

Он обернулся и передал пианистке еë просьбу. Та кивнула, сделала несколько комплиментов игре Кэтрин и вернулась на своë место. Воспользовавшись тем, что гости вновь решили потанцевать, Пьер незаметно увëл Кэти вглубь зала, подальше от яркого света новомодных электрических ламп. Дойдя до кабинета, он открыл дверь, пропустил еë вперëд, затем зашëл сам и плотно прикрыл за собой дверь.

В кабинете было прохладно и царил полумрак. Массивный дубовый стол занимал большую часть помещения, но был совершенно пуст.

– Ты здесь почти не бываешь, да? – спросила Кэтрин, разглядывая комнату.

– Не бываю, – честно признался Пьер. – И вообще, дом слишком большой для меня одного.

– Я думала, он тебе нравится, – она обернулась к нему.

– Нравится, – кивнул он, – но мои попытки его заполнить пока не приносят результатов.

– А чем бы ты хотел его заполнить? – Кэтрин с интересом посмотрела на своего собеседника.

– Тем, чего у меня нет, – он посмотрел ей в глаза. – И тем, чего мне так отчаянно не хватает. Теплом.

– Ты ошибаешься, – покачала головой Кэтрин.

Пьер ничего не ответил, но смотрел на Кэтрин так пристально и словно моля о том, что не мог высказать вслух. От его взгляда и возникшей тишины ей стало немного не по себе, и она поспешила сменить тему.

– Спасибо за платье, – Кэтрин коснулась юбки. – Оно такое красивое и так сильно мне нравится.

– Я рад, что угадал с выбором, – ответил он. – Цвет…

– Я люблю зелëный, – улыбнулась Кэти.

– Я тоже, – выдохнул Пьер. – Тебе очень идёт.

– Спасибо… Ты, кажется, хотел поговорить, – напомнила она.

– Верно, – выдохнул он, отводя взгляд. – Всë верно… хотел…

Его рука непроизвольно легла на ту часть пиджака, где был внутренний карман.

– Я хотел тебя спросить…

– О чëм? – с любопытством поинтересовалась Кэти.

Он сделал глубокий вздох, вытащил нечто, спрятанное в кармане, и опустился на одно колено.

– Я хотел спросить, согласишься ли ты стать моей женой?

Пьер разжал ладонь, и Кэтрин увидела кольцо. Это было настолько неожиданно, что она растерялась и замерла, не зная, что делать.

– Я… – она прижала ладонь к губам, чувствуя, как земля уходит у неë из-под ног.

Минуты тянулись одна за другой. Он ждал ответа, и она понимала, что еë молчание ранило его. Проще, да и разумнее всего было бы попросить время на раздумье и посоветоваться с семьëй. Но внезапно Кэтрин не захотелось ни с кем советоваться. Она хотела принять решение сама, сделать свой выбор, только свой, руководствуясь исключительно собственными желаниями.

– Кэтрин? – осторожно, словно напоминая о себе, позвал еë Пьер.

Даже в полумраке она заметила, как в его глазах мелькнуло отчаяние. Вероятно, в ту минуту он искренне страшился еë отказа. И даже то, что она могла ответить, что ей необходимо подумать, тоже не могло уберечь его от еë отказа, пусть и чуть отсроченного.

Пьер продолжал ждать, но холодный страх уже окутывал его душу, шепча, что он глуп и самонадеян.

– Я… согласна… – неожиданно обронила Кэти.

– Что? – не веря самому себе, переспросил Пьер. Ему было просто жизненно необходимо убедиться, что он не ослышался.

– Я согласна стать твоей женой, – чуть более уверенно повторила она. – Да. Я согласна… Согласна!

Маршан почувствовал, как у него задрожали руки. Он боялся не справиться, пока надевал ей на палец заветное кольцо, и едва верил в то, что делает это. Поднявшись на ноги, он осторожно коснулся еë предплечья.

– Какое красивое! – Кэтрин приблизила руку к лицу, чтобы разглядеть камень. – Похоже на старинное.

– Таковым оно и является, – тихо ответил он. – Кэтрин… Она в ожидании подняла на него глаза.

– Я люблю тебя… – он шагнул вперëд, приближаясь к ней почти вплотную. – С того самого дня, как впервые встретил тебя я понял, что хочу, чтобы моя жизнь навсегда была связана с тобой и только с тобой.

Ему казалось, что с момента, как он увидел еë у цветочной лавки, и до нынешнего мгновения прошла целая вечность. Как же долго он ждал, чтобы сделать это признание. Кэтрин коснулась ладонью его щеки, и он невольно вздрогнул от еë прикосновения.

– Какое странное чувство… – неожиданно произнесла Кэти.

– Какое?..

– Будто я знаю тебя уже очень, очень давно. В тебе есть что-то…

– Что? – он с замиранием сердца вслушивался в каждое еë слово.

Ещë немного, ещë совсем чуть-чуть!..

– Что-то очень близкое и родное. Как будто ты… – она положила ладони ему на грудь. – Как будто ты – часть меня, часть моей жизни, тот, кого мне так не хватало. Я вдруг почувствовала это сегодня, глядя на тебя.

– Возможно, в этом есть определëнный смысл, – предположил он, мысленно моля о том, чтобы она не останавливалась в попытках разобраться в своих ощущениях.

– Возможно, – кивнула Кэти, заглядывая ему в глаза. – Я могу задать тебе вопрос?

– О чëм угодно, – заверил еë Пьер.

– Ты действительно меня любишь?

Услышав еë вопрос, Пьер замер. В комнате было слишком темно, чтобы Кэтрин заметила, как он побледнел. Воспоминание, словно внезапный удар молнии, поразило его. Он увидел себя в далеком, почти забытом, прошлом, сидя- щего за столом и погружённого в чтение писем. Рядом сидела его ещë совсем юная супруга. Они были женаты всего два ме- сяца. Он читал, а она молчала, пока за окном завывал зимний ветер. Неожиданно, она подняла на него глаза и заговорила:

– Я могу задать тебе вопрос?

Оторвавшись от письма, он посмотрел на неë.

– Разумеется.

В ту минуту он ещë не догадывался, каким будет вопрос. Вероятно, ожидая чего-то вроде просьбы о поездке или какой-нибудь покупке, или совместной прогулке, он, в любом случае, был готов удовлетворить любую из просьб. Но его супруга была серьезна и сосредоточенна.

– Ты действительно любишь меня? – спросила она.

Это было настолько неожиданно, что вопрос заставил его оцепенеть. Руки безвольно опустили на стол письмо, которое он читал, и отдернулись от него, словно от огня. С минуту он растерянно смотрел на неë. В его голове закружились мысли о множестве причин, по которым она могла задать ему подоб- ный вопрос, и внезапно он испытал почти безграничное чувство вины.

– Да, конечно, – ответил он, беря еë за руку. – Ты не должна сомневаться в этом, Маргарет. Никогда!..

Пьер невольно мотнул головой, отгоняя видение прочь.

– Почему ты… сомневаешься в этом? – спросил он, сжимая в руках ладони Кэтрин.

– Мы знакомы не так давно, – она опустила глаза. – И…

– Это неважно, – испытывая то ли облегчение, то ли разочарование от столь тривиальной причины еë сомнений, перебил еë Пьер. – Чувствам не важны сроки, ты ведь знаешь. Они либо есть, либо нет…

– Я знаю.

Она улыбнулась, мягко высвободила руки и обняла его за шею.

– Я тоже тебя люблю! – впервые произнесла Кэти. – И я тоже очень хочу провести с тобой всю свою жизнь.

Пьер обнял еë за талию и привлëк к себе. Он наклонился к ней, и мгновенье спустя их губы встретились в поцелуе.

Нежный подснежник вновь распустился в ярких солнечных лучах. Кэтрин чувствовала этот свет внутри себя. Он становился всë ярче и ярче, а прикосновения обнимавшего еë мужчины и вкус его губ всë более родным и знакомым. Три недели? В ту минуту она была готова поклясться, что знала его целую вечность и любила его всë это время.

– Ты придешь к моему отцу просить моей руки? – спросила она, едва он от неë оторвался.

– Приду, – ответил Пьер.

– Когда?

– Завтра вечером, – он улыбнулся. – Не хочу ждать.

– Хорошо, – Кэтрин улыбнулась. – У меня есть ещë одна просьба, – она закусила губу.

– Сколько угодно просьб, – он продолжал обнимать еë.

– Потанцуй со мной.

Он замер, а затем тяжело выдохнул.

– Не могу…

– Почему? – нахмурилась она.

– Потому что… к своему огромному стыду… – он зажмурился. – Я не умею.

– Ты не умеешь танцевать? – удивлëнно переспросила Кэти.

– Нет… – он открыл глаза. – Пожалуйста, не спрашивай, как такое может быть. Просто это так…

– Значит, я тебя научу, – воодушевилась Кэтрин. – Я хочу, чтобы мы танцевали на приеме у мэра, а потом на нашей свадьбе, а потом везде, куда нас будут приглашать.

– Конечно, – улыбаясь, ответил Пьер. – Надеюсь, тебе хватит терпения с таким как я.

– Поверь, я очень терпелива, – уверила его Кэтрин.

***

– Предложение вступить в брак? – она говорила тихо, но в стенах опустевшего зала еë голос раздавался словно эхо. – Ты действительно это сделал?

Была уже глубокая ночь. Гости и нанятая на один вечер прислуга давно разошлись. В доме остались только миссис Грант и мажордом, но и они уже давно удалились в свои комнаты.

– Да, я это сделал, – также тихо ответил Маршан, глядя на догоравшие в камине угли. – И она ответила согласием.

– Но зачем?

Такой простой вопрос.

– Зачем? – переспросил он, обернувшись.

– Зачем вступать в брак? – она сидела возле стола, вертя в руке пустой бокал. – Думаешь, это приблизит тебя к твоей цели?

– А что я должен был сделать? – Пьер резким движением развязал галстук и стянул его с шеи. – Прошло три недели, я пытался…

– И тогда ты принял решение жениться?

– Да. Или… думаешь я хочу воспользоваться ситуацией?! – поражëнно спросил он.

Она отодвинула бокал, встала и тоже подошла к камину.

– Подобный вывод вполне допустим, – нервно заговорил он. – Особенно, учитывая, кто я… Какой я… И вообще… – он осëкся.

– Даже если и так, нет нужды в оправданиях, – еë безмятежный взгляд скользил по тлеющим углям. – Не передо мной.

– Но это не так!

– Я знаю, – еë губы тронула лёгкая усмешка. – Я знаю, что на самом деле движет тобою.

– И что же? – он напряжëнно посмотрел на свою собеседницу.

– Пожалуй я оставлю своë мнение при себе, – ответила она.

– Это твой выбор и решение лишь твоё. Его, конечно, можно оправдать, но не забывай, что ты пожнёшь плоды с того дерева, которое посадишь.

Она повернула голову и кинула на него пронзительный взгляд.

– А сейчас я хочу увидеть счастливого жениха, – еë губы неожиданно расплылись в довольной улыбке. – Ведь ты вот-вот получишь то, что тебе так нужно.

– Я счастлив, – Пьер утомлённо провëл ладонью по лицу. – Просто очень устал.

– Усталость не должна мешать счастью, – она продолжала улыбаться.

– Кстати, я хотел сказать… спасибо… за всë это, – произнëс

он.

– Нуу… – потянула она, разглядывая свои длинные изящные ногти. – Я тоже иногда бываю… – она перевела на него взгляд, – доброй.

Окно

Всю дорогу домой Кэтрин старательно прятала руку, чтобы скрыть надетое на палец кольцо. Она, конечно же, могла его снять, но сейчас ей казалось, что пусть даже Пьер и не узнал об этом, но это могло его обидеть. Для Кэтрин это стало бы чем-то, вроде маленького предательства, которое она не смогла бы простить себе сама.

Джейн постоянно радостно болтала и, несмотря на поздний час, всë ещë была полна сил. Казалось, она бы станцевала ещë несколько вальсов и обсудила бы с Алисой абсолютно все события города. Мать улыбалась и отвечала ей, а Кэти же, напротив, сидела, отвернувшись к окну и хранила молчание, не особо вдаваясь в детали рассказов сестры. Единственное, о чëм Кэтрин была сейчас в состоянии думать, – это поцелуй с Пьером, его прикосновения, голос, улыбка. Ей совсем не хотелось оставлять его в этот вечер. Соблюдая приличия, они были вынуждены попрощаться весьма официально, но, когда он провожал их семью, она едва сдержалась, чтобы не обнять его снова.

Наконец, кэб остановился, и, пройдя через сад, семья Льюис оказалась дома.

– Смею предположить, что вечер удался на славу? – встретила их зевающая Мария.

– Да, всë было просто чудесно, – ответила миссис Льюис, проходя в гостиную. – И Кэти сыграла для гостей Шопена.

– Правда? – горничная перевела на девушку вопросительный взгляд, принимая из еë рук верхнюю одежду.

– Всего лишь один-единственный ноктюрн, – пожала плечами Кэтрин. – Не более того.

– Но звучал он просто великолепно, – вставил в разговор мистер Льюис.

– Но это было не единственным приятным событием, которое произошло сегодня вечером, – Кэтрин сделала глубокий вздох. – Во всяком случае, не самым главным…

– А что же ещë, милая? – спросила еë мать.

– Я должна сообщить вам кое-что очень важное, – произнесла Кэти, и взгляды всех присутствовавших устремились к ней. – Сегодня Пьер… – она подняла руку, на которой красовалось кольцо с рубином. – Он сделал мне предложение. И я ответила согласием!

В гостиной воцарилась тишина.

– Что ты сказала, милая? – миссис Льюис первая решилась еë нарушить.

– Я выхожу замуж! – Кэтрин победоносно улыбнулась. – За самого потрясающего мужчину! Помнишь, что ты сказала мне неделю назад? – она повернулась к сестре. – Что он получит то, чего хочет, и бросит меня. Он же оказался порядочным джентльменом и предложил мне стать его женой.

Джейн переводила растерянный взгляд с кольца на руке сестры на неë саму и не знала, что ответить.

– Поздравляю… – наконец едва слышно обронила она. Кэтрин посмотрела на родителей, но те всë ещë были поражены услышанным. Миссис Льюис прошла к дивану и тяжело опустилась на него.

– Почему вы молчите? – с огорчением спросила Кэти. – Я счастлива, а вы молчите!

– Но дочка… – начал было мистер Льюис.

– Не беспокойся, папа, – поспешно перебила она. – Завтра вечером он придëт официально просить у тебя моей руки. И я повторю своë согласие с вашего с мамой, разумеется, благословения.

– Ты так уверена в своëм решении? – тихо спросила еë мать.

– Да, мама, – Кэтрин обернулась к ней. – Я уверена. И уверена абсолютно. Я люблю его и хочу за него замуж.

Мистер Льюис отодвинул стул и тоже сел.

– Всë это конечно… очень неожиданно, – заговорил он. – И как-то слишком поспешно, – он вздохнул. – Но, с другой стороны, если у него к тебе действительно есть чувства, и он, как порядочный мужчина, готов создать семью и взять на себя ответственность за тебя и ваших будущих детей… – он развëл руками. – Что ж, пусть приходит ко мне, изложит свои намерения и повторит предложение.

– Он обязательно придëт, – пообещала Кэтрин.

Джейн подошла к ней и, взяв за руку, внимательно посмотрела на кольцо.

– Никогда не видела ничего подобного, – произнесла она.

– Пьер сказал, что кольцо старинное, – ответила Кэти. – Я думаю, это часть его наследства. Ну, пожалуйста, – взмолилась она, глядя на сестру, – скажи, что ты за меня рада.

– Я рада, – смягчившись, Джейн обняла сестру. – Правда.

– А сейчас, я думаю, нам всем пора спать, – миссис Льюис поднялась на ноги. – Ступайте…

Громкий стук в дверь не дал ей договорить.

– Кто это может быть так поздно? – еë супруг тоже встал.

– Я проверю, – Мария поспешно пошла к двери.

Открыв, она увидела на пороге служанку их соседки, Деборы Миллер. Миссис Миллер была эксцентричной особой лет сорока с неплохим годовым доходом от земельной ренты. Несколько лет назад она сумела добиться развода, застав неверного супруга с другой женщиной, и с тех пор предпочи- тала хранить свою независимость, как зеницу ока. При этом она была любительницей выпить и поиграть в карты со своей близкой подругой, которая также жила недалеко от дома семьи Льюис. Кроме того, вокруг миссис Миллер всегда ходили слухи, последний из которых рассказывал о том, что у неë был роман с юношей гораздо младше еë самой.

– Что случилось, Рита?! – с тревогой спросила Мария дрожавшую девушку с мокрыми от слëз глазами.

– Хозяйка… – пробормотала она. – Миссис Миллер…

– Что с ней такое?! Да говори уже!

– Она… – девушка закрыла лицо руками и заплакала. – Скончалась!

– Что?! – Летиция почти подбежала к дверям, а за ней последовали и все остальные члены семьи. – Когда?! Как это случилось?!

– Я не знаю, – замотала головой служанка. – Сегодня она отпустила меня навестить маму, сказала, что у неë будут гости. Я ушла. А сейчас вернулась и поняла, что в доме никого нет. Я начала искать хозяйку, звать еë, но она не отвечала. Я зашла к ней в спальню и увидела окно нараспашку. А она сама… внизу… мертвая! – не сдержавшись, девушка вновь зарыдала.

– Так, надо пойти и посмотреть, – решительно заявил мистер Льюис, надевая плащ. – Оставайтесь с девочками, – он посмотрел на жену, – дома. Я скоро вернусь. Пойдëм, Рита, – он вышел на улицу и позвал за собой рыдавшую прислугу бывшей соседки.

Та беспомощно последовала за ним.

– Боже! – прошептала Летиция, прижимая ладонь к губам.

– Как же такое могло случиться?!

Кэтрин вернулась в гостиную и рухнула на диван. От неожиданного печального известия вся еë радость за мгновенье улетучилась.

– Как она могла выпасть из окна? – проговорила Джейн, вопрошая нависшую тишину. – Господи, упокой еë душу! – она перекрестилась.

– Идите спать, – велела им мать. – Обе. Что бы там ни случилось, рано или поздно, во всëм разберутся.

***

Маршан проснулся от громких голосов, которые доносились с улицы. Рывком сев на постели, он посмотрел в сторону окна. Оно осталось приоткрытым, и потому звуки были таки- ми громкими.

Пьер откинул одеяло и, встав, подошëл к окну. Он осторожно отодвинул занавес и выглянул. На соседней улице сто- яла группа мужчин, которые шумели и что-то возбужденно выкрикивали. Пьер мог разобрать лишь отдельные долетавшие до его слуха слова.

Вернувшись к кровати, он взял с тумбочки точно такой же календарь, как лежал на подоконнике в его гостиной. Была суббота. Просыпаться ранним субботним утром от громких криков за окном было его не самым приятным воспоминанием. Когда-то давно похожий субботний день закончился для него весьма трагично. Но, судя по всему, в этот раз собрав- шихся недалеко от его дома мужчин интересовала вовсе не его персона.

– Выходи, негодяй! – донесся до него громкий крик. – Мы знаем, что это сделал ты!

Маршан вздрогнул. От его сонливости не осталось и следа, а в душу закралось чувство тревоги. И снова мучительно болезненное воспоминание, словно это была та самая комната в доме того самого священника в тот самый день. Пьеру показалось, что он даже видит скромную и слегка истрепанную мебель, которой она была обставлена. Окно со старой рамой было завешано светлой, кажется, когда-то желтой занавеской, но она так сильно выгорела от солнца, что теперь об еë ис- тинном цвете оставалось только догадываться. Лёгкая ткань двигалась от свежего ветерка, который влетал в окно. Июнь… Лето… И громкие крики, требующие, чтобы он вышел к тем, кто так жаждал свершить правосудие…

Пьер медленно опустился на кровать и закрыл руками лицо. Знакомый голос вновь прозвучал у него в голове. Но в то субботнее утро он ещë не верил, что это был его конец. Он ждал помощи, и она непременно должна была прийти… Должна была…

– Слышишь, негодяй?! – вновь донеслось с улицы. – Выходи немедленно, мерзавец! Душегуб!

Маршан снова вздрогнул и убрал руки. Он приложил все усилия, чтобы отогнать воспоминания. Комната вновь превратилась в спальню в его новом доме, а потрепанное окно и желтая выцветшая занавесь уступили место новой свежеокрашенной раме и массивным тëмным портьерам, подобранным под цвет свежей и изысканной мебели.

Пьер поднялся и начал поспешно одеваться. Спустившись в гостиную, он наткнулся на горничную, которая поинтересовалась, будет ли он завтракать.

– Я поем чуть позже, – кинул он, на ходу надевая пальто и выходя за дверь.

Тем временем толпа неумолимо росла, и Пьер заметил, что к собравшимся присоединились и привлеченные шумом рабочие, и обычные уличные зеваки, и даже некоторые женщины. Они грозили кулаками в сторону окон дома напротив, выкрикивали незнакомое ему имя и требовали, чтобы его обладатель немедленно вышел к ним.

На мгновенье Пьеру показалось, что волна озлобленности и ненависти захлестнула его с головой. Замерев на месте, он растерянно оглядывался, пытаясь разглядеть хоть одно знакомое лицо. Неожиданно он заметил Эдмунда Кларка, племян- ника врача, который накануне вечером был в его доме вместе с дядей и его семьëй.

– Мистер Кларк! – позвал Пьер, с трудом протискиваясь сквозь плотную толпу. – Мистер Кларк!

Тот услышал своë имя и обернулся.

– Доброе утро! – Пьеру наконец удалось до него добраться.

– Доброе, – отозвался молодой человек. – Если его конечно можно назвать таковым.

– Что произошло? – с тревогой спросил Маршан. – Я проснулся на шум…

– Давайте отойдем, – Кларк увëл собеседника в более тихое место. – Вчера вечером погибла женщина.

– Здесь?

– Нет, – покачал головой Эдмунд. – Как сказал мне дядя, он, кстати, сейчас как раз осматривает еë тело, она жила в другой части города.

– Так что же с ней случилось?

– Выпала из окна, – пожал плечами Кларк. – Или… еë столкнули. Полиция сейчас разбирается. Но в этом доме, – он указал рукой на здание, рядом с которым шумела толпа, – как ста- ло известно, проживает молодой человек, с которым она, так сказать, общалась довольно близко. Кто-то пустил слух, что она завещала ему всë своë состояние, и что это именно он еë и убил. Люди решили заставить его ответить за содеянное.